Чудо в тапках

Галина Голицына

Как может солидный бизнесмен защититься от бесконечных покушений на свою жизнь? Он может обратиться в силовые структуры, взять охранников, поставить сигнализацию… А может просто случайно нанять домработницу – смекалистую деревенскую девчонку, от которой проку куда больше, чем от всех остальных… А вот самой девушке не позавидуешь. Казалось бы, всё честь по чести: и курсы специальные окончила, чтобы в приличный дом устроиться домработницей, и фирма посодействовала в трудоустройстве своей лучшей ученице. А вышла такая промашка! На хозяина – что ни день, то покушение. Понятно теперь, почему место оказалось вакантным. Мало, поди, желающих засыпать под взрывы и просыпаться под выстрелы. Но ничего – такую девчонку, как Нюрка, на понт не возьмешь: и босса спасет, и своего счастья не упустит…

Тщательно взбив кудряшки и поправив кокетливо перетянувшую их голубенькую ленточку, завязанную бантиком на лбу, я незаметно перекрестилась и нажала перламутровую пуговку звонка.

Честно говоря, я ожидала услышать заливистую трель или, в крайнем случае, электронный вариант Моцарта или Бетховена, но меня постигло жестокое разочарование. Недра двухэтажного особняка залило какое-то странное жестяное дребезжание. Такие звонки бывают в старых чёрно-белых фильмах про советские коммуналки. К дребезжащему звонку должен прилагаться общий туалет и общая же кухня с двумя или тремя газовыми плитами, натянутые по диагонали верёвки с мокрым бельём, велосипеды и тазы в общем длинном и широком коридоре. Но в этом доме ничего такого быть не может.

Особняк никак не отреагировал на звонок. Хозяин оглох, что ли? А может, дома просто нет… Вот жалость-то! Выходит, зря тащилась…

Ни на что особо не надеясь, я снова нажала перламутровую пуговку. И снова услыхала допотопное дребезжание.

Никаких шагов за дверью я не услышала, но сама дверь распахнулась, явив миру и мне лохматого человека с сильно помятой со сна физиономией.

— Чего надо-то? — спросила физиономия, отчаянно зевая.

Сделав «приятное лицо» и нацепив свою лучшую улыбку, я спросила:

— Вы — Игнатов Игнат Михайлович?

— Ну…

— Да или нет? — уточнила я.

— А ты сама-то кто будешь? — промычал лохматый, изо всех сил борясь с зевотой.

Я снова лучезарно улыбнулась:

— Вас приветствует фирма «Хозяюшка»! Домработницу заказывали?

— А-а, понятно, — лениво протянул он, почёсывая живот через футболку. — Ну, проходи, коли пришла. — И отступил на шаг, чтобы я могла пройти.

Одет Игнат Михайлович был в красную футболку, шорты цвета хаки (всё это ужасно мятое и явно несвежее) и пляжные шлёпанцы. Тоже мне, крутой работодатель…

Я вошла в дом, захлопнула за собой дверь и огляделась.

Холл был светлый, просторный и грустный. Одинокая кожаная куртка была подвешена за шиворот на крючок, хотя буквально рядом на кронштейне болталось четыре пустых тремпеля. В противоположном углу сиротливо приютился потрёпанный футбольный мяч. На белоснежном пластиковом подоконнике — сероватый налёт невесомой пыли и пустая бутылка из-под пива, тоже припорошенная пылью.

Мерзость и запустение.

Нарисовав пальцем на пыльном подоконнике затейливый вензель, я вздохнула:

— Наш город вряд ли когда-нибудь получит приз ЮНЕСКО за чистоту и красоту. Содержание пыли в воздухе у нас исчисляется тоннами.

— Вот-вот, — подхватил он. — На улице пыль летает, а у меня в доме оседает. Сил уже моих нет бороться с ней! Потому и обратился в эту вашу «Хозяюшку».

— Понятно. Где я могу вручить вам свои верительные грамоты?

— Какие грамоты? — не понял он.

— Документы свои хочу вам показать. Чтобы вы убедились, что я — это я.

— А-а… Ну, пошли на кухню.

В холл выходило три двери. Все — распашные, с матовыми стёклами. Сейчас хозяин направился к левой, я, понятное дело, за ним.

Здесь оказалась кухня. Обеденный стол радовал глаз округлостью форм, что по нынешним временам — большая редкость. По крайней мере, на кухне. Стульев было всего два. На один из них плюхнулся хозяин и махнул рукой в сторону второго — садись, дескать.

Я подала ему свои документы — паспорт, санитарную книжку, свидетельство об окончании курсов домоводства и направление с фирмы. Только после этого я присела на краешек стула, чинно сложила руки на коленях и замерла.

Лохматый Игнат Михайлович внимательнейшим образом изучал мои бумаги, а я так же внимательно изучала кухню. В конце концов, именно здесь мне и предстоит проводить большую часть времени. Правда, крутить головой налево-направо мне было неловко, поэтому я просто обвела взглядом ту часть пространства, что попадала в поле зрения.

Кухня оказалась практически квадратным помещением, очень просторным — размером с целую малогабаритную квартиру. Два больших окна пропускали много света, так что даже в такой пасмурный день, как сегодня, не было нужды зажигать электричество. Отдельно стоящей плиты не было. Варочная панель была врезана в столешницу, как это обычно показывают во всех кулинарных телепередачах. И вообще кухня была оборудована что надо! И микроволновка есть (стекло изнутри заляпано чем-то белым), и тостер симпатичный, новенький (только крошек вокруг слишком много). Эх, такую бы кухню, да в хорошие руки!..

Впрочем, такие руки уже появились. Это были мои руки, и они прямо чесались, так им хотелось поскорее взяться за дело!

Налюбовавшись вдоволь на мои документы, хозяин вернул мне их все до единого со словами:

— А санитарную книжку, небось, за взятку сляпала…

— Ни-ни! — отчаянно замотала я головой. — Я же в «Хозяюшке» на специальных курсах домоводству училась, так мы всей группой ходили в больницу, на медкомиссию. У нас там с этим знаете как строго!

— Ладно, поверим, — вздохнул он. — И чему же тебя на курсах научили?

— А всему. Еду готовить, убирать, стирать, бельё гладить, — старательно перечисляла я. — Ещё за детками малыми ухаживать, за лежачими больными, за животными, первую помощь оказывать…

— Кому? Животным? — удивился он.

— Нет, людям, — смутилась я. — Хотя… Если понадобится, смогу и животным. Наверное… А что, у вас есть кто-то? Собака, да? Или кошка?

— Мышка.

Я завизжала, перепрыгнула со стула на стол и уселась в самом центре, поджав под себя ноги.

Хозяин поморщился:

— Чего орёшь, дура? Пошутил я.

Я обиделась:

— И вовсе я не дура. У меня отличные оценки по всем предметам: и по выпечке, и по оказанию первой помощи, и по уходу за животными. А шутить так больше не надо, потому что мышей я боюсь.

— А хомячков?

— Что — хомячков? — не поняла я.

— Хомячков, спрашиваю, боишься?

— Нет, — пожала я плечами. — Чего их бояться? Они же в клетке сидят. И хорошенькие такие, особенно когда маленькие!

— Не понимаю я вас, баб, — развёл он руками. — Хомячков вы не боитесь. Кроликов тоже. Но ведь и хомяки, и кролики, и милые рыжие белочки — такие же грызуны, как мыши и крысы.

— Ага, точно, — закивала я, — белочка и крыса — совсем одно и то же… Как скажете хозяин, вам виднее!

— Ну хватит дурачиться, — хлопнул он в ладоши. — Слезай со стола и давай знакомиться. Я — Игнат. Можно на «ты». А ты, стало быть, Анна. В быту мне как тебя называть? Аней?

— Да как угодно. В смысле — как вам, хозяин, будет угодно. Хоть Ваней…

— Смешно, — кивнул он. — А ты к какому имени больше привыкла? Мама как тебя называет — Аннушка? Анюта?

— Мама моя умерла давным-давно. Бабушка меня вырастила. Но она тоже умерла.

— Так ты что, одна-одинёшенька на белом свете? — поднял он брови.

— Почему одна… Брат у меня есть. Родной. Он зовёт меня Нюркой, если вам это так интересно…

— Нет, вариант «Нюрка» мне не нравится. Попахивает деревней позапрошлого века.

— Так мы и есть деревенские, — пожала я плечом. — И я, и братец мой бестолковый.

— А он чем занимается? В колхозе работает?

— Нет сейчас колхозов. Распустили их давно. А брат мой тоже в городе в основном обретается.

— А делает чего?

— Да богатым людям прислуживает.

— Понятно… Династия домашней прислуги, да?

— Угу, — кивнула я. — С того и кормимся…

— Ладно, Анюта. Давай решим главный вопрос. Ты где жить будешь — дома или здесь?

— А вам как лучше?

— Мне бы лучше, чтобы ты здесь жила. Как говорится, живой замок в доме…

— Ну, и мне так лучше. Потому что каждый день туда-сюда электричками мотаться затруднительно. Опаздывать буду, вам не понравится… Покажите мне мою комнату, я перевезу сюда одежду.

— Я сейчас покажу тебе дом, а ты сама решай, где тебе жить сподручнее.

Он повёл меня на экскурсию.

Из холла шла лестница на второй этаж и сюда же выходили двери комнат первого этажа. Левая дверь вела в кухню. Правая, арочная, была приоткрыта и за ней угадывалась гостиная. Так и оказалось. Средняя дверь была плотно прикрыта.

— А там что? — спросила я.

— Всё сразу. И каминный зал, и библиотека, и кабинет.

Он открыл среднюю дверь. Я с любопытством заглянула внутрь. Думала, увижу стеллажи до потолка, книги, книги, книги… Оказалось — ничего подобного. Нет, один-то шкаф с книгами там был. И камин тоже. Но центральное место занимал письменный стол с миллионом ящиков. Рядом на приставке стоял компьютер с плоским экранчиком. И ещё один компьютер, ноутбук, лежал почему-то в кресле.

— Это и есть библиотека?.. — разочарованно протянула я. — А где же тысячи книг?

— Да уж… Деревня — она и есть деревня… Аня, сейчас книги выпускают в электронном виде!

— Тогда где же компакт-диски? — блеснула я эрудицией.

— И это тоже — лишнее. У нас у всех теперь есть одна библиотека общего пользования. Называется Интернет. Там всё лежит. Бери, что надо, и пользуйся на здоровье.

— Ясно. А зачем вам в доме «живой замок»? Книг нет. Ценности и деньги, поди, в банке храните. Что же у вас брать? Одно расстройство для воров…

— Говори мне «ты», ладно? А брать у меня и впрямь нечего. Кроме меня самого разве что…

Я засмеялась:

— Да кому ты нужен, счастье лохматое… Это невест воруют. А про женихов я такого обычая не знаю.

–… и ещё много чего не знаешь, — подхватил он. — Я должен ввести тебя в курс дела. Ты послушай, а потом решай, хочешь ты здесь работать или нет.

Он присел на краешек письменного стола, а мне подбородком указал на кресло.

Я ринулась было туда, но остановилась:

— Там же этот… Ноутбук…

— А, брось его куда-нибудь!

Я переложила «Самсунг» на приставку, поближе к стационарному компьютеру, уселась в кресло и всем своим видом изобразила готовность слушать.

— Так вот, милая Анна, я приехал в ваш городок недавно…

— Ничего себе «городок»! — возмутилась я. — Мы, между прочим, областной центр! И жителей у нас почти что миллион!

— И воспитания тебе явно недостаёт. Перебивать невежливо. Я приехал сюда из столицы, так что мне ваш областной центр…

–… ерундой кажется, — закончила я его мысль. — А чего ехал? Жил бы себе в своей любимой столице!

— В том-то и дело, что там в последнее время жизни мне не было. Ну, это не твоего ума дело. Я приехал сюда, стал налаживать бизнес здесь. Но, видимо, сильно кому-то помешал. И покушались на мою жизнь драгоценную, и слежку за собой всё время ощущаю, прямо спина чешется, так её кто-то взглядом сверлит…

— Валерьянки попей.

— Чего-о?.. — оторопел Игнат.

— У нас знахарка есть, бабушка Марфа. Она людей от сглаза лечит, от порчи, прочих напастей… А таких, как ты, которым мерещится что-то, она на раз вылечивает. Плёвое дело! Она им корень валерианы отваривает и пить даёт. От этого вонь у ней в избе стоит такая — хоть и не дыши вовсе! Но людям помогает. А ты можешь валериановую настойку в аптеке купить. Попьёшь валерьяночки, глядишь, и попустит…

— Надо говорить не «у ней», а «у неё», — машинально поправил он. — А ты, Анна, как я погляжу, больно много о себе понимаешь! Я что, совета у тебя спрашивал? Рецепт просил?

Я потупилась. И правда, не просил он у меня ничего такого. Чего с советами своими дурацкими лезу? Моё дело — порядок наводить да борщи варить, а не умничать. А ну как выгонит он меня, от дома откажет, что мне тогда делать?

— Дяденька, я больше не буду, не выгоняйте только… — жалобно заныла я.

Он горько вздохнул:

— А ты, оказывается, ещё и кривляка! Ладно, шагом марш на второй этаж, комнату себе выберешь.

Мы покинули неуютный кабинет и поднялись на второй этаж. Здесь было три двери. Средняя дверь была двустворчатая, распашная, а те, что по бокам, — обычные, одностворчатые.

— Эта, средняя, — хозяйская спальня, — пояснил Игнат. — Здесь я обитаю. А эти две задуманы либо как детские, либо как гостевые комнаты. Выбирай любую.

Я вошла в левую дверь, огляделась. Стандартный набор мебели: кровать, прикроватная тумбочка, встроенный шкаф, туалетный столик. И ещё одна дверь в стене. Я открыла, заглянула. О радость! Здесь оказалась полноценная ванная комната! Правда, самой ванны не было, места хватило только для душевой кабины, но остальное сантехническое оборудование присутствовало в достаточном количестве и слепило глаза своей снежной белизной. В общем и целом комната мне понравилась.

Её зеркальным отражением оказалась комната напротив. И точно такой же туалетно-помывочный отсек.

— А где стиральная машина? В кухне её не было, здесь тоже не вижу. У тебя в спальне, что ли?

— Вот ещё! — фыркнул хозяин. — В прачечной.

— Так мне бельё в прачечную таскать? — ахнула я. — Или ты надеешься, что я вручную стирать буду? И не мечтай!

— Прачечная, Аня, — это специальное помещение внизу, в подвале, — вздохнул он. — Я покажу тебе потом. Ну, какую комнату выбираешь?

Я пожала плечами:

— Да что тут выбирать, они ж одинаковые! Ну, пусть будет эта, правая…

— Почему не левая?

— Так левая находится прямо над кухней, правильно?

Он кивнул.

— А я на кухне буду целый день толочься и в кухонное окошко видом заброшенного и всеми забытого пустыря любоваться. И в спальне мне тот же пейзаж созерцать, что ли? Пусть хоть спальное окно на другую сторону выходит. Всё-таки какое ни какое, а разнообразие…

— Разумно, — согласился Игнат.

Потом мы спустились в подвал. Он показал мне стиральную машину, объяснил, как та работает. Машина оказалась даже с сушкой, что понравилось мне чрезвычайно.

— Когда в первый раз запускать её будешь, меня позови, я ещё раз всё покажу.

Я высокомерно подняла бровь:

— Чай, не дура, сама разберусь. Мы на курсах и стиралки, и микроволновки, и пылесосы проходили.

— Ну, смотри, как знаешь. Только учти: сломаешь — за ремонт всё до копейки из зарплаты вычту!

Мы условились с Игнатом, что я съезжу домой за вещами и сегодня же поселюсь в особняке. А работать начну уже с завтрашнего дня.

Приехав домой, я обнаружила, что мой драгоценный братец валяется на диване и смотрит телевизор.

— Чего это ты не на работе? — напустилась я на него.

— А зачем? — весело удивился Федька. — Ты ж работаешь!

— Вот-вот, привык на мне ездить… Тунеядец! — ворчала я, запихивая вещи в огромную клетчатую сумку.

С такими сумками наши «челноки» курсируют между Турцией и Китаем. Мне в моей нынешней ситуации огромная сумка тоже очень пригодилась. Хотелось за один раз взять как можно больше вещей, чтобы уже как можно дольше не ездить сюда, в пригород.

— Вещи-то хоть довезти поможешь? Лентяй…

— Помогу, если обзываться не будешь!

— Ладно, так и быть, не буду обзываться.

— Ладно, так и быть, допру твои вещи до вокзала. Но дальше уже — сама!

Федька протянул руку, схватил сумку, крякнул, как штангист, ставящий мировой рекорд, и потащил сумку к выходу. Я потащилась следом.

Он честно довёз меня до города, оставил на вокзале и поехал назад. Мы с баулом загрузились в троллейбус и без всяких приключений доехали до моего нового жилища.

Это новое жилище я с удовольствием обживала весь вечер. Развесила в шкафу свои нехитрые пожитки, в нижний отсек аккуратно выставила обувь, обе пары: белые босоножки и коричневые туфли, всесезонные. А в тапочки обулась сразу же.

Тапочки у меня новые, красивые. Я купила их специально для этой работы. Тащить сюда те тапки, в которых я всегда хожу дома, я не рискнула. От их вида у хозяина вполне мог приключиться инфаркт миокарда, и я бы осталась без места. А я ведь так настроилась на работу славную, на дела хорошие…

Правда, когда я в этих новых тапочках появилась на кухне, он чуть под стол не упал.

— Аня, душа моя, это что такое? — дрожащим голосом спросил он, глядя в упор на мои ноги, всунутые в медвежьи головы.

— Нравится? — улыбнулась я. — Мне давно такие хотелось, но в нашем посёлке это не очень принято. А тут случай подвернулся — городская работа, да и зарплату хорошую ты мне назначил. Так что я себе позволила… Здесь секрет один есть: если надавить на носик правому медвежонку, он рычит. А левый почему-то не рычит, сколько ни дави. Зато правый рычит так прикольно, вот смотри!

Я продемонстрировала, как рычит правый медвежонок и не рычит левый.

Мой работодатель только руками развёл — дескать, что тут скажешь…

На ужин Игнат разогрел в микроволновке замороженную пиццу. Я проинспектировала холодильник и спросила:

— Если я тебе на завтрак сделаю омлет с беконом, нормально будет?

— Годится, — кивнул он. — Не сказать, что завтрак сверхоригинальный, но вполне сойдёт. Только мне надо позавтракать рано, где-то в семь утра, потому что в восемь я уже должен быть на другом конце города. Не проспишь? Впрочем, я будильник поставлю.

В это время оконное стекло со звоном разлетелось на куски, впустив в кухню зелёненькую гранатку.

Гранатка шмякнулась на стол, прямо в пиццу, и угрожающе зашипела.

Игнат замер и даже как будто умер. А я схватила картонную коробку, в которой была пицца с гранатовой начинкой, и швырнула её в разбитое окно. На пустыре, куда выходила кухня, полыхнул небольшой взрыв.

Этот взрыв пробудил Игната. Он вышел из анабиоза и куда-то метнулся. Через секунду возвратился и сказал мне:

— Порядок. Через пару минут здесь будет милиция.

— Зачем? — удивилась я.

— Как это «зачем»? — удивился он в ответ.

Посидел, подумал и пробормотал:

— И в самом деле, зачем? Ну, наверное, чтобы найти злоумышленников.

— Здесь, у нас в доме? — снова удивилась я. — Здесь же, кроме нас, и нет никого. Тот, кто метнул бомбу с улицы, давным-давно убежал.

Милиция и в самом деле приехала очень быстро. Наряд в количестве двух человек забежал в дом. Менты быстренько пробежались по этажам, заглянули во все комнаты, углы и даже кастрюли.

Потом один из них, который, видимо, был за старшего, строго спросил Игната Михайловича:

— Господин Игнатов, вы ничего подозрительного не заметили?

Игнат только молча помотал головой.

— А вы, барышня, — обратился мент ко мне, — не заметили ничего странного, необычного?

— Как же не заметила? Ещё как заметила!

— Слушаю вас! — оживился милиционер.

— Ну как же… Окно разбилось, граната влетела… Мало, что ли?

— Нет, я говорю — странное что-то, необычное, — терпеливо повторил милиционер.

— А что, граната, влетевшая в пиццу, это разве обычное явление? И странно, согласитесь, что кто-то вообще додумался бросить в окно бомбу. Не война же!

Милиционер озадаченно почухал репу и спросил Игната:

— А кто это?

— Домработница, — буркнул мой работодатель. — С сегодняшнего дня работает.

— А предъявите-ка мне ваши документики! — потребовал бдительный страж порядка.

Я сходила наверх, взяла из ящика тумбочки весь ворох своих бумаг и притащила их в кухню.

Мент очень внимательно изучил их и вернул мне:

— Вот что, уважаемая гражданка Ермолаева Анна Тихоновна! Вы попали на работу в дом, который с некоторых пор находится под нашим пристальным наблюдением. На гражданина Игнатова Игната Михайловича уже были нападения, пока, к счастью, без тяжёлых последствий. Так что будьте бдительны! Кстати, как вы не побоялись схватить гранату за секунду до взрыва? Вам же руки оторвать могло!

— Правда? — испугалась я. — Не знала я. Не подумала как-то… Если б знала, ни за что бы не стала её хватать и бросать! На месте бы оставила.

— А тогда бы вам обоим головы поотрывало, — подал голос второй милиционер.

Все разом притихли, призадумались. Вот и выбирай, что хочешь: без рук остаться — что за жизнь… А без головы и вовсе никакой жизни…

— Да уж, дилемма… — пробормотал Игнат.

Милиционеры встали.

— Может, охрану вам прислать? — спросил старший.

— Спасибо, не надо.

— Ну, как хотите. Мы сейчас ещё тут в округе порыщем, да только вряд ли что нароем…

Они ушли, а я напустилась на хозяина:

— Чего ты от охраны отказался? Я же теперь ночью спать не смогу, мне везде бомбы мерещиться будут до самого утра! Звони в райотдел, вызывай охрану!

— Я уже подрядил одну охранную фирму беречь мой покой. Денег берут кучу, а результат — сама видишь!

Он схватил телефонную трубку и стал наяривать. Не сразу, правда, но абонент всё-таки отозвался.

Игнат заорал дурным голосом:

— Феликс, мать-перемать, где твоя охрана? За что я деньги плачу, а? Мне уже гранаты не просто в дом, а в тарелку с ужином забрасывают. Следующая, видимо, прямо в рот залетит, а ты и в ус не дуешь! Вот убьют меня, кто тебе деньги платить станет?! Что значит «поймали»? Кого поймали? А-а, ну… — сбавил он тон. — И кто? И что он? Да не надо мне его предъявлять! Ещё не хватало… Будут точно? Всю ночь? Ладно. Хорошо, хорошо…

Распрощавшись с собеседником, он устало потёр лицо руками:

— Давай спать. Утро вечера мудренее.

— Боюсь. Я домой хочу. Мне дома никто в окна бомбы не швыряет.

— И здесь не будут. Охранное агентство начеку.

Я молча, но очень выразительно посмотрела на разбитое окно.

— Чего глядишь… Поймали охранники бомбиста. Ментам уже сдали. Да только толку от этого… Гранату бросил мальчишка лет двенадцати, к тому же — бомж. Когда его скрутили, он сказал, что дяденька в джинсах дал гранату и сказал, куда бросить. И отжалел мальцу за это десять долларов. Пацана-то взяли, да какой от него прок? А дяденьку в джинсах хрен найдёшь…

— А кто такой этот Феликс?

— Глава охранного агентства. Феликс Арнольдович Штосс. Немчура, вроде бы из благородных. Истинный ариец, так его и разэтак… Но вроде охраняют честно, раз мальчишку-бомбометателя повязали!

Я возмутилась:

— Так сам же говоришь, толку от этого — чуть… Они должны были пресечь это, не допустить, чтобы бомба сюда залетела! А разве нет?

— Конечно. Только Феликс говорит, что бомжата разные весь день по улицам шныряют. Кто ж знал, что этот гранату бросит…

Я шмыгнула носом и спросила:

— А ты много денег им заплатил? В смысле — долго они тебя охранять будут?

— Ну, сколько понадобится… А что?

— А то, что я бояться-то не перестала. Если тебя убьют, эти охранники продолжат меня охранять?

— Тебя? — засмеялся он. — Да кому ты нужна, сама подумай…

Потом до него, видимо всё-таки дошёл смысл сказанного. «Если тебя убьют»… Он как-то сразу поскучнел и буркнул:

— Хватить базарить. Спать пора. Завтра вставать рано.

— А окно? Его же закрыть чем-то надо!

— Закрывай. Ты теперь в доме хозяйка, вот и хозяйничай. А моё дело — оплачивать твою работу.

Он ушёл спать, а я призадумалась. Дыра образовалась большая, и закрыть её не так-то просто.

Что же придумать?

Я обошла все помещения первого этажа. В гостиной вообще ничего интересного не обнаружилось. В так называемом кабинете были только книжки и два компьютера. Всё это не годилось. В прачечной рядом со стиралкой стояла большущая коробка стирального порошка. Но это по сравнению с обычными коробками она казалась огромной, а по сравнению с окном — так, мелочь.

На втором этаже и искать бесполезно. Нет там ничего подходящего, я же видела…

Я с тоской поглядела на лестницу, ведущую на второй этаж. И тут вдруг нашлось решение проблемы!

Вдоль всей лестницы были развешаны картины. Ну, не то чтобы картины, просто наброски — лошадиные головы, вековые деревья, какие-то неясные силуэты. Уж не знаю, то ли сам Игнатов такой тонкий ценитель живописи, то ли это дизайнерское решение, то ли просто от прежних хозяев осталось — не суть важно. Главное, наброски эти сделаны на плотном картоне, вставлены в прочные рамки и форму имеют подходящую: большие, вытянутые в длину.

Я сняла одну лошадь и потащила вниз, в кухню. Приладила к разбитому окну. Как тут и была!

Так, ладно. Дуть из окна не будет, и хорошо. А залезть никто не залезет. Игнат сказал — охранная контора Феликса Штосса начеку. Вот и замечательно!

Я выключила в кухне свет и со спокойной душой пошла наверх. Приняла душ, улеглась в койку и решила ни о чём не беспокоиться и ничего не бояться. Что толку бояться? Слезами и дрожанием делу не помогу, только изведусь вся… Буду думать о хорошем.

Но ничего хорошего в голову не шло. А мысленно жевать события бурного вечера не хотелось. Лучше буду спать.

Ну спать — так спать. Сказано — сделано. На новом месте приснись жених невесте…

Интерлюдия

Игнат

Игнат в это время лежал без сна в своей роскошной «хозяйской спальне». Мебель в спальне была дорогая, красного дерева, инкрустированная перламутром. Постельное бельё — из натурального шёлка. Лёгкий плед — из чистого мягчайшего кашемира. Всё вроде было, что называется, по высшему разряду, но настроение портила одна мелочь: Игнат не был уверен, что завтра утром проснётся здесь, в постели. Наутро он вполне мог обнаружить себя в райских кущах или вообще у чертей на сковородке.

Вот сегодня к ужину неизвестные «друзья» прислали ему гранату. Хорошо, хоть домработница оказалась не робкого десятка и в окно её выбросила. А не то в рай или в ад можно было попасть уже сегодня…

Девица эта странная, если не сказать больше. С одной стороны — вроде бы неглупая и даже с юмором. С другой стороны — дура дурой. Ну как можно хватать шипящую гранату, которая вот-вот взорвётся?! Хотя, конечно, если бы она её не выбросила… Ладно, хватит о грустном.

Нет, всё-таки Анька эта очень смешная. Чего стоит одна только ленточка, пропущенная под волосами и завязанная на лбу кокетливым бантиком! Умереть — не встать… Нечто подобное барышни носили лет пятьдесят назад. Или сто. Видимо, в их деревне мода меняется не так быстро, как в остальном мире.

А эти аляповатые синтетические тапочки! Подумать только — медвежьи морды!..

А с другой стороны… Да, не интеллектуалка она. И далеко не красавица в общепризнанном смысле. Внешность у неё необычная, вызывающая неясную тревогу и мысли о других странах, других народах… И что из этого? Ведь он, когда заказывал себе домработницу, ничего не просил в смысле ума и красоты. Он же просил такую, которая домашнему ремеслу была бы обучена. Такую и прислали. К тому же жизнь спасла… Ну, может, не жизнь, но уж точно — здоровье…

Надо будет ей завтра «тревожную кнопку» показать. И стекольщиков пусть вызовет обязательно.

Когда утром Игнат спустился к завтраку, я уже вовсю шуровала на кухне. Напекла оладушков, сделала творожок с зелёным лучком и укропом, заварила душистый чай из смеси трав.

Обнаружив на столе такой шикарный завтрак, Игнат обалдел. Так и не собравшись с мыслями, брякнул первую же пришедшую на ум глупость:

— А где омлет?

— Сейчас будет. Я ждала, пока ты встанешь. Омлет нельзя готовить заранее — он осядет. А если ещё и остынет, так останется его только выбросить. Тебе сколько яиц — два, три, восемь?

— Нисколько, — подумав, сказал он. — Достаточно того, что уже есть на столе.

— Да ты не волнуйся, я за полминуты сейчас омлет сделаю!

— Не надо. Мне уже надоели омлеты и яичницы. Хочу нормальной еды.

Я налила чай в большую чашку с надписью «Босс» (такие продают в подземных переходах), поставила перед ним блюдо с оладьями, розеточки со сметаной, мёдом, джемом.

— А ты молодец, запасливый хозяин! — похвалила я его. — Всё, что надо, у тебя в запасе есть. Дом — полная чаша. И кухня так оборудована… Стряпать здесь — одно удовольствие.

Сначала он навернул полную тарелку творога с зеленью. Попросил было добавки, да я объяснила, что больше нет. Тогда он принялся за чай с оладьями. Подмёл подчистую всё: и сметану, и мёд, и джем. Вот ведь оголодал человек! Да и понервничал вечером так, как не дай бог никому…

— Игнат, куда мне позвонить насчёт разбитого окна? Ты имеешь дело с какой-то конкретной фирмой?

— Пока что с этими фирмами я никаких дел не имел, — промычал он с набитым ртом, — но теперь, видимо, придётся часто к ним обращаться. Ты полистай газеты с объявлениями, выбери там что-нибудь и созвонись. Только пусть сегодня же всё сделают! Без разницы, сколько это будет стоить. Деньги я тебе оставлю.

— Ладно, — кивнула я. — А если опять что-нибудь случится, мне куда звонить — в милицию или тебе?

Он спохватился:

— Да, чуть не забыл! У меня в прихожей есть «тревожная кнопка». Нажимаешь, и милиция через две минуты уже здесь!

Он повёл меня в прихожую, показал кнопку. Потом дал свою визитку:

— Здесь все мои телефоны. Но если что случится, лучше сразу звони на мобильный. В офисе меня можешь не застать, а сотовый всегда при мне. Усекла?

— Усекла.

Сбегав в кабинет, я порыскала на просторах необъятного письменного стола, нашла карандаш, вернулась в кухню, открыла навесной шкафчик и на внутреннюю сторону дверки стала старательно переписывать телефоны.

Игнат Михайлович несколько секунд озадаченно смотрел на меня, потом несмело подал голос:

— А что это ты делаешь?..

— Телефоны твои себе переписываю, — ответила я, продолжая трудиться.

— Зачем это? Я же тебе карточку визитную дал, там всё это есть.

— Есть, — согласилась я, — пока сама карточка есть. А ну как потеряется, а ты мне срочно понадобишься, тогда что? А шкафчик вряд ли потеряется.

Он подумал и согласился:

— Да, вполне разумно. А запоминать телефоны ты не пробовала?

— Бесполезно. Тут же несколько номеров, да в каждом — по семь цифр, а в мобильном и вовсе одиннадцать, да все такие разные… Разве упомнишь?

Закончив переписывать, я закрыла дверцу, а визитку спрятала в кармашек передника.

Пожав плечами, он отбыл на работу, а я убрала кухню и села на телефон.

Газеты листать я не стала, потому что знала, кому звонить. Андрюше я позвонила, своему хорошему знакомому, мастеру на все руки. Объяснила ситуацию, сказала, что надо всё сделать быстро. Андрей велел мне измерить окно и продиктовать эти размеры ему. Я так и сделала. К счастью, окно оказалось стандартным, и они с напарником уже через час были в доме, вставляли стеклопакет.

Когда работа была закончена, я позвонила своему работодателю на сотовый:

— Добрый день, это я, Аня.

— Какая ещё Аня? — не сразу сообразил он.

— Домработница.

Он даже дыхание затаил:

— Опять что-то случилось?..

— Мастера были, стеклопакет заменили, ушли уже. Я хотела тебе кое-что показать. И спросить хотела. Ты обедать приедешь? Готовить что-то сейчас? Или только к вечеру?

— К вечеру, Аня. Сейчас я весь в пурге, какой там обед… А к вечеру, будь любезна, приготовь что-нибудь поприличнее. Я приду домой с приятелем. Нам поговорить надо без посторонних ушей.

— Конечно, хозяин! Всё будет как надо.

С приятелем, значит… Это интересно! Только дай бог, чтобы приятель этот не оказался томной девушкой, которая здесь и заночует. А то я буду себя чувствовать весьма неловко. Но будем надеяться, что гостем будет всё-таки мужчина.

Денег у меня осталось ещё много, я сходила в ближайший магазин и купила всё необходимое для «скромного ужина с приятелем».

Вернувшись, я поставила дрожжевое тесто и пошла по дому с ревизией. Быстро убрала постели, собрала хозяйские носки-футболки, забросила их в стиральную машину, выбрала программу стирки и сушки, включила. Ну, машина работой обеспечена часа на три.

Обмяла тесто, дала ему ещё подойти. Приготовила мясной фарш. Вымыла микроволновку и газовую плиту. Разобралась, как работает духовка, налепила крошечных расстегайчиков и поставила в печь. Не зря же я хвасталась, что по выпечке была лучшей на курсах! Пришла пора делом доказать это.

Пока пеклись расстегаи, я сварганила суп-крем из спаржи и брокколи. Теперь это просто, теперь всё есть в продаже, не то что в моём голодном детстве…

До вечера я ещё успела выгрузить бельё из машины, рассортировать его, погладить и сложить в хозяйский шкаф.

Позвонил Игнат:

— Ужин готов?

— Да, можно ехать. Вас двое?

— Двое. Минут через двадцать будем.

— Очень хорошо. Всё будет уже на столе. Не опаздывайте, а то остынет!

Я сделала греческий салат — свежие овощи с чёрными маслинами и брынзой. Задумалась: ужин с приятелем предполагает наличие спиртного или нет? Не поставлю рюмки — выругают. А вдруг поставлю, а они ничего такого пить не собирались? Конфуз может выйти…

Я на всякий случай надраила до блеска и водочные рюмки, и винные бокалы, но пока что припрятала их в шкафчик, чтобы под рукой были.

А тут и хозяин с гостем пожаловали.

Гость мне понравился. Невысокий, русый, кудрявый и улыбчивый.

— Вы похожи на поэта Сергея Есенина, — сделала я ему комплимент.

— Правда? — обрадовался он. — А вы любите творчество Сергея Есенина?

— И творчество люблю, и портрет его мне очень нравится. Тот, где он с курительной трубкой. Проходите, мойте руки и — к столу. Сейчас суп подам.

Хорошо, что фужеры не поставила. Они и не собирались пить спиртное. Игнат достал из холодильника пакет мультивитаминного сока. Я быстренько метнула на стол стаканы.

Когда они увидели, какой ужин их ждёт, враз дара речи лишились. Оба.

— Балуешь ты меня, дружище, — расплылся в улыбке «Есенин». — Где ужин заказывал?

Тут хозяин мой очнулся и поднял брови:

— Анюта, ты ужин в ресторане заказывала?

— Никак нет, сама приготовила, — пожала я плечами. — Чай, не безрукая! Да ничего особенного, что тут готовить… Суп-крем из спаржи и брокколи, расстегаи по старинному рецепту, салат по-гречески… На десерт будет мусс из свежих ягод. Малиновый. Сейчас как раз сезон.

Подобрав руками отвалившиеся было челюсти, мужчины сели за стол.

Я разлила по тарелкам суп и, обращаясь к гостю, сказала:

— Уважаемый Сергей Есенин, надеюсь, моя стряпня вам понравится.

Игнат поперхнулся супом, покраснел и забормотал:

— Я, кажется, забыл вас познакомить… Это, Аня, товарищ мой школьный. Его и правда зовут Сергеем, но по фамилии он Терещенко. А это, Серёга, домоправительница моя, Анюта.

Серёга изобразил вежливый кивок:

— Да, я уже это понял. Очень приятно познакомиться.

— Лучше начинайте знакомиться с моим кулинарным талантом. Для меня самое приятное — когда гостям угощение нравится.

Только уселись — звонок в дверь. Я помчалась открывать. На пороге стояло небритое мурло с недобрым взглядом.

— Вам кого? — пролепетала я.

— Игната позови.

— Игнат Михайлович, к вам! — крикнула я в сторону кухни.

Но друзья так увлеклись обедом, что не услышали меня. Я не знала, что делать: звать хозяина отсюда — бесполезно, не услышит; оставить небритого здесь и побежать в кухню — боязно. Вдруг этот человек с плохими намерениями явился? А захлопнуть дверь перед его носом — правила приличия не велят.

И что же мне теперь делать?

Посетитель сам решил вопрос. Он отодвинул меня с дороги и пошёл в кухню. Я обомлела: что-то будет?..

Но Сергей с Игнатом встретили его радостно. Ну, или почти радостно.

— О-о, Кирюха пришёл, смотри-ка! Хвалишь нас, видать, раз к обеду попал! — радостно кричал Сергей.

— Проходи, Кирилл, мы только-только сели обедать, — вторил ему Игнат.

— Игнатушка, а что это за чувырла мне дверь открыла?

— Это домработница моя, Аня. Вот, кстати, и она. Анечка, хватит обеда на троих?

— Даже на пятерых. Сейчас накрою.

Я бросила на стол ложку-вилку, схватила тарелку, налила суп из кастрюльки на плите, понесла его к столу. И совсем уж было собралась поставить тарелку на стол перед новым гостем, да вот незадача: запнулась, рука дрогнула, и весь суп вылился на очень приличный костюм этого Кирилла.

Конец ознакомительного фрагмента.