Четыре кита, или Право выбора

Светлана Гришина

Добро и зло, любовь и предательство. Все мы, так или иначе, сталкиваемся с этими понятиями, и не имеет значения время, в котором мы живем, статус, который занимаем, имеет значение только путь, который мы выберем. Некие силы, в существование которых мы верим, или наличие которых отрицаем, предложили провинциальной девушке подобный выбор. Что поможет ей в принятии решения? Обида, злость, жажда власти? А может быть, любовь?

4

Когда-то очень давно равнину, с востока окруженную непроходимым лесом, а с запада — сердитым морем, заселили не совсем обычные люди. Всего несколько семей, долго и целенаправленно искавших друг друга по всему свету, решились вдали от любопытных глаз организовать свое сообщество. Эти люди были последними их тех, кто волею высших сил был наделен способностью творить истинные чудеса и передавать эту способность по наследству. Эти люди скрылись от людских глаз с одной целью — сохранить слова и молитвы, поддерживающие их веру, в первозданном виде, без внесения поправок и искажения смысла подтекстов. Идея, создавшая наш мир, была великолепной! Наверное, планета Земля могла бы стать прекрасным Эдемом, если б не просочившиеся в этот мир силы зла.

Вначале было слово! Первостепенным и самым значимым, было: «Любите!». Лукавый пошел по проторенному пути. Он тоже произнес слова. Нашептав кое-что в уши Адаму и Еве, он посеял в их душах зерна сомнения, а затем мир услышал еще одно слово: «Бойтесь!».

Лукавый тонкий психолог! Бойся — и противоречивый дух человека всколыхнет его сознание и медленно, но верно, закружит в коварном хитросплетении помыслов и действий. К чему они приведут, не ведомо никому, тем паче, самому человеку.

«Мы должны БОЯТЬСЯ и любить…», но, разве боясь, можно любить? Разве можно доверять тому, кого боишься? Соблюдать вечных 10 заповедей не по велению любви, а из опасения быть наказанным можно, но… до поры, до времени.

Итак, Всевышний основал наш мир и водрузил его на фундаментального кита под названием «ЛЮБОВЬ», а его соперник попытался переселить на другого исполина, нареченного «СТРАХ». Недолго сомневаясь, к его боку пристроился третий кит «ВЛАСТЬ», а рядышком его детеныш — «ДЕНЬГИ».

В скрижалях людей, обосновавшихся в холодной долине, не присутствовало слово «страх», а только «любовь» и «вера». И еще. Наряду с прочей мудростью, облаченной в слова, означено там было основное право человека — «личный выбор».

Но сокровищем, коим они обладали, необходимо было делиться, иначе оно теряло свою ценность. Люди эти, время от времени, покидали долину и уходили в «мир». Некоторые не возвращались, иные приводили с собой новичков и неизменный круговорот жизни крутил свое колесо.

Первые из поселенцев, к своему сожалению, вынуждены были признать — от чего они ушли в свое время, к тому и вернулись. Дух мира ворвался и в эти места. Люди пришлые обладали сильной волей и фанатизмом. Они возомнили себя Совершенными, не только способными решать, что есть добро, что — зло, но и устанавливать свои критерии этих двух понятий. Прежние жизненные принципы они слегка видоизменили. Аборигенов потеснили. Основа подобных действий стара, как мир — кит по имени Власть. Даже минимальная власть над каким-либо индивидуумом возвышает некоторых из нас в собственных глазах, а власть тотальная — затягивает, как трясина. Его величество случай «взгромоздил на престол» особо охочих и проворных, но, как правило, самых бездарных. В их крови не имелось благословения, и если они и могли творить чудеса, то только на уровне балаганного фокусника. Но когда истинных прав на власть у человека нет, он найдет выдуманные, лишь дайте время. Вот тут выплыл кит по имени Страх. Заставь человека бояться, и ты подчинишь его себе. Мы боимся непонимания, отчуждения, одиночества, насмешек, ошибок, боли, страданий, смерти, наконец. Под гнетом страха мы совершаем поступки, принимаем решения. Страх может быть маленьким, совсем ничтожным, наше действие — ничего не значащим, но последствия — глобальными и необратимыми. Новые вожди взялись за библию. Особо не мудрствуя, они подвергли — таки коррекции первоначальные слова Творца, ведь любую библейскую фразу можно трактовать с выгодой для себя, главное — что б язык был хорошо подвешен. Теперь основной принцип существования сообщества заключался в двух понятиях — подчинение наместникам и страх перед гневом Господним за непослушание.

Остались в долине и одаренные люди. Души их предков были чисты, а помыслы праведны, и потому способности, переданные по наследству, не ослабли в них. К сожалению, почти все они были женщинами. Они занимались своими делами, не совали нос в политику, а потому основное население долины, не имея другой альтернативы, приняло правление нескольких мужчин, нарекших себя «старейшинами».

Наблюдая за происходящим и, в силу преклонного возраста, не имея возможности вмешаться, покинул сообщество дед Аниста. Он одним из первых пришел на эту землю и теперь, припрятав древние рукописи, устроился в маленькой пещерке на скалистом берегу. А там, на равнине, осталась его семья и любимая внучка Яла, девушка своенравная и свободолюбивая.

По решению старейшин, мужчины по-прежнему уходили в мир, но теперь цель их экспедиций была иная: во избежание кровосмешения они искали жен на стороне. С ними в долину приходили и другие мужчины, но у женского населения выбор был все же ограничен. Либо иди за местного, либо сиди в девках, либо жди, когда приведут новеньких, если в «большом» мире найдутся желающие уйти в дремучую долину. Яла видела этих новоприбывших, несчастные, уставшие от житейских невзгод люди, не сумевшие удовлетворить свое честолюбие, не достигшие своих целей, с потухшими глазами и понурыми плечами, которые искали не любви, а покоя и стабильности.

Ялу не устроил ни один из трех вариантов. Дождавшись выхода очередной группы, она скрытно последовала за ними.

Ее не было несколько лет. И вот, однажды утром, она вновь ступила босыми ногами на землю родной долины. По лицу молодой женщины можно было определить, что мир, в который она устремилась, встретил ее не ласково, скорее даже жестоко, но в глазах ее сияла такая сила и страсть, какую зажечь могла только любовь, и такая глубокая боль стояла в этих ярких глазах, какую только любовь могла оставить. Яла молча шла сквозь толпу поселян, с любопытством разглядывающих ее саму и мальчика лет 5, которого она вела за руку. Она шарила глазами по лицам людей, выискивая отца с матерью. Теперь в ее жизни остался только один страх — смогут ли принять ее родители, простят ли за дерзость и ослушание. Увидев отца, Яла напряглась, как натянутая тетива. Седой мужчина подошел к дочери и спросил:

— Кто этот мальчик?

Яла опустила голову, глянула на ребенка, вцепившегося ручонками в ее рваную юбку, и деревянным голосом произнесла:

— Это Соло. Твой внук.

Когда же отец поднял мальчонку и, прижав к себе, понес его к дому, а мать, погладив по руке, поманила за собой, Яла поняла, что беды ее закончились. Она прощена и вновь смогла обрести свой дом. По лицу молодой женщины впервые за последние годы, торопливо обгоняя друг друга, потекли ручейки слез.

На следующий день ее вызвали на совет старейшин, где попеняли за строптивость, вспомнили притчу о заблудшем сыне и постановили: «Господь уже покарал ее за грехи, но он милостив, будем милостивы и мы. Яле позволено будет остаться в долине, но ни она, ни ее сын не должны посещать общественные собрания, они не будут иметь голоса при решении общественных споров и род их на земле долины продолжаться не должен». Будущее Соло стало ясно, как день. Повзрослев, он будет вынужден уйти отсюда, дабы бунтарское семя не пустило корни на этой земле.

— Ну, и зачем же ты ушла, чего добилась? — покачав седой головой, спросил отец, когда после собрания они сидели дома и наблюдали игру огня в печи.

— Ты помнишь, что говорил Аниста? Есть у человека одно неотъемлемое право — право выбора. Мы сами должны выбирать свой путь, следуя законам Божьим и слушая голос совести. Мне стыдиться нечего, я не крала, не убивала и не предала свою веру. Я ослушалась не Бога, а людей. А людское правление проходящее, ты и сам это знаешь.

Бог дал мне право и возможность искать свою любовь. Я нашла ее и была счастлива. Очень счастлива. Отец Соло — достойный человек, ты можешь быть уверен. Я рада, что Соло — точная его копия.

Она с нежностью посмотрела в угол комнаты, где на кровати, свернувшись калачиком, посапывал темноволосый мальчик.

— Знаешь, — продолжила Яла после паузы, — если б не Соло, меня убили бы так же, как мужа. В то время людские головы срезали, как капустные кочаны.

— То есть? — удивился отец.

— Это удивительный мальчик. Он обладает даром убеждения.

— И в чем же может убедить маленький ребенок? — улыбнулся дед.

И Яла рассказала.

Она бежала всю ночь, прижимая к груди маленькое тело своего испуганного сына. Несколько часов назад, на ее глазах очумевшие от крови люди отсекли голову ее мужа.

Яла уже покинула город и надеялась спрятаться в небольшом леске, когда ее приметила группа из нескольких мужчин. Крадущаяся в темноте женщина была богато одета и вызывала справедливые подозрения. Люди ощерились. Еще одна хочет избежать справедливого возмездия! Догнать, вернуть, казнить саму и ее щенка!

Яла видела преследователей, но силы ее иссякли. Воздух со свистом вырывался из легких при выдохе, и обдирал горло наждаком при вдохе. Шаг, еще и она упала. Поставив ребенка на ноги, Яла задыхаясь, зашептала:

— Беги, Соло, спрячься. Это плохие люди, они не должны тебя поймать, беги!

Маленький ребенок — легкая добыча, но женщина была уверена: она задержит, заморочит, отвлечет этих страшных людей настолько, что они забудут о ее сыне и он сумеет спрятаться. Пусть даже это будет стоить ей жизни.

Яла почувствовала спиной дыхание своих преследователей и ужас объял ее душу оттого, что Соло не двигался с места; как вдруг мальчик, встав перед ними, не спеша развел ручки в стороны. Воздух вокруг стал густым и упругим. Лес ожил, ветви деревьев зашипели, извиваясь. Алчущие крови, подгоняемые звериным инстинктом существа, мало похожие на людей, замерли как изваяния, а змееподобные ветви моментально стреножили их и поползли вверх по скованным от ужаса телам. Переплетаясь друг с другом, царапая людскую кожу, они упорно ползли вверх, к беззащитным шеям.

В изумлении наблюдая эту картину, Яла поднялась с колен. Что происходит? Неужели это дело рук… Соло?

— Остановись, малыш, ты убьешь их!

Ребенок опустил руки, и ветки замерли. Люди в их объятиях тонко поскуливали. Азарт угас, теперь они испытывали лишь одно желание — жить.

— Пойдем, мам, они теперь нас не поймают.

— Ему было тогда только три года. — С гордостью закончила Яла.

— Что же это, по-твоему? — спросил отец.

Яла не ошиблась. Ее муж действительно был достойным человеком, в противном случае способности мальчика не имели бы столь яркий характер.

— Я не знаю, что это, но создаваемые им образы столь натуральны, что имеют не только запах. Они осязаемы, реальны и… опасны.

Дни шли своей чередой. Дед с бабкой не могли нарадоваться на внука, а ясные глаза Ялы заволокла черная печаль. Она долго и упрямо шла к дому, имея одну цель — обезопасить мальчика. С его даром невозможно было оставаться там, на чужбине. Ему нужен наставник, мудрый и праведный человек, который поможет способностям Соло течь в правильном русле. И человеком этим может быть только Аниста. Так думала Яла, терпеливо преодолевая свой путь. Теперь, когда волнения по поводу сына улеглись и она уже не переживала о том, что назавтра съест ее крошка, что оденет и кто будет рядом с ним, мысли о потерянном счастье заполнили все ее существо. Ее мать видела, как Яла тает день ото дня, и пыталась разогнать ее боль, но любовь слишком сильно горела в душе молодой женщины и, наконец, сожгла ее.

Итак, Яла стала первой из жителей долины, умершей во цвете лет, не являясь больной или раненой.

Совет пришел к единодушному мнению:

Смерть Ялы — плата за ее грех. Наглядный пример для тех, кто самоволен, кто не умерил своей гордыни, кто считает, что может безнаказанно попирать законы, произнесенные от Божьего имени и принятые по Его велению.