Истоки фольклора Русского Севера

Светлана Васильевна Жарникова

Книга выдающегося исследователя С. В. Жарниковой «Истоки фольклора Русского Севера» посвящена исследованию истоков северорусского фольклора.

Глава 6

То же самое можно сказать, сравнивая северорусские и древнеиндийские похоронные обряды. Так, Д.К.Зеленин отмечает, что: «По русским представлениям, умирающий должен окончить свою жизнь на соломе: украинцы и белорусы кладут его на овчины». Согласно этнографическим данным, полученным экспедицией Вологодского пединститута в Кич-Городецком районе Вологодской области от стариков 1911 и 1914 г.р., покойников моют на сене, которое затем выносят во двор к стойке, т.е. столбу, который держит переводы, для того «чтобы скотина затоптала» и чтобы «корень (семья) жил в достатке». Интересно, что «корень» не только семья, но и само сено, на котором мыли покойника.

Р.Б.Пандей отмечает, что в древнеиндийском обряде «умирающего клали на землю, обмазанную коровьим навозом и посыпанную священной травой,⁸⁹ т.е. здесь также, как и в северорусской традиции, умирающий, солома и коровы взаимосвязаны.

Э. Тэйлор в своей широко известной книге «Первобытная культура» писал о том, что «индусы приносят в дар брахманам черную корову, чтобы обеспечить переход души через Вайтарани, реку смерти, и часто при смерти хватаются за хвост коровы, как будто хотят переплыть реку по способу пастухов. В числе верований Северной Европы упоминается, что человек, отдавший корову бедному, найдет корову на том свете, чтобы перебраться на ней через мост смерти, а обычай вести корову в погребальной процессии, говорят удержался до настоящего времени». ⁹⁰

На Русском Севере до рубежа 19—20в. сохранился похоронный обычай, когда родственники покойного дарили корову нищему, говоря при этом, что это «коровка покойника.» ⁹¹

В верованиях древних индийцев «отражено представление о предках, обитающих на Луне: «Поистине, те, кто уходит из этого мира, все идут к Луне. Благодаря их жизненным силам она растет в первую половину месяца и во вторую половину месяца заставляет их родиться (снова). Поистине, Луна — это врата небесного мира. Кто отвечает ей (должным образом), того она отпускает. Кто же не отвечает ей, тот, став дождем проливается здесь дождем; тот снова рождается здесь…⁹² Вспомним вновь слова русского комментатора 12—13 в. к христианскому поучению «О вдуновении духа в человека, который, противопоставляя языческого Рода христианскому Саваофу, пишет: «То ти не Род, седя на воздесе мечеть на землю груды и в том рожаются дети… всем бо есть творец бог, а не Род!» о том, что славянский Род — аналог ведического Рудры — является, судя по всему, лунарно-водным божеством, говорилось ранее. Таким образом и в древнеиндийских, и в раннесредневековых русских представлениях умершие связаны с месяцем (луной) и возвращаются в мир живых (чтобы родится вновь) дождем или росой. До наших дней на Русском Севере сохранились заговоры, в которых месяц связан с миром мертвых: «Месяц, ты, месяц, высоко ты ходишь, много ты видишь, где-то ты был, на том свете, видал там мертвеца…» или «На небе светел месяц, на море белый камень, в поле сырой дуб; они три брата…«⁹³ Согласно древнеиндийским представлениям, так как «предки живут на другой стороне Луны, то жертвоприношения и просьбы предкам удобно отправлять в новолуние, когда у них полдень». ⁹⁴ Именно это и делали на Русском Севере еще в начале 20 в., обращаясь к молодому (народившемуся) месяцу с просьбой о здоровье («не болели бы зубы, не страдали бы десны, не болела бы алая кровь). Ведь согласно народным представлениям, здоровье даровали именно предки и никто другой. Р.Б.Пандей, описывая похоронные обряды индийцев, отмечает, что «древнейшие литературные упоминания похоронных церемоний встречаются в «Ригведе» (X, 14,16,17) и «Атхарваведе» (ХVIII, 1,2,3, 4)» и что «существование обычая погребения во времена «Ригведы» доказывается содержащимися в ней стихами. Обращаясь к покойному, которого уносят и кладут на кладбище, жрец говорит:

Сползай в эту мать-землю,

необъятную, дружелюбную землю!

Отроковица, нежная, как шерсть, для того,

кто дает вознаграждение,

да защитит она тебя от небытия!

Расступись земля!

Не дави (его)!

Дай ему легко и быстро погрузиться!

Укрой его краем (своей) одежды,

как мать (укрывает) своего сына…⁹⁵

(Ригведа, Х,18)

Само название бога смерти — Яма говорит о древней традиции похорон, когда покойника опускали в «Мать-землю». Вновь напомним, что уже в мезолитическом могильнике Попово (в Каргополье) присутствуют сопровождающие покойника две ритуально убитые собаки — старая и молодая, которые согласно ведической традиции следуют за богом смерти Ямой.

Говоря о более позднем способе похорон — кремации, т.е. сожжении мертвого тела, Р.Б.Пандей отмечает, что это «наиболее обычный способ похорон у индийцев со времен вед до сегодняшнего дня. Наиболее существенным фактором, давшим обычаю кремации твердое основание было верование индоарийцев, установившееся в ведийский период. Индоарии считали огонь вестником богов на земле, переносящим жертвы богам (Ригведа, 1,60)… Когда человек умирал, нужно было его тело отправить на небо. Это можно было сделать только посредством Агни. Когда тело пожиралось огнем и превращалось в пепел, покойный мог получить новое тело в мире Ямы и присоединиться к предкам (Ригведа, X, 14,8). Вероятно, это было главной идеей, лежавшей в основе кремации, и эта идея была, по существу, религиозной… ведийские арии… стремясь увидеть дорогих им покойников ушедшими на небо и соединившимися с предками… считали нужным отдать мертвое тело Агни, чтобы он перенес его на небо и чтобы, обретя сияющий облик, оно соответствовало своему новому окружению.«⁹⁶ Известно, что обряд трупосожжения в эпоху бронзы (2 тыс. до н.э.) был широко распространен на территории Восточной Европы. Б.А.Рыбаков в «Язычестве древних славян» подчеркивает, что: «трупосожжение у славян существовало (с кратковременными отступлениями, в отдельных местах) около двух с половиной тысяч лет и было вытеснено лишь христианством в Х-ХII вв. н. э. Еще летописец Нестор в конце XI или в начале ХII в. застал обычай сожжения покойников и сохранения их праха в урнах, «еже творят вятичи и ныне». ⁹⁷ Сравнивая обряды славян с описанным Гомером похоронным костром Патрокла, Б. А. Рыбаков пишет: «Огромный курган X в. в Чернигове — «Черная Могила» — подобен кургану гомеровского Патрокла: там есть и принесенные в жертву кони, быки, целый арсенал княжеского оружия, священные турьи рога, украшенные чеканным серебром, и великое множество различных предметов княжеского обихода. Даже насыпь делалась в Чернигове, как и под Троей, в два приема.«⁹⁸ И далее, говоря о «краде», как священном жертвенном костре, он подчеркивает, что еще А. Котляревский в середине 19 в. сопоставил славянское слово «крада» с санскритским"ςradda» — «священная жертва в честь мертвых.» ⁹⁹

Ибн-Фаддан — арабский дипломат описал в 922 г. такую краду славянского купца, умершего на Волге (во время плавания). Один из русских объяснил арабу суть происходящего следующим образом: «Вы, о арабы, — глупы! Воистину вы берете самого любимого для вас человека и из вас самого уважаемого вами и бросаете его в землю, и съедают его прах и гнус и черви… А мы сжигаем его во мгновение ока, так что он входит в рай немедленно и тотчас». ¹⁰⁰ Обращаясь к археологическим материалам эпохи бронзы и раннего железа с территории Вологодской области, следует отметить, что согласно данным А.Н.Башенькина и М.Г.Васениной в конце 1 тысячелетия до н.э. и в течении 1 тысячелетия н.э. у населения, проживавшего по берегам Мологи (Устюженский р-он, Вологодской обл.), господствовал обряд трупосожжения. «Человека сжигали вместе с одеждой и теми украшениями, которые были на нем: с инструментами, что были с ним при жизни… с оружием (стрелы, копья, и топоры — у мужчин)… После погребального костра собирали перегоревшие кости, сохранившиеся вещи, украшения, их остатки — все это помешалось в погребальные урны..«¹⁰¹, которые затем ставили в специальные срубы — «домики мертвых». Интересно, что в древнеиндийской традиции «за кремацией следовала церемония «собирания костей»… Это остаток древнего обычая погребения… кости обмывали и помещали в урну или завязывали в кусок шкуры черной антилопы… Урну, закрытую крышкой, помещали в яму… или Урну можно было схоронить под корнями дерева». ¹⁰² А.Н.Башенькин считает, что зафиксированные на устюженских могильниках конца 1 тыс. до н.э. — начала 1 тыс. н.э. обряд трупосожжения и «домики мертвых», «судя по погребальному инвентарю, керамике, обряду…, оставлен финно-уграми, которые проживали на Севере до прихода славян». ¹⁰³ Однако здесь имеет смысл обратиться к выводам, сделанным М.Ф.Косаревым. Он указывает, что: «У обских угров, селькупов, кетов и других сибирских народностей считалось, что сожжение тела и костей животных либо человека, означает уничтожение его души, окончательную смерть, исключающую возможность возрождения», и что: «В преданиях западносибирских аборигенов ритуал сожжения трупа упоминается чаще всего по отношению к врагу. По ханты-мансийским героическим сказаниям, богатырь, сжигая тело врага, все время сбивал искры на землю, чтобы вместе с ними душа убитого не смогла подняться на небо». ¹⁰⁴ Такие представления диаметрально противоположны как славянским представлениям о краде, когда «любимый или уважаемый человек во мгновение ока входит в рай немедленно и тотчас», так и индоарийским, по которым благодаря огню мертвое тело обретало «сияющий облик» и «поднимаясь отсюда, принимало новый вид». Именно собирая сожженные кости древние арьи говорили: «Поднимись отсюда и прими новый вид. Не оставь ни одного из членов твоего тела. Отправляйся туда, куда желаешь. Пусть Савитар утвердит тебя там. Это одна из твоих костей. Соединив все кости, будь красив. Будь любим богами в обители благородных.«¹⁰⁵ Разделяя убеждение в том, что «религиозные представления отличаются большой консервативностью и обращение к этнографическим материалам при расшифровке семантики древних культовых предметов и исследований первобытных верований особенно перспективно», ¹⁰⁶ трудно представить себе, что население Русского Севера в 1 тыс. до н.э. — 1 тыс н.э., будучи финно-угорским, как считает А.Н.Башенькин, совершало бы обряд трупосожжения, который у классических финно-угров связывался с уничтожением души и исключал даже возможность возрождения.

В то же время общеизвестно, что обряд трупосожжения являлся классическим именно для индоевропейцев и сохранялся у них до начала 2 тыс. н.э., а на территории Индостана практикуется и по сей день. Именно с погребальным костром у арийцев связаны те обычаи, о которых Э. Тэйлор писал следующее: «Арийцы дают поразительные примеры обряда погребальных человеческих жертвоприношений, притом в самой жестокой форме. Предания о них сохранились как в истории, так и в мифах, которые передают не менее верно нравы прошлого. Рассказ о троянских пленниках, поверженных вместе с лошадьми и собаками на погребальный костер Патрокла, об Эвадне, бросающейся на костер мужа, и рассказ Павзания о самоубийстве трех мессинских вдов служат памятниками этих обрядов у греков. В скандинавских мифах Юальдер сжигается со своим пажом, лошадью и седлом, Брунгильда ложится на костер возле любимого ею Сигурда, мужчины и девушки следуют за ними в подземное царство. Галлы во времена Цезаря сжигали при торжественных похоронах все, что было дорого покойному — животных, любимых его рабов и клиентов. Древние рассказы о славянском язычестве описывают сжигание умерших с одеждой и оружием, с лошадьми и собаками, с верными слугами и женами. По словам св. Бонифация, венды так строго соблюдают супружеские обеты, что жены часто отказывается переживать мужей. Великим уважением пользуется женщина, убивающая себя собственноручно, чтобы быть сожженной на одном костре со своим мужем.«¹⁰⁷ Р.Б.Пандей говорит о том, что в древний период у индийцев существовал обычай самосожжения вдов и что вместе с телом покойного сжигали дары, состоящие из пищи, оружия, одежды и домашних животных. Но впоследствии этот обычай был отменен, и вдова должна была просто подняться на погребальный костер, который не был еще зажжен, и лечь слева от мужа. После чего возглавляющий похоронную процессию уводил её со словами: «Встань, женщина, ты лежишь рядом с безжизненным, иди в мир живых…» ¹⁰⁸ Хотя Р. Б. Пандей отмечает, что вплоть до нашего времени «обычай сати (самосожжения вдов) никогда полностью не исчезал и позднее снова ожил у некоторых племен и родов». ¹⁰⁹

Таким образом, сохранившие на севере Восточной Европы вплоть до конца 10—11 в. обряд трупосожжения народы были, судя по всему, индоевропейцами, считавшими, что «принесение человека в жертву огню — наиболее приятное для него (жертвоприношение) так как известно (из вед).» ¹¹⁰

Даже в современном северорусском похоронном обряде сохранился ряд элементов, близких по форме и значению к зафиксированным Ведами. Так и в Индии, и на Русском Севере похоронную процессию обычно возглавляет старший сын покойного. В Индии по древнему обычаю человек, возглавляющий процессию, несет в руке факел, зажженный от домашнего очага. В Белозерье (Вологодская обл.) перед тем, как выносить покойника, три раза обходят дом против солнца с углями, оставшимися в кадиле изажженной свечой. Впереди похоронной процессии также несут кринку с раскаленными углями из кадила. В Олонецкой губернии, как отмечал Д.К.Зеленин, этот горшок с углями переворачивают на засыпанной могиле.¹¹¹ Стоит вспомнить, что обрядовое засыпание могильной ямы раскаленными углями археологически прослежено еще в захоронениях верхнего палеолита (25 тыс. до н.э.) в могильнике Сунгиря (Владимирская обл.). Как в Индии, так и на Русском Севере, считалось, что хоронить человека надо утром, до 12 часов дня. Очень важным представляется такое, отмеченное еще Э. Тейлором обстоятельство, что на Севере Европы обычай вести корову в погребальной процессии удержался до 70-х годов 19 в. ¹¹² Д.К.Зеленин сообщает о наличии такого обычая в начале 20 в. в Курской. губ., где «любимых животных умершего покрывают дерюгой и ведут перед гробом или позади него». ¹¹³

Р.Б.Пандей пишет, что «очень важное место в похоронной процессии в древности занимало животное, называемое анустарани, или раджагави, — «царственная корова» (которая могла быть заменена козой)… Корова или коза служили для руководства и помощи покойному в пути, как показывает само их имя вайтарани, или анустарани, — «переносящая», «сопровождающая». ¹¹⁴ Согласно «Древнеиндийским домашним обрядам» после похорон их участники «должны воздерживаться от всякого выражения горя… Считается, что «если слез слишком много, они жгут покойного». ¹¹⁵ Д.К.Зеленин отмечает, что у русских, лишь в немногих местах сохранился обычай заканчивать погребение и поминки веселыми песнями, у русских Орловской, Вятской и Курской губ., у украинцев Киевской губ.

В начале 90-х годов нашего века Г.П.Парадовская в д. Степшинский починок Никольского р-на Вологодской области записала рассказ Надежды Алексеевны Павловой (1924 г.р.) о том, что: «Отца сестренка сказала: «Умру я, так, когда меня похороните, потанцуйте у меня на могилке».

На русском Севере участники похорон обливаются в бане водой после возвращения с кладбища и якобы делают это для того, чтобы не испытывать тоски по покойному.¹¹⁶ В Белозерском районе Вологодской обл. в 80-е годы 20 в. после выноса тела в доме все моют, а могильщики, вернувшись с похорон, обязательно моются в бане. В древнеиндийской обрядности после возвращения с похорон совершается церемония «удакакарма», когда «все родственники покойного до седьмого или десятого колена совершают омовение в ближайшей реке и тем самым очищаются». ¹¹⁷ Причем, что интересно, согласно Д.К.Зеленина, северно-руссы «трут себе могильной землей грудь, насыпают эту землю себе за пазуху и в карманы, кладут в воду, которой обливаются после похорон в бане¹¹⁸, а в древнеиндийской традиции, согласно Р.Б.Пандея, «многие авторитеты предписывают, чтобы волосы были распущенные и тело посыпано пылью». ¹¹⁹ После «удакакармы» на землю бросают зерна вареного риса и горох для ворон. Р.Б.Пандей пишет, что: «это напоминает первобытное верование, согласно которому мертвые изображаются, как птицы». ¹²⁰ В восточнославянской традиции также есть «один вид поминовения усопших, возможно наиболее древний: на могилах, иногда на перекрестках дорог, рассыпают зерно для птиц, что можно связать с распространенным представлением о душе как о птице». ¹²¹

Как отмечает Д.К.Зеленин:"У севернорусских при выносе покойника позади процессии идет женщина с банным веником, выметает пол до самого порога и разбрызгивает вокруг себя воду». ¹²² В древнеиндийской традиции ветками заметают следы быка, который идет в процессии.¹²³

И, наконец, общеизвестно, что в славянской обрядовой практике первые поминки по покойному после похоронных совершаются на девятый день со дня смерти. Но согласно древнеиндийским представлениям со дня кремации до девятого дня восстанавливается в новом качестве тело умершего и в девятый день все тело покойного считалось воссозданным». ¹²⁴