Луч Светы. Журнал. Выпуск 4

Светлана Королева

Журнал «Луч Светы» – это многоцветок, выбившийся на литературном, кипящем поле. Это новый формат объединения разнокалиберного творчества. Здесь есть то, за что обязательно зацепится ваша по-хорошему капризная и пытливая душа! Наслаждайтесь и с нетерпением ждите новых номеров! Искренне ваши, души независимых авторов-журналистов.

Рубрика «В лучах Светы»

Поэт, сценарист, дизайнер, музыкальный критик… Человек, чьи стихи зацепили меня с первой строчки. «О чём стихи?» — пишет в одном своём произведении Иван Храмовник. Действительно. А стихи о состояниях: пережитых, прочувствованных. А стихи о близком, о ранящем, о молниеносно-впивающемся. А стихи о старом, но в современности. «Всего пол жизни до весны, а там и лето» — фраза-хлыст и фраза-философский вызов.

В толпе одиночества.

А теперь, пожалуй, приоткроем занавес и направим свет софитов на удивительно-талантливого поэта современности…

Иван Храмовник

Иван Храмовник По паспорту Игорь Кириллов. Родился в Ленинграде, живу в Санкт-Петербурге. Участник Лито «Пиитер». Стихи, видимо, писал всегда. Свой стиль на данный момент определил бы как «пост-символизм». Библиография: «Кириллица» (2004, СПб, Геликон Плюс), «Закрась все это черным» (2012, СПб, Любавич), «Коварство и кавай» (СПб, Свое Издательство, 2016).

«о чем стихи? какой смешной вопрос…»

о чем стихи? какой смешной вопрос

о чем река, несущая к заливу

прозрачных акварелей переливы

наискосок по линиям метро?

о чем луна? ты скажешь — о любви

а я скажу — скорее о приливах

всех жидкостей по правилам игривым

и разности невинных половин

о чем поет отчаянный норд-ост?

не о зиме и не о капитанах

давно известных или безымянных

не доказавших миру ничего

о чем соната с номером один

без имени, без текста, без вокала?

мелодия мелькнула и пропала

не жди причин и следствий не веди

все об одном, точнее, об одной

случайной, незабытой, непрощенной

чье имя скрыла неопределенность

о вечности, умноженной на ноль

«от полутьмы до полусвета…»

от полутьмы до полусвета

всего лишь пара теплых слов

и тени вновь полураздеты

в театре сумрачных углов

но где-то там, в суфлерской будке

хранитель текста вдруг затих

он наблюдает, и как будто

не одобряет нас двоих

а в ложах окон и балконов

мелькают отблески небес

давай забудем о поклонах

пусть мир — театр, но не весь

пойдем куда-нибудь на волю

чтоб ветер видеть впереди

дышать опавшею листвою

и серость неба бередить

«и ждал цунами обреченный берег…»

и ждал цунами обреченный берег

и в воздухе накапливалась соль

и птицы замолкали, словно веря

в недостижимость солнечных высот

цвела печаль, но гейши не молчали

лепили хокку из чего пришлось

из северного ветра над причалом

из сакуры, цветущей на авось

и дальний гул, невесел и неистов

перебивал молитвы древних скал

лишь фаталисты и филателисты

клялись, не покладая языка

переписать сценарий, что заказан

компанией земных координат

но в фильме о полете камикадзе

и серий будет максимум одна

«Умереть на Васильевском? Право, какая безделица!..»

Умереть на Васильевском? Право, какая безделица!

Я и сам умираю здесь раз по пятнадцать на дню.

Но когда-нибудь, верю я, все для меня переменится,

Я, исчезнув, слегка этим здешний пейзаж изменю.

И в каких-то других, запредельных райончиках маленьких,

Забывая «дворы, как колодцы» и крылья мостов,

Буду жить среди вас, о счастливые жители спальников.

Но, в балтийском ветру растворяясь на веки веков,

Я сюда не вернусь. И как Бродский, Венецию выбравший

Настоящую, с вечною гнилью и новым кино,

Я исчезну, уйду незаметно, беспамятно выбывший.

А обратно — зачем? Здесь таких не хоронят давно.

«ты словно опоздал на поезд…»

ты словно опоздал на поезд

куда-то в лучшие года

и на вокзале с перепоя

нелепо бродишь, смотришь вдаль

а там, в вагоне, что несется

вперед со скоростью мечты

осталась та, чью помнишь поступь

но рядом с ней теперь не ты

очнешься, а вокруг пустыня

похожая на чей-то дом

где стены в паузе застыли

а в выход верится с трудом

и город дрогнет и зависнет

на кадрах с ноющим дождем

пусть ночь составит черный список

ты и туда не попадешь

«если при чтении длинных чужих историй…»

если при чтении длинных чужих историй

с метками междометий, что портят кровь

ты просто смотришь на текст и не видишь моря

только слова, все раздельно, попарно врозь

значит, пора перестать наблюдать без звука

местные шоу под током простых систем

падать в провалы эфирных помех и глюков

и на экранах выискивать пеленги новых тем

лучше с нажатием кнопочного затвора

сразу нырнуть в распростертую тишину

выйти во двор или дальше, куда-то в город

в мертвую ночь, в набегающую волну

«что ты видишь, когда закрываешь глаза рукой?..»

что ты видишь, когда закрываешь глаза рукой?

может, зелень поляны, запекшийся жаркий свет

и зудящих кузнечиков, прячущихся в траве

их так просто найти, пара пассов вперед-назад

и ладонь по нагретым буграм острожно вскользь

только в точке касания вечность меняет знак

правда или желание — выбери что-нибудь

что ты видишь, когда закрываешь глаза рукой?

может снег, что в овраге навален со всех сторон

так, что ты, провалившись по пояс, кричишь друзьям

только дайте мне точку опоры, и вам хана

а потом на санях деревянных летишь с горы

и ломаешь их с треском, ну ладно, хоть сам живой

почему так ругают родители за полет?

это можно увидеть отныне лишь только так

никаких фотографий — где был тогда твой айфон?

и прогулки вдоль берега в поисках родников

где вода так чиста, словно слово из детских книг

где цвело волшебство на картинках, что не стереть

но теперь, когда вечность просеяла севером твой песок

что ты видишь, когда закрываешь глаза рукой?

«и ломтик неба из окна…»

и ломтик неба из окна

привычно горек

туман закатывает нас

в свой серый войлок

ведь осень здесь от слова «всё»

готовь телегу

пока багрянец не отцвел

под первым снегом

и мизером зимы пустой

не откупиться

и карты падают под стол

и лица, лица

по кругу или по кругам

в нестройном вальсе

белеет дальняя пурга

но не сдавайся

пусть дни бездонно холодны

и ночь бесцветна

всего полжизни до весны

а там и лето

*все произведения напечатаны в авторской редакции