Зов горы

Светлана Анатольевна Чехонадская, 2018

Пропала девушка. Она вышла из своего дома в подмосковном поселке, и больше ее никто не видел. За полтора года поисков удалось найти только ее машину, а в ней – листок с номером телефона. Казалось бы, обнаружен след. Но хозяйка номера с пропавшей никогда не встречалась.Однако отец девушки не сдается. И листок с номером выводит на целую серию жесточайших убийств, совершенных по всей России. С каждым шагом все яснее, что причины убийств – в недалеком прошлом.Все явственнее зов горы Белухи – алтайской туристической достопримечательности, у подножия которой в 2004-ом году случайно встретились десять человек…

Глава 2

Первый этап — это всегда бомбардировка любовью.

Такой термин используют не все — у некоторых он называется «медовый месяц» или «возвращение в семью» — но первый этап у всех одинаковый.

На первом этапе ты обретаешь главных людей своей жизни.

Я уже пятый раз подходила к церкви, указанной в электронном письме. Робко топталась у входа, оглядывалась, иногда даже слезу пускала. Те, кого я искала, казалось мне, отсутствовали.

На пятый день в скверике напротив присели на лавочку парень и девушка, похожие на студентов художественного вуза. Они сидели и мирно беседовали, внимательно оглядывая окрестности. Не целовались, пива не пили. Я подумала, что сегодня найду то, что мне нужно.

В этот момент из домика священника решительно прошла в церковь пожилая женщина с поджатыми губами и очень злым лицом. Я робко пошла за ней. Женщина встала за прилавок со свечками.

— Извините, — прошептала я. — Я здесь ничего не знаю… Как поставить… за здравие… ну, в общем, чтобы не болеть?

Она недобро осмотрела меня всю.

— Ты, милая, сначала бы платок надела. И шорты сняла. Совсем уже сдурели, — сказала она через плечо не видимому мне человеку за дверью. — Губы синей помадой намазала. Уже сатанисты в святой Храм заходят!

Я вылетела пулей и наконец позволила себе разрыдаться.

Все верно. Парочка поднялась с лавочки, перешла через дорогу и подошла ко мне.

— Что-то случилось? Вам нужна помощь? — это спросил парень.

Я захлебывалась от рыданий.

— Болею… — бормотала я. — Сказали, рак… Я хотела свечку… Она сказала… она сказала…. Я не сатанистка, я болею!…

— Ну да, ну да, — сказала девушка. — Успокойтесь! Нашли к кому прийти за помощью. Да они злые, продажные, они вам не помогут!

— А кто мне поможет? — отчаянно крикнула я. — У меня рак! Мне никто не поможет!

— Надо лечиться, верить, сейчас рак лечится, а ты молодая, главное, не отчаиваться… Слушай, пошли с нами? Отвлечешься.

Бомбардировка любовью началась.

Несколько дней мы ходили по их друзьям-рокерам — по квартирам, подвальчикам, художественным студиям, у меня быстро обнаружился слух и способности к композиции, оказалось, что я красивая девушка, которая нравится парням, а мои разногласия с матерью — дело обычное. Матери никогда не понимают своих дочерей, они им завидуют — тоже хотят быть молодыми. Ревнуют дочерей к молодости. Да и вообще: кровное родство слишком преувеличивают. Обращала внимание: с родными братьями и сестрами никто никогда не дружит? Природа делает близких родственников психологически далекими друг от друга. Видимо, чтобы минимизировать возможность кровосмешения. Настоящие родственники — это друзья.

Те парень и девушка, которые подошли ко мне у церкви, уже сменились другой парочкой. Быстро было установлено, что несмотря на синие губы и черные кожаные шорты, я не художественная натура. Я суеверная провинциалка, повернутая на своей онкологии. Поэтому на этапе «сэндвич» моими булочками стали два сыроеда — знатока трав и нетрадиционных методов лечения.

А через две недели наступил третий, решающий этап — «изгнание из рая». Они стали хмурыми, неразговорчивыми, а на мои отчаянные вопросы отвечали одно и то же: ты сама во всем виновата. Как можно вылечиться от рака, если сидеть в Москве? Только особый воздух особых мест, только труд на природе, только натуральные продукты, выращенные своими руками, могут исцелить. А не веришь: бегай по врачам, бей поклоны в церкви, отдавай последние деньги за ненужные таблетки, что там еще — но знай, что тебе никто, кроме нас, не поможет.

Все разыгрывалось, как по нотам, поэтому у меня не было ни тени сомнений.

И когда потом, спустя полгода, она доверчиво посмотрела мне в глаза и улыбнулась, я не улыбнулась в ответ.

Мы сидели на берегу Катуни, обдававшей наши лица ледяной пылью, мне с моего валуна казалось, что я мчусь на скутере по воде, а она коснулась моего плеча и робко улыбнулась.

— Ты знаешь, — сказала она. — Это первый счастливый год в моей жизни…

И в тот момент я взорвалась: думаю, что сказалось постоянное недосыпание, тяжелый физический труд с утра до вечера, страх разоблачения, истерические звонки ее отца. Я уже знала, что он принял решение о штурме, и можно было больше не церемониться.

Короче, я дернула плечом, скидывая ее руку, и ответила:

— Да что ты знаешь о трудностях? Ты всю жизнь бесилась с жиру…

Ее взгляд погас, и она не стала мне больше ничего говорить.

Хотя она собиралась!

Собиралась!!!

Именно поэтому я выла, катаясь по траве, под ураганом взлетающего вертолета, под крики ОМОНовцев, плач детей и треск разбиваемых дубинками фанерных времянок…