«То, что люблю, придет воздушным гостем…» 100 английских стихотворений (1837–1918) для начального чтения = 100 English Poems (1837–1918)

Сборник стихотворений, 2018

Каждое стихотворение в данном издании приводится сначала с включенным в него (в скобках) дословным переводом на русский язык и лексическим комментарием, а затем повторяется уже без перевода. Так как перевод и комментарий даются не обособленно от текста, а «встроены» в него, сопровождая отдельные предложения и части предложений, стихотворение, каким бы оно ни было сложным в языковом плане, неизбежно становится понятным даже читателю с начальным уровнем языковой подготовки. Такой подход дает (не существовавшую ранее) возможность читать в подлиннике английские и американские поэтические тексты практически любому русскоязычному читателю. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Alfred, Lord Tennyson

(1809–1892)

The brook

(Ручей)

I come from haunts of coot and hern (я прихожу от мест обитания лысух и цапель; haunt [hɔ:nt] — часто посещаемое место /для отдыха и т. п./, прибежище; место кормежки или выпаса диких птиц и животных; coot — лысуха /водоплавающая птица с темным оперением и белым пятном на голове/; hern [hɜ:n] = heron ['her(ə)n] — цапля),

I make a sudden sally (я делаю внезапную вылазку; sally — неожиданное появление из укрытия и внезапный переход в наступление; вылазка: to make a sally — совершать вылазку)

And sparkle out among the fern (и выбегаю, искрясь, меж папоротников; spark — искра; sparkle — искорка; to sparkle — искриться; сверкать; fern — папоротник),

To bicker down a valley (чтобы журчать вниз = чтобы сбежать, журча, в долину; to bicker — журчать; /поэт./ колыхаться, мерцать /о пламени/).

By thirty hills I hurry down (мимо тридцати холмов я спешу вниз),

Or slip between the ridges (или проскальзываю между горными хребтами; ridge — гребень горы; горный хребет; горная цепь),

By twenty thorpes, a little town (мимо двадцати деревушек, /одного/ городишка; thorp [θɔ:p] — селение, деревушка),

And half a hundred bridges (и полусотни мостов).

Till last by Philip’s farm I flow (под конец я протекаю мимо Филипповой фермы)

To join the brimming river (чтобы соединиться с полноводной рекой; brim — край; to brim — наполняться до краев; to brim over — переливаться через край),

For men may come and men may go (ибо люди могут приходить и люди могут уходить/исчезать),

But I go on for ever (но я иду вперед/продолжаю всегда/вечно; to go on — продолжать; for ever — навсегда; всегда, вечно; постоянно; беспрестанно; все время).

I chatter over stony ways (я болтаю /струясь/ по каменным путям: «/переливаясь/ через каменные пути»),

In little sharps and trebles (маленькими диезами и дискантами; sharp — острый; /= sharp symbol/ диез, знак диеза; нота, повышенная на полтона; treble — тройной, утроенный; дискантовый; дискант; сопрано),

I bubble into eddying bays (я вливаюсь, пузырясь, в водоворотные заводи; bubble ['bʌbl] — пузырек; to bubble — пузыриться; eddy — маленький водоворот, воронка; to eddy — крутиться в водовороте; bay — бухта, залив),

I babble on the pebbles (я тараторю на камушках; to babble ['bæbl] — лепетать; бормотать; болтать; pebble — галька, голыш).

With many a curve my banks I fret (многими поворотами я тру/размываю мои берега; to fret — стирать, разъедать, размывать; обтрепывать; волновать, беспокоить)

By many a field and fallow (/проносясь/ мимо многих /засеянных/ полей и невспаханных земель; fallow ['fæləʋ] — невспаханный, невозделанный /о земле/; земля под паром, пар^[4]),

And many a fairy foreland set (и /мимо/ многих сказочных мысов/кос; fairy ['feərɪ] — фея; волшебница; эльф; волшебный, сказочный, магический; foreland ['fɔ:lənd] — мыс; прибрежная полоса, коса; set — комплект, набор; ряд, серия: a set of low hills — гряда невысоких холмов)

With willow-weed and mallow (с плакун-травой и мальвами = на которых растут…; willow — ива; weed — сорная трава; /поэт./ трава; небольшое растение; willow weed — плакун-трава, дербенник иволистный; mallow ['mæləʋ] — мальва, просвирник).

I chatter, chatter, as I flow (я болтаю, болтаю, пока теку = в своем течении)

To join the brimming river (чтобы соединиться с полноводной рекой),

For men may come and men may go (ибо люди могут приходить и люди могут уходить/исчезать),

But I go on for ever (но я иду вперед/продолжаю всегда/вечно).

I wind about, and in and out (я вьюсь кругом, и внутрь и наружу; to wind [waɪnd] — виться, извиваться, изгибаться),

With here a blossom sailing (/сопровождаемый/ тут плывущим цветком; sail — парус; to sail — плыть /о судне/),

And here and there a lusty trout (и то тут, то там бойкой форелью; lusty — здоровый, крепкий; энергичный /о людях, животных/),

And here and there a grayling (и то тут, то там хариусом; grayling ['ɡreɪlɪŋ] — хариус /рыба/),

And here and there a foamy flake (и то тут, то там пенная пушинка; foam [fəʋm] — пена; flake — /flakes/ хлопья; ) /flake of snow/ снежинка; пушинка

Upon me, as I travel (/возникает/ на мне = /падает/ на меня, в то время как я путешествую)

With many a silvery waterbreak (со многими серебристыми перекатами воды; waterbreak ['wɔ:təbreɪk] — вступление прямой волны, распространяющейся в воде: «прерывание воды = потока»)

Above the golden gravel (над золотистой галькой; gravel ['ɡræv(ə)l] — гравий; галька, галечник),

And draw them all along, and flow (и тяну всех их = все это с собой, и теку; along [ə'lɒŋ] — вдоль, по; параллельно, рядом, в одном направлении; с собой)

To join the brimming river (чтобы соединиться с полноводной рекой)

For men may come and men may go (ибо люди могут приходить и люди могут уходить/исчезать),

But I go on for ever (но я иду вперед/продолжаю всегда/вечно).

I steal by lawns and grassy plots (я прокрадываюсь мимо газонов и лужаек: «травных участков»; to steal — красть; красться; lawn [lɔ:n] — газон, лужайка; grassy ['ɡrɑ:sɪ] — покрытый травой, травяной; plot — надел, делянка; кусок или участок земли; grass plot — лужайка),

I slide by hazel covers (я скольжу мимо орешниковых навесов: «покровов»; hazel ['heɪz(ə)l] — лесной орех, лещина, обыкновенный орешник; cover ['kʌvə] — покров);

I move the sweet forget-me-nots (я колеблю: «двигаю» милые незабудки; sweet — сладкий; милый, приятный; to forget — забывать)

That grow for happy lovers (что растут для счастливых влюбленных/любовников).

I slip, I slide (я проскальзываю, я скольжу), I gloom, I glance (я темнею, я вспыхиваю или: я мрачнею, я бросаю /оживленные/ взгляды; gloom — мрак или сумрак; темное или затененное место; to gloom — покрываться мраком; становиться пасмурным, заволакиваться облаками; темнеть; хмуриться, смотреть сердито; иметь недовольный вид; to glance [ɡlɑ:ns] — блеснуть, сверкнуть, вспыхнуть /отражая свет/; бросить взгляд; взглянуть мельком),

Among my skimming swallows (среди моих задевающих поверхность ласточек; to skim — снимать /накипь и т. п./);

I make the netted sunbeam dance (я заставляю сетчатый солнечный луч плясать; net — сеть; netted — сетчатый; beam — луч)

Against my sandy shallows (на моих песчаных отмелях: «против моих… = навстречу моим…»; shallow ['ʃæləʋ] — мелкий, мелководный; мелкое место, мель; отмель; against [ə'ɡenst], [ə'ɡeɪnst] — против, лицом к, перед /указывает на противоположное местонахождение/; о, об /указывает на соприкосновение с чем-либо; столкновение в результате движения/: till I break my ship against rocks — пока мой корабль не разобьется о скалы).

I murmur under moon and stars (я шепчу под луной и звездами; to murmur ['mɜ:mə] — производить легкий шум /журчать; шелестеть; жужжать/; шептать)

In brambly wildernesses (в ежевичных пустынных местах; bramble — ежевика; wilderness ['wɪldənəs] — пустыня; дикая местность);

I linger by my shingly bars (я медлю у моих галечных отмелей; to linger ['lɪŋɡə] — задерживаться; медлить; shingle — кровельная дранка; гонт; /= pebble/ галька, голыши; галечник; берег, покрытый галькой; bar — брусок; отмель; полоса);

I loiter round my cresses (я пробираюсь вокруг моего водяного кресса = огибая/омывая мой водяной кресс; to loiter ['lɔɪtə] — медлить, мешкать; отставать; плестись; cress — кресс-салат; watercress ['wɔ:təkres] — кресс водяной, жеруха обыкновенная);

And out again I curve and flow (и наружу я вновь изгибаюсь и теку; curve — кривая /линия/; дуга; to curve — гнуться; изгибаться)

To join the brimming river (чтобы соединиться с полноводной рекой),

For men may come and men may go (ибо люди могут приходить и люди могут уходить/исчезать),

But I go on for ever (но я иду вперед/продолжаю всегда/вечно).

I come from haunts of coot and hern,

I make a sudden sally

And sparkle out among the fern,

To bicker down a valley.

By thirty hills I hurry down,

Or slip between the ridges,

By twenty thorpes, a little town,

And half a hundred bridges.

Till last by Philip’s farm I flow

To join the brimming river,

For men may come and men may go,

But I go on for ever.

I chatter over stony ways,

In little sharps and trebles,

I bubble into eddying bays,

I babble on the pebbles.

With many a curve my banks I fret

By many a field and fallow,

And many a fairy foreland set

With willow-weed and mallow.

I chatter, chatter, as I flow

To join the brimming river,

For men may come and men may go,

But I go on for ever.

I wind about, and in and out,

With here a blossom sailing,

And here and there a lusty trout,

And here and there a grayling,

And here and there a foamy flake

Upon me, as I travel

With many a silvery waterbreak

Above the golden gravel,

And draw them all along, and flow

To join the brimming river

For men may come and men may go,

But I go on for ever.

I steal by lawns and grassy plots,

I slide by hazel covers;

I move the sweet forget-me-nots

That grow for happy lovers.

I slip, I slide, I gloom, I glance,

Among my skimming swallows;

I make the netted sunbeam dance

Against my sandy shallows.

I murmur under moon and stars

In brambly wildernesses;

I linger by my shingly bars;

I loiter round my cresses;

And out again I curve and flow

To join the brimming river,

For men may come and men may go,

But I go on for ever.

«Dark house,^[5] by which once more I stand…»

Dark house, by which once more I stand (темный дом, у которого я вновь стою; once more — еще раз, вновь)

Here in the long unlovely street (здесь на = на этой длинной, некрасивой/унылой улице; unlovely [ʌn'lʌvlɪ] — непривлекательный, неприятный, противный),

Doors, where my heart was used to beat (двери, где = перед которыми мое сердце обычно билось; used to — имело обыкновение /делать что-либо/)

So quickly (столь быстро = учащенно), waiting for a hand (в ожидании руки),

A hand that can be clasp’d no more (руки, которую больше нельзя пожать: «рука, которая не может быть более сжата»; to clasp — сдавить, сжать, крепко схватить /рукой/) —

Behold me (смотри на меня; to behold [bɪ'həʋld] — увидеть, заметить, узреть; behold! — вот!, смотри!), for I cannot sleep (ибо я не могу спать),

And like a guilty thing I creep (и, словно провинившееся существо, я бреду; guilty ['ɡɪltɪ] — виновный; виноватый; guilt [ɡɪlt] — вина; чувство вины; to creep — ползать; пресмыкаться; красться; подкрадываться; ползти, медленно продвигаться; еле передвигать ноги)

At earliest morning to the door (самым ранним утром к двери).

He is not here (его здесь нет); but far away (но вдали; far away — вдали, в отдалении; far — далеко; away [ə'weɪ] — далеко, вдали; away from home — вдали от дома; прочь)

The noise of life begins again (шум жизни начинается снова = возобновляется; noise [nɔɪz] — шум, гул, гам),

And ghastly thro’ the drizzling rain (и мертвенно/призрачно сквозь моросящий дождь; ghastly ['ɡɑ:stlɪ] — наводящий ужас, жуткий, страшный; ужасный; неприятный, отвратительный /о каком-либо виде/; мертвенно-бледный; призрачный; похожий на привидение: a ghastly pallor — мертвенная бледность; thro’ [θru:] /книжн./ = through [θru:] — через; to drizzle ['drɪzl] — моросить)

On the bald street breaks the blank day (на оголенную улицу пробивается бесцветный/равнодушный день; bald [bɔ:ld] — лысый, плешивый; оголенный, неприкрытый; blank — неукрашенный /декоративными элементами — о здании, стене/, пустой: that blank wall — эта пустая стена; пустой, чистый, неисписанный /о листе бумаги/; пустой, равнодушный: we were met by blank looks — нас встретили пустыми = лишенными понимания взглядами; /уст./ белый; бесцветный).

Dark house, by which once more I stand

Here in the long unlovely street,

Doors, where my heart was used to beat

So quickly, waiting for a hand,

A hand that can be clasp’d no more —

Behold me, for I cannot sleep,

And like a guilty thing I creep

At earliest morning to the door.

He is not here; but far away

The noise of life begins again,

And ghastly thro’ the drizzling rain

On the bald street breaks the blank day.

«Oh, yet we trust^[6] that somehow good…»

Oh, yet we trust that somehow good (ах, все же мы верим, что каким-нибудь образом добро; somehow ['sʌmhaʋ] — как-нибудь, как-то; так или иначе; каким-либо образом, тем или иным образом)

Will be the final goal of ill (будет конечной точкой: «местом назначения» зла; final ['faɪn(ə)l] — завершающий, заключительный, конечный; goal [ɡəʋl] — задача, цель; место назначения; финиш /на скачках/),

To pangs of nature (для болей природы /т. е. физических страданий/; pang — внезапная острая боль, болевой приступ), sins of will (грехов воли /т. е. нравственных прегрешений/),

Defects of doubt (пороков сомнения /т. е. умственных недостатков или ошибок интеллекта/; defect ['di:fekt], [dɪ'fekt] — недостаток, дефект, недочет; изъян, порок; doubt [daʋt] — сомнение, колебание), and taints of blood (и изъянов крови /т. е. наследственных изъянов/; taint [teɪnt] — пятно; позор, пятно; испорченность);

That nothing walks with aimless feet (что ничто не идет бесцельными стопами; aimless ['eɪmləs] — бесцельный; aim — цель);

That not one life shall be destroyed (что ни одна жизнь не будет разрушена; to destroy [dɪ'strɔɪ] — разрушать; уничтожать),

Or cast as rubbish to the void (или выброшена мусором в пустоту; rubbish ['rʌbɪʃ] — мусор, хлам; отбросы; void [vɔɪd] — пустота; вакуум),

When God hath made the pile complete (когда Бог завершит кучу // закончит /складывать/ погребальный костер: «сделает погребальный костер полным»; hath /уст./ = has; pile — куча, груда, штабель: pile of stones — груда камней, pile of wood — поленница; /= funeral ['fju:n(ə)rəl] pile/ погребальный костер; жертвенный огонь; complete [kəm'pli:t] — полный; целый);

That not a worm is cloven in vain (что ни один червь не рассечен напрасно/тщетно; cloven ['kləʋv(ə)n] — расщепленный; раздвоенный /= split/; to cleave — расщеплять; рассекать; раскалывать);

That not a moth with vain desire (что ни один мотылек с тщетным желанием = исполненный напрасного желания; moth [mɒθ] — мотылек, ночная бабочка; desire [dɪ'zaɪə] — /страстное/ желание)

Is shrivelled in a fruitless fire (не смят: «не высушен» в бесплодном огне; to shrivel ['ʃrɪv(ə)l] — высушивать, вызывать увядание; fruitless ['fru:tləs] — бесплодный; напрасный, тщетный, бесполезный),

Or but subserves another’s gain (или всего лишь содействует выгоде /кого-либо/ другого = чьей либо посторонней выгоде; to subserve [səb'sɜ:v] — содействовать, способствовать /= promote, assist/; gain — прибыль, выгода).

Behold, we know not anything (смотрите, мы не знаем ничего);

I can but trust that good shall fall (я могу лишь верить, что добро выпадет)

At last (в конце концов/наконец) — far off (очень далеко = в далеком будущем; far off — далеко, отдаленно в пространстве или во времени) — at last, to all (наконец, для всех: «всем»),

And every winter change to spring (и каждая зима превратится в весну; to change to — превращать/ся/).

So runs my dream (так бежит = движется/идет мой сон/моя греза): but what am I (но что я /сам/ есмь)?

An infant crying in the night (ребенок, плачущий в ночи; to cry — кричать; плакать, рыдать /= weep/):

An infant crying for the light (ребенок, который, плача, просит света/который молит о свете; to cry for smth. — молить, умолять о чем-либо; требовать чего-либо):

And with no language but a cry (и без какого-либо другого языка = и не имеющий никакого языка, кроме плача).

Oh, yet we trust that somehow good

Will be the final goal of ill,

To pangs of nature, sins of will,

Defects of doubt, and taints of blood;

That nothing walks with aimless feet;

That not one life shall be destroyed,

Or cast as rubbish to the void,

When God hath made the pile complete;

That not a worm is cloven in vain;

That not a moth with vain desire

Is shrivelled in a fruitless fire,

Or but subserves another’s gain.

Behold, we know not anything;

I can but trust that good shall fall

At last — far off — at last, to all,

And every winter change to spring.

So runs my dream: but what am I?

An infant crying in the night:

An infant crying for the light:

And with no language but a cry.

«Now sleeps the crimson petal now the white…»

Now sleeps the crimson petal (и вот спит = засыпает малиновый лепесток; crimson ['krɪmz(ə)n] — малиновый, темно-красный, кармазинный; petal['pet(ə)l] — лепесток), now the white ((и вот — белый; now — теперь; и вот; now…, now… — то…, то…);

Nor waves the cypress in the palace walk (и кипарис не колеблется в дворцовой аллее; wave — волна; to wave — волноваться /о поле, растениях/; качаться /о ветках/; cypress ['saɪprəs] — кипарис; palace ['pælɪs] — дворец; walk — тропа, маршрут для прогулок; аллея);

Nor winks the gold fin in the porphyry font (и не мерцает золотой плавник в порфирном бассейне; to wink [wɪŋk] — подмигивать; мерцать; porphyry ['pɔ:f(ə)rɪ] — порфир^[7]; font [fɒnt] — купель; резервуар; /поэт./ источник, начало);

The firefly wakens (светлячок пробуждается; firefly ['faɪəflaɪ] — светляк /летающий/, светлячок; fire — огонь; fly — мошка): waken thou with me (пробудись = бодрствуй /и ты/ со мной; thou [ðaʋ] — /уст., поэт./ ты).

Now droops the milkwhite peacock like a ghost (и вот опускается молочно-белый павлин, словно дух/привидение; to droop [dru:p] — поникать, свисать, склоняться, наклоняться; /поэт./ опускаться, клониться к закату /о солнце, дне/; ghost [ɡəʋst] — привидение, призрак; дух),

And like a ghost she glimmers on to me (и, подобно духу, светится мне навстречу; to glimmer — брезжить, мерцать).

Now lies the Earth all Danaë to the stars (и вот Земля лежит — вся Даная к звездам = раскрытая навстречу звездам, совершенно как Даная^[8]; Danaë ['dæneɪ,i:]),

And all thy heart lies open unto me (и все твое сердце лежит раскрытым мне навстречу; unto ['ʌntu:] /книжн., уст./ = to — ).

Now slides the silent meteor on, and leaves (и вот скользит беззвучный метеор, и оставляет; to slide — скользить; silent ['saɪlənt] — безмолвный; бесшумный; meteor ['mi:tɪə] — метеор)

A shining furrow (светящуюся борозду; furrow ['fʌrəʋ] — борозда, колея), as thy thoughts in me (как твои мысли /оставляют ее/ во мне; thy [ðaɪ] — /уст., поэт./ твой, твоя, твое, твои).

Now folds the lily all her sweetness up (и вот лилия складывает всю свою сладость = все свое очарование; lily ['lɪlɪ] — лилия; to fold [fəʋld] — сгибать, складывать, сворачивать; to fold up — сворачивать, закрывать; sweetness — сладость; приятность),

And slips into the bosom of the lake (и скрывается в лоно озера; to slip — скользить; двигаться легко, мягко, не привлекая внимания; ускользать; bosom ['bʋzəm] — грудь; пазуха; лоно; недра; душа, сердце):

So fold thyself, my dearest, thou (поэтому сложись /подобно цветку/ и ты, моя любимая: «любимейшая»), and slip (и скройся: «скользни»)

Into my bosom (в мою грудь) and be lost in me (и потеряйся/исчезни: «будь потерянной» во мне; to lose [lu:z] — терять; to be lost — пропасть, затеряться).

Now sleeps the crimson petal, now the white;

Nor waves the cypress in the palace walk;

Nor winks the gold fin in the porphyry font;

The firefly wakens: waken thou with me.

Now droops the milkwhite peacock like a ghost,

And like a ghost she glimmers on to me.

Now lies the Earth all Danaë to the stars,

And all thy heart lies open unto me.

Now slides the silent meteor on, and leaves

A shining furrow, as thy thoughts in me.

Now folds the lily all her sweetness up,

And slips into the bosom of the lake:

So fold thyself, my dearest, thou, and slip

Into my bosom and be lost in me.

«Tears, idle tears, I know not what they mean…»

Tears, idle tears, I know not what they mean (слезы, беспричинные: «праздные» слезы, я не знаю, что они означают; tear [tɪə] — слеза; idle ['aɪdl] — праздный; бесполезный, тщетный),

Tears from the depth of some divine despair (слезы из глубины некоего неземного отчаяния; divine [dɪ'vaɪn] — божественный; священный; неземной; despair [dɪ'speə] — отчаяние)

Rise in the heart (поднимаются в сердце; to rise — всходить, вставать, подниматься; воскресать, оживать, возрождаться), and gather to the eyes (и собираются = подступают к глазам; to gather ['ɡæðə] — собираться),

In looking on the happy autumn fields (глядя = когда гляжу на счастливые = отрадные осенние поля; autumn ['ɔ:təm] — осень),

And thinking of the days that are no more (и думаю о днях, которых больше нет = которые прошли).

Fresh as the first beam glittering on a sail (свежие, словно первый луч, сверкающий на парусе; to glitter — блестеть, сверкать),

That brings our friends up from the underworld (который выносит наших друзей наверх из подземного царства; underworld ['ʌndəwɜ:ld] — /загробное/ царство /Аид/преисподняя, подземное ),

Sad as the last which reddens over one (печальные, словно последний /луч/, багровеющий на том /парусе/; to redden — окрашиваться в красный цвет)

That sinks with all we love below the verge (который погружается со всем, что мы любим, вниз за грань /горизонта/; verge [vɜ:ʤ] — край, грань; зд.: горизонт /= horizon [hə'raɪz(ə)n] — горизонт/);

So sad, so fresh, the days that are no more (столь печальные, столь свежие — дни, которых больше нет).

Ah, sad and strange (о, печальные и странные; ah [ɑ:] — а!, ах!) as in dark summer dawns (как в темные летние зори; dawn [dɔ:n] — рассвет, утренняя заря)

The earliest pipe of half-awaken’d birds (самое раннее пение наполовину = едва пробудившихся птиц; pipe — трубка; свирель, дудка, свисток; свист, пищание /обычно о птицах/; to awaken [ə'weɪk(ə)n] — будить, разбудить; пробуждаться; просыпаться)

To dying ears (для умирающих ушей = глохнущего слуха), when unto dying eyes (когда для умирающих глаз = слепнущего зрения; unto ['ʌntu:] /книжн./ = to)

The casement slowly grows a glimmering square (оконный переплет медленно становится мерцающим квадратом; casement ['keɪsmənt] — створный оконный переплет; окно, рама которого открывается наружу /а не поднимается вверх/; to grow [ɡrəʋ] — расти, вырастать; делаться, становиться: to grow dark — темнеть, меркнуть);

So sad, so strange, the days that are no more (столь печальные, столь странные — дни, которых больше нет).

Dear as remember’d kisses (милые/дорогие, словно вспомненные поцелуи; dear [dɪə] — дорогой, милый, любимый) after death (после смерти; death [deθ] — смерть),

And sweet (и сладостные; sweet — сладкий; приятный, милый) as those by hopeless fancy feign’d (словно те /поцелуи/, что /были/ симулированы безнадежным/отчаявшимся воображением = что представлялись отчаявшемуся воображению; hopeless — безнадежный; отчаявшийся; hope — надежда; fancy — иллюзия; галлюцинация; воображение, фантазия; мысленный образ; наваждение; каприз, прихоть, причуда; to feign [feɪn] — притворяться, делать вид, симулировать)

On lips that are for others (на устах, которые для других = предназначены другим); deep as love (глубокие, как любовь),

Deep as first love (глубокие, как первая любовь), and wild with all regret (и полные яростного сожаления/раскаяния: «и яростные со всем сожалением»; wild [waɪld] — дикий; бурный, необузданный; исступленный, безудержный; regret [rɪ'ɡret] — сожаление; раскаяние);

O Death in Life, the days that are no more (о смерть в жизни — дни, которых больше нет).

Tears, idle tears, I know not what they mean,

Tears from the depth of some divine despair

Rise in the heart, and gather to the eyes,

In looking on the happy autumn fields,

And thinking of the days that are no more.

Fresh as the first beam glittering on a sail,

That brings our friends up from the underworld,

Sad as the last which reddens over one

That sinks with all we love below the verge;

So sad, so fresh, the days that are no more.

Ah, sad and strange as in dark summer dawns

The earliest pipe of half-awaken’d birds

To dying ears, when unto dying eyes

The casement slowly grows a glimmering square;

So sad, so strange, the days that are no more.

Dear as remember’d kisses after death,

And sweet as those by hopeless fancy feign’d

On lips that are for others; deep as love,

Deep as first love, and wild with all regret;

O Death in Life, the days that are no more.

The lotos-eaters

(Лотофаги^[9])

There is sweet music here (здесь сладостная музыка) that softer falls (которая падает = струится вниз нежнее/тише; sweet — сладкий; приятный, милый; сладкозвучный, благозвучный, мелодичный: the sweet voice of a bird — мелодичное пение птички)

Than petals from blown roses on the grass (чем лепестки с овеянных ветром роз на траву; petal ['pet(ə)l] — лепесток; to blow — дуть),

Or night-dews on still waters (или /чем/ ночные росы на тихие/недвижные воды; dew [dju:], [ʤu:] — роса; still — бесшумный, тихий, безмолвный; неподвижный) between walls (между стенами)

Of shadowy granite (затененного гранита; shadowy ['ʃædəʋɪ] — тенистый, затененный; темный; мрачный; shadow ['ʃædəʋ] — тень; granite ['ɡrænɪt] — гранит), in a gleaming pass (в мерцающем проливе; to gleam — светиться /отраженным светом/; мерцать; pass [pɑ:s] — проход, путь, дорога; ущелье; фарватер, пролив, судоходный канал);

Music that gentlier on the spirit lies (музыка, которая нежнее лежит/покоится на душе; gentle — знатный, родовитый, благородный, благородных кровей; мягкий, добрый; тихий, спокойный, кроткий; нежный, ласковый /например, о голосе/; легкий, слабый /например, о ветре/; spirit ['spɪrɪt] — дух; духовное начало; душа),

Than tir’d eyelids upon tir’d eyes (чем усталые веки на усталых глазах; to tire ['taɪə] — утомляться, уставать);

Music that brings sweet sleep down from the blissful skies (музыка, которая низводит сладкий/приятный сон с дарующих блаженство небес; blissful ['blɪsf(ə)l], [-fʋl] — блаженный, счастливый; дарующий блаженство; bliss — блаженство).

Here are cool mosses deep (здесь прохладные мхи глубоки),

And thro’ the moss the ivies creep (и сквозь мох/по мху ползут плющи; thro’ [θru:] /книжн./ = through [θru:] — через, сквозь, по; ivy ['aɪvɪ] — плющ),

And in the stream the long-leaved flowers weep (и в реке плачут длиннолистые цветы; stream [stri:m] — поток, река, ручей; струя, течение; leaf — лист),

And from the craggy ledge (и со скалистой кромки; craggy — скалистый: craggy mountains — скалистые горы; крутой и неровный, отвесный: craggy peaks — крутые вершины; ledge — планка, рейка; полочка: a window ledge — оконный карниз; выступ, уступ; край: a narrow ledge of rock — узкий выступ скалы) the poppy hangs in sleep (свисает спящий мак: «мак висит в сне»).

There is sweet music here that softer falls

Than petals from blown roses on the grass,

Or night-dews on still waters between walls

Of shadowy granite, in a gleaming pass;

Music that gentlier on the spirit lies,

Than tir’d eyelids upon tir’d eyes;

Music that brings sweet sleep down from the blissful skies.

Here are cool mosses deep,

And thro’ the moss the ivies creep,

And in the stream the long-leaved flowers weep,

And from the craggy ledge the poppy hangs in sleep.

«Why are we weigh’d upon with heaviness…»

Why are we weigh’d upon with heaviness (почему мы обременены тяжестью; to weigh [weɪ] — взвешивать; весить; тяготить /= weigh upon, on/ тяготить: the silence began to weigh on us — молчание начало тяготить нас; heaviness ['hevɪnəs] — тяжесть; heavy ['hevɪ] — тяжелый),

And utterly consumed with sharp distress (и крайне изнурены острым бедственным положением; utterly ['ʌtəlɪ] — весьма, крайне, очень, чрезвычайно: utterly ruined ['ru:ɪnd] — совершенно, полностью разоренный; to consume [kən'sju:m] — истреблять, уничтожать /обычно об огне/: the fire spread rapidly, consuming many homes — огонь распространился быстро и сжег много домов; расходовать, тратить /материалы в процессе потребления, использования/; съедать, поглощать /еду/; /= consume away/ хиреть, чахнуть; distress [dɪ'stres] — несчастье, душевное страдание; бедствие, бедственное положение),

While all things else (тогда как/в то время как все другие существа; thing — вещь, предмет; создание, живое существо; else — еще, кроме; другой) have rest from weariness (имеют отдых от утомленности/усталости; rest — покой, отдых: to go/retire to rest — ложиться отдыхать, спать; weariness ['wɪərɪnəs] — крайняя усталость, истощение; weary ['wɪərɪ] — усталый, изнуренный, утомленный)?

All things have rest (все существа имеют отдых/покой): why should we toil alone (почему одни мы должны тяжело трудиться),

We only toil (/лишь/ мы одни трудимся; toil [tɔɪl] — тяжелый труд; to toil — усиленно трудиться; выполнять тяжелую работу), who are the first of things (/мы,/ которые есть вершина: «первое» /всех/ существ),

And make perpetual moan (и издаем вечный = вечно повторяющийся стон; perpetual [pə'peʧʋəl] — бесконечный, вечный: perpetual motion — вечное движение; беспрестанный, нескончаемый; moan [məʋn] — стон),

Still from one sorrow to another thrown (по-прежнему кидаемы от одной горести к другой; to throw [θrəʋ] — бросать, кидать):

Nor ever fold our wings (и никогда не складываем наши крылья),

And cease from wanderings (и не прекращаем скитаний; to cease [si:s] — переставать, прекращать),

Nor steep our brows in slumber’s holy balm (и не окунаем наше чело в священный бальзам дремоты; to steep — погружать /в жидкость/; пропитывать /чем-либо/; brow [braʋ] — бровь; /поэт./ лоб, чело; slumber — сон; дремота; holy ['həʋlɪ] — священный, святой; balm [bɑ:m] — бальзам, /ароматное/ болеутоляющее средство, исцеляющее средство; утешение, облегчение страданий);

Nor harken what the inner spirit sings (и не прислушиваемся к тому, что поет внутренний дух; to harken = hearken ['hɑ:k(ə)n] — прислушиваться),

“There is no joy but calm (не существует: «не имеется»

/другой/ отрады, кроме покоя; calm [kɑ:m] — спокойствие, выдержанность, невозмутимость /характера человека/; безветрие, затишье; покой, тишь)!”

Why should we only toil (почему мы одни должны трудиться/почему мы должны лишь трудиться), the roof and crown of things (крыша и венец существ; crown [kraʋn] — венец; корона)?

Why are we weigh’d upon with heaviness,

And utterly consumed with sharp distress,

While all things else have rest from weariness?

All things have rest: why should we toil alone,

We only toil, who are the first of things,

And make perpetual moan,

Still from one sorrow to another thrown:

Nor ever fold our wings,

And cease from wanderings,

Nor steep our brows in slumber’s holy balm;

Nor harken what the inner spirit sings,

“There is no joy but calm!”

Why should we only toil, the roof and crown of things?

«Dear is the memory of our wedded lives…»

Dear is the memory of our wedded lives (дорого/приятно воспоминание о наших супружеских жизнях = о нашей жизни в супружестве; dear [dɪə] — дорогой, милый; wedded ['wedɪd] — супружеский; to wed — жениться; выходить замуж; вступать в брак),

And dear the last embraces of our wives (и милы последние = прощальные объятия наших жен; embrace [ɪm'breɪs] — объятие)

And their warm tears (и их горячие: «теплые» слезы; tear [tɪə] — слеза): but all hath suffer’d change (но все претерпело перемену; hath /уст., поэт./ = has; to suffer ['sʌfə] — страдать; испытывать, претерпевать):

For surely now our household hearths are cold (ибо несомненно, что теперь наши домашние очаги холодны = остыли; surely ['ʃʋəlɪ] — конечно, непременно; несомненно; household ['haʋshəʋld] — семейство, семья; домочадцы, домашние; все, кто живет в конкретном доме; /домашнее/ хозяйство; двор, дом /как предмет хозяйственных забот/; hearth [hɑ:θ] /домашний/ очаг; камин):

Our sons inherit us (наши сыновья наследуют нам; to inherit [ɪn'herɪt] — наследовать; быть/стать наследником): our looks are strange (наш вид/облик странен):

And we should come like ghosts to trouble joy (и мы должны приходить = неизбежно являемся, как привидения, чтобы нарушить веселье; ghost [ɡəʋst] — привидение, призрак; дух; to trouble [trʌbl] — беспокоить, тревожить, нарушать спокойствие; joy — радость; празднество, веселье).

Or else the island princes over-bold (или же островные принцы, сверх-заносчивые; /or/ else — а то, или же; island ['aɪlənd] — остров; bold [bəʋld] — отважный, смелый, храбрый; бесстыдный, наглый; /уст./ самоуверенный)

Have eat our substance (съели/проели наше имущество/наше богатство; eat = eaten; substance ['sʌbst(ə)ns] — вещество; /филос./ материя, субстанция; /юр./ имущество, состояние: a family of substance — состоятельная семья), and the minstrel sings (и /бродячий/ певец поет; minstrel ['mɪnstr(ə)l] — менестрель /бродячий поэт, исполнявший героические или лирические песни перед собранием знати/)

Before them of the ten years’ war in Troy (пред ними о десятилетней войне в Трое),

And our great deeds (и о наших великих деяниях = подвигах; deed [di:d] — /книжн./ действие, деяние; /геройский/ поступок), as half-forgotten things (как о полузабытых вещах/делах).

Is there confusion in the little isle (поднялось волнение/возник беспорядок на островке: «маленьком острове»; confusion [kən'fju:ʒ(ə)n] — беспорядок; неразбериха, путаница; isle [aɪl] — /книжн./ остров)?

Let what is broken so remain (пусть то, что разбито/нарушено, таким и останется; broken ['brəʋk(ə)n] — разбитый, сломанный; нарушенный /о законе, обещании/; оскверненный; разоренный, разорившийся; to break [breɪk] — ломать; разбивать; нарушать; to remain [rɪ'meɪn] — оставаться).

The Gods are hard to reconcile (богов трудно примирить /с нами/ = умилостивить; to reconcile ['rek(ə)nsaɪl] — мирить, помирить, примирить):

’Tis hard to settle order once again (трудно вновь устроить/навести порядок; ’tis = it is; once again — еще раз, снова /= one more time/).

There is confusion worse than death (существует беспорядок худший, чем смерть; death [deθ] — смерть),

Trouble on trouble (тревога на тревоге/беда за бедой; trouble [trʌbl] — беспокойство, волнение, тревога; беда, злоключение, неприятность), pain on pain (боль за болью/страдание на страдании; pain [peɪn] — боль; горе, огорчение, страдание),

Long labour unto agèd breath (долгий труд/долгое усилие под постаревшее/престарелое дыхание; labour ['leɪbə] — труд; чрезмерное усилие; unto ['ʌntu:] /книжн./ = to; aged ['eɪʤɪd] — пожилой, старый, престарелый; breath [breθ] — дыхание),

Sore task (мучительная/болезненная задача; sore [sɔ:] — больной; болезненный, чувствительный; воспаленный; вызывающий боль, страдание; мучительный, тяжкий; task [tɑ:sk] — урочная работа; задача; задание) to hearts worn out by many wars (для сердец, изношенных/изнуренных многими годами; to wear [weə] — носить /одежду/; /= wear out/ изнашивать, протирать)

And eyes grown dim (и глаз, ставших тусклыми = ослабевшими; to grow [ɡrəʋ] — расти; становиться /каким-либо/; dim — тусклый, неяркий; слабый /о светящихся объектах/: dim light — тусклый свет; полутемный: dim room — полутемная комната; слабый /о зрении/) with gazing on the pilot-stars (от пристального смотрения на кормчие/путеводные звезды; to gaze — пристально глядеть, вглядываться; pilot ['paɪlət] — лоцман; /ист., поэт./ рулевой, кормчий).

Dear is the memory of our wedded lives,

And dear the last embraces of our wives

And their warm tears: but all hath suffer’d change:

For surely now our household hearths are cold:

Our sons inherit us: our looks are strange:

And we should come like ghosts to trouble joy.

Or else the island princes over-bold

Have eat our substance, and the minstrel sings

Before them of the ten years’ war in Troy,

And our great deeds, as half-forgotten things.

Is there confusion in the little isle?

Let what is broken so remain.

The Gods are hard to reconcile:

’tis hard to settle order once again.

There is confusion worse than death,

Trouble on trouble, pain on pain,

Long labour unto agèd breath,

Sore task to hearts worn out by many wars

And eyes grown dim with gazing on the pilot-stars.

«But, propt on beds of amaranth and moly…»

But, propt on beds of amaranth and moly (однако, устроившись на ложах из амаранта и /волшебной травы/ мóли^[10]; propt = propped, to prop — подпирать; прислонять; amaranth ['æm(ə)rænθ] — /бот./ амарант /по-гречески: «неувядающий цветок»/),

How sweet (как сладостно/приятно) (while warm airs lull us, blowing lowly (в то время как теплые ветерки убаюкивают нас, дуя тихонько; air — воздух; поток воздуха, ветерок; to lull [lʌl] — убаюкивать; успокаивать; low [ləʋ] — низкий; тихий: in a low voice — приглушенно, вполголоса))

With half-dropt eyelid still (с все еще полуопущенными/полузакрытыми, недвижными веками: «с полуопущенным неподвижным веком»; dropt = dropped, to drop — капать; ронять; падать; опускаться),

Beneath a heaven dark and holy (под небом темным /т. е. темно-синим/ и святым),

To watch the long bright river drawing slowly (смотреть/наблюдать, как длинная, яркая/светлая река медленно несет: «тянет»)

His waters from the purple hill (свои воды с пурпурного холма; purple [pɜ:pl] — пурпурный; фиолетовый) —

To hear the dewy echoes calling (слышать, как росистые отголоски зовут = перекликаются; dewy ['dju:ɪ], ['ʤu:ɪ] — покрытый росой; росистый; dew [dju:], [ʤu:] — роса; echo ['ekəʋ] — эхо; отголосок)

From cave to cave (от пещеры к пещере) thro’ the thick-twinèd^[11] vine (сквозь густо переплетенные лозы; to twine — вить; свивать, скручивать; плести, сплетать; vine — виноградная лоза) —

To watch the emerald-colour’d water falling (смотреть, как изумрудные воды падают; emerald ['em(ə)r(ə)ld] — изумруд; насыщенно-зеленый, изумрудно-зеленый /о цвете/; colour ['kʌlə] — цвет; оттенок; — coloured — того или иного цвета)

Thro’ many a wov’n acanthus-wreath divine (сквозь многие сплетенные венки божественного аканта; wov’n = woven, to weave — ткать; плести; acanthus [ə'kænθəs] — /бот./ акант; wreath [ri:θ] — венок, гирлянда; divine [dɪ'vaɪn] — божественный)!

Only to hear and see the far-off sparkling brine (только слышать и видеть искрящийся вдалеке морской простор; far-off [,fɑ:(r)'ɒf] — далекий, дальний; to sparkle [spɑ:kl] — искриться; сверкать; spark — искра; brine — /поэт./ морская вода; море, океан),

Only to hear were sweet (только слышать/слушать было бы приятно), stretch’d out beneath the pine (растянувшись/улегшись под сосной; to stretch — тянуть/ся/, растягивать/ся/, вытягивать/ся/).

But, propt on beds of amaranth and moly,

How sweet (while warm airs lull us, blowing lowly)

With half-dropt eyelid still,

Beneath a heaven dark and holy,

To watch the long bright river drawing slowly

His waters from the purple hill —

To hear the dewy echoes calling

From cave to cave thro’ the thick-twinèd vine —

To watch the emerald-colour’d water falling

Thro’ many a wov’n acanthus-wreath divine!

Only to hear and see the far-off sparkling brine,

Only to hear were sweet, stretch’d out beneath the pine.

Break, break, break

Break, break, break (разбивайся; to break [breɪk] — ломать/ся/, разбивать/ся/),

On thy cold gray stones, O Sea (о свои холодные серые камни: «на твоих холодных серых камнях», о море)!

And I would that my tongue could utter (а я хотел бы, чтобы мой язык смог выговорить; tongue [tʌŋ]; to utter — издавать звук; произносить; излагать, выражать словами)

The thoughts that arise in me (мысли, что пробуждаются во мне; to arise [ə'raɪz] — возникать, появляться).

O, well for the fisherman’s boy (ах, хорошо сыну: «мальчику» рыбака: «хорошо для сына рыбака»),

That he shouts with his sister at play (кричащему, играя с сестрой: «что он кричит со своей сестрой при игре»; to shout [ʃaʋt] — кричать)!

O, well for the sailor lad (ах, хорошо сыну: «парню» матроса; sailor ['seɪlə] — матрос, моряк; sail — парус; to sail — плавать, совершать плавание; lad — мальчик; юноша; парень),

That he sings in his boat on the bay (поющему в своей лодке в бухте; bay — бухта, залив)!

And the stately ships go on (и величественно/неторопливо корабли следуют; stately ['steɪtlɪ] — величавый, величественный; полный достоинства; неторопливый)

To their haven under the hill (к своей: «к их» гавани под холмом = у подножия холма; haven ['heɪv(ə)n]);

But O for the touch of a vanish’d hand (но ах — прикосновению исчезнувшей руки = но увы, мне не испытать более прикосновения исчезнувшей руки; to touch [tʌʧ] — прикасаться, трогать, притрагиваться; осязать; touch — прикосновение, касание; осязание; to vanish ['vænɪʃ] — исчезать, пропадать; o for…! — сравните: o for another glimpse of it! — как хотелось бы вновь увидеть это!),

And the sound of a voice that is still (и звуку голоса, который безмолвен = и /мне не услышать более/ звучания голоса, что теперь умолк навсегда; sound [saʋnd] — звук; still — бесшумный, тихий, безмолвный)!

Break, break, break (разбивайся)

At the foot of thy crags, O Sea (у подножия своих: «твоих: утесов, о море; crag — скала, утес)!

But the tender grace of a day that is dead (но нежная милость дня, который мертв; grace — грация, грациозность; изящество; благодать /в христианстве — помощь, покровительство, исходящие от Бога и ниспосылаемые верующим посредством Святого Духа/; милость Господня; милосердие, прощение; милость)

Will never come back to me (никогда не вернется: «не придет назад» ко мне).

Break, break, break,

On thy cold gray stones, O Sea!

And I would that my tongue could utter

The thoughts that arise in me.

O, well for the fisherman’s boy,

That he shouts with his sister at play!

O, well for the sailor lad,

That he sings in his boat on the bay!

And the stately ships go on

To their haven under the hill;

But O for the touch of a vanish’d hand,

And the sound of a voice that is still!

Break, break, break

At the foot of thy crags, O Sea!

But the tender grace of a day that is dead

Will never come back to me.

«Unwatch’d,^[12] the garden bough shall sway…»

Unwatch’d (/никем/ не видимая: «не наблюдаемая/не созерцаемая»; to watch — смотреть, наблюдать), the garden bough shall sway (ветвь сада будет качаться; bough [baʋ] — ветвь),

The tender blossom flutter down (нежный цвет /будет/ слетать вниз; blossom ['blɒsəm] — цвет, цветение /о плодовых деревьях или кустах/; цветок /особенно на дереве или кусте/; to flutter — быстро бить крыльями /в неровном полете или в парении/; порхать, перепархивать; трепетать, дрожать, колыхаться),

Unloved (/никем/ не любимый), that beech will gather brown (тот бук наберет = прибавит коричневости; to gather ['ɡæðə] — собирать, накапливать; морщить /лоб/; собирать в складки /платье/),

This maple burn itself away (этот клен /будет/ сжигать себя; maple [meɪpl] — клен);

Unloved (/никем/ не любимый), the sun-flower (подсолнечник), shining fair (ясно светя/сь/),

Ray round with flames her disk of seed (будет излучать вокруг языками пламени свой круг семян; ray — луч: a ray of light — луч света; слабый свет, проблеск; to ray — излучать; disk — диск, круг; seed — семя; семечко),

And many a rose-carnation feed (и множество розовых гвоздик будут питать; carnation [kɑ:'neɪʃ(ə)n] — гвоздика; красновато-розовый цвет)

With summer spice the humming air (летней пряностью/летними специями жужжащий = полный гудения насекомых воздух; spice — специя, пряность; пикантный, пряный запах; благоухание; to hum [hʌm] — жужжать; to hum with smth. — гудеть, звенеть от чего-либо);

Unloved (/никем/ не любимый), by many a sandy bar (мимо множества песчаных отмелей),

The brook shall babble down the plain (ручей будет журчать/лепетать вниз по долине; brook [brʋk] — ручей; to babble — лепетать; бормотать; болтать; журчать),

At noon or when the lesser wain (в полдень, или когда меньшая колесница; wain — телега; открытая четырехколесная повозка, подвода; колесница, Wain — Большая Медведица)

Is twisting round the polar star (оборачивается вокруг Полярной звезды; to twist [twɪst] — обвивать, обхватывать; виться, изгибаться; polar ['pəʋlə] — полярный);

Uncared for (/никем/ не опекаемый; to care [keə] for smth., smb. — заботиться о чем-либо, ком-либо, ухаживать за чем-либо, кем-либо), gird the windy grove (опояшет ветреную рощу; to gird [ɡɜ:d] — подпоясываться; подпоясывать талию /чем-либо/; окружать, огораживать; окаймлять; охватывать, опоясывать: a river girds the city west and south — река опоясывает город с запада и юга; grove [ɡrəʋv] — лесок, роща),

And flood the haunts of hern and crake (и затопит места обитания цапель и камышниц; flood [flʌd] — наводнение, потоп; половодье, паводок, разлив; поток; to flood — хлынуть потоком; заливать, затоплять; haunt [hɔ:nt] — часто посещаемое место /для отдыха и т. п./, прибежище; место кормежки или выпаса диких птиц и животных; hern [hɜ:n] = heron ['her(ə)n] — цапля; crake — коростель /= corn crake/; камышница);

Or into silver arrows break (или разобьет/расколет на серебряные стрелы; arrow ['ærəʋ] — стрела)

The sailing moon (плывущую луну; sail — парус; to sail — плыть /о судне/) in creek and cove (в заводях и бухточках; creek — заводь, бухта, узкий проток /например, в болоте/; cove [kəʋv] — бухточка /среди скал/; пещера /в скале/);

Till from the garden and the wild (до тех пор, пока от сада и от диких мест; wild [waɪld] — дикий; необитаемый, пустынный; невозделанный; the wild — /дикая/ природа; естественная среда обитания /животных, птиц и т. п./: in the wild — среди дикой природы, на природе)

A fresh association blow (не подует свежей ассоциацией = новыми связями/воспоминаниями; association [ə,səʋsɪ'eɪʃ(ə)n] — ассоциация, связь /с кем-либо, чем-либо/; воспоминание),

And year by year the landscape grow (и из года в год пейзаж будет становиться; landscape ['læn(d)skeɪp] — ландшафт, пейзаж)

Familiar to the stranger’s child (знакомым/привычным для ребенка чужого человека; familiar [fə'mɪlɪə] — близкий, привычный; хорошо знакомый, легко узнаваемый: her face seemed familiar to me — ее лицо показалось мне знакомым; stranger ['streɪnʤə] — незнакомец; посторонний, чужой человек; чужестранец);

As year by year the labourer tills (как из года в год работник возделывает; labourer ['leɪb(ə)rə] — работник; to till — возделывать землю, пахать)

His wonted glebe (свою привычную = привычную ему почву; wonted ['wəʋntɪd] — привычный; обыкновенный, обычный; glebe [ɡli:b] — /уст./ /возделываемая/ земля, пашня), or lops the glades (или расчищает поляны; lop — мелкие ветки, сучья; to lop /off, away/ — обрубать /ветви, сучья/; подрезать /кусты, деревья/; glade — поляна, опушка; прогалина; просека);

And year by year our memory fades (и из года в год наша память = память о нас исчезает)

From all the circle of the hills (из всего круга = окружения /этих/ холмов).

Unwatch’d, the garden bough shall sway,

The tender blossom flutter down,

Unloved, that beech will gather brown,

This maple burn itself away;

Unloved, the sun-flower, shining fair,

Ray round with flames her disk of seed,

And many a rose-carnation feed

With summer spice the humming air;

Unloved, by many a sandy bar,

The brook shall babble down the plain,

At noon or when the lesser wain

Is twisting round the polar star;

Uncared for, gird the windy grove,

And flood the haunts of hern and crake;

Or into silver arrows break

The sailing moon in creek and cove;

Till from the garden and the wild

A fresh association blow,

And year by year the landscape grow

Familiar to the stranger’s child;

As year by year the labourer tills

His wonted glebe, or lops the glades;

And year by year our memory fades

From all the circle of the hills.

Crossing the bar

(Минуя отмель)

Sunset and evening star (закат и вечерняя звезда^[13]),

And one clear call for me (и один ясный призыв ко мне; to call — кричать; окликать; звать, призывать)!

And may there be no moaning of the bar (и пусть не будет /жалобных/ стонов отмели /т. е. волн, набегающих на отмель/; to moan — стонать; /поэт./ оплакивать, жаловаться; bar = sandbar ['sæn(d)bɑ:] — песчаная отмель, банка /отделяющая гавань от моря/),

When I put out to sea (когда я выйду в море; to put out — отправляться; выходить в море),

But such a tide as moving seems asleep (но такой отлив, что, двигаясь = находясь в движении, кажется уснувшим; tide — прилив и отлив: tide comes in — вода приливает, tide ebbs/goes out — вода убывает, спадает, ebb tide, low tide — отлив, high tide, flood tide — полная вода; прилив),

Too full for sound and foam (/будучи/ слишком полон для звука = шума и пены; foam [fəʋm] — пена),

When that which drew from out the boundless deep (когда то, что вышло наружу из безмерных глубин/из безмерной морской пучины; to draw out — вытягивать, вытаскивать, вынимать; boundless — безграничный, бесконечный, беспредельный; bound [baʋnd] — граница, предел, рубеж; deep — глубокий; the deep — /уст., поэт./ морская пучина; море, океан; глубь, бездна, пропасть)

Turns again home (поворачивается вновь домой = возвращается обратно).

Twilight and evening bell (сумерки и вечерний колокол; twilight ['twaɪlaɪt]),

And after that the dark (и после этого темнота/тьма)!

And may there be no sadness of farewell (и пусть не будет печали прощания),

When I embark (когда я взойду на корабль; to embark [ɪm'bɑ:k], [em-] — садиться на корабль; bark — барк /большое парусное судно/; /поэт./ корабль);

For tho’ from out our bourne of Time and Place (ибо, хотя от нашего предела времени и пространства; tho’ = though — хотя; bourne [bɔ:n] — граница, предел, рубеж)

The flood may bear me far (прилив = отлив может унести меня далеко; flood [flʌd] — подъем воды, прилив; поток; to bear [beə] — носить, нести; переносить),

I hope to see my Pilot face to face (я надеюсь увидеть моего Кормчего лицом к лицу; pilot ['paɪlət] — лоцман; )

/ист., поэт./ рулевой, кормчий

When I have crost the bar (когда пересеку = миную отмель /т. е. выйду в открытое море/; cross [krɒs] — крест: to bear one’s cross — нести свой крест; to cross /= cross over/ — пересекать, переходить /через что-либо/; переправляться: to cross the sea — переплыть море).

Sunset and evening star,

And one clear call for me!

And may there be no moaning of the bar,

When I put out to sea,

But such a tide as moving seems asleep,

Too full for sound and foam,

When that which drew from out the boundless deep

Turns again home.

Twilight and evening bell,

And after that the dark!

And may there be no sadness of farewell,

When I embark;

For tho’ from out our bourne of Time and Place

The flood may bear me far,

I hope to see my Pilot face to face

When I have crost the bar.

Примечания

4

Пар — поле севооборота, не занимаемое посевами в течение всего вегетационного периода и содержащееся в рыхлом и чистом от сорняков состоянии.

5

Стихотворение из цикла “In Memoriam A. H. H.” — поэтического реквиема по рано ушедшему из жизни близкому другу Теннисона Артуру Генри Хэлламу (Arthur Henry Hallam, 1811–1833).

6

Стихотворение из цикла “In Memoriam A. H. H.”

7

Porphyry — имеется в виду кварцевый, гранитный порфир. Название происходит от своеобразной красной породы с белыми крупными вкраплениями (которую использовали для украшений и скульптур в Древнем Риме).

8

Даная в греческой мифологии — мать Персея, в заточение к которой Зевс проник в виде золотого дождя.

9

Лотофаги (греч. Λωτοφάγοι, поедающие лотосы) — в IX песне «Одиссеи» Одиссей и его спутники, возвращаясь с Троянской войны, посещают остров лотофагов. Лотофаги питаются плодами лотоса, дающими забвение тому, кто их отведает. Некоторые спутники Одиссея также их отведали, после чего не захотели покидать остров (и Одиссею пришлось увезти их насильно): «Встретив, им лотоса дали отведать они; но лишь только / Сладко-медвяного лотоса каждый отведал, мгновенно / Все позабыл и, утратив желанье назад возвратиться, / Вдруг захотел в стороне лотофагов остаться, чтоб вкусный / Лотос сбирать, навсегда от своей отказавшись отчизны. / Силой их, плачущих, к нашим судам притащив, повелел я /

Крепко их там привязать к корабельным скамьям; остальным же / Верным товарищам дал приказанье, нимало не медля, / Всем на проворные сесть корабли, чтоб из них никоторый, / Лотосом сладким прельстясь, от возврата домой не отрекся» (перевод Василия Жуковского).

10

Мóлю, или моли (греч. μῶλυ) — волшебная трава, упомянутая в X песне «Одиссеи». Гермес дает ее Одиссею, чтобы предохранить его от чар Цирцеи: «Слушай, однако: тебя от беды я великой избавить / Средство имею; дам зелья тебе; ты в жилище Цирцеи / Смело поди с ним; оно охранит от ужасного часа. / <…> С сими словами растенье мне подал божественный Эрмий, / Вырвав его из земли и природу его объяснив мне: / Корень был черный, подобен был цвет молоку белизною; / Моли его называют бессмертные; людям опасно/ С корнем его вырывать из земли, но богам все возможно».

11

Twinèd — ударение здесь поставлено с целью сделать букву выговариваемой (для ритмической надобности), сравните: twined [twaɪnd], twinèd [twaɪnɪd].

12

Стихотворение из цикла “In Memoriam A.H.H.”

13

Т. е. планета Венера.