Я больше не тороплюсь

Света Великанова

Истории про любовь. Он, она и обстоятельства, которые не только притягивают, отталкивают, разрушают, дают надежду, но и заставляют жить совсем иначе, меняя обыденность на волшебный мир любви. Непростые и порой ироничные рассказы помогут вам вспомнить свои истории любви, заново их пережить, прочувствовать и поверить в возможность счастья любить и быть любимыми.

Обычная история

Выходные не наступят никогда. Надоевшая простуда наконец-то обрела законченную форму в виде ячменя на левом глазу. Нарыв зрел, безапелляционно выставляя себя на лидирующее место. Домчавшись домой, ты задвинула в самый дальний угол мысль о желанной роскоши отдыха после трудового дня, когда можно, юркнув под одеяло, отсечь все суетные мысли и недомогания. Надвигающаяся суббота издевательски напоминала, что и в выходные расслабиться не удастся — будут гости. В магазин ты проникаешь невидимкой, считая, что удачно выбранные старенькие потертые джинсы и бесцветный свитер в сочетании с отсутствием макияжа обеспечат к тебе полное невнимание окружающего мира. Внимание — это, пожалуй, последнее в списке необходимого на сегодня. А назавтра — тридцать наименований для салатов, солянки, пельменей и что там еще….

Воздух перекрывается, дыхание останавливается, и ты теряешь дар речи. Как там подруги говорили, где можно встретить мужчину своей мечты? Не в супермаркете — это точно. На несколько секунд вы встречаетесь глазами, и он навсегда проходит мимо, а ты тащишься со своей коляской в соседнюю секцию за корейкой, плохо соображая, едят ли в принципе корейку люди. И откуда-то сверху к тебе спускается вопрос, ты поднимаешь глаза с парадным ячменем и опять видишь лицо из мира грез. Но вместо того, чтобы слушать вопрос, думаешь лишь об удачно выбранном на сегодня наряде, прекрасным дополнением которого служат рваные кроссовки. Он опять что-то спрашивает. Твой рот открывается в каком-то мычании, и ты выдавливаешь несимметричную улыбку на правой стороне измученного лица. Портрет красавицы завершен смелым мазком.

Все кончено, ты бредешь понуро к кассе и видишь его в соседней. Он, вопреки логике, перестраивается в очередь за тобой и продолжает ничего не значащий монолог. Ты, улыбаясь теперь уже другой половиной рта от полного зажима, произносишь первое адекватное слово в этой ситуации: «До свидания». Медленно удаляешься от кассы, осознавая, что свидания никогда не будет. Никогда.

Ты не можешь повернуться назад, заговорить с посторонним человеком сама. Тебе хочется остановиться и закричать, что наконец-то принц твоих надежд найден. Но ты уходишь, рассекая воздух горечью потери. Когда в двенадцать лет ты рисовала именно его фигуру и лицо во всех своих тетрадках, только ленивый не говорил: «Такого не бывает, пропорции лица и тела не соответствуют реальности». Бывает. Уходит. Не закричать. Теперь уже, навсегда невостребованные страстью руки, открывают багажник, чтобы переместить туда ставшие ненужными закупки для нежеланной вечеринки.

— Я не знаю, что сказать… Я женат.

Ты поворачиваешься и видишь мальчика с листочка в клеточку.

— Я тоже.

— У меня есть ребенок.

— У меня тоже.

Молчание, необременительное для обоих, привлекает взгляды прохожих, и от этого становится ужасно неловко. От безысходности он спрашивает.

— А чем вы занимаетесь?

— Я работаю в отделе рекламы.

— Может быть, мы встретимся, и вы мне расскажете о том, как рекламировать. Мне это интересно.

— Да. Да, конечно.

— Я запишу ваш телефон.

— Да. Конечно. Но я не могу его вспомнить…

— Тогда рабочий.

— Да, только его я тоже не помню.

— Это мой телефон. Позвоните.

И он быстро удаляется. И вы встречаетесь. Он совсем не интересуется основными рекламными принципами. Страсть нарастает и дает себе выход. Но вместо признаний, которые тебе так нужны, он внезапно произносит совестливый монолог о своей жене. Жена после выкидыша потеряла интерес к жизни, и в первую очередь, к сексуальным отношениям. Но то, что он в гостиничном номере — тоже неправильно. И тебе уже ничего не хочется после неудовлетворительной оценки за поведение. Призывное и откровенное в своих целях нижнее белье тебя раздражает, наивные надежды кажутся зловещими. Ты хочешь спрятать сгорающее от стыда, нелепо обнаженное тело. Навсегда забыть о том, что произошло. Быстрее домой.

После этой встречи ты его избегаешь. Случайно столкнувшись с ним в супермаркете, просишь его прекратить бесполезные попытки продолжить никому не нужный роман. И он не отрицает, что мир в семьях и счастливые дети — единственная ценность на свете. Довольная своей красивой правильностью, ты возвращаешься домой под проливным дождем, размывая слезы то ли радости, то ли разочарования. Он продолжает звонить, не месяц, а два года подряд, используя любой повод, чтобы поздравить, напомнить, попросить… Говорит, что готов ждать столько, сколько тебе потребуется. И тебе надоели вежливые бессмысленные разговоры по телефону, не имеющие реального выхода. На встречу для финального подведения итогов ты сознательно одеваешься призывно и сексуально, интуитивно стараясь сохраниться в его памяти неотразимой. Отчаянно аргументируя возможными наказаниями в судьбе, ты освежаешь в его памяти понимание законов кармы, торжествуя, учишь его поступать правильно. Он молчит и вежливо прощается. Уходит.

Ты незаметно поворачиваешь голову ему вслед и вновь видишь мальчика из своего детства. Движение плеч, рук, ног, взгляд. Кто сказал, что нельзя два раза в одну и ту же воду? Детские рисунки взмывают к небу, чтобы остаться там навсегда. Ты вспоминаешь, как просила у Бога два года назад то, что просить не должна была. И минута разлуки опять кажется вечностью. Когда он заходит в рабочий кабинет, раскаленная добела от звонков трубка только что не обжигает.

— Завтра в семь.

— Да.

Ему становится холодно, тебя знобит от жара. Четыре года вы отогреваетесь в пламени страсти, стараясь не говорить и не думать о будущем. Становитесь родными людьми, переболев всеми начальными болезнями супружеских отношений. Угрызения совести все реже вспыхивают в вашем сознании, и двойной стандарт морали становится обыденностью.

— Я только теперь понял, какими должны быть отношения между мужчиной и женщиной.

— Давай не будем об этом.

— Нет, давай будем. Ты всегда останавливаешь меня. Я все решил сказать жене.

— А как ты скажешь об этом дочери? Никогда не делай того, за что тебе будет стыдно перед детьми.

— Мы врем каждый день своим близким. Сколько это может продолжаться?

— Мы можем расстаться.

— Ты сама знаешь, что нет. Должен быть выход из вечной лжи.

На мгновение показалось, что выход может быть найден, и все могут быть счастливы. Этого мгновения хватило, чтобы вы опять захлебнулись от взаимного желания, которое уничтожило остаток мира как незначимый. Впереди был твой развод, воскресные встречи сына с отцом, непонимание и одиночество. Он уйти так и не решится, оставаясь в семье под презрительным взглядом дочери и умоляющим — жены. Ты будешь его избегать, со временем станешь ненавидеть. Он долго не будет обращать внимание на боль в области желудка, не зная, что сердце болит там же…

Но лучше всего вернуться в тот вечер, когда, впервые освободившись от недоговоренности, вы строили планы на будущее и были необыкновенно счастливы вдвоем, как никогда ни до, ни после. Прощались вы нежно и быстро, уверенные, что разлука будет короткой. Он заходит в дом. Жена собирается в супермаркет, а двенадцатилетняя дочь в задумчивости чертит мальчишеский профиль на листочке в клетку.

Еще не поздно быть счастливым.