Дураки женятся

Саша Либуркин, 2019

Проза Саши Либуркина написана на том балансе между «литературой» и «нелитературой», которого требует состояние современного языка. Его миниатюры одинаково близки к посту в соцсетях и миниатюрам Ивана Бунина, понятны как искушённому читателю, так и новичку. По словам Виктора Куллэ о рассказах Либуркина можно сказать ровно то, что некогда писал Бродский о Довлатове: «двигало им вполне бессознательное ощущение, что проза должна мериться стихом…» Издается в авторской редакциию

Автор выражает благодарность Павлу Либуркину за помощь в издании этой книги

© А. Либуркин, текст, 2019

© В. Шпаков, предисловие, 2019

© О. Лаврухина, иллюстрации, 2019

© И. Павлова, фото, 2019

© А. Николаенко, обложка, 2019

© Русский Гулливер, издание, 2019

© Центр современной литературы, 2019

Предисловие

Говорят, писатель начинается со второй книги. Ну, так вот она, вторая книга Саши Либуркина, отделённая от первой несколькими годами жизни и творчества. Скажете: годов миновало немало, а творческий выход не очень велик? Извините: каждый пишет, как он дышит, один по роману в год выдаёт, другой за это же время несколько коротких рассказов подарит читателю. Важно — чтобы читатель был рад этим подаркам, а текстовой объем — дело третьестепенное.

Рассказам Либуркина читатель рад, что подтверждается реакцией во время публичных выступлений, а также количеством лайков после опубликования очередного текста в Сети или в литературном журнале. Такой у автора способ апробации написанного: вначале рассказ предъявляется заинтересованной публике и лишь затем отбирается для последующего включения в книжку. То есть, данные тексты прошли своего рода отбор и были тщательным образом выстроены композиционно.

Композиция тут в чем-то повторяет первую книгу. Автор продолжает два любимых цикла рассказов, один из которых погружает нас в авторское прошлое, другой — окунает в современность. В прошлом были: молдавская глубинка, еврейская родня, друзья юности, девушки, а также книги (много книг!), коими зачитывался герой-рассказчик. В настоящем тот же герой, только изрядно повзрослевший, совершает бесконечное путешествие по лабиринту богемного Петербурга. Мечта попасть в Северную Пальмиру осуществилась, вокруг масса интересных и талантливых людей, да и книжный голод, так терзавший в молодости, утолён. Настолько утолён, что книги начинают надоедать, так что от них приходится избавляться («Шолом-Алейхем»).

Рассказы в книжке имеют разный формат, некоторые вроде и рассказами не назовёшь — скорее, это зарисовки. Одна-две реплики, парочка фраз, и вот уже финал («Не кошерная мерзость», «Медом намазано» и проч.). Другие тексты более пространны, в них рассказывается какая-то история, проявлены когда характеры, когда нравы того же еврейского местечка или литературной тусовки («Политическое дело», «Хорошие братья»). В любом случае за объёмом автор не гонится — он тратит столько слов, сколько нужно для реализации конкретного замысла. Так что десять строчек в рассказе или пятьдесят — не суть важно, главное: выполнение авторской задачи.

Впрочем, есть тут и отступление от наработанных прежде стереотипов, точнее — попытка освоить новый прозаический формат. В третьем разделе автор поместил рассказ «Паломники», сравнительно крупный, занимающий едва ли не треть книги. Тут предъявлена пространная история о поездке пожилых паломников в женский монастырь, где рассказчик — в роли организатора и одновременно наблюдателя того мира, в который мы попадаем крайне редко. В основанном на реальном событии рассказе, с одной стороны, проглядывает некий абсурд, с другой — автор пребывает на грани фола, едва ли не буквально лезет в «чужой монастырь» со своим «светским уставом». Два мира, сойдясь на несколько часов на одном пятачке, вскоре опять распадаются, но в итоге возникает тема для писания, а уж насколько успешно она воплощена — судить читателю. В любом случае сей формат может (точнее, должен) получить продолжение, и в следующей книжке, надо полагать, мы это увидим.

Три части, которые вроде бы разительно отличаются друг от друга, тем не менее, связаны, прежде всего — авторской интонацией и манерой изложения. Герой-рассказчик и там, и тут весьма откровенен, он не стесняется доверить читателю весьма пикантные эпизоды своей биографии. И в то же время — не позволят себе скатиться в цинизм, в глумление над основами человеческого существования. Даже когда автор переступает общепринятые «правила приличия», он пишет не ради этого. Его интересует парадоксальность той или иной ситуации, ее анекдотичность, подчас — нелепость, которые следует подметить и воплотить в рассказе, по ходу — театрализовав исходное событие, что-то досочинив. Ну, так это ведь и есть писательство.

Короче, Либуркин продолжает движение вперед, балансируя на грани искренности и выдумки. Пожелаем ему успехов на этом пути.

Владимир Шпаков