За секунду до выстрела

Светлана Игоревна Бестужева-Лада

Книга написана на основе реальных документов из архивов КГБ. Во время визита в Москву президента США Рональда Рейгана ЦРУ планировало на него покушение, чтобы обострить международную ситуцию. Но покушение удалось предотвратить буквально за секунду до выстрела…

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги За секунду до выстрела предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава вторая

Страх смерти заложен в человеке изначально, как и инстинкт самосохранения. Если этого инстинкта нет, человек готов идти на саморазрушение: тогда — одно из двух: либо у него не все в порядке с психикой, либо им движут какие-то более высокие мотивы, нежели спасение собственной драгоценной жизни. Мужчины могут сколько угодно демонстрировать свою храбрость, но ведь это лишь бравада. Другое дело, что к смерти, например, или к серьезной опасности можно относиться разумно и попытаться её избежать, а можно забиться в угол и дрожать мелкой дрожью.

Да, существует страх за кого-то или что-то, страх за близких или любимых, страх потерять работу, наконец. Но последнее к делу не относится, а первые два присущи любому мужчине, если он мужчина, которому есть за кого бояться. Но тогда он, как это ни парадоксально, менее всего боится за себя.

Есть ещё страх потерять лицо и покрыть себя позором. Для многих это хуже физической смерти. Ведь не случайно же большинство настоящих боевых офицеров всегда предпочитали пулю в висок позору, иногда случавшемуся не по их вине.

На самом деле люди боятся только собственной смерти. Враг, противник для них не «хомо сапиенс», как он сам, а существо с другой галактики, подлежащее уничтожению во имя, ну и так далее. Врагов не жалко, за них не страшно, бывает страшно и очень страшно за себя. А вот ему и за себя страшно не было.

Он несколько раз думал, что не подвержен чувству страха из-за недостаточно развитого воображения, никак не может он представить свой конец — и все тут. Оказалось, — может, причем со всеми страшными подробностями. На войне пахнет не столько порохом, сколько кровью и дерьмом из развороченных тел, и, раз почувствовав этот запах, забыть его уже невозможно.

Нет, ему было страшно. Когда в одной из «интернациональных войн» вражеские истребители атаковали именно тот пятачок, на котором окопалось его подразделение, казалось, что он просто-таки торчит над поверхностью Земли, хотя и старался зарыться в неё как можно глубже, и что его, с позволения сказать, тыл, ровно в два раза превышает по объему весь земной шар, представляя собой идеальную мишень для бомбежки.

Но после отбоя он сам удивлялся таким ощущениям: ну, побомбили, ну, Бог миловал, не попали. На войне, как на войне. И вообще — пуля дура.

Тут же вспомнил старый пошловатый анекдот: муж застал жену с хахалем, тот с перепугу выскочил в окно, а окно-то на самом высоком этаже. Летит мужик вниз и переживает: «И зачем я к этой дуре пошел, у неё и ноги кривые, и волосы крашеные и вообще… Все, больше никогда!» Тут полет закончился, мужик приземлился цел и невредим, встал, отряхнулся и говорит:

— Летел всего ничего, а сколько ерунды напридумывал!

Аналогичная ситуация, со смешком подумал он тогда. И на какое-то время забыл. Хотя сны про бомбежку иногда видел и тогда просыпался от собственного крика. Но наяву — нет, не помнил и не боялся.

«Бояться смерти, — утверждал Платон, — это не что иное, как приписывать себе мудрость, которой не обладаешь, то есть возомнить, будто знаешь то, чего не знаешь. Ведь никто не знает ни того, что такое смерть, ни даже того, не есть ли она для человека величайшее из благ, между тем её боятся, словно знают наверное, что она — величайшее из зол. Но не самое ли позорное невежество — воображать, будто знаешь то, чего не знаешь?»

Страшнее для него было терять боевых товарищей, которые иногда гибли даже не по нелепой случайности, а из-за идиотских приказов сверху. Только что сидели, пили, разговаривали — и вот уже вместо человека цинковый гроб, в котором иногда вообще ничего нет, так как собирать было нечего. «Горячие точки» — не курорт и даже не боевые маневры.

Сколько он их прошел, этих «горячих точек»! Роман бы написать, причем не один, но беда заключалась в том, что он патологически не умел врать так, как это умеют беллетристы. Для дела, по работе — сколько угодно: дезу запустить, состряпать какой-нибудь особенно интересный документ, чтобы сбить со следа сразу всех, собеседнику запудрить мозги так, что тот три дня потом не мог припомнить, о чем, собственно, разговор-то шел.

Женщинам, естественно, он врал — ну, это святое.

А вот ни в чем не повинным читателям врать не умел. Разрешили писать правду, дали «добро», так флаг тебе в руки, излагай все, как было, не выдавай свое желаемое за тогдашнее действительное, не раскрашивай живые цветы и не отмечай на карте развивающиеся страны. Там и так места немного осталось.

Поэтому единственным абсолютно правдивым художественным произведением про «это» он считал не повесть и даже не рассказ, а песню одного из таких же боевых офицеров, как он. Там все было именно так, как он видел своими глазами, и, услышав песню один раз, запомнил навсегда, повторяя иногда про себя и поминая ушедших:

«Сегодня луна что-то смотрит так пристально

И кислым вином старый кубок польщен.

Я выпью до дна эту древнюю истину,

Я пью за друзей — за кого же еще?

За те километры, что сотнями меряны,

За пот, что с нас лился подобно ручью,

За драки, где мы не считались с потерями,

Я пью без остатка и снова налью.

Садись за стол со мной, луна,

Садись и пей до дна.

Плевать на все, ведь жизнь одна,

Всего одна.

Налью вина, и мы, луна,

Напьемся допьяна.

Пьем за друзей, так что, луна,

Давай, до дна.

За литры той крови, москитами выпитой,

В болотах вонючих, в дремучих лесах.

За скалы, что чтут наши пальцы разбитые,

За шаг с самолета, туда, в небеса.

За ночь у костра с опаленными нервами,

За сбор по звонку, перелеты в ночи,

.За тех, кто всегда и везде были первыми,

Сегодня мы пьем, просто пьем и молчим.

И пусть для кого-то вы кажетесь странными,

Для очень немногих, а, может, для всех.

Но если вас в тридцать зовут ветеранами,

За это не выпить, естественно, грех».

Повторял потому, что ни его ушедшие друзья, ни он сам иного себе и представить не могли. Только первыми. Во всем. Везде. Зная эту его «слабость», начальство и вызвало сегодня к себе именно его.

Задание, которое он получил утром, было, мягко говоря, сложным. Следовало буквально за несколько дней вычислить, найти и обезвредить человека, затеявшего ни больше ни меньше покушение на президента США Рейгана во время его предстоящего визита в Москву летом 1988 года.

Наверное, следовало испугаться и попросить поручить это дело кому-то другому. Но у полковника госбезобасности СССР Владимира Николаевича Миронова, как уже говорилось, практически отсутствовало чувство страха. Такая вот интересная особенность организма. А уж собственной работы он тем более не боялся, равно как и начальства любого ранга.

Посему в назначенный по московскому времени час полковник Владимир Николаевич вошел в кабинет шефа — начальника управления генерала Прохорова. Пока Владимир Николаевич шел к столу, генерал как бы заново разглядывал своего ближайшего подчиненного: высокого, даже для мужчины, роста, но худощавого, спортивного сложения человека, цепкий взгляд которого фиксировал все мелочи, казалось, смотрел он прямо перед собой, на генерала, но взгляд скрывался за массивными темными очками. Вся его фигура излучала удивительное спокойствие и одновременно напоминала крадущегося хищного зверя, вот-вот готового совершить решительный прыжок на жертву.

«Этот справится, — подумал Прохоров. — Должен справиться. Если же спасует, тогда поставленная задача нереальна и нет на свете человека, который смог бы её решить».

— Здравствуй. Проходи, садись.

— Серьезное дело, товарищ генерал?

— У нас других не бывает, товарищ полковник, сам знаешь. А уж это — серьезнее некуда.

— Даже так? И что случилось?

— По непроверенным пока агентурным данным, планируется покушение на нашего гостя.

— Здесь? У нас? В Москве?

Невозмутимый доселе полковник на какой-то миг опешил.

— Вот именно, здесь, в Москве, во время визита. Не нравится он кому-то, хотят нас крепко поссорить, ну да ладно. Есть мнение — обеспечение безопасности визита поручить именно вам. Всю имеющуюся информацию получите позже, хотя её пока, как говорится, ноль целых хрен десятых.

— То есть террориста надо попытаться для начала вычислить.

— Вот именно. Вы же аналитик, вам и карты в руки. Понимаю, выше головы не прыгнешь, но…

— Но придется. И исполнитель, как я понимаю, не советский гражданин.

— Естественно. Правда, вроде бы славянин, но и это под вопросом. Хотя в принципе это мало что меняет. У террористов нет национальности. А наши ещё вообще младенцы, только-только начинают.

— И тут же, как правило, оказываются у нас, не успев ничего сделать, — спокойно возразил полковник.

— Сглазишь — успеют, — сделал попытку мрачно пошутить генерал. — Вот тогда набегаемся.

— Это вряд ли. Со своими-то всегда легче разобраться. А ведь американский террорист совсем не похож на своих «коллег» из других стран. Это обычно одиночка, который желает отыграться на лидере страны или на каком-либо другом высокопоставленном лице за свои личные жизненные неудачи или попытаться таким путем добиться известности. И даже если у этого террориста есть политические мотивы, то они, как правило, касаются не серьезных политических проблем, а опять же личных, мелких политических симпатий-антипатий. Его действия уверены и трудно предсказуемы… Но это я, похоже, лекцию начал читать.

— Давай-давай. Тебе для разминки, а мне интересно. И что же американцы?

— А то, что американский террорист обычно страдает психическими отклонениями, которые проявляются внезапной агрессией. По данным Секретной службы, только в Вашингтоне таких — тысячи. Например, Хинкли, который стрелял в Рейгана в 1981 году.

— Черт, опять в Рейгана! Ладно, про историю терроризма мы как-нибудь продолжим в более спокойной обстановке. А сейчас…

— Вычислить и найти «гастролера».

— Вот именно. Я тебя по-человечески прошу, не приказываю — найди этого подонка. Вычисли. Мог бы и приказать, да сам понимаю — бессмысленно. Так что если боишься…

Полковник чуть вскинул голову, и это незаметное движение сказало его начальнику все.

— Ну, извини, ну, неудачно выразился. Так как?

— Раз надо, значит надо, — пожал плечами полковник.

Он подумал немного, потом поднялся и щелкнул каблуками:

— Разрешите выполнять?

— Сделай милость, — как-то нехарактерно для него, по-стариковски вздохнул генерал, который в это утро в свои неполные шестьдесят лет выглядел на все семьдесят. — Мы с тобой понимаем, во что ввязываемся, а там, наверху, разбираться не будут. Либо голова в кустах, либо грудь в крестах.

— Мне как-то ближе «со щитом или на щите», — улыбнулся полковник и вышел из кабинета.

Генерал проводил его внимательным взглядом и снова принялся за изучение бумаг, от которых оторвался на момент разговора с полковником. Механизм был запущен. Насколько генерал знал, задание, каким бы нереальным оно ни казалось, будет выполнено. А о другом исходе событий он в эту минуту даже и думать не хотел.

Направляясь к своему кабинету, полковник вспоминал события не очень давние, но уже успевшие стать историей, — визит Михаила Сергеевича Горбачева, первого Президента СССР, тогда бывшего ещё Генеральным секретарем ЦК КПСС, в Америку. Тогда ему в числе других товарищей пришлось выехать в Америку в составе передовой группы и досконально осмотреть все на месте. Увиденное и услышанное, мягко говоря, его не обрадовало. По Вашингтону ходил почти анекдот о том, как некий досужий турист ухитрился проникнуть на лужайку Белого Дома и чуть ли не позавтракать там с высокой парламентской делегацией. А уж манера Михаила Сергеевича выходить из машины в самых неожиданных местах и общаться «с народом» была всем известна. Дома, как известно, и стены помогают. А в чужой стране?

Здесь же ситуация складывалась — хуже некуда. Проблема обеспечения безопасности поездки Рейгана была очень серьезной. Во-первых, визит должен был произойти за несколько месяцев до новых президентских выборов в США, где уже давным-давно сложилась старая добрая традиция физического уничтожения неугодных кому-то президентов, что для России, согласитесь, было экзотикой. Хотелось верить, что так и будет, по крайней мере в ближайшее время.

У американцев же счет покушений уже шел на десятки, включая вице-президентов и некоторых сенаторов. Приоритет пока был явно на советской стороне и уступать американцам пальму первенства никто не собирался, да и вообще милое дело — застрелить американского президента на московской земле. Весь мир взвоет — и будет прав.

Каждый считает свою систему безопасности совершенной. Он вспомнил цитату из когда-то нашумевшего английского детектива о попытке покушения на генерала де Голля. «Шакал отлично знал, что ни одного из лидеров западного мира не охраняли так тщательно, как президента Франции. Убить его было куда труднее, чем, скажем, президента США, Дж. Ф. Кеннеди, что и подтвердилось впоследствии. Убийца-англичанин, однако, не ведал о том, что американцы любезно предоставили экспертам французской службы безопасности возможность досконально ознакомиться с охраной президента Кеннеди, и те остались очень невысокого мнения о своих заокеанских коллегах. Шакалу предстояло тягаться с едва ли не одной из лучших в мире служб безопасности…».

«Всяк кулик свое болото хвалит, — невесело пошутил про себя полковник, усаживаясь за письменный стол. — А что, если нам подсунут именно такого Шакала? Хотя мы вроде бы не хуже французов охранять умеем, но и те в последние полсекунды покушение предотвратили, и то чудом. Выстрелы в Брежнева больше напоминали фарс, чем профессионально спланированную акцию. А если…»

От внезапно пронзившей его мысли полковник даже привстал с кресла и нервно заходил по кабинету. А если вся эта «информация» о попытке покушения на Рейгана — деза чистой воды. Если стрелять будут в Горбачева? Да нет, вряд ли… Но и этим предположением нельзя было пренебрегать. Политические преступления в СССР в моду пока не вошли — с КГБ не забалуешь — это не какое-нибудь либеральное ЦРУ, но ведь когда-то и они могут начаться. И первый же камешек превратится затем в лавину, и тогда не то что от политиков — от всей страны костей не соберешь, от Великой и Неделимой-то. Когда же наконец принесут эту чертову информацию?

А если это — просто проверка резидента, который стал подозрителен? Они будут суетиться и тем самым элементарно «засветят» ценного работника. Да нет, не может быть, проверку тот уж как-нибудь распознал бы и не стал «гнать волну», рискуя жизнью. Если, если, если… А все эти «если» нужно обдумать, проанализировать и только тогда отказываться от версии или принимать её в расчет. И практически никаких критериев, кроме собственной интуиции и немалого опыта работы с любой информацией, любой — от промышленного шпионажа до политических провокаций. От терроризма пока Бог миловал.

И вообще борьба с терроризмом в СССР — новинка. Спохватились, что нужно готовить профессионалов только тогда, когда на Мюнхенской олимпиаде палестинскими террористами была чуть ли не в упор расстреляна израильская команда, именно в то время и создали группу «А», с легкой руки журналистов получившей потом название «Группа Альфа».

Теперь это — профессионалы высочайшего класса. Но и они «вычислить» террориста вряд ли смогут, не их это профиль, они могут только захватить и уничтожить. Хотя без помощи «Альфы», естественно, не обойтись. Но тут должны быть задействованы и пограничники, и таможенники, и милиция — десятки тысяч людей, действиями которых нужно руководить, причем делать это, не раскрывая смысла операции. В общем, съесть апельсин, оставив кожуру в неприкосновенности.

Это, конечно, сложнее, чем дать команду: «Фас», особенно если не можешь открыто указать объект.

« — Справишься, полковник?»

«-Но те, кто всегда и во всем были первыми…»

Рейган… Фигура, уже ставшая в Америке достаточно одиозной. Полковник вспомнил, что ему рассказывал там, в Вашингтоне, один из ближайших охранников президента — Дэн. Точнее, Деннис Маккарти. Хорошо тогда побеседовали, душевно. Только Дэна, как стало потом известно, попросили «выйти вон». Не за контакт ли с советским полковником? Все может быть, преувеличиваем мы порой масштабы западной хваленой демократии. Так что же он рассказывал? Припомнить, что ли, пока не доставили срочную информацию?

Память, никогда не подводившая полковника, и в эту минуту безотказно выдала чуть ли не дословный текст беседы с Деннисом, будто на экран телевизора…

«30 марта 1981 года возле отеля «Хилтон» в Вашингтоне собралась толпа, чтобы поприветствовать находившегося там президента Рейгана. Я такие сцены за четверть века службы в охране наблюдал тысячи раз.

Президент вышел и направился к своему бронированному лимузину, я шел на несколько шагов впереди. Повторяю: все было, как всегда. Еще несколько секунд — и дверцы захлопнутся, машина поедет в Белый Дом. Только-только я собрался с облегчением вздохнуть, как услышал слева негромкий хлопок: как будто лопнул воздушный шарик. И тут же — второй такой же. И тут я понял, что никакой это не шарик и даже не хлопушка, а выстрел из пистолета.

Дальше все происходило, как в замедленной киносъемке, — для меня. Со стороны же все было очень даже стремительно, потому что покушавшийся на президента, некто Хинкли, как мы потом выяснили, за полторы секунды выстрелил шесть раз. Шесть! Я бросился к нему сразу после второго выстрела, а навалился на него при шестом, так что эта последняя пуля ушла куда-то вверх и застряла в стене между этажами. От остальных выстрелов пострадали, не считая президента, двое: пресс-секретарь Джеймс Брейди и один из охранников.

Прикинь: ничего такого особенного в моих действиях не было. Каждый охранник в Белом Доме готов пожертвовать своей жизнью ради спасения президента, это наша работа, нас так готовят. Я отрабатывал каждое движение сотни раз при проработке самых различных ситуаций. Личная охрана президента должна работать четко, строго в соответствии с предписаниями, никакие импровизации тут неуместны. И обязательное условие: держаться непосредственно перед злоумышленником, заслонять собой охраняемый объект. Понимаю, что в нормальной обстановке об этом трудно спокойно рассуждать, но в экстремальной ситуации не до рассуждений, действуешь совершенно автоматически. Так готовят всех сотрудников нашей секретной службы…

Почему секретной? Да ничего особенно секретного в ней нет, кроме названия. Просто так сложилось. За несколько дней до своей гибели тогдашний президент Авраам Линкольн создал секретную службу по борьбе с фальшивомонетчиками. Было это ещё в 1865 году. Но только полвека спустя, в 1901 году, когда ухлопали президента Маккинли, конгресс специальным решением возложил охрану президентов именно на эту службу. Не потому, что там сотрудники были лучше всех, а потому, что располагалась она в здании Казначейства, в двух шагах от Белого Дома. Удобно же, когда агенты всегда под рукой. Так и повелось…

Закон есть закон, хоть для охранника, хоть для президента. Отказаться от охраны, пренебречь собственной безопасностью он не может, права не имеет. Стал человек хозяином Белого Дома — автоматически попадает под нашу опеку, что бы он там про себя ни думал. У Джимми Картера, к примеру, врагов, считай, не было, так все равно за ним охрана по пятам ходила. Ох он и злился иногда! А мы ему в ответ: «Господин президент, нас направил сюда американский конгресс». И все, разговор окончен.

Кстати, не только президента это касается. Когда в 1968 году смертельно ранили Роберта Кеннеди, Линдон Джонсон вызвал к себе руководителя секретной службы и потребовал, чтобы со следующего же утра все кандидаты на пост президента страны получили надежную личную охрану.

Сделали. Я, кстати, пришел на эту службу в 1964 году, тогда сотрудников было от силы триста человек. Сейчас — более двух тысяч. И ничего не много: по инструкции возле каждого кандидата в президенты должно постоянно находиться двадцать семь секретных агентов. Про президентов вообще молчу: из последних шести стреляли в трех, тут никакие меры безопасности лишними не покажутся. В Америке вообще стрелять любят…

Я? Нет, я как раз не люблю, но я и в охрану-то попал, считай, случайно. Закончил университет, должен был заниматься экономикой, но тут подвернулась возможность заняться вот такой активной деятельностью.

Одной физической подготовки и желания защищать кого-то мало: нам же доверяют жизнь и смерть самого могущественного человека. Кадровики все мое прошлое переворошили, бывших соседей опрашивали, школьных преподавателей, даже моих подружек — всех до единой, причем я кое-кого и сам-то не помнил. А как же иначе? Некоторых ребят, кстати, кадровики отшили только потому, что те когда-то по молодости и глупости схлопотали привод в полицию за драку или легкое опьянение.

Охранник — это же не бревно бесчувственное, которое тупо ходит следом за объектом. У нас переживаний и стрессов, наверное, побольше, чем у большинства «нормальных» людей. Ответственность-то какая! Помню, когда мы узнали о том, что Индира Ганди погибла от рук одного из своих телохранителей, нас всех чуть ли не неделю лихорадило: представить себе не могли, что наш коллега, пусть и в другой стране, смог пойти на такое… Нет, у нас этого не может быть потому, что этого не может быть никогда. Даже не обсуждается…

Я, между прочим, очень рано поседел. Тоже от постоянных стрессов. Со стороны кажется, что ближе охранника к президенту никто не подходит, что охранник вроде бы причастен к каким-то там «секретам небожителей». Да я половины не слышу, о чем он там говорит! У меня только одна мысль: как бы чего не случилось, позор будет на всю страну, не перенесу я этого позора. Вот тебе и сопричастность.

Нет, конечно, я не один за безопасность президента отвечаю. Около него постоянно от двенадцати до двухсот агентов находится, в зависимости от обстоятельств и ситуации. А в зарубежных поездках — так вообще несколько сотен. Даже если президент отправляется в поездку по стране, обычные меры безопасности как минимум удваиваются.

Правильно, такое можно только у нас увидеть. Потому что «президентский синдром» чисто американская штука. Чуть что — сразу хватаются за пистолет, причем любой псих свои личные проблемы связывает не с кем-нибудь, а только с самим президентом. Ничего я не преувеличиваю, такие умники к Белому Дому ежедневно приходят, причем даже не скрываются. Наши статистики насчитали около сорока тысяч «озабоченных», все их данные, адрес там, телефоны у нас есть. Но среди них по-настоящему опасны человек двести. Тоже немало. Эти действительно в любой момент могут попытаться убить президента…

Да-да, знаю, что ни Освальд, который в Кеннеди стрелял, ни Хинкли этот, который на Ронни покушался, ни в каких списках не значились. Просмотрели… Но теперь, если этот самый Хинкли из психиатрической лечебницы выйдет, за ним четверо агентов будут ходить повсюду. Даже, извиняюсь, в сортир. Только где гарантия, что завтра не объявится ещё какой-нибудь придурок «на новенького»? Нет такой гарантии! Вот и приходится подозревать всех и каждого. Работа такая…

Почему ужасно? Ничего не ужасно, нужно только привыкнуть и не расслабляться. Даже если человека проверяли-перепроверяли, разрешили ему находиться совсем рядом с президентом, мы все равно должны быть начеку. Проверяют одни люди, охраняют — другие.

Правильно, охрана — это целая наука. Идет президент — рядом с ним обязательно находится как минимум пять агентов. Двое впереди, двое сзади, один — на расстоянии в два метра. Главная задача следить за ближайшими рядами людей, в основном за их глазами и руками. Если какой-то человек в нескольких метрах от президента держит руки в карманах, то все мы получаем по радио соответствующий сигнал. С этого момента человек находится вообще под особым наблюдением, которое снимается только тогда, когда подозреваемый вынимает руки из карманов.

Да ладно, подозреваемый! Они все для нас — подозреваемые, достаточно нервного движения или бегающих глаз, чтобы мы все насторожились. В помещениях, кстати, то же самое, только там народу, как правило, меньше, и вероятность попадания случайного субъекта минимальна. Все равно руки агента всегда должны быть свободны — мало ли что. Мы не имеем права даже передать супруге президента букет цветов. Зонтик президенту подать не можем, для этого существуют специальные люди. Случайности нам не нужны.

Вот зарубежные поездки — это сплошная головная боль. Своих мы знаем в лицо, а там — масса агентов их местной секретной службы, сплошь и рядом без каких-либо опознавательных знаков. Если бы кто-то из них в чрезвычайной ситуации вытащил револьвер, то мы бы такого субъекта в считанные секунды прикончили на месте, а уже потом стали бы разбираться. Но это — крайности, такого в нашей, точнее, в моей практике не было.

Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Нет, с вами таких проблем нет, вас сразу узнать можно. Почему? А черт его знает, можно — и все тут. Есть что-то такое… неуловимое.

Нет, мы не отгоняем от президента ни журналистов, ни демонстрантов — это не наше дело, лишь бы дистанцию сохраняли. Это — политика, а мы в политику не вмешиваемся. Как это у вас говорят: «Ругань к воротнику не пристает»? Ах, «Брань на вороте не виснет». Но это уже нюансы, смысл-то сохраняется, нет?

Почему мы все одинаково одеты, да ещё носим темные очки? Нет, это не «синдром Джеймса Бонда», ничего подобного. Объясняю: нам выгодно, чтобы злоумышленники знали о нашем присутствии, видели в толпе секретных агентов. Тогда они начинают нервничать и совершать ошибки, что и требовалось доказать. А за очками не видно, куда мы на самом деле смотрим. Такой психологический приемчик. Между прочим, если краской в лицо брызнут или ещё какой-нибудь гадостью, то очки лишними не окажутся.

Да что я распинаюсь, ты сам такие очки даже в помещении не снимаешь. Я же говорю: рыбак рыбака…

Мы служим не президенту, а государству в лице президента. Никсону как-то удалось обмануть бдительность охраны и уехать в гости к другу без охраны. Когда президент вернулся, один из наших ждал его с заготовленной бумагой, в которой говорилось, что Никсон впредь отказывается от охраны. Оставалось только подписать. Так ни подписи президента под этим документом не появилось, ни последствий у этого инцидента не было. Проявили, так сказать, взаимное уважение.

И остальных высокопоставленных лиц мы только охраняем, а не оказываем им какие-то дополнительные услуги. Джонсону очень хотелось, чтобы охрана выгуливала его собаку. Не вышло. Киссинджер все время пытался заставить кого-то из нас носить за ним «дипломат». Тоже не вышло, мы просто каждый раз напоминали, как бы невзначай: «Господин доктор, простите, вы забыли свой кейс в машине». Нам хватает забот и без того, чтобы выступать у кого-то в роли носильщика.

Самое сложное, конечно, это сопровождение официального кортежа президента по городу. Машины не должны двигаться со скоростью больше, чем пятнадцать километров в час, чтобы агенты, бегущие по сторонам лимузинов, успели в случае чего сесть в одну из машин или прийти на выручку президенту. Все время ведется пристальное наблюдение за крышами домов, окнами, дверьми. Как только президент садится в машину, кортеж немедленно начинает двигаться, опоздавших не ждут, какой бы высокий пост они ни занимали. Бывали случаи, когда мы бросали даже… супругу президента. При этом маршрут кортежа известен только тому агенту, который сидит в головной машине, он сам его выбирает из трех имеющихся вариантов в зависимости от ситуации.

Кеннеди? Нет, в Далласе все делалось по правилам, секретная служба никаких ошибок не допустила. Просто ситуация не поддавалась полному контролю. К тому же сам президент наотрез отказался выполнять рекомендации охраны: не надел пуленепробиваемого жилета, не позволил агентам ехать с ним в одной машине… Ошибка секретной службы если и была, то только в том, что она не проявила достаточной твердости. Это не оправдание, просто констатация факта. Хотя… больше возникновения таких ситуаций мы старались не допускать.

Да-да-да! Хинкли нас перехитрил! Так мы все после этого четыре дня находились на грани нервного срыва. Не знаю, что бы лично я делал, если бы покушение на Рейгана удалось. Наверное, подал в отставку и до конца жизни мучился бы угрызениями совести. Застрелиться? Мне? Это ещё зачем? Моя смерть президента бы не воскресила, а отставка, между прочим, тоже штука серьезная. Мы же гордимся своей работой, по-настоящему гордимся. И вдруг оказаться не у дел и никем? Страшнее наказания и придумать-то невозможно…

Да, гордимся. Когда президент находится в Белом Доме, он может нажать специальную кнопку тревоги под рабочим столом в Овальном кабинете, и мы окажемся рядом с ним ровно через две секунды. Мы любим повторять, что «слышим биение сердца президента». Мы охраняем личные апартаменты президента, в официальных кортежах находимся в нескольких мгновениях досягаемости. И никогда не приближаемся к нему просто так, без веской причины или его вызова. Хотя…

Хотя был один забавный случай. То есть это сейчас он кажется забавным, тогда было не до смеха. Мы сопровождали Никсона в Румынию. Последний пункт в тринадцатидневной поездке по европейским странам. Все, естественно, вымотались — и президент, и охрана. В Бухаресте где-то уже после полуночи Никсон решил позвонить своему советнику в Вашингтон. Разговор получился настолько долгим, что телефонист в Белом доме забеспокоился и решил проверить связь. Оказалось, что линия президента… молчит. Телефонист тут же связался с секретной службой, которую в тот день возглавлял как раз я. «Трубка президентского аппарата снята, но никто не говорит». Представляешь, что я в тот момент ощутил?

Да и не только я, мы все… Убит? Сердечный приступ? Какие-то серьезные проблемы? Я вошел к нему в комнату и увидел, что президент… спит с трубкой возле уха. Я хотел, не тревожа его, положить трубку на аппарат, но сон у Никсона оказался чутким: он так и подскочил, решив, что на него напали злоумышленники. Слава Богу, обошлось. Никсон даже поблагодарил меня за заботу.

Вообще-то ситуация, конечно, та еще! Прикинь: глубокой ночью, в коммунистической стране, в постели, к шее тянется незнакомая рука… Хотя все наши президенты отдают себе отчет, что их жизнь постоянно буквально висит на ниточке. И, как правило, действительно испытывают к нам чувство благодарности. Бывают, правда, исключения. Джонсон, например, относился к охране как к прислуге. Но с теми, кто сумел себя достойно поставить, он все-таки вел себя достаточно корректно.

Тут, я скажу, палка о двух концах. Мы ведь тоже люди, со своими недостатками, слабостями… Один раз я видел, как у президента сдали нервы. Это было во время «Уотергейта», помнишь, был такой скандал при Никсоне? Так вот, президент сказал речь по телевидению из Овального кабинета, вышел и… разрыдался в коридоре у меня на глазах. Мне хотелось подойти и успокоить его, но это не входило в мои обязанности.

Единственное, что я мог сделать, — это на несколько секунд отвернуться, не смотреть… Инцидент так и остался между нами, сейчас я о нем впервые вспомнил вслух. Но Никсон вообще был человеком очень эмоциональным. После какой-то встречи на высшем уровне он со мной разговаривал два часа. Представляешь себе, мы два часа сидели с ним на балконе и говорили… о футболе. Нормально, да?

Но иногда бывают такие проколы… Опять же только тебе рассказываю. Пока у меня сын был маленьким, я всегда держал дома револьвер отдельно от патронов. Приходил домой, разряжал, а патроны прятал. И в одно прекрасное утро в спешке забыл вставить магазин на место. Так и охранял президента весь день практически безоружным. Если бы кто-нибудь узнал… Обошлось.

Вообще-то часто бывает так, что удается скрыть, казалось бы, невозможное. Я могу вспомнить несколько попыток покушения на жизнь президентов, пресеченных, так сказать, на корню. Одного покушавшегося, например, выдала его собственная сестра, без её сообщения неизвестно, как дело бы обернулось. Вообще-то гарантия стопроцентной безопасности — абсолютный вздор. Никто и никогда такой гарантии не даст, если он настоящий профессионал. Мечта любого охранника — поместить президента под бронированный колпак. Но это невозможно, к сожалению. Вижу, что и вам это не удается».

Полковник подумал, что не удается не только это. О тех условиях, в которых работают американские коллеги, тоже можно только мечтать. А теперь ещё новая напасть — неизвестный террорист, которому приспичило убивать Рейгана именно в Москве, и о котором практически ничего неизвестно, если не считать каких-то полученных кружным путем сведений. Информации, так сказать, к размышлению… Где же, наконец, эта чертова информация?!

«Чертова информация» содержала несколько скудных страничек, полученных даже не непосредственно из Америки, а кружным путем, из одной страны «третьего мира». Предполагаемый объект намерен совершить покушение на президента США во время его визита в СССР. Профессия — журналист. Особые приметы: рост превышает метр девяносто, телосложение спортивное, возраст средний. Негусто, но хоть рост нестандартный, например, азиатских корреспондентов, можно отсеивать, не глядя. Да и среди французов, испанцев и итальянцев такой субъект — редкость.

Значит, американец или северный европеец. «Славянское», с позволения сказать, происхождение ничего не дает: эмигрантов из Восточной Европы во всем мире хоть пруд пруди, в иных странах их уже чуть ли не больше, чем местного населения, а для американцев до сих пор нет никакой принципиальной разницы между литовцем и кубанским казаком, так что эти сведения можно оставить просто «для комплекта».

Не исключено — бывший спортсмен, хотя высокий рост ещё ни о чем не говорит, знал по себе. Но если сам о себе точно знаешь, что в баскетбол отродясь не играл, то о других точно ничего известно быть не может. Значит, нужно ехать в соответствующий департамент и на всякий случай смотреть нужные бумаги. И не только туда нужно ехать, и не только там эти бумаги смотреть…

Восемь лет назад было легче. Тогда Москва готовилась к Олимпиаде, и в столицу стянули столько милиционеров и сотрудников госбезопасности, что даже карманные кражи прекратились, не говоря уже о чем-то более серьезном. В то время он был майором, отвечал только за свой участок работы и за своих подчиненных, при этом не спал сутками и дома практически не появлялся. И все-таки тогда было легче. Ладно, отставить ностальгию, полковник. Задание получено и его нужно выполнить во что бы то ни стало.

Он снял телефонную трубку и негромко сказал:

— Это «сотый». Машину к подъезду…

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги За секунду до выстрела предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я