Проклятие Хаоса

Саянтани ДасГупта (2020)

Совсем недавно Киранмала вернулась из подводного мира, где спасала своего друга, и вот снова в путь! Исчез наследный принц Лалкамал, и юная героиня отправляется на его поиски. Однако больше всего Киранмалу беспокоит другое: почему вдруг начала меняться реальность? Неужели кто-то задумал разрушить вселенную, превратив её в миф? И что это — хаос или гармония, проклятие или благословение? Где же истина?.. Совсем недавно Киранмала вернулась из подводного мира, где спасала своего друга, и вот снова в путь! Исчез наследный принц Лалкамал, и юная героиня отправляется на его поиски. Однако больше всего Киранмалу беспокоит другое: почему вдруг начала меняться реальность? Неужели кто-то задумал разрушить вселенную, превратив её в миф? И что это — хаос или гармония, проклятие или благословение? Где же истина?..

Глава 4

Тигр по имени Банти

— Скорее! — заголосил Туни, всем весом налегая на кнопку зажигания. — Шевелись, если не хочешь, чтобы твой папа рассказывал всем сказку про принцессу и птицу, которых съел тигр, обвалянный в тыквенной мякоти!

Тиктики протестующе зачмокал.

— Хорошо, пусть будет принцесса, птица и ящерица, съеденные тигром, обвалянным в тыквенной мякоти, — поправил себя Туни.

— Прекрати! От тебя никакой помощи. — Я трясущимися руками попыталась сдвинуть птицу в сторону. — Ты мне двигатель зальёшь!

Но Тунтуни продолжал выкрикивать бесполезные указания, а ящерица — чмокать и щёлкать. Так продолжалось до тех пор, пока тигр не зарычал снова.

— Прекрати свой бессмысленный визг, — крикнул он, сверкнув белыми клыками.

Ну, тут мы с Тунтуни завизжали одновременно, и даже Тиктики Первый громко затрещал от страха. И птичка, и ящерка нырнули мне за спину, а я снова принялась жать негнущимися пальцами на кнопку.

— Ты обязательно зальёшь топливный инжектор! — зарычал тигр.

— Отвяжись! — заорала я с перепугу. — Честно, мы совсем не вкусные!

— А я такой маленький, только косточки да пёрышки! — крикнул у меня из-за спины Туни. — Ни грамма мяса. Вот ящерка хороша на гриле, с солью и лимонным соком! Ну а принцесса, та вообще — какое обилие сочной мякоти! Можно зажарить в сухарях. Или в маковой пасте с перчиком.

Я резко обернулась, страстно желая испепелить бессовестную птицу взглядом. Тиктики, оказывается, тоже негодующе таращил глаза.

— Предатель! — просипела я, выпихивая друзей из-за спины и снова усаживая по бокам от себя. — Не смей предлагать рецепты из нас с Тиктики!

— Каждая птица за себя, — смущённо пробормотал Туни.

Ну а тигр повёл себя крайне неожиданно. Он повалился на землю и захохотал, хватаясь лапами за живот, как будто мы были самым смешным зрелищем на свете.

— Не смейся над нами! — прикрикнула я, но это рассмешило его ещё сильнее.

— Он прикидывается, принцесса! — попытался перекричать тигриный хохот Тунтуни. — Что ты сделал с бедной старушкой, ты, дурень из семейства кошачьих?

— Ничего я ей не сделал! — У тигра раздувались ноздри, под шкурой гладко перекатывались мускулы. — Это в высшей степени несправедливое обвинение.

Туни легонько клюнул меня, и я поняла, что он требует поддержки.

— А где же она тогда? — спросила я почти без дрожи в голосе. — Эта старушка из сказки. Я помню, что в тыкве должна сидёть только она, а не ты!

— Я сам не до конца понимаю, — признался тигр, смахивая слёзы веселья с мохнатых щёк.

— Тогда объясни, как ты оказался в гигантской тыкве, ты, грязная крыс… э… киса, — потребовал Туни с видом знаменитого частного детектива из книги, написанной в позапрошлом веке.

— Стыдно признаться, но я и правда немного припугнул старушку, — сказал тигр. — Понимаете, мне необходимо поддерживать свой имидж в джунглях. Вы даже не представляете, как это сложно — с моим уровнем образования и ораторскими способностями — сохранять образ кровожадного хищника. В последнее время, приходя на водопой, я часто слышу шёпот за спиной: «Банти уже не тот, выдохся, старик».

— Банти? — перебила я, сморщив нос. — Тебя зовут Банти?

— Единственный и неповторимый. — Тигр вежливо склонил большую рыжую голову.

Подойдя к авторикше, он стал помогать мне протирать ветровое стекло, начисто слизывая тыквенную мякоть и волокна.

— Спасибо. — Я с каждой минутой боялась тигра всё меньше.

— На здоровье, — промурлыкал огромный кот, похрустывая тыквенными семечками.

— Погоди, принцесса, вы что-то слишком быстро сдружились, — чирикнул Туни. — Может, сначала всё же узнаешь, что он сделал с бедной старушкой? — Туни ткнул в сторону тигра обвиняющим крылом: — Признавайтесь, профессор Банти, вы слопали бабку, как горстку кошачьего корма?

— Слопал бабку? Как это грубо и ошибочно! — возмутился Банти. — Вы абсолютно уверены, что я питаюсь мясом, не так ли? Вы в плену предубеждений! Вы мыслите стереотипами! Где искать корень этого безграничного ужаса перед тиграми, кроме как в пристрастных колониальных нарративах?

Я почти поверила Банти, но всё равно была в растерянности.

— Если ты её не съел, то где же она? Куда ты её дел?

— Уверяю вас, никуда, — ответил тигр. — Как уже было сказано, да, я немного припугнул её, чтобы поддержать свою кровожадную репутацию. Но сегодня утром, наблюдая, как старушка залезает в тыкву с помощью своей дочери, я вдруг ощутил, что меня с бешеной скоростью затягивает в тот же самый овощ!

— Но это же ерунда какая-то! — рассердился Туни. — Нельзя же просто подменить одного персонажа сказки другим!

— Теоретически, нет, — пробормотала я, вспомнив, как Нил внезапно провалился в историю про другого правителя.

Тиктики причмокнул, словно соглашаясь со мной.

— Нельзя поменять одного человека — или животное — на другого в его собственной истории! — гаркнул Тунтуни. От волнения он даже запрыгнул на спину Тиктики Первому, отчего тот зачмокал ещё громче. — Злодей не может оказаться на месте жертвы!

Мне вдруг вспомнились слова Мати. Не всегда герои бывают героями, а чудовища — чудовищами. Хорошими или плохими нас делает не внешность, не семья, которая нас воспитала, и не место, где мы родились. Все зависит от поступков, которые мы совершаем день за днём, месяц за месяцем. Но какое это имеет отношение к перепутавшимся персонажам и историям?

Видимо, недоумение отразилось у меня на лице, потому что Банти вдруг спросил:

— Ты ведь заметила это, правда? Множественность съёживается? Нарратив усыхает.

— Э-э… нет. То есть, да, — задёргалась я. — В смысле, а нарратив — это что?

— Нарратив — это повествование, — пояснил тигр. — История. Ты заметила, что наши истории будто тают и подменяются другими?

И тут изображение Банти мигнуло, и на мгновение вместо тигриной морды возникло лицо старушки, потом — снова тигриная морда, и снова старушка, и опять тигр.

— Ой, мама. Что происходит? — прошептала я, обращаясь к самой себе.

— Почему тигры не едят лошадей? — произнёс вдруг Тунтуни, который не желал отвлекаться от первоначальной темы.

— Не сейчас, Туни… — начала я, но он перебил:

— Потому что они набиты травой! — Туни нервно закружил надо мной. — Поехали скорее, принцесса, пока этот зверь не догадался, что нами можно замур-рчательно пообедать!

Банти обиженно шмыгнул носом:

— Очень невоспитанно обсуждать кого-либо в его присутствии. Ты ведёшь себя хуже Антихаосного комитета.

Я не знала, что это за комитет такой, и, кроме того, меня волновал другой вопрос:

— Ну, хорошо, предположим, я кое-что заметила. Странные подмены героев в историях. Ты знаешь, почему это происходит?

— Я не знаю, почему истории наезжают друг на друга, — задумчиво ответил Банти. — Но вижу, что ткань повествования порезана во многих местах. Как будто кто-то нарочно пытается упростить сложный орнамент, уменьшить количество нитей, свести многообразие узоров к одному.

В этот момент я вновь заметила голубую бабочку, медленно пролетающую мимо.

— Не понимаю, что всё это значит, — призналась я.

— Не спрашивай ни о чём этого пожирателя старушек! — завопил Туни. — Надо срочно найти твою лунную маму, пока она не взошла на небо!

Мой друг Тунтуни был прав. Мы и так сильно задержались, и пора было двигаться дальше. Но, когда я забралась обратно в авторикшу, тигр направился к нам, словно тоже хотел ехать. Туни вскинул крыло:

— Ну нет, профессор Тигрецкий, вас сюда не звали.

— Но я, безусловно, способен помочь вам в разгадке ваших загадочных загадок, — возмутился зверь. — Я помогу искать вашу родственницу по материнской линии, Луну!

— Принцесса, — заверещал мне в ухо Тунтуни, — будь благоразумна. Если этот зверь выглядит как убийца и рассуждает как убийца, почему же ты веришь, что он — не убийца? Может, этот тигр вызвался помочь только для того, чтобы съесть твою лунную маму, или, ещё хуже, — нас с тобой?

Я понимала, что Туни говорит разумные вещи, но как же мне не хотелось подчиняться стереотипам и клеймить тигра только за то, что он — тигр.

— Не обижайся, Банти, — попросила я. — Думаю, нам всё-таки лучше расстаться. Ты ищи путь в свою сказку, а мы постараемся вернуться в свою.

На наше счастье, авторикша наконец-то завелась. Я газанула, и мы с Тунтуни и Тиктики Первым умчались прочь.

И всё же, разглядев в зеркало заднего вида, как тигр качает нам вслед головой, я почувствовала себя виноватой.