Дурной пример заразителен

Светлана Алешина, 2005

У Ирины Лебедевой – ведущей популярного ток-шоу «Женское счастье» – опять сорвался прямой эфир. Во время передачи скончалась одна из зрительниц, попробовав… обыкновенного мороженого! Как установила экспертиза, в стаканчик с лакомством кто-то подмешал цианистый калий. Вряд ли это сделала сама героиня программы – Татьяна Бурлаева, генеральный директор хладокомбината, предложившая зрителям мороженое в качестве угощения. Скорее всего, тут замешан кто-то из конкурентов или врагов самой Татьяны. Но что это за враги? И пока их разыскивает милиция, Лебедева тоже пытается вести свое расследование. Кто быстрее выйдет на след преступников – органы правопорядка или неугомонная тележурналистка?..

Глава 2

Проснулась я рано. Володя еще мерно посапывал рядом, уткнувшись носом в подушку. Будить его я не стала. Пусть отдохнет как следует. Я осторожно поднялась с кровати, стараясь не шуметь, и пробралась в зал. Набрав номер домашнего телефона Шилова, я вслушалась в гудки. Никто не отвечал. Неужели Шилов забыл о своем обещании? Я набрала номер радиотелефона в служебной машине Костика и замерла в ожидании.

— Да, слушаю, — отозвался Костик бодрым голосом.

— Костик, ты где сейчас? — поинтересовалась я.

— Как это где? — хмыкнул Шилов. — У твоего подъезда. Тебя поджидаю. Между прочим, ты опаздываешь на свидание уже на полчаса.

— На какое свидание? — не поняла я.

— Я же вчера просил Гурьева, чтобы он сказал, что я буду тебя ждать у подъезда в восемь часов. Он что, ничего не говорил?

— Говорил, — буркнула я. — Сейчас спущусь.

Минут десять мне потребовалось на утренний туалет и макияж. Одевалась я торопливо, чтобы не заставлять Костика ждать еще дольше. Я схватила свою сумку и пробралась в прихожую, чтобы обуться.

— Ирина, ты куда? — раздался голос мужа, и Володя предстал передо мной прямо в пижаме.

— Я? Мне надо, Володечка… Я тебя не хотела будить… — растерянно пробормотала я.

— Все! — вскрикнул муж, мгновенно проснувшись. — Я так и думал, что все этим кончится. Бессонные ночи у меня еще впереди. Ты опять по уши погрязнешь в этом расследовании.

— Нет, не по уши. Мы только конкурентов Татьяны Анатольевны проверим, — пообещала я.

— Конечно, конечно, — надул губы Володя.

Я чмокнула мужа в щеку и выпорхнула в коридор.

— Ирина, обедать хоть приедешь? — бросил Володя, выйдя на лестничную площадку, уже когда я бежала вниз.

Я неопределенно махнула рукой. Кто его знает, на сколько растянется разговор с Хохловой. Лишь бы только она сама была на работе, а то еще придется ее разыскивать. Да и станет ли Нелли Максимовна беседовать со мной? Хотя если она сразу же откажет мне в приеме, это уже будет подозрительно. Человек, который ни в чем не виноват, не будет от меня скрываться.

Интересно, а как там дела у Валерки Гурьева? Ему-то проще. Он хоть немного знаком с Еленой Егоровной Коневской, генеральным директором хладокомбината, расположенного на окраине города. А мне как быть? Начинать разговор сразу же с обвинений? Или же сначала разведать обстановку?

Я решительно сделала шаг в направлении машины Костика, которая стояла с торца дома. Шилов никогда не парковался у моего подъезда, чтобы не внушать лишних подозрений Володе. И в гостях у нас Костик бывал не часто, хотя почти каждый день подвозил меня с работы.

— Ира, опять вляпалась? — с какой-то иронией в голосе спросил Костик, как только я уселась в салоне автомобиля. — Кошелев до сих пор никак успокоиться не может. Я его сегодня на работу возил, так он мне все мозги пропесочил. Я у него как будто психологом работаю. Евгений Иванович постоянно своими проблемами со мной делится.

— И какие же у него сейчас проблемы? — отозвалась я.

— Бездарный коллектив редакции программы «Женское счастье», — признался Костик.

— Он что, так и сказал?

— Кошелев еще и не такие выражения употреблял, — усмехнулся Костик. — Теперь он за вас возьмется. Евгений Иванович все грозился взять программу «Женское счастье» под личную опеку, — сообщил Костик, но, заметив мой не очень-то радостный вид, добавил: — А вообще-то он смягчится. Вы же сами ни в чем не виноваты. Кто же знал, что в порции мороженого окажется яд.

— Вот это нам и предстоит выяснить, — произнесла я. — Кто об этом знал? Кому надо было убивать совершенно неповинного человека?

Хладокомбинат «Прохлада» представлял из себя несколько корпусов, огороженных высоким металлическим забором. На его территорию мы проехали без проблем через открытые ворота. И только когда Костик уже припарковался на стоянке перед административным зданием, к нам подошел молодой человек в камуфляжном костюме.

— Доброе утро. У вас пропуска есть? — поинтересовался он вежливо, с интересом осматривая меня. — Вы случайно не Ирина Лебедева? Очень на нее похожи…

— Вы не ошиблись, — ответила я охраннику, протягивая ему журналистское удостоверение.

За несколько лет работы на телевидении я уже привыкла к тому, что некоторые жители города Тарасова узнают меня. В таких случаях я не начинаю жеманничать и кокетничать, как делают другие звезды телеэкрана, а веду себя обычно. Звездной болезни у меня не было и нет.

— Меня не предупреждали о вашем приезде. Вы к кому? — спросил охранник, возвращая мне документ, на который взглянул только мельком.

— Нам бы надо к Хохловой, генеральному директору, — ответила я.

Молодой человек оглянулся на стоянку, а затем опять повернулся к нам.

— Нелли Максимовна у себя должна быть, — сообщил он. — Ее машина здесь.

Охранник кивнул в сторону серебристой «Хонды», припаркованной у проходной хладокомбината. Костик многозначительно присвистнул. Машина была без сомнения очень дорогой.

— Извините, а вы случайно не подскажете, где находится кабинет Хохловой? — поинтересовалась я у охранника, оторвав взгляд от машины.

— В главном корпусе на втором этаже, — объяснил молодой человек.

Через проходную мы прошли спокойно, влившись в толпу шедших на хладокомбинат работников. Никто даже не спросил у нас пропуска.

На втором этаже, помимо кабинета Хохловой, располагался и профсоюзный комитет, и кабинеты заместителей Нелли Максимовны, и юридической отдел. Все двери были закрыты. Костик осторожно постучался в дверь, на которой красовалась табличка с надписью «Генеральный директор ЗАО «Хладокомбинат «Прохлада» Нелли Максимовна Хохлова», и открыл ее.

В приемной, кроме секретаря, было еще несколько посетителей. С краю сидел полноватый мужичок с плешиной на голове, в строгом костюме. Он держал в руках солидную папку, набитую бумагами. За ним расположилась худенькая женщина пенсионного возраста, которая смотрела в пол, даже не поднимая взгляда.

— Добрый день, Нелли Максимовна у себя? — поинтересовалась я.

— Да, а что вы хотели? — спросила секретарша, женщина средних лет в очках в огромной оправе. — Вы по записи?

— Нет, мы не записывались, — честно призналась я. — Но нам нужно поговорить с генеральным директором.

— По какому вопросу? — спросила дотошная секретарша, поправив очки, съехавшие почти на кончик носа.

Мы с Костиком переглянулись. Сказать, что по личному? Но это же не так. По деловому вопросу? Это тоже не пойдет.

— Нам надо с ней поговорить, — повторилась я, не найдя никакого ответа на вопрос секретаря.

— Подождите немного, — предложила она нам занять места на стульях, выстроенных в ряд.

Мы с Костиком присели. В приемной царила гробовая тишина, и только еле слышно из кабинета директора доносился голос, наверное, самой Хохловой, которая с кем-то беседовала по телефону. Разобрать что-то в ее разговоре было невозможно.

Когда голос в кабинете стих, плешивый мужичок вежливо спросил у секретаря:

— Может быть, Нелли Максимовна освободилась?

— Я сейчас спрошу, — с готовностью ответила секретарь, протопала к кабинету и приоткрыла дверь. — Нелли Максимовна, к вам Степан Игоревич, можно?

Ответа Хохловой я не расслышала, но секретарша тут же возвратилась в приемную и пригласила плешивого мужичка. С его уходом в приемной стало как-то уютней. Женщина, которая сидела перед нами, подняла голову и уже с интересом осматривалась по сторонам. Мы же с Костиком в нетерпении посматривали на часы. Я даже и не думала, что нам придется ждать встречи с Хохловой в приемной.

— Я не решаю эти вопросы, — неожиданно отчетливо послышался голос Хохловой из кабинета. Он показался мне строгим и раздраженным.

Женщина, сидящая рядом, встрепенулась и покосилась на дверь кабинета. Вдруг она встала и пошла на выход из приемной.

— Вы куда? — поинтересовалась у нее секретарша.

— Я это… Как-нибудь… Я позже зайду, — промямлила женщина.

Секретарша только пожала плечами и, улыбнувшись, обратилась к нам:

— Значит, вы теперь первые.

— Степан Игоревич, я же уже говорила вам… — опять раздался раздраженный голос Хохловой.

— Вот всегда так, — произнесла секретарша, вздыхая. — После разговора со своими заместителями Нелли Максимовна всегда очень сильно нервничает.

Мы с Костиком переглянулись. Может быть, и нам тоже зайти попозже? Наш разговор с Хохловой для нее тоже будет не очень приятным. А если она уже на взводе, то рассчитывать на откровенность не придется. Как бы Хохлова вообще не отказалась нас принять.

— Я зайду, когда все будет готово, — произнес с порога Степан Игоревич, выходя из кабинета.

— Хотелось бы, — раздался голос Нелли Максимовны, и дверь закрылась.

Плешивый мужчина посмотрел на нас с неприязнью, еле слышно фыркнул и вышел из приемной в коридор, даже не попрощавшись с секретарем.

— Как вас представить? — поинтересовалась секретарша.

— Ирина Анатольевна Лебедева, — ответила я.

— Лебедева? — переспросила секретарша, посмотрев на меня с еще большим интересом. — Ведущая программы «Женское счастье»? — Я кивнула головой. — Ой, а я вас не узнала.

— Ничего страшного. Нелли Максимовна свободна? — поинтересовалась я, чтобы избежать дальнейших вопросов секретаря.

— Да, да, конечно, проходите.

Она открыла перед нами дверь, мы с Костиком вошли в кабинет. Нелли Максимовна сидела за рабочим столом и внимательно смотрела на монитор компьютера. Хохловой на вид было чуть меньше сорока лет. Резкие черты лица придавали ей еще больше строгости. Темные густые волосы были пострижены коротко. Стрижка больше напоминала мужскую, чем женскую.

— Мария Михайловна, я занята, — проговорила Хохлова машинально, даже не посмотрев, кто вошел в кабинет. — Пока никого не приглашайте.

— Нелли Максимовна, мы к вам, — произнесла я, остановившись на пороге.

— Кто «мы»? — строго спросила Хохлова, отрываясь от монитора компьютера.

— Ирина Анатольевна Лебедева, ведущая программы «Женское счастье», — представилась я. — А это Константин Шилов, наш сотрудник. — Не буду же я уточнять, что Костик работает просто водителем.

— Лебедева? — как мне показалось, искренне удивилась моему приходу Хохлова. Тон ее голоса немного смягчился. — Чем обязана? Присаживайтесь, пожалуйста.

Я заняла место, предложенное Хохловой, за столом совещаний. Сама Нелли Максимовна даже не встала, чтобы поприветствовать нас. Она только немного отодвинулась от монитора компьютера и отложила в сторону несколько папок, которые лежали прямо перед ней.

— Нелли Максимовна, вы знакомы с Бурлаевой Татьяной Анатольевной? — приступила я сразу к делу.

— Да, конечно, — ответила Хохлова. — Генеральный директор Тарасовского хладокомбината. Я с Бурлаевой очень хорошо знакома, да и вы тоже. Татьяна, кажется, у вас в программе должна была участвовать.

— Да, съемки проходили вчера, — уточнила я.

— Неужели? Надо было мне вчера посмотреть «Женское счастье», — с сожалением проговорила Нелли Максимовна. — А чем я могу быть вам полезна?

— Вы что же, не знаете о том, что вчера произошло во время прямого эфира программы?

На этот раз удивилась я. Нелли Максимовна вела себя вполне спокойно. Она не была взволнована нашим приходом, кажется, даже обрадовалась. Такое ощущение, что Хохлова тоже рассчитывала на приглашение в программу «Женское счастье» в качестве героини. В ее жестах и взглядах чувствовалось желание нам понравиться, хотя она и не заискивала перед нами.

— Нет, я ничего не знаю, — ответила Нелли Максимовна, внимательно посмотрев на меня.

— Во время прямого эфира была отравлена одна из зрительниц в студии, — рассказала я, наблюдая за реакцией Хохловой. — Женщина отравилась мороженым, которое Бурлаева принесла специально для нашей программы.

— Что вы говорите? — изумилась Хохлова и всплеснула руками. — Вы ничего не путаете? Мороженое — это ведь совершенно безобидный продукт.

— Безобидный, — согласилась я с ней. — Только если в нем нет яда.

— Яд? Вы хотите сказать, что в мороженом содержался яд?

— Это говорят сотрудники правоохранительных органов. По факту убийства заведено уголовное дело, — спокойно сказала я. — Только не надо делать вид, что вы совершенно ничего не знаете. — Мне на мгновение показалось, что известие о случившемся словно бы порадовало Хохлову.

Нелли Максимовна вдруг встрепенулась, вскочила с места и прошлась по кабинету. Она бросила на меня неприязненный взгляд, а затем подошла к своему рабочему месту и резко села в кресло.

— Все понятно, — произнесла она, взглянув мне прямо в глаза. — Вы считаете, что это происки конкурентов? Поэтому пришли ко мне?

Я не торопилась отвечать на вопрос Хохловой. По-моему, все и без того было понятно. Не просто же мы так пришли рассказать ей об ужасном происшествии на программе.

— Я ничего не знаю, — резко сказала Нелли Максимовна. — Вам на меня сама Татьяна указала? Такого я от нее вообще не ожидала. Неужели Бурлаева все никак не может забыть нашу ссору…

— Ссору? Вы когда-то с ней ругались? — насторожилась я.

— Когда-то мы с Татьяной вместе работали, — рассказала Нелли Максимовна. — Понимаете, одной поднимать бизнес очень сложно. Мы с Татьяной ходили в один и тот же центр менеджмента на курсы руководителей, там и познакомились. Тогда и у нее, и у меня как раз был небольшой капитал…

— Откуда? — поинтересовался вдруг Костик, перебивая собеседницу.

— Что откуда? — растерялась Хохлова.

— Откуда у вас был капитал? — точнее сформулировал Шилов свой вопрос.

Нелли Максимовна посмотрела на него с антипатией, затем недовольно фыркнула и продолжила, благосклонно отвечая на вопрос:

— У Татьяны умерла мама, которая оставила неплохое наследство, а у меня постепенно накопились деньги на банковском счете. Родители откладывали постоянно для меня приличные суммы, обеспечивая будущее. Мы обе хотели заняться бизнесом, но не знали, с чего начать. И тогда я предложила Татьяне работать вместе.

— Когда Бурлаева рассказывала о своем прошлом, она не упоминала, что раньше работала с кем-то, — заметила я.

— Да наш хладокомбинат просуществовал всего ничего, — добавила Нелли Максимовна. — Три года мы с ней пытались наладить производство, но… — Хохлова запнулась, недоверчиво посмотрела на меня, а затем продолжила: — Мы с Таней очень разные люди. У меня немного другой стиль руководства. Короче говоря, я не смогла с ней работать.

— Или же она с вами, — проронил замечание Костик.

— Может быть, и она со мной тоже, — ответила Нелли Максимовна. С того времени я практически с ней не общалась. Надо же, какая стерва! Я даже и забыла про нее, а она теперь меня в своих неприятностях подозревает! — снова возмутилась Хохлова.

— Это не Бурлаева указала на вас, — проронила я.

— Не Татьяна, а кто? — насторожилась Хохлова.

Мы с Костиком переглянулись. Говорить ей, что это только наши домыслы, или не стоит пока раскрывать карты? Пожалуй, не нужно доверять такой неприятной женщине, подумала я и оставила ее вопрос без ответа.

— Я не понимаю, зачем вы вообще ко мне пришли? — вскрикнула Нелли Максимовна. — Что вам нужно?

— Мы ведем частное расследование этого преступления, — гордо произнесла я.

— Кто? Вы? — усмехнулась Нелли Максимовна.

Я стушевалась. Наверное, такая откровенность с Хохловой была излишней.

На этом наш разговор с Нелли Максимовной и закончился. Кроме обвинений в сторону Бурлаевой, больше ничего от Хохловой нам не удастся услышать сегодня. Действительно ли она виновата в произошедшем у меня в студии или нет? Я не знала. Слишком уж скользкой показалась мне эта женщина!

Мы вышли из приемной в ужасном настроении. Разговор с Нелли Максимовной получился какой-то скомканный. Еще в приемной, впервые услышав раздраженный голос Хохловой, я предположила, что она очень импульсивная и грубая особа, но думала, что, беседуя с нами, ей удастся хотя бы отчасти сдерживать свой гнев. Но получилось, что мы с Костиком просто попали под горячую руку. Оправдываться перед нами Хохлова и не думала. Я даже заметила, что она ничуть не расстроилась, когда мы намекнули на то, что именно она подозревается в совершении убийства. Ее больше волновало, кто на нее навел. Причем Нелли Максимовна была уверена, что сделала это именно Бурлаева.

Я была оскорблена и ее насмешливым тоном, после того как мы сказали ей, что ведем частное расследование этого дела. Ну, ничего, Нелли Максимовна еще пожалеет о том, что так грубо разговаривала с нами!

— Что теперь будем делать? — нерешительно спросил Костик, закрывая дверь приемной.

— Не знаю, но больше разговаривать с этой стервозной бабой я не хочу, — отозвалась я.

— Ты думаешь, что это она подстроила убийство? — поинтересовался Костик, стараясь разговаривать шепотом.

— Может быть, — неуверенно ответила я. — Но доказательств против Хохловой у нас нет. А жаль! Можно было бы уже сейчас припереть к стенке эту бабенку.

В коридоре стояла и работница хладокомбината, которая так и не решилась на разговор с генеральным директором. Женщина, как только увидела меня, встрепенулась и подошла ближе.

— Вы ее не очень разозлили? — поинтересовалась она осторожно.

— Честно говоря, кажется, Нелли Максимовна осталась не в лучшем настроении после разговора с нами, — призналась я. — Вам, наверное, сейчас не стоит заходить к ней со своими проблемами.

— Так я и знала, — вздохнула женщина. — Я хотела с ней поговорить о премиальных, выплату которых задерживают. Мне подруга уже давно говорила, что надо увольняться отсюда. Может, и правда просто подать заявление на увольнение?

Такое ощущение, что женщина беседовала сама с собой. Она была очень растеряна. Мне стало ее немного жалко.

— Не спешите, авось еще все наладится, — попыталась я успокоить собеседницу. — Сейчас с работой и так тяжело. Куда вы пойдете?

— Ой, да меня уже давно приглашают на комбинат Бурлаевой, — вскрикнула женщина, и в глазах ее показался задорный огонек, что было немного неожиданно. — Только я все никак не решаюсь. Что шило на мыло менять?

— А вы знакомы с работниками хладокомбината Бурлаевой? — удивилась я.

— Я с самой Татьяной Анатольевной знакома, — с гордостью в голосе произнесла женщина. — Она мне сама говорила, что есть вакантное место технолога.

— А вы не слышали о том, что сейчас у хладокомбината Бурлаевой проблемы?

— Что-то слышала. Говорят, что какая-то женщина отравилась продукцией этого предприятия, — подтвердила женщина. — Но я в это не верю. Как можно отравиться мороженым?

«Надо же, как быстро разносятся слухи у нас в Тарасове!» — подумала я и пояснила:

— В мороженом был яд.

— Яд! А откуда вы знаете? — удивилась женщина.

— Я занимаюсь частным расследованием этого преступления, — повторила я сказанную и Хохловой фразу, но на эту собеседницу она возымела совершенно другое действие.

— Что вы говорите? — воскликнула женщина больше с восторгом, чем с удивлением. — Теперь понятно, зачем вы приходили к Нелли Максимовне. Вы что, считаете, она все это и подстроила?

Женщина покосилась на кабинет Хохловой, а затем схватила меня под локоть и отвела в глубь коридора, чтобы продолжить разговор наедине. Костик даже не пошел за нами, чтобы не смущать незнакомку.

— А вы как думаете? — ответила я вопросительно на вопрос.

— Конечно она, а кто же еще, — хмыкнула собеседница. — Они с Татьяной очень давно знакомы, когда-то даже работали вместе как партнеры. Я тоже тогда работала под их началом. Тогда еще это был единственный хладокомбинат в городе. Ни конкуренции, ни врагов…

— А теперь, значит, они конкурируют друг с другом, — сделала я вывод.

— Ну не то чтобы конкурируют, — уклончиво ответила собеседница. — Рынок не перенасыщен продуктом, который мы производим, поэтому места хватает всем, но только вот Нелли Максимовна ненавидит Бурлаеву совсем по другой причине.

— Ненавидит? — заинтересовалась я и тут же предположила: — Наверное, за то, что у них не пошел в гору совместный бизнес.

— А вот как раз дело тут совершенно в другом, — чуть ли не прошипела мне на ухо женщина и опять покосилась на дверь Хохловой. — Говорят, что они поссорились на личной почве. Раньше-то Хохлова с Бурлаевой очень крепко дружили, а потом произошел разлад. Вы знаете, даже поговаривают, что все дело было в мужчине.

И собеседница многозначительно повела глазами, а затем приложила палец к губам, как будто бы только что мне доверили тайну государственной важности. Я согласно кивнула в ответ, а затем шепотом поинтересовалась:

— А подробностей их ссоры вы не знаете?

— Нет, — резко ответила женщина. — Кажется, они положили глаз на одного и того же мужика, вот и дрались за него.

— А кто это?

— Шут его знает, — пожала плечами женщина.

Вдруг дверь приемной распахнулась. В коридор вышла сама Нелли Максимовна. В руках у нее была папка, набитая документами.

Хохлова сразу же заметила меня и мою собеседницу. Посмотрев на нас свысока и пренебрежительно фыркнув, Нелли Максимовна уверенной походкой прошла к лестнице и начала спускаться вниз.

— Ну вот и все, — проговорила моя собеседница. — Теперь мне точно надо увольняться.

— Вы думаете, что Хохлова слышала наш разговор?

— Нет, но могла догадаться, что я вам здесь не анекдоты рассказываю, — вскрикнула она.

— Тем не менее большое спасибо вам за откровенность, — поблагодарила я женщину. — Надеюсь, что ваша информация поможет мне в расследовании произошедшего на комбинате Бурлаевой.

Работница кивнула и торопливо пошла по коридору к какому-то кабинету. Мы же с Костиком направились за Хохловой.

Почему Нелли Максимовна мне ничего не сказала о причинах ссоры с Бурлаевой? И что это за мужчина, ради которого закадычные подруги так разругались, что даже не смогли вместе работать? Рассчитывать на откровенность Нелли Максимовны мне, конечно же, не приходилось, но интересно, что она скажет, если я намекну ей о том, что знаю о причине ее ненависти к Татьяне Анатольевне?

Когда мы с Костиком торопливо спустились на первый этаж, на проходной было пусто. Рабочий день уже начался. Основной поток работников прошел. Хохловой же не было видно.

Я бросилась на стоянку, надеясь догнать Нелли Максимовну. Первым на глаза мне попался уже знакомый охранник. Потом только я увидела Хохлову, которая усаживалась в салоне своего автомобиля. Я прибавила шаг, чтобы успеть поговорить с ней до того, как она отъедет, но подоспела, когда Нелли Максимовна уже нажала на газ.

— Стойте, стойте, прошу вас, — громко крикнула я.

Нелли Максимовна заглушила мотор.

— Ирина Анатольевна, вы понимаете, что это уже наглость? — произнесла Хохлова довольно-таки спокойным тоном, высунувшись из салона автомобиля. — Отойдите от машины. В противном случае я буду вынуждена вызвать охрану.

— Мне надо с вами поговорить, — сказала я, подходя ближе к Нелли Максимовне.

— Оставьте меня в покое, — с тем же поразительным спокойствием обратилась ко мне Нелли Максимовна. — Я не хочу с вами разговаривать, неужели это непонятно. Если у вас есть какие-то подозрения на мой счет, то вы можете рассказать об этом в милиции.

— Почему вы мне солгали? — поинтересовалась я.

— Я? Вам? — переспросила Нелли Максимовна и хохотнула. — Вы что-то путаете. Я старалась быть с вами искренней.

— Вы поссорились с Бурлаевой из-за мужчины, — выдала я то, о чем только что мне поведала работница комбината.

— Ах, это! — усмехнулась Нелли Максимовна. — А вам-то какое дело до того, что произошло между нами с Татьяной? Я ни в чем не виновата и в свою личную жизнь не позволю никому вмешиваться.

После этого Хохлова опять нажала на газ. Я не стала ее останавливать. Откровенного разговора все равно не получится. Охранник на стоянке уже заметил, что я скандалю с Нелли Максимовной, и направлялся ко мне. Разумеется, он встанет на защиту своего начальника. Какое ему дело до Ирины Лебедевой?

Я была в гневе. Мне приходилось сталкиваться еще и не с такой грубостью, но во многих случаях меня это не задевало. Как говорится, на дураков не обижаются, надо быть выше обидчика. Но разговор с Хохловой меня всерьез расстроил. Если Нелли Максимовна ни в чем не виновата, что ей стоило со мной просто поговорить по душам. Если она знакома с Татьяной Анатольевной с самого начала развития ее бизнеса, то, значит, может помочь следствию. Почему же Хохлова решила остаться в стороне?

А если это именно она подготовила убийство женщины, чтобы пошатнуть бизнес своей конкурентки и, как выяснилось, недруга?

То, что Хохлова и Бурлаева находятся в плохих отношениях, понятно по высказываниям самой Нелли Максимовны, а также из разговора с одной из работниц комбината. Помогла ли Хохлова подстроить отравление? А почему бы и нет. Достаточно только подкупить одного из работников хладокомбината, передать ему яд, и дело в шляпе. Вот только непонятно: зачем это было нужно Хохловой? Конкуренция среди хладокомбинатов не так уж высока, чтобы действовать такими жесткими методами. К тому же рынок в этой отрасли производства не перенасыщен, поэтому оснований для такой грызни недостаточно. Может быть, все дело в старых обидах? Но и это не основание срывать производство. За личные обиды Хохлова скорее всего отомстила бы самой Бурлаевой. Кстати, такая импульсивная бабенка и кислотой могла бы Бурлаевой личико подпортить. Ужас!

В этот момент в машине Костика зазвонил телефон. Я вздрогнула. Шилов первым схватил трубку. Все-таки он водитель, а звонить мог кто угодно. Может быть, даже тот же Кошелев, которому Костик мог понадобиться в любой момент.

— Да, Валера, ты? — с радостью приветствовал Гурьева Костик. — Как у тебя?.. Встретиться, говоришь…

Костик посмотрел на меня, чтобы я выразила свое мнение, надо ли встречаться сейчас с Гурьевым. Я утвердительно кивнула. Валерка же тоже встречался с директором одного из хладокомбинатов. Может быть, он тоже что-нибудь существенное узнал.

— Где? — продолжил разговор Костик. — Хорошо, мы сейчас подъедем. Только ты оттуда никуда не уезжай.

Костик отключил телефон и положил его на привычное место. А потом резко рванул с места, не говоря мне ни слова. Я не стала у него допытываться, где назначена встреча с Валеркой. Костик все равно подвезет куда надо.

Я поудобнее уселась на переднем сиденье и погрузилась в свои мысли, которые все время вращались вокруг Хохловой. Ну не может она вести себя с нами так грубо, если виновата. Неужели ей совершенно безразлично, что кто-то вышел на ее след и раскусил замысел? Или же Нелли Максимовна полностью уверена в своей непогрешимости?

Когда Костик направился на выезд из города, я поинтересовалась у него, где поджидает нас Валера. Оказывается, Гурьев назначил встречу прямо у хладокомбината, с директором которого он беседовал.

Одинокая фигура Гурьева, которая маячила на проходной, сразу же обращала на себя внимание. Валера время от времени посматривал на дорогу, а когда заметил нашу «Волгу», тут же подошел ближе к тротуару.

— Привет, ну что там у вас? — сразу же спросил он, усаживаясь на заднем сиденье.

— Плохо, — честно призналась я. — Расскажи сначала, что тебе удалось выяснить.

— Ничего, — разочаровал меня Валера. — То есть я кое-что выяснил, но это не поможет нашему расследованию. Оказывается, хладокомбинат Коневской занимается, помимо производства мороженого, еще и полуфабрикатами. На это и направлены основные линии производства. Мороженое же изготовляется попутно, не является основным продуктом. Так что этот хладокомбинат практически не конкурирует с предприятием Бурлаевой.

— А может быть, здесь планируется расширить линию производства мороженого и для этого сразу же устраняются конкуренты? — предположила я.

— Нет, я об этом тоже спросил у Коневской, — ответил Валера. — Лена мне сказала, что со временем ее производство вообще планируется направить на изготовление только полуфабрикатов. Мороженое же больше здесь не будут делать. Следовательно, ей незачем устранять конкурентов.

— А она знает о том, что произошло во время прямого эфира моей программы?

— Конечно, об этом уже знает почти весь город. В эфир же вышла «Криминальная хроника» с моим репортажем о провальном прямом эфире.

— Значит, Коневская ни при чем, — сделала я вывод и тяжело вздохнула.

В принципе я предполагала, что этот крупный комбинат останется в стороне от конкурентной борьбы на рынке производства мороженого. Гурьев только подтвердил мои предположения. Когда же я рассказала Валере о разговоре с Хохловой, тот чуть не подпрыгнул от радости.

— Ира, это она! Такая стерва способна и на большее!

— Может быть, и она, — не стала я возражать Валере, — только у нас против Нелли Максимовны нет никаких доказательств.

— А какие тут нужны доказательства?! Надо брать ее тепленькую, к стеночке прижать, и она все расскажет, — потирая руки, вскрикнул Гурьев. — Костик, а ты чего там терялся? С такими бабами одними разговорами не обойдешься…

— Ага! Когда мне было на нее бросаться? В кабинете, что ли? Или на стоянке, где она меня задавила бы и глазом не моргнула, — уныло хмыкнул Костик.

— А почему вы за ней не проследили? — поинтересовался Валера. — Куда она поехала после разговора с вами?

— Наверное, на деловую встречу, — предположила я. — У нее в руках была папка с документами.

— Или с деньгами, — задумчиво сказал Костик.

— С какими деньгами?

— Чтобы расплатится с исполнителем, — пояснил Шилов. — Не сама же Хохлова подсыпала яд в мороженое.

Костик хотел было еще что-то сказать, как вдруг снова зазвонил телефон, и Шилов схватил трубку, не выпуская из рук руля.

— Да… Ирину Анатольевну? — удивился он просьбе собеседника. — А кто ее спрашивает?.. Да, конечно.

Костик протянул мне трубку и прошипел:

— Сама Бурлаева.

Я взяла телефон в руки, поприветствовала собеседницу и в ответ услышала голос самой Татьяны Анатольевны.

— Извините, что я вам звоню по этому номеру, — вежливо отозвалась Бурлаева. — Мне его дал ваш коллега. Я решилась позвонить. Вы знаете, у меня сейчас очень много проблем. Хладокомбинат трясут комиссии, я всю ночь просидела в управлении внутренних дел. Бесконечные допросы, показания, выяснения обстоятельств дела… Извините, что я толком не смогла попрощаться с вами еще в студии. У вас, Ирина Анатольевна, тоже, наверное, проблем накопилось благодаря мне.

— Ничего страшного, — успокоила я Бурлаеву. — Нам, конечно же, досталось за сорванный прямой эфир, но вы в этом не виноваты.

— Я даже не думала, что все так трагически закончится. Бедная женщина, — произнесла с грустью в голосе Татьяна Анатольевна. — Сотрудники правоохранительных органов выяснили, что в порции мороженого находился яд. Это было отравление. Представляете, какой ужас?

— Я об этом знаю, Татьяна Анатольевна, — отозвалась я. — Мы занимаемся расследованием произошедшего у нас в студии.

— Расследованием? Вы? — удивилась Татьяна Анатольевна. — Но вы ведь не частный детектив. И вообще, Ирина Анатольевна, может быть, вам не стоит вмешиваться в это дело. Мало ли что может за этим последовать.

— А что может еще случиться? — насторожилась я.

— Не знаю, но все-таки, — растерялась Татьяна Анатольевна. — Неужели вы ничего не боитесь?

— А чего мне бояться?! По всей видимости, это вам кто-то мстит, чтобы расстроить бизнес.

— Да, мое предприятие после такого происшествия потерпит убытки, — констатировала Бурлаева.

— Вы знаете, нам кое-что удалось выяснить, и мне нужно с вами поговорить, — сообщила я Бурлаевой, решив, что именно она может рассказать правдиво о взаимоотношениях со своей старой подругой и компаньонкой Хохловой. — Вы сейчас свободны?

— Вообще-то у меня много работы, но я смогу вам выделить несколько минут, — обещала Татьяна Анатольевна.

Я в свою очередь уточнила, где она находится, и сказала, что подъеду через полчасика, чтобы Бурлаева меня дождалась.