Я больше не тороплюсь

Света Великанова

Истории про любовь. Он, она и обстоятельства, которые не только притягивают, отталкивают, разрушают, дают надежду, но и заставляют жить совсем иначе, меняя обыденность на волшебный мир любви. Непростые и порой ироничные рассказы помогут вам вспомнить свои истории любви, заново их пережить, прочувствовать и поверить в возможность счастья любить и быть любимыми.

Ковер-самолет

Вероятно, от жары французское кафе в прибрежном городке Дель Мар окончательно сошло с ума и потеряло лицензию на продажу ледяного шампанского. Деваться было некуда. В надежде на холодное объятие кондиционера я открыла дверь в маленький бутик. Приятная прохлада делала буйство ярких красок внутри еще более соблазнительным для охотников за сувенирами. Прилавки пестрили дощечками с позитивными утверждениями от приверженцев йоги, спиритических догм и предрассудков, которые гарантировали мгновенное изменение жизни посетителей магазина к лучшему. Пьянящие ароматы сандалового дерева, лаванды, свечей и мыла дурманили голову. Веселили разнообразием геометрического рисунка крестики. Бесстыдно зазывали к себе эротические картинки. Охладив свою голову от настойчивого и зовущего запаха восточных пряностей, без права на спонтанные покупки, уже на выходе, мой вечно ненасытный до ощущений глаз выхватил напоследок маленькую книгу у кассы. Еще раз вернулся… И приклеился намертво. Словно по приговору, я пошла за ней вслед. Взяла книгу в руки. Ошибки быть не могло. С трудом оторвавшись, я с усилием вынесла, может быть, даже выволокла себя из бутика и, ускоряя шаг, пошла к океану. Почти бежала… словно можно было убежать от себя и настигающей памяти.

Сколько лет прошло? Какая разница?

Открытка с таким же видом была вложена в конверт с билетами. Папа с мамой были счастливы. Наконец-то мечта их принцессы исполнится. На самом деле их принцесса мечтала о Тибете, но это было уже неважно, и она кричала от счастья и целовала, обнимала, своих самых лучших на свете, самых добрых и родных, радуясь подарку.

Уверенность в том, что Непал не мог быть только коммерческим и туристическим, не покидала, поэтому настойчивость гида раздражала. Дух захватывало от нереальных пейзажей, которые в течение дня перекрашивали все вокруг из бирюзового цвета в изумрудный, затем в ярко-синий и уже к вечеру — в оранжевый, алый, багрово-красный. И солнце, перед тем как отступить на ночь, превращало все и всех в чистое золото. В параллельной реальности был гид, который навязывал свое прочтение Непала. Желание потерять гида становилось неотступным. На этой улице ничего, кроме ковров, не продавалось. А ковры были в моем списке сувениров для родителей на последнем месте. Но деваться было некуда, и я ускользнула в дверь, где мне открылся мир не менее прекрасный. Зачарованная тканым королевством Непала, с открытым ртом я переходила от одного полотна к другому, затаив дыхание, пока не почувствовала постороннее присутствие рядом. Был ли еще момент в моей жизни, когда чужое вторжение не только не нарушало гармонии, но и создавало иллюзию полноты и законченности, умиротворенности?

— Я не могу у вас ничего купить.

— Вы не должны.

Английский у продавца был слабым, но паузы не были обременительны, они наполняли меня неведомой раньше силой и уверенностью. Мы стояли и смотрели друг на друга, а в мире воцарилось спокойствие. Тепло, которое шло от него, было важнее тонкой красоты его лица и вытянутой гибкости тела. В этот момент и я почувствовала себя совершенным творением и лучшим зеркалом на свете, и чтобы убедиться в этом, служили, именно служили мне глубокие темные глаза напротив.

— Я сделаю чай.

Мы о чем-то говорили. Фразы были короткими и очень значимыми. Мы понимали друг о друге все и стали единым целым. Мы знали на двоих три языка, которые были не важны перед лицом глубокого молчания и понимания. Вероятно, слова даже мешают, ибо пытаются вместить в себя бесконечность, неуклюже стараясь загнать ее в формулировку. Первое прикосновение стало наградой за длинный и неверный мой путь к этому дню, мир наполнился неведомыми мне прежде красками, чувствами и ликующей радостью. В этот момент я перестала быть одна. Пять дней и ночей было единым вздохом, а на шестой что-то произошло. Я потом пыталась много раз вспомнить и не смогла. Произошло что-то, после чего я сначала взглянула на часы, затем на календарь, и это глупое и нелепое что-то помогло мне выйти за дверь, сесть в такси, доехать до отеля и не опоздать на самолет. В воздухе, где близости с ангелами не избежать, я снова и снова задавала себе твой вопрос, на который ответа, похоже, не было. Ответа не было. Я не нашла его и через три года. Мне просто перестали сниться ковры и горы, и я купила себе белое платье, как большинство женщин, которые выходят замуж.

Сейчас я бежала по расчерченному океаном песчаному берегу, и казалось, что где-то там, за утонувшим от усталости за день тяжелым красным солнцем, где-то там начинаются синие горы. И туда идут по цепочке люди с тяжелыми рюкзаками, срываясь насмерть или победно смеясь на самой вершине. Именно в синие горы поднимаются за самими собой. А еще там можно отыскать единственно возможного для счастья человека. И там меня ждет необычайная легкость и надежда на то, что короткая ночь, словно ковер-самолет, перенесет меня на вершину горы, которая и называется любовью. И где-то там, куда мне не дотянуться руками, выше крыш, высоко-высоко в горах Непала, а может быть, еще выше — там, где царит только разум и справедливость, там живет это удивительное, симметричное существо из нас двоих, где недоговоренность и наша несложившаяся история продолжается в душах нерожденных детей.

Если долго-долго идти вдоль берега Сан-Диего, то непременно выходишь к аэропорту, который расположен в сердце города. Лететь уже поздно, но никогда не поздно остановиться и ответить самой себе на твой вопрос:

— Если бы ты жила вечно, то ради чего бы ты жила?