Оружие древних. Книга первая: Ричкон

Светлана Ивановна Юрковская, 2018

В глухую деревушку, укрывшуюся среди непроходимых лесов и высоких гор, приходят трое чужеземцев. Однако, это не те, кого так ждет народ на помощь погибающей природе. Вскоре после появления новеньких начинается череда странных и во многом пугающих событий. Кто-то считает, что виной всему чужаки. Другие же находят их чудесными людьми. А третьи вспоминают, что беды начались задолго до прихода странной троицы.Что же происходит на самом деле? В этом предстоит разобраться новым односельчанам.В оформлении обложки использован один из моих рисунков "В тени от Прямой дороги", С.И.Юрковская

Глава 3. История Муны

В доме Рана и Флоэнны царила суматоха. Всегда для семьи было несчастьем, если оставалась не пристроенная дочь. А ведь все как хорошо было! Все дочери расписаны, а Ларсен еще и с семейством повезло. Жила бы, если никак принцесса, то на порядок лучше сестер. А тут, с этой бедой!!! Столько парней ушло. Что с ними теперь — поди узнай. Бродят по свету, а вернутся или нет — никому не известно. Конечно, Ларси вновь «повезло», что она получила официальное освобождение. Но теперь, кто ее возьмет! С уходом ребят, невест в деревне прибавилось. Отца она просто раздражала, как и все другие дочери. Он любил только сына. И мать прекрасно понимала, что у ее Ларси, хоть и красивой, умной девочки, шансов очень мало. Фенлюнс — взрослый парень. В деревне есть невесты его возраста, созревшие, детородные. Куда ее малышка против таких?! Но надежда была. Маленькая, призрачная, но греющая душу. Вот и носились с утра все в доме, превратив обычное жилище в дом сумасшедших.

Одна Ларсен, толи переволновалась сильно, то ли еще чего, была абсолютно спокойна.

–Мам, успокойся. Какая разница, какое платье?

–Ты что, доченька! Сегодня очень важный вечер, ты же понимаешь. Так можно в девках всю жизнь просидеть. Горе-то какое!!!

–Мам… К нам идет мой муж… Я точно знаю.

–Откуда? — резко остановилась Флоэнна.

–Ну… знаю и все, — немного растерявшись, сказала девочка.

–Как можно знать такое наверняка?! — всплеснула руками мать.

–Не знаю. Но, правда, мам, будь спокойна. Все сложится замечательно.

Теперь Флоэнна переживала еще больше. Раньше Ларси была чуть ли не единственной правильной девочкой в семье без всяких там бабушкиных мечтаний, «огня в груди» и прочей ереси. А тут, накануне знакомства с потенциальным женихом, начинает нести бред. Нет, не бред, конечно же. Флоэнна бесспорно знала, что иногда в голову приходят истины. И снам стоит доверять, она всегда так и делала. Правда, толку от этого никакого. Ну, приснилось ей еще в детстве, что выйдет она за Рана, а не как записали при рождении: за Тира. Тогда она еще не верила снам. Потому что все знают, что нельзя изменить то, что записано. А потом волей случая погибли Тир и девушка, которая за Раном была закреплена. Вот все и случилось. Снилось ей, что старшая выйдет замуж за тирана и выродка чужеземного. И что? Что она могла поделать. Только молчать, чтобы дочь до начала семейной жизни не расстраивать. Видела, что потеряет та своего первенца из-за побоев, и горько плакала по ночам. Но что могла, самая обыкновенная женщина. Староста Ялли хоть и хороший человек, но строгих правил: ссор из избы никто не выносит, и на все есть закон. Значит, жена такая — непутевая. Да и Рану на дочерей всегда было наплевать. Что ими заниматься — вырастут как-нибудь, да уйдут в чужую семью, чужих мужиков ублажать. То ли дело — сын. В нем он души не чаял. Всю душу вкладывал. Тем более единственный и младший. Флоэнна почти смирилась, что муж скоро обозлится на нее — одних девчат рожает. А тут — счастье такое, сын появился в их доме. Ран, правда, решил на этом не останавливаться. Флоэнна была еще довольно молода и хороша собой, чтобы родить нескольких здоровых и крепких малышей. Такая перспектива женщину совсем не радовала, но против мужа не пойдешь. Да и во снах видела еще двойню. Но не знала, кто они были. И себя с ними не видела. О чем тут подумаешь! Но рассказать мужу о своих опасениях, означало только одно: реально начать опасаться за свою и жизнь дочерей. Это же ересь. Поэтому она молчала. А дочь молвила, что вот знает и все. Не побоялась сказать матери. А вдруг, чего такого ляпнет еще кому. Женщину бросило в дрожь.

–Доченька, милая, ты никому только не говори, хорошо? Пусть будет, как будет.

–Мамочка, да что с тобой такое! Я же у тебя умница. Я все понимаю, все знаю. Ты не переживай так. И постарайся успокоиться, скоро все изменится. Все станет очень хорошо. И я надену синее платье, как ты и хотела. Иди, подгони сестер, у них тоже паника. И, обязательно проследи, чтобы Муна была.

–Но она плохо себя чувствует. И зачем ей. Ей нельзя волноваться, и так слаба, с этой беременностью… — начала Флоэнна. А потом вдруг осознала, что не говорила про синее платье. Что-то знакомое, но давно забытое защекотало где-то внутри. И женщина поняла, что должна сделать, как говорит дочь. Она поцеловала свою такую взрослую малышку и поспешно вышла. В конце — концов, каждый выбирает свой путь сам.

***

Староста и братья пришли в назначенный час. Хозяева взволнованно ожидали гостей на пороге. После стандартных приветственных речей все прошли к столу. Во главе стола сидели двое старейшин семьи: отец и мать Рана, а мать Флоэнны сидела по левую руку от матери тестя. Рядом с бабушкой Ратимой сидела беременная Муна, рядом расположились Мишель и Сонетти, страсть как взволнованные происходящим. С другой стороны, рядом с дедушкой крутился гордость семьи — пятилетний, единственный сын, Лир, которому все происходящее было столь же интересно, как и все другие ужины. Его больше интересовал жук, кружащий под потолком. Рядом с мальчуганом села Флоэнна, с ней рядом муж. Старосте и гостям оставили места напротив старейшин.

Разлив вино по стаканам, все приступили к ужину и разговорам.

Убранство стола отличалось изяществом и вкусом. Встретить такое в деревенской семье, в глуши, вдали от городов, совсем небывалое дело. На камчатной бежевой скатерти расставили необычной формы медные лампы, фитили которых нервно дергались от движения вокруг стола. На полках и подоконниках по комнате стояли обычные масляные лампы. Хрустальные вазы с нежными лютиками переливались в свете огней. Композиции из цветов, зелени, сухоцветов и бантов напомнили бы Фелиции чаепития при волшебном дворе. Но она этой красоты не увидела, а мужчины не заострили внимания.

–Какие букеты! — разово восхитился Фенлюнс и тут же переключился на еду.

–Да, это Мишель у нас любит красоту наводить, — улыбнулась польщенная мать семейства.

Несколько глиняных сосудов с вином и компотом для детей были расписаны на нарджистанский манер. Остальная посуда была обычной. Те же горшочки с той же бараниной в сметанной заправке с чесноком и овощами, какие любили делать в доме Ялли. Жареных кур заменяла фаршированная утка, соленья, овощные нарезки, салаты, домашний горячий хлеб. Позже подали местную хищную рыбу, запеченную в печи. Казалось, что она вот-вот вцепится своими острыми зубами тебе в палец; столько ненависти и злобы осталось на ее аппетитного цвета голове.

–Отдохнули сегодня? А то Ялли вас быстро в оборот взял, — усмехнулся Ран.

–Да, что нам отдыхать. На чужой шеи молодым сидеть не подобает. А старосте спасибо, хороший организатор, мы только за пол недели с ребятами древесины натащили ко двору, уже обработали. Завтра начнем крышу разбирать, — жуя курицу, совсем по-простецки сказал Эг.

–Это правильно, — одобрил Ран.

–Как здоровье, Муна? — осведомился староста.

–Благодарствуйте, староста, хожу. Ребеночек шевелится во всю, мальчик, наверно, будет. Драчун такой.

–Это хорошо, что драчун. Крепкий значит, как батя будет. Ты потерпи, девонька. Защиту и опору свою носишь.

–Терплю, староста, терплю, — еле улыбнулась Муна.

–А муж-то твой где? — удивился староста, — Вся семья в сборе, а его нет.

–Захворал он, — побледнела девушка. — А дома…ребятни много. Чтоб заразу не нести…

Мишель и Сонетти недовольно завозились, но под строгим взглядом отца уставились в свои тарелки.

–Захворал, значит, — процедил сквозь зубы Эг.

–Что ты говоришь, Эги? — переспросил староста.

–Говорю, правильно сделал, что не пришел. Мудро. Детей не заражать.

Все закивали головами. И не удобную тему свернули тостом «за здоровье старейшин».

«Брат, ты чего?» — услышал Эг беззвучный вопрос.

«Потом расскажу. И тебе это тоже очень не понравится. Но ты давай, не отвлекайся. Скоро жену звать будут».

Потом перешли на разговоры о хозяйстве, о детях. В основном староста что-то спрашивал, остальные отвечали. Но было легко. Видимо, так водится, староста — то он глава селения. Он спрашивает обо всем понемногу, но в личные дела не лезет, от этого все и отвечают как на духу и не нервничают.

Покончив с ужином, девчата повскакивали с мест и стали помогать матери уносить посуду со стола. Муна тоже хотела было встать, но все, не сговариваясь, замахали на нее руками, сиди мол. Когда стол опустел, отец семейства встал:

— Ну что, гости дорогие, позвольте представить мою дочь, Ларсен. Пока мы ужинала, она сладостей настряпала. Сама, ей хоть и тринадцать всего, но она у нас совсем взрослая.

В комнату вошла девчуха. Худенькая, тоненькая, с опущенным в пол взглядом, как и положено барышне. Длинные каштановые волосы были заплетены в косу. Коса лежала блестящим жгутом на плече. Синее платье делало ее похожей на что-то совсем волшебное, неземное. Отец семейства аж приоткрыл рот, явно не замечая раньше, какая красавица у него росла под боком.

От былого спокойствия Ларси не осталось и следа, сразу бросилось в глаза, что она очень переживает. Девочка неуверенно поклонилась с огромным подносом в руках, неуклюже поставила его на стол, и спешно убежала на кухню. Мать последовала за ней.

«А девчонка то очень даже ничего! И силы в ней, я тебе скажу, куда больше… то ли стало, то ли я не сразу разглядел. Хорошая такая ведьма, со способностями», — услышал Фенлюнс в своей голове.

«Скажешь тоже: ничего так. Да она просто красавица. Этот Паугни болван, что отказную написал».

«Оооо, — протянул мысленно Эг: Говорю ж, со способностями ведьмочка, еще даже в глаза не заглянула, а уже околдавала. Попал ты, брат».

«Отстань! Отличная девчонка!»

«А как же характер?» — не унимался Эг.

«Вон из моей головы!»

***

–Ну, ты чего, такая собранная была, говорила, что все хорошо будет… А, дочка, — хлопотала на кухне Флоэнна.

–Не знаю, мам. Я даже глаза поднять боюсь. Как будто там не человек сидит, а ужас какой.

–Это нормально, от волнения. Ты и не поднимай. Скромность всех красит. Сиди в тарелку гляди, я сама посмотрю, будет ли он на тебя поглядывать.

***

–Вот и мы, воду вскипятили. Сейчас чаек попьем. Сама собирала, все травки мои, с огорода, — говорила, возвращаясь Флоэнна.

За ней плелась, словно зачарованная, Ларси с подносом кружек.

–Че эт с ней? — на ухо сестре удивилась Мишель.

–На нее не похоже, — поддакнула Сонетти, — ее судьба решается, а она как муха зимняя.

–Девочки! — едва слышно осадила бабушка Ратима.

Вскоре все преступили к сладкой выпечке. Булочки были просто наивкуснейшими: пушистые, нежные, с ягодной начинкой.

–Ничего вкуснее не ел! — доедая третью, восхитился Фенлюнс, и тут же словно случайно спохватился. — Матушке моей только не говорите! Обидится, не ровен час.

Все засмеялись. А Ларси «прожгла дырку» в Муне, но та ничего не поняла и снова опустила глаза.

–Действительно, очень вкусно, — согласился Эг, — Флоэнна, мое почтение, прекрасная хозяйка выросла.

–Да, — жуя четвертую, промямлил Фенлюнс, — с такими булочками жизнь во сто солнц слаще будет.

–Это Муна научила, у нее талант к выпечке, так больше никто не умеет. — как-то резко вскричала Ларси, поднимая глаза.

Все удивленно повернулись к виновнице торжества, и она сконфужено уставилась в тарелку.

Эг, не давая затянутся моменту неловкости, обратился к Муне:

–Муна, не расцени, как за оскорбление, но я, прям, завидую твоему мужу. Староста, вот, я хочу себе жену, чтоб пекла такие же булки. Решено. Кто из местных хозяек спечет такую вкуснятину, ту и возьму в жены. Даже на смотрины ходить не буду.

Староста аж крякнул:

–Неожиданно. Такого у нас еще не было. Но… выпечка, действительно, безупречная. Хорошо, так даже проще. Завтра же скажу, чтоб невесты к печам с утра становились, а на обед их матери нам несли. По очереди. И Сула с Эридой передохнут немного. И мы напробуемся. Поди, поделишься? — пошутил староста, потирая руки в предвкушении.

–А то! — все снова засмеялись. — Вместе дегустировать будем!

–Что будем?

–Пробовать. Это у нас в деревне беглец один со двора был, так вот нахватались мы от него всяким словечкам интересным, дворцовым.

–Новые слова — это хорошо. Если что — учи. Новое оно жизнь вперед ведет, как дите.

«Ого, да у нас староста — поэт просто! И мысли правильные говорит. Не место — а сокровищница!» — послал Эг брату.

«Да, я за ним уже замечал подобное. Хороший мужик. Ты действительно женишься на «булочнице»?» — удивился Фенлюнс.

«Ну, я ж слово дал, конечно. На Муне и женюсь».

«Эээ, брат, ты ничего не путаешь, она замужем. Конечно, очевидно, что за каким-то отморозком, но замужем. Да еще и родит вот-вот».

«Про отморозка ты это верно подметил. Ты брат своей ведьмой занимайся. Ох и девку мы тебе присмотрели. Интересную. Я даже думаю, что тебе стоит ее на воспитание к матушке взять. Нечего ей тут без дела болтаться. Ну да после обсудим».

–Так, а если никто не принесет такую же выпечку… — задумался Ран.

Все уставились на Эга, кроме Муны и Ларси.

–Э, да как же так, — растерялся Эг, — а что ж я тогда? — повернувшись к старосте.

–Ну.., — теперь растерялся староста, — мы сначала попробуем, я так думаю, а потом решим. Что ж, неужели больше нет девиц в деревне, чтоб пекли хорошо!

–И то верно, — вздохнули все.

Вечер подошел к концу. Все поднялись и пошли провожать гостей до дверей.

–Спасибо, что пришли, надеемся, вам все понравилось. Как бы там не сложилось, чтобы не решили, мы всегда вам рады. Если помощь какая — обращайтесь. Чем смогу — помогу, — расщедрился на любезность Ран.

–Это вам спасибо за ужин замечательный, за знакомство с семьей вашей светлой. Дети — просто золото. Ларсен — красавица, думаю, все хорошо сложится, — отвечал Эг.

Вскоре все распрощались и разошлись.

–Ну что думаешь? — поинтересовался Ялли у Фенлюнса.

–А думаю, что не пойду других смотреть. Хороша. По сердцу пришлась. Поговорю с матерью сегодня же. А потом на собрании объявлю о своем решении.

–Хороший ты парень, Фенлюнс. Правильный. Прямой. Сказал, сделал. Нравишься мне, — признался староста.

–Спасибо, Ялли, — расплылся Фенлюнс.

–Ну а твое будущее с новой недели будем решать. Собрание в конце месяца будет, там всей деревней обо всем и потолкуем. Решать что-то надо с ситуацией. А то, как бы и нам не пришлось бежать и искать новый дом.

–Ни за что! — искренне воспротивился Фенлюнс, — Чудесное место. Матушка права, как дома: тепло, хорошо.

–Да, согласен с б.., племянником, — запнулся было Эг, — никуда мы отсюда не уйдем. Что угодно придумаем, но решим проблемы.

–Эх. Хороших парней нам жизнь послала, говорите, как наши, как тут рожденные. Одного не пойму, как могли не вернуться все те, кто ушли помощи искать. Что там такого найти можно.

–Призрак свободы, — отозвался Эг.

–Дядя, — притворно одернул Фенлюнс.

–А что, говорю, как есть. Вырвались парни из комфорта, тепла, достатка на дорогу, встретили шайки какие-нибудь, а там тоже не дураки ходят. Смотрят, парни крепкие, ничего о той реальности не знающие, запудрили им мозги, напоили, девок легких подсунули и все, много ли надо в таком возрасте.

–Ну не все ж такие!

— Не все. А те, кто не все, те добрались куда хотели, и будут искать способы оттуда, родимому месту помочь… Но и у них всякое может случиться.

–Верно ты говоришь, Эг. Нет, неправильно, конечно, но от сердца. Я так же думаю, — погрустнел староста, — а знаешь что, пойдем — ка со мной. Нужно мне кое-кого проведать. А ты, Фенлюнс, иди домой, мать обрадуй.

Фенлюнс ушел. А староста направился на соседнюю улицу.

–Есть у меня беда в деревне среди людей. Тут, с природой что-то творится, и люди туда же, дуреть начали. Недавно завелась, недоглядел чего-то. А может и давно, понял вот только. Но как быть с этим — ума не приложу.

–Я, конечно, опыта такого не имею, да и не учен особо ничему, кроме ремесел, но… может, поделитесь, вдруг чего соображу.

–Для того и позвал. Ты со стороны, много чего повидал, авось, где подобное встречал. Заметил я вещь одну нехорошую, странную. Девки, что замуж за неровню идут, часто умирают: то при родах, то от болезни, то несчастный случай. Да вот зарекался я не лезть не в свое дело. А тут Муна. Она подружка моей дочери, Лины. Все детство у нас бегали. Как родная выросла. И…замуж вышла, не за ровню. И как подменили. Да ты видел — сидит никакая. Руки прячет. Жена говорила, у нее все что выше запястья, все в синяках. А срок. Когда думаю об этом, злость такая берет. Вот и хочу с муженьком ее потолковать. А тебя спросить хочу, только ты не геройствую. Я любой ответ приму, это все-таки твоя жизнь. Ко-ли чего случится, возьмешь Муну в жены, булки такие только она печет. Это я точно знаю. Не сказал бы ты этого, мне бы и в голову не пришло. Есть у меня и среди своих невеста, сам знаешь, но за язык никто тебя не тянул…

–Возьму. И ребенка воспитаю, как своего. И про булки я специально сказал. Только не нравится мне «коли чего».

–И откуда вы такие взялись. Как из легенд, я не знаю, но бабушка в детстве рассказывала. Хорошо помню. Знаю, знаю, ересь все это. Да вот только по сторонам посмотришь, и сомневаться начинаешь. Пришли.

Дом был как большинство в деревне, только больше. Аккуратный домик, с ухоженным палисадником. В одном окне виден был свет от свечи, и оттуда доносился веселый смех мужчины и женщины.

Староста зашел во двор как к себе. Собачонка бросилась с лаем, но, почуяв знакомого человека, завиляла хвостом и скрылась в своей конуре. В дверь ломиться не стал. Постучал.

В доме стих смех, наступила тишина. Староста еще раз постучал. Послышались шаги.

–Кого там принесло? — раздалось недовольное ворчанье, — Муна, ты, что ли, приперлась? Иди к мамке, я те сказал. А то ща ка…

Дверь открылась.

–Опаньки, какие люди! Староста! А это кто с тобой? А, новенький. Здрасте.

–И тебе здравствуй! — поприветствовал староста.

–А вы тут как, в столь поздний час, али случилось чего? — пел Бод.

–Не пустишь в дом? — поинтересовался староста.

–Да в любой другой бы день, конечно же. Но захворал я. Подцепил что-то странное. Никак не проходит, — и притворно закашлял. Противно так.

–Понятно… подцепил, значит чего-то. — протянул староста.

–Да Муна сказала, что ты болеешь, вот решил проведать. Может помочь чем. О здоровье жены справиться. Не подцепила ли она чего. А то на ней лица совсем нет.

–Да я что, выкарабкаюсь. Муна мне тут травки всякие заваривала. К маме ушла, все оставила, наказала, что и как пить. Я что, я жену по этим вопросам слушаю. Они — женщины хорошо в вопросах здоровья разбираются.

–Это да. Только по Муне что-то не скажешь.

–Да беременность у нее тяжелая. Она еще из-за отсутствия повитухи переживает. Говорю ей: Родишь, как все. Все ж рожают как-то. А она слезы льет: не рожу, говорит, и все тут. Что я с ней только не делал…

–А что ты с ней делал? — с нажимом спросил староста.

Мужик растерялся, а потом злобно сверкнул глазками, отвечая:

–Уму разуму учил, как мог.

–Смотри мне, не переусердствуй. Чего узнаю, самолично разберусь. Все понял.

–А как же не понять. Понял, что нельзя домой было пускать, распустила язык, дурная баба.

–Ты мне это брось, — зашипел староста.

–А то что? Моя баба, что хочу, то и творю. Дурная — уму разуму учу, хорошая — люблю. Все, разговор короткий. И не лезь в чужую жизнь, а то, знаешь ли, власть не только во дворце меняться может.

–Да ты что?! — сжал руки в кулаки Ялли.

–И что? — понимая свою неуязвимость, подался вперед"больной", — Что сделаешь? Все живут, как могут. Мы так живем, как мне нравится. Ежели ей чего не нравится, ну что я могу поделать. Запись у нее такая.

–Зачем ты девку мучаешь? Твоего ж ребенка носит!

–Откуда ж я знаю, что моего?! За ними уследи!

–Да ты совсем дурной! Сосуд вина вместо башки! Я ее с детства знаю. Не ровняй ее по этим своим, что там ща в доме прячутся, вместо болезни твоей.

–Кто прячется? У меня прячется? Нет там никого. Честный я, обиженный муж. Нагуляла неизвестно где и от кого, а я терпи ее.

Эг схватил старосту, оттаскивая от двери, давая возможность той скрыть мерзкое создание.

Но тот еще больше раздухарился, напирая на старосту, поливая грязью Муну.

–И откуда это дурь взялась то у тебя?!

–От всеобщей мудрости. Все бабы — потаскухи. Мой отец всю жизнь мать и сестер порол, чтоб не повадно было. И что, Пирку муж в постели с другим застукал, там и убил. Оскорбленный муж терпеть такого не должен. Верно же все?!

–Вон оно что. Ты все ждал, когда ж Муна себе притащит кого-нибудь, а она правильная оказалась. Хорошая. Убить не за что. Одного не пойму — чем не угодила то. И красивая, и хозяйственная, и терпит тебя, и ребенка от тебя носит. Что не так-то?!

–А вот не по нраву. Изначально на сердце не легла и ничего не сделала, чтобы завоевать его. Да и новую хочу, помоложе, да покраше.

–Так разведись, бывают же редкие случаи. Я помогу.

–Развестись? Ты в своем уме? Кого за меня тогда отдадут? Калеку какую или старую деву, как у меня сейчас в хате, что уже по всем сараям прошлась. Нее, благодарствуйте. Одно дело: оскорбленный муж, вдовец, если хотите, другое — разведенный. Выгнавший жену на сносях. Ща!

–Ах ты тварь!

–Ялли, — потащил его Эг, — пошли отсюда. Ничего мы не решим.

–Знаю. Но клянусь, прибил бы. Если б не бабенка в доме, а то растреплется же всем.

За углом староста отдышался.

–Ну и змЕя пригрели на своей земле. Его прадед к нам пришел во время строительства «Вечной дороги». Хотел посмотреть на чудо деревушку, что от глаз скрыта. И когда подходил, увидел девушку, стирающую в реке. И никого рядом. А что, у нас безопасно всегда было. Звери лесные и те не нападали. А тут это чудовище с дороги, будь она неладна. Это ж после ее строительства и случилась с природой беда. Так он ту девушку силой взял, а опосля спать уволился. А Рина, прабабка этого выродка, прибежала в деревню, как была, и давай голосить. В общем, тронулась она от произошедшего малость. Ну, мой прадед так рассудил, раз сотворил такое, пусть теперь и живут вместе. И поженили их насильно. Этот все назад рвался, у него там невеста видите ли, но дед непреклонен был. Натворил — отвечай. Следили за ним, чтоб не сбежал. Прошло время, тот стал пить крепко, а злобу свою на Рине срывать. А та и так странная стала, но при этом женщина красивая, видная, так еще и гулять начала. Ну, вот так и пошло все. Нарожала детишек. Уж и не знаю от кого. Да от всех, что родила, семьи неблагополучные пошли. До этого у нас более ли менее стабильно было. Конечно, разное случалось, но решаемо. А тут. Не искоренишь же весь род, да еще и хорошо разросшийся. А они еще и с хваткой, это этот балбес, а те — хоть и деспоты, но работящие были. Быстро зажиточными стали. Вот и получалось, что такая дрянь — а партия выгодная. И своих, местных отдавать приходиться за этих. А что поделаешь — закон. Но ладно, пошли домой. Утро вечера мудренее. Отдохнем, за ночь, государь даст, ничего не случится. Пока в доме родителей — она в безопасности. А с утра думать будем.

Что хотел сделать староста, Эг так и не понял. В мысли лезть не хотелось. Не уж то, и впрямь хотел прикончить это подобие мужика. Но как-то глупо, и зачем его с собой потащил, свидетеля. Хотя, может, как соучастника. А если реально посмотреть на вещи — что тут сделаешь!

***

Фенлюнс нашел мать на кухне с Сулой. Женщины управились и пили чай, ведя обычные разговоры. Увидев парня, налили еще одну чашку чая и с интересом уставились на новоприбывшего. Конечно, Фелиции хотелось узнать гораздо больше, чем можно рассказать при Суле, но нужно потерпеть.

–Ну? — в один голос спросили любопытные.

–Ну… Понравилась мне Ларси. Буду ждать. А вообще, есть мысль тебе на воспитание ее сплавить. Что ей там еще два года сидеть. Пусть уже в нашей семье живет. Тебе помощь, и она научится быт вести, как мы привыкли.

–Да разве ж…, — начала Фелиция.

–Здравая мысль! — восхитилась Сула. — У нас, правда, давно так никто не делал. Но почему и нет. Закон разрешает. Семья у вас маленькая, трудно вам будет. Новая пара рук никогда не помешает. Да и Ран обрадуется сбагрить дочь, не очень-то он девочек жалует. Лишний рот, видите ли. А Ларси хорошая, умная, трудолюбивая. Ты на собрании, как будет, обязательно скажи. Дом до ума доведете и займетесь воспитанием, — улыбнулась Сула.

–Вот и отлично! Так что мама, скоро у тебя и дочка появится.

–Даа, — мечтательно улыбнулась Фелиция, — теперь еще Эгу найти себе пару. И все, все удалось!

–Скоро найдет, — радостно сообщил Фенлюнс.

–Ты уже что-то знаешь? — заинтригованно поинтересовалась мать.

–Ему, ну, как и всем, очень понравились булочки, что Ларси к столу испекла. А ее Муна научила. Вот дядя и сказал, что женится на той, кто такие булочки испечет. Староста завтра клич по всей деревне бросит, чтобы каждый день в обед булки нам таскали. В обед пробовать будем. И я буду, чтоб точно вкусные были! — развеселился новоиспеченный жених.

–Вот те раз! Ну, брат дает! А как же посмотреть?

–А что на них смотреть, главное, чтоб стряпать умела! — откровенно веселился Фенлюнс.

–Н-да… Даже не знаю, что и сказать, — растерялась Фелиция.

–Такого у нас никогда не было, — пробормотала Сула.

«Ты сейчас серьезно? Что он задумал, или ему реально с кем поколение волшебников делать? Хотя от Лины, как от щерно девы⁷ отбрыкивается. Не понимаю его», — мысленно обратилась к старшему сыну Фелиция.

«Не знаю точно, не успели пообщаться. Сказал, что потом все расскажет. Его чем-то Муна привлекла. Я не умею прощупывать наличие силы, но если у Ларси что-то есть, как говорит Эг, возможно и Муна не обделена».

«Нууу, тогда все более ли менее понятно. Хотя, постой, это ж она замужем и в положении!»

«Да, это она. Брат, поверь, тоже в курсе, как оказалось. Я не знаю. Не спрашивай. Но он явно что-то затеял».

«Ох, не нравится мне это… Для нас ладно, мы ко многому готовы. А местных все это может подтолкнуть к нехорошим мыслям. Ну да то еще будет. Пусть привыкают».

–А где же Эг? — вслух спросила Фелиция.

–И Ялли? — спохватилась Сула.

–Не знаю, староста сказал, что дело у него есть. Взял Эга и ушли.

–Это после ужина сразу? — спросила хозяйка дома.

–Ну да…

–А кто на ужине-то был?

— Ран, Флоэна, трое старших, малыш, двойняшки, Муна и мы. Ну и Ларси, разумеется.

–А муж Муны?

–Сказала, что заболел. И решил не приходить.

–Понятно, — помрачнела Сулла, — кабы чего не стряслось…

–А что такое?

–Да понимаете… Вроде нехорошо о чужих делах за спинами… Но этот…Бод, муж Муны, дурной совсем. Бьет он ее. Ни за что. И до беременности побивал, а сейчас вообще, — вздохнула женщина.

–Так, а что ж вы ничего не делаете? — уставилась пораженная волшебница.

–А что тут сделаешь? Во-первых, никто не жаловался. Самим лезть не хорошо. А во-вторых, даже если и пожалуется, ничего не можем. Ну, побеседует муж с ними, а смысл? Еще хуже сделаем. Закон ведь такой, как не поверни, а виновата жена. Ох… Выпало ж бедной.

Над столом повисла гнетущая тишина.

–Не хорошо это. Ну как так. Закон законом, а если он ее убьет, — вспылил Фенлюнс.

А тут и Ялли с Эгом вернулись. Хозяйка подскочила с места, почувствовала неладное: староста весь взъерошенный вошел, глаза бегают, думает что-то.

–Что стряслось-то? — испуганно осведомилась Сула

–Ох… — сжимая кулаки, только и смог сказать староста.

–Мы к Боду говорить ходили, — решил прояснить ситуацию Эг, дабы не пугать женщин неизвестностью.

–Ой, — села Сула, — и как? — дрожащим голосом произнесла она.

–Да никак! — стукнул по столу староста. Все подскочили.

–Тише ты! Детей напугаешь.

–Изверг он! Разводиться не хочет, не пойдет за него никто видели ли, а ему, знаете ли молодку подавай, скотина! Куда моложе-то! Шестнадцать! Да чтоб еще одну девоньку замучил, гад. А Муну, Сула, он со свету сжить вознамерился. Не люба она ему. Такой грязью поливал, прибить хотел. Да Эг остановил. Да бабенка какая-то в доме у него была. — на одном дыхании выдал староста, усаживаясь на стул.

Хозяйка, понимая всю трудность ситуации, тут же поставила бутылку с настойкой для таких вот случаев и пять стаканов. Молча разлили, молча выпили.

–Нужно что-то предпринять. Завтра он заберет ее домой и страшно представить, что тогда.., — заволновалась Сула, — может, к нам? Хотя бы пока не родит. А там гляди, увидит ребеночка этот бессовестный, да оттает…

–Хорошая ты у меня, Сула, добрая. И в людях, даже самых гнилых, ищешь хорошее. Но не будет так. Он собственного ребенка чужим считает, что, мол, Муна… Тьфу!

–Да как же можно? И почему для таких случаев нет закона? А может, написать кому главному из ближайших городов. Так и так, не знаем что делать. Помогите мол…

–Да кому мы там нужны! Сула! Мы тут о помощи всей деревней просим, да и как видишь — не одной деревней. И что, где помощь — то? А тут одна семья. Да они если и решат чего, то пока соберутся — поздно уже будет.

–Что ж мы такие беспомощные-то, а, муж? — чуть ли не плача, взмолилась Сула

–Далеко мы забрались. Вот и отрезаны от всего мира, — все сильнее мрачнел Ялли.

–Нуу, это как плохо, так и хорошо, — задумался Эги.

–В смысле? Что ты хочешь сказать этим, брат? — полюбопытствовала Фелиция.

–Как вы узнаете о новых законах? — обратился Эг к старосте.

–Посыльные приходят…

–А когда последний раз посыльный был?

–Ох.., и не припомню уже. Когда, Сула?

–Да лет десять назад, поди, и был.

–Сколько? — опешили новые односельчане.

–Ну да, а что им часто сюда захаживать? Закон он и есть закон, его, как прописали в незапамятные времена, так он и стоит на страже нашего спокойствия и свободной жизни.

–Особенно «свободной жизни», — буркнул Фенлюнс. Эг пнул его под столом ногой.

–А вы знаете, кто сейчас у власти? — удивилась Фелиция.

–Государь Вэрид, — неуверенно ответил староста.

–Эм, его свергли племянники Желтого ордена, а после того сменилось семь правителей. Последим, о ком мы слышали, был трех летний Мэнсоу, сын покойного герцога Дюнского.

Ялли и Сула переглянулись.

–Эт.., я д.., — только и развел руками Ялли.

–А законы что, тоже так меняются, как государи? — робко спросила Сула.

–Жена! — одернул староста.

На самом дела, законы действительно менялись каждый раз в пользу нового государя. Но это были незначительные законы, касающиеся высокопоставленных особ. Вернее их обогащения за счет казны. Суть же системы Мориса Бессмертного заключалась в стабильном выращивании работящего, бездумного и слепо верящему всему, что скажут свыше, среднего класса. А средним классом признавались все, кто не имел прямых родственников при дворе. Хотя и среди, так называемого, среднего класса были весьма зажиточные семьи. Но все искренне верили в то, что трудились они более других, вот и нажили. И всех считали одинаковыми. Почему же одного из детей простых семей соединяли с высшим классом, никто не спрашивал. В какой такой момент начиналось разделение, было совершенно непонятно. Люди это воспринимали, как благо. Все равны, но кто-то трудится больше — имеет больше. А чтобы и другие могли так трудиться, обогащать себя, а, следовательно, и государство, приобщаться к правильному ведению хозяйства, были созданы эти браки. Во избежание путаницы: кого и за кого отдавать или брать, то и обозначили, условно, «работящих» более высшим классом. А что, так честно, они заслужили.

«Кажется, все гораздо проще, чем мы думали. Нам срочно нужен свод новых законов, только наших. Главное, не переусердствовать. Чтоб сильно не шокировать местное население. А то жили десятилетиями по одним правилам, а тут если с ног на голову перевернуть все.., может плохо закончится», — мысленно заговорил Эг.

«Да, брат, ты прав. Но где нам его взять. Тем более срочно».

«Ну, мы же волшебники, или ты уже так вжился в роль крестьянина за одну неделю, что пойдешь судить меня?»

«Не смешно. Но колдовать… Не опасно?»

«Опасно жить. А вообще, опасно быть Муной, если на то пошло».

«Извините, но я тут все о том, что делать думала… Есть у меня одна мысль. Думаю, сработает. А вы отправляйтесь и добудьте свод «наших», ну хотя бы Муниных, законов. Сейчас сложно сообразить, что бы добавить, а что зачеркнуть в имеющихся. Да и чтоб на пользу. Поэтому, сделайте только то, что нужно. И, раз уж мы начали, ставьте защиту вокруг деревни, чтоб не зашел, кто посторонний. Но сначала, Эг, посмотри, если сможешь, что во дворце творится. Мало ли чего. Такое колебание магии за несколько столетий может привлечь к себе ненужное внимание».

«Конечно, смогу. А ты, приостанови время. Ночь — коротка, а дел много. До утра надо управиться».

«Хорошо. Все, идите».

«Ну, мы попрощаемся, хотя бы», — улыбнулся Фенлюнс.

«А, ну да», — ухмыльнулась в ответ Фелиция.

–Так у нас есть.., — начал Фенлюнс.

И, действительно, у них была небольшая книжица законов, по случаю полученная на одной ярмарке три деревни отсюда.

–Я знаю, что делать! — выпалила Фелиция.

–Здорово! А у нас есть последний свод правил. Нам в одной из последних деревень дали. После последнего переворота там что-то поменялось и для ознакомления. А что делать, матушка?

–Да, точно! Молодчина. Фенлюнс. Я и забыла. Есть в моем саше. Я ее в нашем новом доме оставила за ненадобностью. А я пока Суле расскажу, что придумала. Это женский разговор.

–Вы наше сокровище — растрогался Ялли, — с вами добро к нам пришло. Может, и хворь природная отступит. Вы, ребята, за сумкой идите. А мы тут пока послушаем, что Эрида придумала.

–Эм… Извините, Ялли, но это только женский разговор. Не могу при вас.

–Спасительный и только женский? — удивился Ялли.

–Да, получается так. Но вы не волнуйтесь. Все получится, я уверена, — потерла ладоши Фелиция.

Все встали из-за стола, мужчины попрощались и разошлись. Женщины остались. Фелиция заговорщически огляделась, убедившись, что никто не греет уши, наклонилась поближе к Суле и зашептала.

–По молодости я служила фрейлиной при дворе принцессы Незабудочной. Я тогда чудом спаслась, после того как принцессу обвинили в ереси и измене родине. Вы, наверняка слышала эту историю. Так ведь?

–Да-да, конечно, — закивала головой Сула. Она на самом деле кое-что знала. Тогдашний посыльный много чего им рассказал. И о принцессе Незабудочной в том числе. И о фрейлинах ее, всех поймали, кроме одной… Эриды! Сула, как и большинство женщин была больше любопытной, нежели пугливой. У них никогда ничего интересного в деревне не происходило. Сплетни разные ходили, но обычные, бытовые. А тут, с приходом этих чужеземцев, как-то веселее стало. И вот сейчас, на ее глазах происходит нечто Такое, что голова шла кругом. Сула не могла понять своих чувств: некий восторг и ликование. Всегда бодрая и веселая, она словно полная чаша переполнилась энергией. Ей хотелось делать еще больше, говорить еще больше, казалось, что и отдых более не нужен. Это было возращение молодости. Стало все равно, что скажет Эрида, она понимала, что речь пойдет о запретных вещах, а это не могло не интриговать и не затрагивать давно забытые чувства страха, опасности и интереса.

–Так вот, то, что я скажу — очень страшная тайна, за нее многие сложили головы на плахи. Но другого способа не знаю. Как вы, наверно, слышали, принцесса страсть как любила приключения и тайны. И практически каждую ночь одна из фрейлин пробиралась в запрещенную библиотеку. Принцессу уже тогда волновало: почему существует библиотека, в которой никому читать нельзя. Но библиотека внаи была посещаема. Не было там многовековой пыли, пауков и скелетов, как мы ожидали, когда шли впервые. Очень чистое огромное помещение. Книги в отличном состоянии. Чего мы там только не видели! Наверняка, перечитать все и жизни не хватило бы, но кое-что успели. Одна из первых книг, навсегда полюбившейся нам, была «книга по забавному колдовству».

Сула испуганно ойкнула, но тут же взяла себя в руки, огляделась по сторонам, и придвинула стул еще ближе к Фелиции.

–Да. В этой книге нашлось много смешных заклинаний. Вернее, заклинания были просто, ну странными словами, действиями, а вот последствия… Одно из них принцесса несколько раз даже опробовала на назойливых ухажерах. Суть заключалась в следующем. Неугодного кавалера опаивали специальным зельем, сваренным той, которую потом должен был видеть навязчивый жених. Потом к нему приходила девушка в одежде принцессы. И кавалер, с полной уверенностью, что это и есть принцесса, начинал свои ухаживания. Однажды дело дошло до приставаний, и в этот момент парочку застал отец неудачно влюбленного. На следующий день сыграли свадьбу, дабы не порочить честь ни сына, не девицы. А ухажёр, бедный, так и не понял, что произошло. Правда, пить потом вообще перестал.

Фелиция хотела было переключиться на дело, да и время она еще не замедлила, но заметив в глазах Сулы живой ненасытный интерес к дворовым проделкам, решила порадовать любопытную женщину.

–А еще, это вообще, был случай. Принцесса, уже закончив зелье, предстала перед своим очередным, но сильно докучавшим ей, влюбленным в одежде лакея. Мужчины! Ну, принцесса на то и принцесса, чтоб чудить. Парень рассыпался в похвалах и фальши, как принцессе идет любой наряд, и какая она умница и необычная, а не глупая и взбалмошная девчонка, как по правде говоря, должно было казаться. Принцесса самолично напоила ухажера «чаем» и убежала, пообещав вернуться через минуточку, готовая к долгим признаниям и хвале себе любимой. Ну и наобещала, бедняге, всякого. А сама позвала лакея, сказав, что молодому человеку нехорошо.

Что было, когда несчастный кавалер хватал за ноги озадаченного, ничего не понимающего лакея, и страстно признавался в любви, восхвалял красоту, мудрость и благодетель принцессы. Да еще позволил поцеловать еле живого слугу в лысину! Мы еле на ногах устояли. Принцесса тоже, но она еще бегала и кричала: Врача! Врача!

Скандал был жуткий. Юношу признали больным и отправили в лечебницу для особых случаев. Что с ним стало дальше, я не знаю. У принцессы начались вскоре неприятности, и нам стало не до развлечений.

–Дааа, — только и сумела сказать Сула. — Какая интересная жизнь у тебя была…

–Да, всего-то полтора года. Я при дворе с тринадцати до четырнадцати с половиной пробыла. Потом бежала-бежала-бежала. После дворца по канавам пряталась. Голодала. Попрошайничала. Работала на самых черных работах. А потом пришла в деревню, где мужа своего встретила, нищая, худая, страшная. И попросилась в один из домов работать. Люди хорошие попались. Я сразу его заприметила, но у него уже и свадьба на носу была. Да вот жизнь такая странная вещь. Подхватила невеста его пакость какую-то, да и померла за два дня до замужества. А я к тому времени уже пришла в себя, отъелась, одежду новую заработала. Ну и обратил он на меня внимание. Так и сошлись.

–Каждому свое… А брат твой? А родители?

–Это вообще печальная история, — вздохнула волшебница, сочиняя на ходу, откуда ж брат взялся. — Они жили в небольшом селении неподалеку от дворца. Я, как сбежала, разумеется, к ним не пошла, чтобы от них беду отвести. Обвинялись ведь только фрейлины, а родных, конечно, допрашивали, но особо не усердствовали. Я долго ничего не знала ни о семье, ни о братьях и сестрах, несколько нас было. И мужу своему ни сразу решилась рассказать, когда второго понесла, тогда все как на духу выдала. Но он сразу, как узнал, заругал меня, что столько молчала. И сам отправился в ту местность, походил, посмотрел, порасспросил. Родители к тому времени померли уже, хворь очередная унесла жизни многих. Несколько братьев и сестер ушли вслед за ними. Другие бежали. А Эг был младший, остался. Как-то пережил. Муж мой нашел его и к нам привез. Так мы и стали все вместе жить, там и Эг уже женился. Ну, а дальше вы знаете.

–Ох и доля тебе выпала, — ахнула хозяйка, — и тут неизвестно, как сложится. Надо же. А я всю жизнь живу тут, и мира не видела, и не слышала ничего такого, как у государя в закромах. Из отчего дома в дом мужа и всю жизнь в заботах, радостях о детях, помощи мужу и близким. И бед никаких не знала. Ну, разве что родителей похоронила. Но так это, естественный ход вещей. Чего это я! — спохватилась Сула. — Что надо?

–Надо чтоб Муна зелье сварила.

–А как нам это поможет, если он кого-то за нее примет?

–Ни кого-то, а мужчину. Я ж, как поняла, хмырь этот любит приложиться к спиртному?

–Еще и как!

–Придет разбираться, а мы все головы опустим и выйдем. Дело личное, пусть сами выясняют отношения. А наш — подменыш прижмет этого как следует и развода потребует. Скажет, что если не даст, то колотить постоянно будет, пока душу не выбьет. Тот с перепоя и перепугу все, что хочешь подпишет. Ты только представь, баба на сносях мужа избила. Кто ж поверит. И дело сделано.

Сула, представив себе предстоящее, хохотала от души. А когда успокоилась, сообразила.

–Но как нам Муну то зелье уговорить сварить? И что нужно для зелья? Я ничего эдакого не имею… И кто подменой будет. Да и… Что ж, она с ребенком на руках останется. За него-то после развода никто не пойдет, но и на ней точку поставить можно. Домой отец ее не примет. Я говорила, не жалует он дочерей, а в таком положении, так вообще и на порог не пустит.

–А убьет — лучше?

–Тяжело-то как, — заныла хозяйка. — Да делать-то и, правда, нечего. Говори.

–Для зелья ничего особого не нужно. Травы да коренья, какие везде сыщутся. Муну нужно звать сейчас. Под любым предлогом. Не знаю, чего такого выдумать… Что зелье она варить будет — ей знать тоже не нужно. Просто скажу, что и как, и все. Брат мой будет вместо нее. Он крепкий, и переодеться не заартачится. Да и не обязательно в женское. Я Муну тогда с тобой видела, ну вся в сером, старом, поношенном. В это Эга и вырядим. И объяснять ему ничего не придется, он знает, что ерунду я никакую не затею, а если нужно, то для пользы.

–Хорошо. Но как среди ночи вызвать-то…

–Не знаю. Да еще и беременную. Должно быть что-то очень веское. Ну, или казаться таковым. Прям вопрос жизни и смерти…

–Знаю! — радостно подскочила Сула. — Мы ее булки позовем печь.

–Какие булки? — не поняла Фелиция.

–Ну, твой брат же сказал, что женится на той, кто булки такие испечет. У меня дочь, Лина, без пары. Мы можем ее заслать, попросить помочь.

–Ну, так-то к обеду ж…

–Нууу, а она скажет, что переживает, что обойдет ее кто. Хочет на завтрак поставить, чтоб все сразу на свои места встало.

–А что, это мысль. А согласится ли Лина?

–Еще как согласится, она на брата твоего запала. Может, и у них сложится за всей этой кутерьмой. Все, побежала я к Лине. Ты пока на кухне посмотри, что тебе нужно для.., ну ты поняла. У меня все подписано. Девчат много, с детства к порядку приучаю: чтоб все по своим местам. Чего не найдешь, будем думать.

Хозяйка убежала. Фелиция наконец-то осталась одна. Она посмотрела в окно на небо, там светил тонкий безликий месяц и две крошечные луны. Легкая белая тучка расплылась на четверть неба. как лебяжье перышко. Было красиво. Тихо. Иногда заводил свою ночную песнь сверчок, ему отвечали цикады. Где-то в лесу пела ночная птица, а потом все снова стихало. Хорошая ночь. Тут, наверно, все ночи хороши. Главное — успеть это увидеть. Но эта был не тот случай, когда можно долго любоваться красотой. Слишком многое поставлено на карту.

Фелиция напряглась, мысленно потянулась к истокам времени. Нельзя просто так взять и остановить Зурван. Это почувствует каждый, кто хоть как-то знаком с магией. А таких умельцев, не смотря на времена и законы, Фелиция была уверена — ох как много. Нужно было действовать тонко. Солнца должны встать одинаково для всего мира. Но немного растянуть ночь, укрыв местность плотными тучами, это можно. А после сильного ливня заблестят уже давно вставшие светила. Пусть потом удивляются, как так случилось. Мало ли чудес в мире!

Фелиция мысленно зачерпнула ночной материи под лапами мощного Дракона и аккуратно расстелила ее над деревней, чуть ли не над самыми крышами. И стала зевать. Когда ночная материя так близко — неумолимо клонит ко сну даже самых стойких волшебников. Поэтому Фелиция быстренько приподняла ночное «одеяло» над домом, который их приютил, и домом Муны, а то не добудятся хозяев. И над сыновьями, само собой. Им сейчас тоже не до сна должно быть.

Женщина поднялась и пошла осматривать полки, первым делом намереваясь сварить бодрящий напиток.

У Сулы было все и даже больше. «Из нее вышла б прекрасная травница», — подумала Фелиция. Выбор приправ, сушеных листиков, цветочков, грибочков, веточек и прочего добра просто поразил воображение волшебницы. Некоторые корешки даже вызвали интерес, не приходилось с оными сталкиваться. А вот что тут делала сушенная Чумачка Черная не на шутку заинтересовало женщину.

Вскоре пришли Сула и Лина. Фелиция дала им выпить на дорожку своего особого чая, который пришелся по вкусу хозяйке и дочке. Сула шепнула, что все отлично. Волшебница налила им чаю в дорогу, чтоб не уснули, и предложила угостить Муну, если та начнет отказываться.

–Мне всегда казалось, что он как-то особенно бодрит, — только и молвила она им на дорожку, и женщины скрылись за дверью в темноте ночи.

Оставалось только ждать и разложить все ингредиенты в нужном порядке. В том, что Муна не откажет, Фелиция не сомневалась. Чтоб девушка из простой семьи и отказалась помочь дочери старосты, да еще и в любовном деле, еще и подружке. Не, такого не бывает. «Хотя, когда все закончится, может выйти не очень хорошо со всеми этими «любовными делами»», — задумалась волшебница. Но тут же отмахнулась от ненужных сейчас рассуждений. Все решится в свое время.

Примечания

7

Щерно дева — так же мифическое существо, некая прекраснейшая из дев, жившая в пещере Соленого озера, но внушающая небывалый страх каждому, кто приближался посмотреть на чудесную затворницу. Сохранилась по сей день в приданиях, после корректировки государевым надзором «по слову простого народа». Несет в себе понятие прекраснейшей на внешность, но падшей жены, которая смела прийти во дворец, прося помощи у государя. В дальнейшем получила в виде справедливого суда, где ее полностью признали виновной и отпустили без денег, жилья и еды в назидание маленьким девочкам. И потом она скиталась по городам, прося милостыню и предлагая себя в качестве оплаты, где от нее все шарахались, как от прокаженной.