Творчество: созидание или деструкция

Светлана Валентиновна Максимова

Рассмотрены различные философские и психологические подходы к творчеству. Представлены новая концептуальная модель творчества и экспериментальные исследования творческой активности детей и взрослых. Рассмотрены понятия творческого потенциала и условий его реализации, личностные барьеры в творчестве, деструктивные и конструктивные варианты реализации спонтанной активности. Книга предназначена для психологов, педагогов, а также для тех, кто не ищет в жизни стандартных путей.

Глава 1.Природа и смысл творчества в философской традиции

Творчество всегда было связано с чем-то таинственным, непостижимым как для самого творца, так и для наблюдателя, поэтому природа этого явления считалась, как и все непонятное, божественной. Однако попытки познать это загадочное явление не прекращались веками. Философская мысль сосредотачивалась на таких вопросах как источники и смысл творчества, критерии творческого процесса, природа гениальности, соотношение познания и творчества, науки и искусства, личности и творчества, возможно ли появление нового и, если да, то как это возможно?

По одной из версий, отрыв человека от природы (от слитности с миром) привел его к вечному стремлению к воссоединению с миром, к познанию мира и себя через созидание, что отражено в евангелиевском мифе об изгнании Адама и Евы из рая: «Возникновение разума породило для человека дихотомию, принуждающую его вечно стремится к новым решениям. Динамизм человеческой истории порожден наличием разума, побуждающего человека развиваться и тем самым творить собственный мир, в котором он может чувствовать себя в согласии с собой и со своими ближними. Каждая достигнутая им стадия оставляет его неудовлетворенным и озадаченным, и сама эта озадаченность вынуждает его к новым решениям. У человека нет врожденного „стремления к прогрессу“; противоречивость его — вот что заставляет человека продолжать путь, на который он вступил. Утратив рай, единство с природой, он стал вечным странником…, он вынужден идти вперед и вечно стараться сделать неизвестное известным, ответами заполняя пробелы в своем знании… Он вынужден преодолевать свой внутренний разлад, мучимый жаждой „абсолюта“, другого вида гармонии, способной снять проклятие, отделившее человека от природы, от ближних, от самого себя» (Э. Фромм). Итак, следуя преданию, можно сказать, что появление у человека разума (познания) создало необходимость, а стало быть и возможность творчества, благодаря чему человек обрел свою богоподобную сущность. Таким образом, смысл человеческого существования заключается в реализации стремления к творчеству, к познанию, в самовыражении как обретении себя и потерянного рая. Так или иначе, эта мысль выступала в философских построениях различных авторов, и постепенно полномочия в творчестве все больше переходили от Бога к человеку. Проследим движение философского осмысления феномена творчества в историческом процессе.

В античной философии творчество понималось не столько как создание чего-либо нового человеком, сколько как понимание, расшифровывание божественных творений или тайн природы. В своем учении об Эросе Платон говорит о творчестве как устремленности («одержимости») человека к высшему «Умному» созерцанию сущности мира — «Логоса». Отождествляя творчество с познанием, в частности, с образованием общих понятий, Платон трактует познание как припоминание информации, которой владела душа до вселения в тело. Правда, такой способностью владеет не каждый. Платон назвал творчество «божественной болезнью». Он считал, что боги посылают «энтузиазмос» — мистический дух избранникам, которые становятся пророками или поэтами. Но и человек должен быть открыт для получения божественной благодати. Добродетельный человек должен стремиться к осуществлению заложенных в нем возможностей. Эта идея позже была подхвачена Спинозой, который считал, что свобода и счастье человека заключается в том, чтобы осуществить заложенные в нем возможности.

Философия средневековья продолжает традицию античности, еще более теологизируя и мистифицируя феномен творчества. Творчество рассматривается как проявление сущности Бога-Творца, творящего Бытие из небытия и действующей на человека и через человека. При этом избраннику остается выполнять волю высших сил, а его роль сводится к усмотрению «божьей искры». Познание понималось как путь к Богу, способ подчинения воли человека божьей воли. Сущность познания — в раскрытии смысла, заложенного Богом в символах.

Однако наряду с господством религиозного сознания зарождается идея о человеке как источнике творчества. Н. Кузанский раскрывает человеческую сущность творчества, усматривая источник творчества в личности художника. Он развивает учение о познании как постепенном приближении к истине с помощью догадок и предположений. Любое знание, с его точки зрения, есть «знание незнания» («ученое незнание»). Таким образом, познание приобретает уже не мистический, а логический характер, а человек обретает возможность «самомышления». Основополагающей категорией его философии является понятие возможности, присущей бытию, благодаря которой человек обретает свободу воли, возможность выбора. Бытие, согласно ему, есть одновременно и бытие, и неисчерпаемая возможность бытия.

В эпоху Ренессанса отношение к творческой личности приобрело культовый характер. Главная задача философии этого периода — открытие человеческой индивидуальности. Автором творения признавался человек, однако способность к творчеству трактовалась как проявление божественной природы в человеке. Философы Возрождения считали творческих людей подобными Богу, говоря о безграничных возможностях личности. Они концентрируют свое внимание на художественном творчестве, воспевая гениальность живописцев, поэтов, актеров и считая, что творчество — удел избранных. Культивируется стремление человека к самореализации, потребность в самоутверждении. При этом творчество выступает как высший путь раскрытия способностей и уникальности каждого человека.

Романтики ставили искусство выше науки, считая, что искусство способно к познанию противоречивой реальности, не нарушая ее целостности, но преобразуя все сущее в гармонию высшего порядка. Искусство приобрело статус богодуховной науки. Представители этого направления концентрировали внимание на внутреннем мире человека, утверждая самоценность духовно-творческой жизни. Они считали, что процесс творчества мистичен и неподвластен человеку, в процессе творчества им правит мистический огонь, и он не ведает, что творит.

Большой шаг в истолковании природы творчества был сделан в немецкой классической философии 18—19 в.в., рассматривающей человека как субъекта творчества.

И. Кант проанализировал процесс познания как творческий акт. Он впервые заговорил о действующей, а не только созерцающей активности сознания. Кант разграничил репродуктивную способность воображения («способность суждения»), синтез которой подчинен только эмпирическим законам, и «продуктивную способность воображения», связанную со спонтанным воображением и лежащую в основе априорных знаний. С его точки зрения, познание — это процесс разрешения противоречий. Разрешить противоречие возможно, лишь создав нечто третье, снимающее противоречивость. Следуя его рассуждениям, это нечто третье появляется в виде трансцендентальной схемы, заключающей в себе свойства и объекта, и субъекта. Поэтому познание без творчества невозможно.

Современный философ Ю. Бородай поясняет это положение следующим образом: «„Вещь в себе“ не может противостоять субъекту (то есть не может быть пред-ставлением), ибо она ему никак не дана. Ощущения, которые являются ее непосредственным продуктом, неотделимы от субъекта, неотличимы от него, они — сам субъект… Для того, чтобы „отделить“ ощущение от субъекта, его надо сначала „перенести“ в сознание, т.е. синтезировать с формами рассудка. А этот синтез и есть функция „произвола“ воображения. Только пройдя через горнило деятельности воображения и соединившись…. с априорными формами рассудка, восприятия могут превратиться в противостоящий субъекту объект, предмет знания.…Будучи однажды создан и выражен в языке, предмет получает самостоятельную жизнь; но его „жизнь“ есть лишь жизнь сущности, но не существования, он — предмет лишь возможного опыта… Налицо парадокс: предметность — это необходимость и всеобщность, возникшая как продукт субъективности и произвола воображения:… не глаз как физиологический орган дает нам видение, но — понятие, а, в конечном счете, лишь способность к воображению, есть наш подлинный „глаз“…понятие — не продукт, но субъект представления; более того, только в произвольной синтезирующей деятельности воображения, как бы „накладывающей“ на бесконечное эмпирическое многообразие времени и пространства (многообразие вне этой деятельности совершенно „подсознательное“) всеобщие и необходимые формы понятия, — представление впервые и возникает как представление… Репродуктивное воображение есть способность воспроизвести образы памяти. Продуктивное воображение есть свободная, самоаффицирующая деятельность», «непрерывное творчество опредмечивания (а, следовательно, и познания) „вещей самих по себе“, в том числе и нашего, вне этой деятельности совершенно беспредметного, подсознательного „я“». Иначе, можно сказать, что познание есть результат деятельности субъекта с продуктами спонтанных образов. Исходя из этого, можно различить две формы познания. Первая — это результат «способности суждения», то есть подведения ощущений под априорные знания. Вторая — познание как открытие — синтез нового предмета, результат деятельности продуктивного воображения. Последняя форма познания и есть творчество. Таким образом, творчество — не просто новая комбинация, перетасовка старых фактов, а явление нового. Итак, отметим два важных положения философской системы Канта: источником творчества (познания) является активность субъекта (воли), а продуктом — новый образ.

Продолжая философию Канта, И. Фихте ставит акцент на активности субъекта, «Я» действующем, а не созерцающем. Познание осуществляется через действование, активность. Человек познает мир через призму своего «Я», и, более того, само «Я» человека создается и развивается в процессе познания. Существование «Я» возможно только при условии существования (познания) «не я», оно существует на границе знаемого и незнаемого. По его мнению, человек, познавая мир, утверждает (делает) себя. Познание связано с самореализацией, переводом себя в план бытия, реальности. Таким образом, можно сказать, что не только активное сознание («Я») творит продукт (в данном случае познания), но и полученное знание (продукт) одновременно творит «Я» человека. В данном контексте можно сказать, что «Я» — это то, что знаю, если знание получено через собственную деятельность.

Ф. Шеллинг продолжает искать ответ на вопрос, намеченный Кантом в его «априорных формах» и Фихте в «единых сущностях и субстанциях», о том, как возможны синтетические суждения, иначе говоря, как в нашем сознании появляется что-то новое? Попытки ответа на этот вопрос содержатся в созданной им системе «транцендентального идеализма», согласно которой, в природе, как и в сознании человека, есть две стороны — объективная и субъективная. Усмотрение единства в этих противоположностях (а это и есть новое) происходит с помощью интуиции, и, таким образом, в каждом акте познания повторяется творение самого мира.

Гегель окончательно оформил идею творчества как процесса познания. Процесс развития знаний, с его точки зрения, происходит путем разрешения противоречий и подчиняется закону диалектической логики. Он утверждает, что нечто (в том числе человек) обладает границей, благодаря которой оно есть то, что оно есть, и способностью (стремлением) выходить за пределы своей границы, вынося свое качество во вне. Познание есть диалектический процесс ограничения и преодоления границ (единство и борьба противоположностей). По его мнению, наука и искусство имеют одну цель — познание, но являются разными средствами процесса познания. Главная способность художественного творчества — фантазия, противопоставленная пассивному воображению. Фантазия как творческая деятельность предполагает дар и склонность к схватыванию действительности и ее форм. Задача фантазии состоит в осознании внутренней разумности не в форме всеобщих положений и представлений, как это делает наука, а в конкретном облике индивидуализированной действительности.

Гегель подчеркивает ведущую роль активности творческого субъекта, говоря о необходимости долгого упорного труда и преодоления душевных потрясений для создания подлинно художественного произведения. В то же время он подчеркивает, что гения отличает легкость в приобретении необходимых знаний и навыков, так как у него есть в этом потребность, заинтересованность. То есть несвободу творца от своего произведения, которой раньше предписывали божественный или мистический характер, Гегель объясняет его заинтересованностью предметом творчества, например: «…у Шекспира сказания, старинные баллады, новеллы, хроники вызывают в нем настойчивую потребность придать форму этому материалу и вообще проявить себя в нем… поэт полностью поглощен своим предметом, целиком уходит в него и не успокаивается до тех пор, пока он не придаст художественной форме законченный и окончательный вид».

Развивая идеи Гегеля, К. Маркс показал, что лишение человека творческой деятельности («производящего праксиса») приводит к отчуждению человека от мира, от своей деятельности и, в конечном счете, — от себя самого. Преодолеть отчуждение возможно, лишь став субъектом своей деятельности («присвоить себе мир»). При этом деятельность понимается по аналогии с гегелевской субстанцией-субъектом (неким порождающим и независимым началом, которое само себя одухотворяет в ходе собственной порождающейся деятельности). Единственно достойной целью человека и общества, по его мнению, станет все большее самовыражение человека в ходе его жизни… Суть человеческого бытия — в творчестве.

Несколько иная трактовка творчества не только как познания, но как «синоним жизни» прослеживается в гуманитарно-антропологическом направлении западной философии. Отражая происходящие процессы взлета в культуре, появления новых направлений искусства, таких как импрессионизм, символизм, психологизм, философская мысль двигалась в сторону отвержения установок утилитаризма и натурализма, и внимание ученых направлялось на внутренний мир человека, эмоции и чувства души. Анри Бергсон трактует творчество как сущность жизни, а жизнь как непрерывное творчество форм. В его учении выражена мысль о том, что сложные феномены реальности принципиально невыразимы в традиционных философских категориях, их невозможно познать рациональным способом. Их постижение возможно только с помощью интуиции, усмотрения целого, которая выступает уже не как познание, а как миросозерцание, способ ориентации человека в мире.

В противовес существовавшим тогда психологическим концепциям он утверждал, что появление образов, процесс восприятия не выводим из деятельности мозга. По его мнению, сознательные восприятия и мозговые изменения являются функциями чего-то третьего — «непредопределенности воли», — которая выражается в действии. Он считал, что все образы можно разделить на два типа: материя и сознание. Он называет «материей совокупность образов, а восприятием материи те же самые образы в их отношении к возможному действию одного определенного образа, моего тела». При этом возникновение нового связывается именно со вторым типом образов, определяющих собственное отношение: «Все происходит так, как будто бы в той совокупности образов, которую я называю вселенной, что-то действительно новое могло бы возникнуть только при участии особого вида образов, образец которых дает мне мое тело». То есть, творчество понимается как появление особого типа образов, который он назвал «динамической схемой» — предобразом, целостным интуитивным представлением, предшествующим детализированному впоследствии образу. Он утверждал, что интуиция — есть сама сущность нашего духа. Автором подчеркивается, что интуиция есть «незаинтересованный» инстинкт, который не имеет практического (М.С.) интереса. Для интуиции необходимо усилие, чтобы отрешиться от стереотипов, привычек, сковывающих наше восприятие, обретая свободу. Таким образом, Бергсон выступает против детерминационного принципа объяснения эволюционного процесса: «Творение мира есть акт свободный, и жизнь внутри материального мира причастна этой свободе».

Эту идею подхватывает и развивает философия экзистенциализма, основным объектом которой является смысл творчества и для которой творчество оказывается синонимом свободы. Кьеркегор развивает идею о свободном характере творчества, противопоставляя гегелевской «необходимости» свободу, заключающуюся в выборе возможностей: «Возможность — горизонт свободных актов человека, позволивших человеку раскрыть свои творческие силы, стать самим собой, обрести свое спасение». Бог заключает в себе все возможности, поэтому усмотрение новых возможностей есть приближение к Богу. Таким образом, Бог уже понимается не как источник творчества, а конечная цель.

Для М. Хайдеггера определяющим моментом в процессе творчества выступает стремление человека к истине. Он утверждает, что истина не объективна, а субъективна. Быть субъектом, то есть иметь отношение к миру и возможность выбирать, по его мнению, — основополагающее свойство человека. Способность человека определенным образом относиться к собственному бытию делает его свободным от бытия. Свобода мыслится как «самодостоверное самоопределение». Смысл жизни — в свободе, а свобода всегда сопряжена с риском. Путь к свободе лежит через творчество, через созидание. Познать истину — значит сотворить (собственное отношение, субъективную картину мира, а, следовательно, — себя). Таким образом, творчество означает построение собственного отношения к миру.

К. Ясперс продолжает эту мысль, делая акцент на роли субъективного отношении в творчестве: «самость людей — и есть отношение». «Великого» человека отличает оригинальность, самобытность отношения. Истина для него — не данность, а процесс движения от потерянности к самосознанию, это — только направление, трансценденция. Поэтому произведение искусства представляют собой не «зашифровку» действительности, а попытку ее преодоления, выражающейся в единственно возможной для данного субъекта форме — уникальном отношении.

Ж-П. Сартр показал, что творчество — это не только отношение человека к миру, проявляющееся в его чувствах, стремлениях и т.д., но и воплощение этого отношения в произведениях искусства, благодаря чему оно становится средством общения, средством воздействия на других людей: «искусство есть призыв».

Итальянский философ Н. Абаньяно, видя смысл человеческого бытия в стремлении к свободе, то есть избавлении от влияния общества, несущего необходимость, в возвращении человека к себе и к природе, понимает творчество, искусство — как способ обретения свободы. Преодоление необходимости заключается в выборе как основании его отношения к миру. Выбор себя (или выражение, реализация себя) есть и выбор бытия. Искусство есть способ выражения себя (выбора себя), а, следовательно, и обретения свободы. По его мнению, функция искусства заключается не только в познании, но и в самовыражении, воспитании и предсказании (прогнозировании) будущего.

А. Шопенгауэр подхватывает идею Хайдеггера и Абаньяно о том, что творчество человека не столько открывает мир, сколько создает новый мир. Гений с помощью фантазии видит «не то, что природа действительно создала, а то, что она пыталась создать, но чего не достигла». Эта идея отразилась в концепции современного философа Ю. М. Лотмана об искусстве как о проигрывании нереализованных возможностей. Действуя определенным образом, человек выбирает лишь одну из множества возможностей. Другие же (нереализованные) возможности, осознаваемые или переживаемые человеком, «требуют» своего материального воплощения. Искусство и есть способ воплощения нереализованных возможностей человека. В этом смысле искусство как бы движет человека и культуру в целом вперед, расширяя горизонт возможностей. Шопенгауэр противопоставляет науку и искусство: «В то время, как наука, следуя за беспрерывным и изменчивым потоком четверояких оснований и следствий никогда не может обрести конечной цели, полного удовлетворения, как нельзя в беге достигнуть того пункта, где облака касаются горизонта, — искусство, напротив, всегда находится у цели… Оно задерживает колесо времени, отношения исчезают перед ним только существенное, идея — вот его объект» (201).

Ф. Ницше придавал искусству революционное значение в развитии культуры. Он пишет: «Мое направление в искусстве: продолжать творить не там, где пролегают границы, но там, где простирается будущее! Необходимы образы, по которым можно будет жить!» (191). Смысл искусства видится им в преображении личности человека: от творчества культуры — к творчеству жизни: «…высочайшие образы стимулируют сотворение прекрасных личностей это и есть смысл искусства… стимулирование творческой, обращенной на нас самих силы!» (191).

А. Камю ввел идею абсурдного творчества. Мир, с его точки зрения, абсурден и несовершенен, но человек может переделать его. Только благодаря творчеству можно противостоять духовной смерти. Там, где бессильна мысль, выступает экспрессия. Задачу истинного искусства в противовес салонному, формальному искусству он видит не в познании действительности, а в понимании, в испытании себя, в бунте против мира и гармонизации этого бунта в красоте, преодолении противоречий между формой и содержанием, становлением и духом, историей и ценностями. Подлинное художественное начало — в испытании мира красотой. Для творчества необходима свобода, считает он, от принуждения оно умирает. Только принуждение, которое он сам себе навязывает, владеет человеком искусства.

Таким образом, наряду с признанием человека субъектом творчества (Кант, Гегель, Фихте, Шеллинг) стало считаться, что познание природы приведет к решению всех проблем, однако оказалось, что чем больше человек познает, тем больше рождается новых проблем, тем больше Хаос, а «тот, в ком живет гений, страдает больше всех» (А. Шопенгауэр). Это привело философскую мысль к пессимизму и нигилизму. Философы-экзистенциалисты видят выход их этого тупика — в искусстве (творчество как противоположность смерти). Они считали, что спасение придет через красоту (Ф. М. Достоевский, А. Камю), через Истину, таящуюся в произведениях искусства (Хайдеггер). Искусство стало пониматься не только как постижение истины, но как полагание истины (М. Хайдеггер, К. Ясперс, А. Шопенгауэр). По мнению Ф. Ницше мир — абсурден, искусство необходимо нам, чтобы не умереть от истины. Смысл человеческой жизни видится ими в служении красоте, истине, добру, справедливости и свободе.

В русской философии творчеству придавалось духовное значение, что отразилось в идее софийности творчества (Н. Бердяев, М. М. Бахтин, А. Ф. Лосев, В Соловьев, С. Булгаков, Н. О. Лосский, П. А. Флоренский и др.). Творчество понималось как космический принцип мира, который имманентен человеку. Главный объект человеческого творчества — сам человек, его духовное и нравственное развитие, личность. Проблема творчества являлась одной из наиболее значимых. С одной стороны интерес к творчеству исходил из особенностей эпохи глобального преобразования мира, с другой — из «традиционного для христианской метафизики принципа творения. Религиозно ориентированными философами творчество исследуется непосредственно в контексте идеи творения мира, которое само по себе есть постоянно длящийся и всеохватывающий процесс. Действие Бога и полагание им вне себя реальности является первичным актом творения в онтологическом порядке… В субстанциональном отношении творение понимается безусловным принципом энергии, на основании которого могут развертываться отдельные созидающие силы, актуализирующиеся в результате творчества, где действительность одухотворяется и происходит рождение „нового“. Таким образом, в творчестве человек соучаствует в метафизическом процессе творения и выпадает в нем из детерминации земной (вещественной) жизни. Здесь личность испытывает действие сущего как собственное начало, что позволяет ей, с точки зрения религиозной метафизики, ощутить свою связанность с Богом вне религиозного опыта. Поэтому истоки творчества обуславливаются слиянием индивида с самим существом человека и культуры, так как взрывает их определенность» (191).

В основе русской философии лежали поиски «изначальности» бытия, отсюда стремление любой отдельный акт истолковывать как проявление целого, выразившееся наиболее ярко в философии всеединства (В. Соловьев). С другой стороны, русских мыслителей волновали не столько поиски истины, сколько поиск смысла существования человека, человечества, жизни. Условием осмысленности (в противоположность бессмысленности) жизни является свободная творческая личность. Преодоление социального и культурного кризисов виделось в творческом самосовершенствовании личности, достижении свободы и обретении ответственности. В противовес марксисткой философии, в которой творчество рассматривается как целенаправленная деятельность, обусловленная экономическими и общественными закономерностями, в русской философии 19-го века господствует положение о надыисторичности и надсоциальности творчества как духовной первосущности. Творчество самоцельно и самодостаточно. Творчество есть путь к смыслу и есть сам смысл.

В контексте концепции всеединства П. Флоренского творчество понимается как «активная деятельность, напряжение воли, трудовое действие, целеустремленность, направленные на осуществление „жизни в мире“, то есть на формирование „реалистического“ отношения к нему. Критерием творчества является привнесение себя в мир, а мира в себя, когда сам этот процесс становится реальностью» (191).

П. Флоренский отличает творчество как «обретение» вечного в бытии и «изобретение» — пассивное, иллюзорное, субъективное миропонимание. Для «обретения» необходимо усилие всей личности, тогда как для «изобретения» достаточно рассудочной разработки сочиненного принципа.

Смысл творчества видится в активном восхождении человека в сферу всеединства. «Всеединство было идеалом целостности всего вселенского мира, в котором в единой всечеловеческой гармонии души людей сольются друг с другом и Космосом. Неудовлетворенность тоски по олицетворению, воплощения этого идеала привела к имманентному эстетической сфере символизму, призванному решить эту задачу» (191).

А. Ф. Лосев утверждал, что в познании слиты явление и смысл: «подлинная стихия разума… чудная и завораживающая картина самоутверждения смысла и разумений» (191). Средством не только познания, но и творения мироздания Лосев и Флоренский считают символ. «Символ — это нечто, являющее собою то, что не есть он сам, больше его, и однако существенно через него проявляющееся» (191). Символ как инобытийная структура отражает и форму — воплощенное творчество и смысл. Форма одухотворена, если она является лишь вершиной айсберга, корни которого уходят вглубь. Поэтому искусственное изобретение форм бессмысленно. С точки зрения Флоренского «…искусство есть особая форма переорганизации с целью придания телесной реальности статуса духовного бытия» (191).

Творчество понималось Лосевым как активный переход сознания в бытие, осуществляющийся в выражении — самопревращении внутреннего, смыслового во внешнее. В символе внешнее и внутреннее, идея и вещь, мышление и бытие тождественны, но различны. Поэтому именно в творчестве возможно преодоление антиномии между сознанием и бытием.

В философии имени, развиваемой Лосевым, он обосновывает идею о том, что процесс познания «совершается посредством имени, связывающего познающего и познаваемого. Имя как вид символа является осуществившейся идеей, продуктом творчества, «квинтэссенция культуры».

Г. С. Батищев считал основополагающем в творчестве общение личности и мира. «Акцент на создание нового не является целью творчества это некий побочный эффект. Творчество — это межсубъектное отношение (диалог — Библер). Результат творчества всегда личностью направлен, открыт диалогу, поэтому не может быть антигуманным. Не любое создание нового есть творчество, а то, что возникло из общения личности и мира („глубинного общения“ и направлено, адресовано другим» (13).

Творчество связывается со способностью к проблематизации своего мира, способностью к восприятию проблем и несовершенства мира как своих собственных и способностью к «их созидательно-положительному превозможению» (13).

Творчество, по мнению философа, неразрывно с нравственным и духовным развитием человека: «Это — беспредельный процесс субстанциализации, процесс, который чем основательнее достраивает незавершенную логику мира своими проблемными решениями, тем больше усиливает в уже построенном зов к дальнейшему строительству, ибо тем больше новых противоречий порождает и тем самым включается во все более основательные проблемы.… Чем значительнее он обогащает субъектные сущностные силы, тем острее их жажда дальнейшего обогащения новыми потенциями» (13). Сущность человека Батищев рассматривает не только как выбор одной из возможностей, но и как способность создавать принципиально новые возможности для собственного развития: предметный мир человека содержит в себе «ограниченную „сумму“ возможностей, между тем, в качестве субъекта человек может существовать, лишь создавая принципиально новые возможности» (13).

Батищев выделяет 3 уровня развития личности: орудийно-полезностный, уровень ценностей и уровень развития. Именно последний связывается с творчеством: «здесь человек не просто присваивает или осваивает мир, но приемлет его в свою сущность, обретает себя вновь и вновь как творца-субъекта. Человек вбирает в себя смыслообразующие содержания духовной культуры во всей их живой диалектике и строит себя из них… человек здесь по настоящему открыт другому человеку… как ставящий себя на место другого во всем, включая — это суть дела! — его авторствование в своей жизни… Каждый есть автор своих поступков, своих мыслей и идеалов, а это и открывает его каждому другому как субъекта, причем вся унаследованная каждым прежняя культура здесь возрождается к новому участию в живой творческой жизни в ансамбле с новыми решениями» (13).

М. М. Бахтин рассматривал творчество как механизм развития личности, самосозидания, как все возрастающая интеграция интеллектуальных, эмоциональных, волевых, осознаваемых и неосознаваемых и т. д. систем психической регуляции. Основной акцент в понимании творчества ставился на личностном, историческом начале. Личность, по его мнению, существует на границе («на пороге») своих отношений с миром, она принципиально не завершена, никогда не совпадает сама с собой, она — трансцендентна. Личность существует в общении с другими, она «коммунальна» по происхождению и способу существования. И, наконец, личность устремлена в будущее, она живет в категориях цели и смысла»: «Мое определение самого себя дано мне… в категориях еще-не-бытия, в категориях цели и смысла, в смысловом будущем». «Только в состоянии нетождественности самой себе, вступая в со-бытие (диалог) с уникальностью «другого», личность достигает подлинной жизни и обретает собственную уникальность, творя новый мир понимающего и самоутверждающегося духа» (191). Несмотря на подчеркивание социально-исторической природы творчества, оно рассматривается, в отличие от марксистской теории, не как «эманацию в личность трансцендентных сущностей», а как «самоопределение в диалектическом взаимоотношении, взаимообмене между «Я», «другими» и социальной общностью… социальное не проецируется в ее деятельность как пассивное отражение… творчество — волевой акт ответственного поступка личности, осмысленно преломляющей в себе мир. Социально-исторический контекст есть диалогизирующий «интонационно-ценностный» фон, меняющийся по эпохам восприятия, поэтому произведения культуры живут в потенциально бесконечном смысловом диалоге» (191).

Личность связывается с «внутренним единством смысла», активностью субъекта, ответственностью человека за свои поступки. Субъект творчества — «единственно активная формирующая энергия, данная не в психологически концентрированном сознании, а в устойчиво значимом культурном продукте, и активная реакция его дана в обусловленной ею структуре образа, ритме его обнаружения, в интонативной структуре и в выборе смысловых моментов» (29). В творчестве субъект проявляется через отношение к событию, при этом любое принципиальное отношение имеет творческую природу. Поэтому «культурный продукт — не вещь, а форма содержания внутреннего мира человека» (29). Сущность творчества усматривается Бахтиным в осуществлении смысла.

Творчество является одной из основополагающих тем философского мировоззрения Н. Бердяева. Он пишет: «Свобода, личность, творчество лежат в основе моего мироощущения и миросозерцания». Творчество понимается им как реализация свободы, путь к гармонизации бытия. Творчество — не создание некоторых продуктов культуры, а, прежде всего сам процесс, ответ человека Богу. Бердяев проповедует христианский творческий антропологизм: идея творчества выступает как религиозная задача человека. Творчество не нуждается в оправдании, оно оправдывает человека. Творчество не оправдывается и не допускается религией, а само является религией. Бердяев говорит об антроподицеи, «третьем антропологическом откровении», возвещающем о наступлении «творческой религиозной эпохи». (16) Его целью служит искание смысла, который всегда находится за пределами мировой данности; творчество означает «возможность прорыва к смыслу через бессмыслицу». Смысл есть ценность, и потому ценностно окрашено всякое творческое стремление. Творчество создает особый мир «новую жизнь, новое небо и новую землю» (16), оно «продолжает дело творения», уподобляет человека Богу-Творцу. Присущая человеку способность к творчеству божественна, и в этом состоит его богоподобие. Творчество человека не есть требование человека и право его, а есть требование Бога от человека, обязанность человека». Тайна творчества также «бездонна и неизъяснима», как и тайна свободы. Именно в творчестве человек как бы соединяется с Богом. В процессе творчества в человеке раскрывается божественное, и ценностью этого раскрытия становится то, что инициатива при этом исходит от самого человека, обладающего свободой воли, т.е. творчество управляется «снизу», самим человеком.

Н. Бердяев трактовал творчество как опредмечивание и объективацию. Это можно пояснить, разграничив понятия творчества и творческого акта. Творческий акт — опредмечивание родившегося в голове творца образа, идеи: «Опредмеченные идеи и образы отражают уникальные, неповторимые свойства творца, его «душу»… Объективация начинается, когда объективированная сущность личности становится объектом для других людей… Именно эта объективированная сущность является единственным критерием, благодаря которому личность определяют как творческую… В объективации реализуется важнейшая потребность личности — потребность общения и любви» (17). Творчество же понимается как порождение идеи, образа, выход за границы «Я»: «Творчество для меня не столько оформление в конечном, в творческом продукте, сколько раскрытие бесконечного, полет в бесконечность; не объективация, а трансцендирование… В творческом опыте раскрывается, что «я», субъект, первичнее и выше, чем «не-я», объект. И вместе с тем творчество противоположно эгоцентризму, оно есть забвение о себе, устремленность к тому, что выше меня. Творческий опыт не есть рефлекс над собственным несовершенством, это — обращенность к преображению мира, к новому небу и новой земле, которые должен уготовлять человек, Творец одинок и творчество носит не коллективно-общий, а индивидуально-личный характер. Творчество есть менее всего поглощенность собой, оно всегда есть выход из себя. Поглощенность собой подавляет, выход из себя освобождает…Творческий акт человека и возникновение новизны в мире не может быть поняты из замкнутой системы бытия. Творчество возможно лишь при допущении свободы, не детерминированной бытием, не выводимой из бытия. Свобода вкоренена не в бытии, а в «ничто», свобода безосновна, ничем не определяема, находится вне каузальных отношений, которым подчинено бытие и без которого нельзя мыслить бытия…творчество есть творчество из ничего, из свободы… Творчество неотрывно от свободы.. Из необходимости рождается эволюция, творчество рождается из свободы (8). Бердяев провозгласил «персоналистическую революцию». «Персоналистическая революция», — означает свержение власти объективации, разрушение природной необходимости, освобождение субъектов-личностей, прорыв к иному духовному миру. Преодоление объективации связывается Бердяевым не столько со спасением, сколько с творчеством как «обнаружением избыточной любви человека к Богу», ответом его «на Божий зов, на Божье ожидание». Путь преодоления пагубной привязанности человека к миру, власти объективации — не в покаянии, которое погружает человека еще глубже в собственную греховность, а в переходе на гораздо более высокий уровень — уровень творчества. «Творческий акт всегда есть освобождение и преодоление. Именно в творческом акте человек реализует свою свободу, присущую ему изначально, «свободу от «мира»» (17).

С одной стороны творчество обращено к людям, но с другой — оно есть способ подняться над обществом, преодолеть социальные рамки: «Чтобы жить достойно и не быть приниженным и раздавленным мировой необходимостью, социальной обыденностью, необходимо в творческом подъеме выйти из имманентного круга «действительности», необходимо вызвать образ, вообразить иной мир, новый по сравнению с этой мировой действительностью (новое небо и новую землю)» (17).

В противоположность марксизму, понимающему творчество как приспособление, Бердяев подчеркивает, по сути, неадаптивный характер, присущий творчеству: «В известном смысле можно было бы сказать, что любовь к творчеству есть нелюбовь к „миру“, невозможности оставаться в границах этого мира.» (15). «Творческие ценности не нужны для спасения от гибели, могут быть даже вредны — в страшный час смерти лучше забыть о них» (15).

В творчестве необходимо активное начало, борьба, преодоление: «Для творческой философии истина не есть пассивное отражение, для нее истина есть активное осмысливание. Достижение истины предполагает творческую активность духа, его противление разрыву субъекта и объекта и вражде между творчеством и бытием» (17). И, наконец, для творчества человека важна его личность как субъект, в отличие от творчества природы: «Творческий акт имманентно присущ лишь лицу, личности как свободной и самостоятельной мощи». (15)

Творческий акт связывается с проблематичностью внутреннего мира, стремлением разрешив внутренние противоречия, найти истину: «Невозможна творческая мысль, если нет сферы проблематического, нет мучительных усилий разрешить новые вопросы, нет искания истины, которая не падает сверху в готовом и застывшем виде, нет борений духа» (15). «Творческий акт — всегда освобождение и преодоление. В нем есть переживание силы» (16).

Бердяев говорит о творчестве как постоянном пути духовных исканий, присущему русской ментальности: «неосуществленное вовне бытие всегда было той томившей русскую душу энергией, которая стремилась воплотиться в волю, действие, реальность, вырваться за пределы отдельного человеческого существа, воссоединившись с космической гармонией. Стремление к выходу в пространство, где может произойти, наконец, желанное самоосуществление, где воссоединяется дух, душа и тело, чувство и разум, мечта и реальность, где возникает целостность индивидуальности и всеобщности» (191).

Творчество трактуется Бердяевым как путь гармонизации бытия. Зло проистекает из несотворенной свободы. Противоборство зла и творчества составляют сущность новой религиозной эпохи — «эпохи третьего откровения», особая миссия в наступлении которой принадлежит России с ее особым мистическим, интуитивным складом человеческой души.

Н. О. Лосский связывает творчество с личностным познанием, то есть когда субъект активно направляет на объект ряд целевых умственных актов — осознания, внимания, дифференциации и д.р. «Будучи сверхпространственным и сверхвременным, человеческое я есть идеальная сущность и может быть обозначена» как «субстанциональный деятель». «Субстанциональные деятели творят не только познавательные акты, но и все события, все процессы, другими словами все реальное бытие: напев мелодий, переживание, вызванное чувствами и желаниями, — это проявление некоторого я» (63).

Философские идеи русских психологов конца 19 — начала 20 в.в. отличались стремлением отечественных ученых объяснить мир с точки зрения нравственных, общечеловеческих эталонов поведения, а не с помощью рационализма, т.е. «обобщения высшего порядка тяготели к религиозно-нравственным, а не логическим постулатам» (191). В работе Е. А. Колесниковой, посвященной анализу философских построений А. Потебни и его последователей, резюмируется: «Не отрицая того, что творческое мышление нельзя ограничить работой ума, а творчество неотделимо от самобытной человеческой личности и от неудержимого стремления человека к самоопределению через проявление своей экзистенции, Овсянико-Куликовский, Райнов и Потебня неоднократно подчеркивали, что людям свойственно, стремясь к самоопределению и к познанию интеллектуально — нравственной истины, вносить как процесс, так и в результат творческого мышления элемент самобытности, элемент своего понимания и переосмысления природы» (77).

Творчество понимается этими учеными как «самореализации внутреннего мира художника, содержанием которого являются социально-культурные факты, переосмысленные человеком с позиций его индивидуальных особенностей» (77).

По мнению А. А. Потебни, «Творчество основывается на процессе присвоения (а на определенном этапе развития человеческой личности и создания) культурных ценностей и связывается со способностью человека придавать своим мыслям знаковую форму. Так обычное стремление к самовыражению с помощью слова постепенно приводит к появлению „человека нравственного“, основным структурным элементом психики которого является Совесть» (146). Слово рассматривается им как основа и первая форма творчества. Он считает, что творчество порождается стремлением к познанию истины, а грамматическая категория является средством этого познания и передачи его результатов другим людям, поэтому понять механизмы творчества можно посредством изучения языка.

Потебня проводил тесную связь между творчеством и личностью художника, его «Я». По его мнению, чем значительнее произведение искусства, тем оно автобиографичнее, но оно не в буквальном смысле отображает его биографию, а выражает внутренний мир художника. Произведение является средством самовыражения. Потебня подчеркивал, что в творчестве слиты воедино социальность и индивидуальность также как и слово заключает в себе понятие и внутренний смысл.

Последователь А. А. Потебни, Д. Н. Овсянико-Куликовский продолжает линию анализа творчества как формы мышления, познания действительности, первоисточником которого является язык. Он истолковывает искусство как сначала умственную деятельность для себя, а затем объективирование ее результатов для других — искусство в широком смысле слова. Психологическую суть науки и искусства, поэзии и прозы в том, что «наука и заключенная в ней философия есть познание и разработка идеи бесконечного в его космических формах, а искусство и заключенная в нем идеология есть познание и разработка идеи бесконечного в его человеческом выражении» (77).

Вслед за Потебней Овсянико-Куликовский рассматривал понимание как творческий процесс. Творчество интерпретировалось не только как средство познания, но и средство коммуникации, передачи своих мыслей, переживаний другим людям. Соответственно восприятие произведения, интерпретация того, что хотел передать художник, также требует творческих усилий.

Б. Райнов считал, что нужно изучать не механизмы творчества, а ценности. По его мнению, творчество есть там, где люди устанавливают ценности, рассуждают, а не следуют автоматизмам. Творчество он понимал как достижение единства сознания, субстанциональное изменение сознания, которое приводит к появлению в сознании нового явления из неопределенной материи. Он обосновал идею общности природы различных видов творчества, заложив основы эврологии — всеобщей теории творчества.

Таким образом, можно заключить, что философская мысль развивается в направлении от божественной или мистической сущности творения к личности человека как источнику творческих сил; от рядоположенности человеческого творчества с «творчеством» природы — к представлению о том, что творчество является сущностно человеческой категорией; от качества, присущего только избранным, — к общеродовой способности человека; от противопоставления научного и художественного творчества — к их единому назначению, а также к выделению творчества как созидания себя («самоделания»), от придания творчеству утилитарного значения — до понимания творчества как смысла бытия. Идея творчества упрочняет свои позиции в философском знании от всплеска ценности творческой деятельности эстетической направленности и стремления реализовать свои творческие способности в эпоху возрождения к обоснованию творческого, субъектного начала интеллектуальной деятельности в немецкой классической философии, экзистенционалистскому смыслу творчества как созидания себя и собственной жизни, постижения и полагания истины, к пониманию творчества как космологического принципа мира и человека, сущности бытия и способа гармонизации мира русскими философами.

В качестве источника творчества полагается «мистический дух» (Платон), «божья искра» (романтики, средневековая философия), удивление (Аристотель), активное сознание, внутренняя противоречивость (И. Кант), активность «Я», стремление субъекта к расширению собственных границ, противоречия, возникающие в процессе познания (Гегель), стремление к истине (М. Хайдеггер), общение, диалог человека с миром (Г. С. Батищев, М. М. Бахтин), видение проблем, способность к проблематизации внутреннего мира (Г. С. Батищев, Н. Бердяев), стремление души к слиянию с миром (П. Флоренский), личность как активный субъект (Н. Бердяев, А. Ф. Лосский), томящая душу неосуществленная энергия (Н. Бердяев), «самодавлеющие стремления» (Н. О. Лосский), стремление к самоопределению, к самореализации внутреннего мира (А. А. Потебня, Д. Н. Овсянико-Куликовский, Б. Райнов).

Смысл творчества видится философами в решении практических задач (Аристотель), в необходимости самореализации заложенных в человеке потенций (Аристотель, Спиноза), воспевании красоты (романтики), в познании (Платон, Кант, Гегель), в соединении с абсолютным духом (Шеллинг), самодвижении «Я» (И. Фихте), полагании истины (М. Хайдеггер), преодолении действительности, гармонизации мира (К. Ясперс, Ж-П. Сартр, Н. Абаньяно, А. Шопенгауэр, А. Камю), преображение личности человека (Ф. Ницше), испытание себя, гармонизация мира (А. Камю), «восхождении к всеединству (П. Флоренский), в полагании смысла, в борьбе со злом (Н. Бердяев), осуществлении смысла (М. М. Бахтин), познании, самореализации внутреннего мира, понимании, нравственном развитии личности (А. А. Потебня), изживании избыточной энергии (Д. Н. Овсянико-Куликовский, И. Оршанский),.

Опираясь на анализ философской литературы, обозначим онтологические основания, принимаемые нами в исследовании:

— творчество как высшая ценность европейской культуры, онтологическая категория

— присутствие в творчестве непознаваемого момента (божественного откровения или как сказали бы атеисты — случайности) и познаваемого (психологические закономерности), последние, мы полагаем, и является предметом психологической науки

— творческость, способность к творчеству является общеродовым качеством человека, то есть присуща всем, но развита может быть в разной степени, психофизиологические особенности и влияние общества являются лишь предпосылками развития этой способности, определяющим же моментом является собственная, инициативная активность субъекта, «непредопределенность воли» (А. Бергсон)

— творчество человека отличается от «творчества» природы активным личностным, субъектным началом

— творчество рождается из «противоречий внутри субъекта» (Кант), «проблематизации собственного мира» (Г. С. Батищев) и оно трансцендентно и неадаптивно, то есть оно есть выход за границы, «преодоление» (Н. Абаньяно), «борьба» (Н. Бердяев), «Бунт» (Ж-П. Сартр), «полет в бесконечность» (Н. Бердяев)

— творчество рождается из свободы и ведет к свободе

— творческая самореализация, раскрытие творческого потенциала — цель, благо и залог успешного и здорового существования человека в мире (Аристотель, Спиноза, К. Маркс, А. Маслоу, Э. Фромм), смысл жизни человека (Н. Бердяев).

— Творчество является средством и условием развития личности, ее нравственности и духовности, осмысленности (экзистенциализм, философия Просвещения, русская философия)

— Творчество вырастает из диалога с миром, с другими, и направленно к другим, но оно не обусловлено социумом, для творчества необходима свобода от социальных установок (Г. С. Батищев, Н. Бердяев и др.)

— Функции творчества: познание, самоопределение, самовыражение, преобразование себя и мира

— Творчество как принцип мира, «синоним жизни», источник и смысл жизни, противостояние злу; борьба творчества со злом — сущность наступающей новой эпохи.

Целостная психологическая концепция творчества должна воспроизводить в себе сущностные характеристики философской интерпретации этого феномена.