Красный Вервольф 3

Саша Фишер, 2023

Попаданец в 1941 год Александр Волков работает на немцев в оккупированном Пскове, притворяясь безобидным переводчиком. Но когда наступает ночь, Красный Вервольф выходит на охоту. Для ликвидации таинственного диверсанта в Пскове немецкое командование готовит спецоперацию…

Глава 5

Гладкая, как яйцо голова, круглые очки, длинный как жердь. Это был Шалтай, собственной персоной. Он бросил на меня недовольный взгляд. В нем прямо-таки аршинными буквами читался вопрос: «Как тебя сюда принесло, болван?!» Но вслух он ничего не спросил.

У меня на душе отлегло — все-таки останусь жить. Сегодня, по крайней мере. Я сделал удивленный вид. Делать вид, что не знаю Шалтая как-то глупо, нас ведь граф и познакомил. С другой стороны, я чуть не взвыл. Кого угодно я почему-то ожидал увидеть на месте Шалтая. Натурально, когда я понял, что это какая-то подстава с похищением, я думал на кого угодно — на Британию, Армию Крайову, еврейских агентов или черта с рогами. Но то, что играть против графа будет Советский Союз… Ну да, дядя Саша, с чего бы, действительно? Медаль тебе за проницательность.

Чуть не взвыл.

Лучше бы это был еще один британский агент, чем… Вот так. Захотелось даже по-детски крепко зажмуриться и забормотать что-нибудь вроде «Пожалуйста-пожалуйста, пусть мне это все приснилось!»

— Присаживайтесь, герр граф, — процедил Шалтай. — Я для вас уже и стульчик подготовил. Посреди комнаты действительно стоял колченогий стул. Один. — Не знал, что гостей будет двое, так что тебе придется стоять.

На несколько секунд повисло молчание. Граф гордо вздернул подбородок и посмотрел в сторону.

— Вам нужно какое-то особое приглашение? — Юрген приподнял бровь и кивнул бульдогу. Тот подтолкнул графа к стулу, рывком усадил и вывернул руки за спину. Скрутил их веревкой. Потом подошел ко мне.

— Руки за спину, — буркнул он. Бл*ха, не люблю я эти фокусы в духе Гудини, мне все-таки уже не двадцать. Но что делать?

Завел руки за спину, позволив бульдогу себя связать. Юрген молча наблюдал за этими всеми манипуляциями. Ухмылялся самодовольно.

— Я вижу, вы не слишком удивлены, герр граф, своим пленением, — сказал он, когда бульдог, повинуясь движению его брови, вышли наружу. — Или делаете вид.

— Что происходит? — истерично проверещал мой шеф, брызнув слюной. Слишком как-то истерично… — Юрген, это что, розыгрыш? Какая-то шутка? Вы кому-то проспорили и устроили весь этот балаган?

— Вы до сих пор не поняли? — Шалтай кивнул автоматчику и тот тоже вышел. В доме остались только мы втроем. — Кончилась ваша сладкая жизнь. Теперь вами займутся компетентные люди по другую линию фронта.

Блин! Шалтай захватил графа, чтобы переправить его нашим. Как же не вовремя! Именно сейчас, когда я так был близок к своей цели… Янтарная комната снова отдалилась от меня за тридевять земель. Таким поступком он выведет меня из игры.

И что теперь? В партизаны податься? Кому я нужен в Пскове? Фрицы отправят меня работать на конюшню или кочегарку. Даже если я продолжу диверсионную деятельность, без информации, которую я получал из конторы, без Марты и графа, руки мои будут связаны. Получается, что в партизаны. Но там Хайдаров. Когда-нибудь особист докопается, что капитана Волкова в армейской разведке не существует. А может уже докопался, просто тут меня ему не достать. На место графа пришлют другого, и Янтарная комната бесследно пропадет, как и случилось в моем времени. Как же все-таки сложно изменить судьбу… Черт!

Я по-прежнему играл роль пленника. Шалтай не возражал. Понимал, что я сам откроюсь графу, когда созрею. Покажу свою истинную личину. Но что-то не давало мне «созреть». Какая-то непонятная и неоформленная мысль не давала покоя. Будто что-то я упустил. Это ловушка на графа, но тот сам в нее охотно пошел. И согласился путешествовать лишь в сопровождении своего переводчика. А потом нас повязал Шалтай.

Неприятная мысль вдруг кольнула сердце. Нет… Только не это. До меня начал доходить реальный расклад. Это ловушка не на графа, а на…

— Юрген, на вашем месте, — прервал мои размышления граф. — Я не был бы таким самоуверенным. Развяжите меня, пока не поздно все вернуть.

— И после этого вы забудете, что здесь произошло? — оскалился Шалтай. — Не думаю. Если будете с нами сотрудничать, то, возможно, не слишком пострадаете.

— Наглости вам не занимать, — хохотнул Юрген. — Ваш самонадеянный умишко отказывается понимать, что теперь я распоряжаюсь вашей жизнью.

— Я так не думаю, — граф улыбнулся одним уголком рта, в его глазах промелькнул холодный блеск. — Сколько сейчас времени?

— Что? Какая разница? — Юрген дернул плечом, губы его скривились презрительно.

Ситуация аховая, конечно. Шалтай убежден, что все идет по плану, что он, действуя по приказу советского руководства, захватил в плен одного из важных немецких функционеров и теперь ждет, когда кто-то явится его забрать, граф же со своей стороны…

Бл*ха, я пока до конца не понимаю, какого хрена тут творится. В машине граф вел себя чертовски странно. Будто все происходящее не только не было для него сюрпризом, но даже наоборот. Оно его полностью устраивало, будто все шло по плану. По ЕГО плану.

И тут мне жутко хотелось заорать Шалтаю: «Беги, дурак!»

Но я молча сидел, угрюмо повесив нос. И молчал. Потому что стоит мне это сделать, мои шансы выжить немедленно ломанутся к нулю на первой космической скорости. Потому что паззл в голове медленно начал складываться.

— Котофей, — сказал вдруг граф по слогам. Он произнес это слово, будто не понимал его значения, а просто прочитал по буквам.

Зато Шалтай дернулся, как будто его ударили.

— Ага, вижу, ты знаешь, что это значит, — тонкие губы графа растянулись в улыбке. — Это ведь позывной твоего связного, верно? Того самого, через которого тебе пришел приказ доставить меня в это место, так?

Шалтай молча смотрел на графа. На его лице не дрогнул ни один мускул. Только скулы побледнели малость.

— Тебя очень давно пытались вычислить, Юрген, — сказал граф. — Но в Судетах ты как-то вывернулся и отвел от себя подозрения. А вот сейчас, видишь, не получилось у тебя. Ты принял этот приказ за чистую монету, а попал в ловушку.

В глазах Шалтая промелькнула тень какой-то эмоции. Боль, может быть.

— Знаешь, Юрген, мне всегда было интересно, каково это — жертвовать любимыми людьми во имя великой цели? — спросил граф. — Как звали ту девушку? Элишка? Ты же знаешь, что с ней случилось?

Опа… Вот теперь Шалтая, кажется, проняло. На мгновение его каменное лицо перекосило гримасой страдания.

— Видимо, она тебя очень любила, раз не выдала, — усмехнулся граф. — Несмотря ни на что. Она оказалась выносливой девочкой.

— Замолчи, — прошипел Шалтай.

— А то что? — усмехнулся граф. — Ты проиграл, Юрген. Ты уже тогда проиграл, хоть и не понял этого. А сейчас мы просто наблюдаем… Закономерный финал.

Я слушал их разговор молча. Не знаю, что там произошло в Судетах, но это воспоминания причиняли Шалтаю дикую боль. Граф это знал.

А ведь буквально несколько часов назад я думал о том, что граф, в сущности, не такой уж и плохой человек, что убивать его необязательно, что пусть живет и наслаждается созерцанием произведений искусства и дальше…

Вот тебе, дядя Саша, кушай, не обляпайся, прекраснодушный идиот!

Я прикрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти. Хорошо, что граф сейчас слишком увлечен моральным превосходством над Шалтаем и на меня не смотрит. Кажется, мое лицо сейчас так перекосило от ярости, что на нем чуть очки не потрескались.

…Девять… Десять…

Ты будешь гореть в аду, гнида фашистская…

Это в прошлой версии реальности ты благополучно дожил до преклонных лет в своем поместье. Здесь этого не будет. Я не позволю. Глотку тебе перегрызу, тварь. Будешь гнить в канаве где-нибудь под забором! В выгребной яме утоплю, сссука, только прослежу, чтобы ты не всплыл, как тот Вяз…

— А ты, кстати, знал, что этот твой «котофей» тоже девушка? — спросил граф. — Но она тебя не выдала только потому, что в лицо не знала, с кем работает. Она бы сказала, если бы знала. Во всем остальном, как мы видим, она не солгала. Раз ты принял безумный приказ о моем пленении за чистую монету. Слабовата девочка оказалась. Не то, что Элишка.

— А ты смелый, граф, — сказал вдруг Шалтай совершенно нормальным голосом. В котором даже сквозила ирония. — Никогда бы не поверил, что ты согласишься на такую авантюру. Я всегда считал, что свою жизнь ты ценишь больше всего остального.

— Вот видишь, как плохо ты меня знаешь, щенок, — холодно отозвался граф.

В комнате снова повисло молчание. Было слышно, как под дверью топчется один из подручных Шалтая. Вроде эти двое немцы, и водила, и второй. Интересно, как Юргену удалось их завербовать?

— Леербаха ты тоже завербовал? — спросил граф.

— Вот еще, — фыркнул Шалтай. — Он просто выполнял мой приказ, как ему по субординации и полагается.

— И ты думаешь, я тебе поверю? — тонкие губы графа снова расползлись в ледяной улыбке.

— А мне плевать, верите вы мне или нет, — хмыкнул Шалтай. — Хоть пристрелите его, хоть ремней из спины нарежьте.

— Смотрите, герр Алекс, как он своего человека выгораживает, — граф посмотрел на меня. — Ааалекс, вы как будто боитесь! Не бойтесь, этот дом окружен, нам с вами ничего не угрожает. У этого змея больше нет ядовитого жала.

— Не слишком ли вы оптимистично настроены, граф? — спросил Юрген, извлек из кобуры пистолет и положил его на стол. — Вы ведь загнали меня в угол, значит терять мне нечего. Моей жизни конец. Но вам-то я отомстить еще успею.

Неожиданно граф расхохотался. Искренне и весело, как будто услышал хорошую шутку.

— Конечно же, ты меня не убьешь, Юрген, — сказал он. — Или как правильно по-русски? Ю-ри-й Ифа-но-фич?

— И что же мне помешает? — скривил губы Шалтай. Держался он неплохо. Разве что лысина покрылась капельками пота, а по лицу и не скажешь, что он только что получил такой удар.

— Ваш ум, — сказал граф. — Я давно и неплохо вас знаю. Вы хладнокровный и гордый. И еще — вы понимаете, что жизнь ваша сейчас не закончится. И если вы подумаете еще немного, то поймете, что для вас все складывается как раз наилучшим образом. В войне ведь неплохо бы оказаться на стороне победителей, ведь так?

Лицо Шалтая окаменело. Несколько секунд он стоял неподвижно. Тихо было так, что слышно было, как в углу паук плетет паутину.

Гробовую тишину нарушил выстрел снаружи. Вскрик. Автоматная очередь. Еще один выстрел. Топот множества ног.

На лице графа заиграла торжествующая улыбка.

— Вот и все, друг мой, вот и все, — сказал он. — Наша с вами драма приближается к развязке…

Лицо Шалтая вдруг перекосило. Он оскалился совершенно зверским образом и рванулся вперед. Я хотел крикнуть ему что-нибудь, но за какую-то долю секунды сообразил, что он задумал, и крик застрял у меня в глотке. Кулак Шалтая впечатался в висок графа. И тот вместе со стулом мешком повалился на бок.

— Я не должен попасть к ним в руки живым, — быстрым и совершенно нормальным голосом сказал Шалтай. В руке его блеснул нож. Он в какую-то долю секунды переместился за мою спину, сталь коснулась моей кожи, и я почувствовал, что руки у меня свободны.

— Юрген… — пересохшими губами прошептал я. — Может, граф прав, может в двойные агенты, а? Ты же не…

— Павел, — сказал Шалтай. — Меня зовут Павел Угрюмов. Нет времени. Скажешь, что я озверел, собирался убить графа, но ты схватил пистолет и выстрелил. Убей меня с одного выстрела, иначе замучают.

Шаги загрохотали практически у порога.

— Сдохни, фашистская гадина! — заорал Юрген, прыгнул на лежащего на полу бесчувственного графа и занес над ним нож. С грохотом распахнулась дверь. Я рванулся к столу и схватил пистолет.

— Хальт! — раздался окрик от двери.

Бабах! — грохнул в моих руках «вальтер».

На виске Юргена появилась круглая черная дырочка. Он успел повернуть голову и посмотреть на меня до того, как в его глазах потухли последние искры жизни. Губы его еще шевелились, когда тело уже медленно оседало на обшарпанные доски пола.

«Прощай, Шалтай, — подумал я. — Прощай, Пашка… И прости».