Ведун

Василий Сахаров, 2015

Он был никому не нужным инвалидом, которому казалось, что жизнь его подходит к финалу. Но судьба даровала ему второй шанс начать всё с начала, и отставной офицер ФСБ Вадим Соколов оказывается в прошлом. Двенадцатый век. Он снова молод и силён. Однако куда направиться, и что он должен делать? Можно стать первооткрывателем и воином, купцом и феодалом. Но Сокол выбирает иной путь и становится ведуном, предназначение которого – остановить Крестовый поход против славян и разгромить врагов своего народа. Причём не просто выкопать могилу для крестоносцев, а повернуть вспять весь исторический процесс и дать возможность тем, кого считаешь своими, с меньшими потерями пережить Ночь Сварога.

Глава 6

Щецин. 6649 С.М.З.Х.

Тележка в очередной раз дернулась и остановилась. Подростки, которые катили ее через половину города, сноровисто раскидали траву, я вдохнул чистого воздуха, сел и, конечно же, сразу огляделся. И увидел, что нахожусь в святилище Триглава с его тыльной стороны, где за идолом старославянского бога находился храмовый комплекс, полтора десятка деревянных строений, в которых жили местные жрецы, их ученики и воины. Про это место я кое-что слышал от Рацлава Слензы. Ну, а не далее как сегодня утром, направляясь к реке, проходил мимо. Ха! Прошел и прошел, а теперь, нежданно и негаданно, оказался на территории этого объекта.

Да уж, сказать нечего, крутит судьбина мной как хочет, и ничего не сделаешь. Шаг вправо-влево, расценивается как побег, а прыжок на месте считается попыткой улететь. Только подумал о волюшке вольной, и на тебе толчок, прибивающий меня к одной из местных политических партий, которая является оппозицией князю Вартиславу Грифину и радеет за старые традиции. По крайней мере, я расцениваю все происходящее именно так. А вот прав я или нет, только время и покажет.

Рядом с повозкой находились те, кто меня выручил. Спокойный и, можно даже сказать, флегматичный Сивер и два его молодых помощника, которые смотрели на воина с огромным уважением и какой-то затаенной надеждой. Парни явно чего-то ожидали, и вскоре я узнал чего.

Сивер поймал мой взгляд, который я не отвел, удовлетворенно качнул головой, повернулся к парням и сказал:

— Все хорошо сделали. Молодцы!

Подростки переглянулись, заулыбались, и один из них спросил:

— Еще что-то нужно?

— Да, держать свой язык за зубами. Ясно?

— Конечно, Сивер, — лица парней вмиг стали серьезными и сосредоточенными.

— Тогда ступайте.

— А что насчет нашей просьбы? — поинтересовался все тот же юноша.

Воин помедлил, специально потянул время, и когда его помощники стали нервничать, произнес:

— Воля ваша. Хотите стать витязями Триглава, будете ими. Отправляйтесь домой, попрощайтесь с родными и ночью приходите в храм. Завтра вы вступите на путь воина. Но учтите, назад дороги не будет. Как только вы дадите клятву на верность богу, то уже не сможете от него отречься, ибо воин храма не простой человек, который дал слово, а потом забрал его. У нас все сложнее и гораздо серьезней, так как нити нашей судьбы находятся в руках Триглава, который бывает не только добрым, но и злым, и мстительным, и не прощает ошибок или нерадения. Так что ступайте, и еще раз подумайте, а надо ли вам становиться таким как я. Все!

Радостные парни побежали к воротам, через которые они вкатили повозку, а я проводил их взглядом и хмыкнул. Сивер это, разумеется, заметил и спросил:

— Чего ухмыляешься?

— Думаю, что хитрый ты человек, Сивер.

— А что так?

— Ну, кто же из молодых парней не захочет быть похожим на тебя? Разве только тюфяк какой или пожизненный трус, а эти парни не из таких.

— Вот ты про что, — воин машинально потер гладко выбритый подбородок и пояснил: — Время сейчас трудное, и нам нужны бойцы. Поэтому мы стараемся привлекать молодежь, и никого не отпугиваем. Правда, староваты они, чтобы воинами храма стать, обычно, обучение с семи-восьми лет начинается. Но может это и к лучшему. Мальчишки жизнь уже немного видели, и соображают не так как мы, потомственные служители Триглава, а значит им будет легче приспособиться к быстро меняющемуся миру.

— Это понятно.

— А коль понятно, то вставай. Прячь меч в ножны, и пойдем.

— Куда?

— Увидишь.

Я спрыгнул с травы, отряхнулся, вложил клинок в новенькие ножны и поправил сумку. После чего посмотрел на Сивера и сказал:

— Благодарю, что выручил меня.

— Сочтемся. Тебя, кстати, как звать?

— Вадим.

— А род какой?

— Соколы.

— Следуй за мной Вадим Сокол.

Сивер двинулся к зданиям, а я пошел за ним вслед. Мы пересекли двор какой-то хозяйственной постройки, где в загоне блеяли молодые черные ягнята. Затем вошли в здание, миновали длинный коридор и оказались перед идолом Триглава над головами которого был растянут большой полотняный полог.

Мой сопровождающий опустил глаза и замер без движения. И глядя на его губы, которые еле заметно шевелились, можно было подумать, что он молится. Наверное, так и было. Ну, а я в принципе человек не особо верующий, просто стоял рядом и разглядывал мощного четырехметрового идола, который вызывал уважение. Искусно вырезанное из дуба тело человека, в руках которого кубок и меч. Три головы и на каждой сияющая в лучах заходящего солнца золотая повязка. Красиво. А под кумиром широкий каменный алтарь, на котором лежали свежие овощи, много разной еды на дорогой посуде из серебра и золота и пара кувшинов, наверняка, не с водой. В общем, все как на русском кладбище, когда люди поминают своих мертвых сородичей, только богаче.

Неожиданно, в мою правую ладонь ткнулось что-то мягкое и мокрое. Я отдернул руку и обернулся. Не знаю, наверное, ожидал увидеть перед собой змею. Но рядом со мной находился мощный жеребец вороной масти, грива которого была заплетена в аккуратные косицы, а его чистая шерсть буквально лоснилась. Красавец, а не конь. И уже без опаски я протянул к нему ладонь и почесал его за ушами, а он, хитрец, почуял, что у меня в сумке сухари и стал тыкаться в нее мордой. Делать было нечего. Я вынул пару кусков присыпанного солью сушеного хлеба и скормил их животине, которая стрескала лакомство и больше не попрошайничала.

Жеребец удалился, а я посмотрел на Сивера, который в свою очередь глядел на меня. И в его глазах было столько уважения, что можно было бы возгордиться. Но я не гордый, хотя честь для меня не пустой звук. И потому я спросил воина:

— Что-то не так?

— Да, — Сивер кивнул в сторону жеребца. — Это священный конь Триглава, и он мало кого к себе подпускает. Верховного жреца и пару конюхов, а остальных недолюбливает. Ну, а к тебе сам подошел, да еще и еду попросил. Странно это.

Я усмехнулся и перевел разговор в шутку:

— Все в порядке. Просто я человек хороший.

— Ага! А я, значит, плохой? — воин тоже улыбнулся.

— Наверное, я лучше.

— Посмотрим.

Храмовый страж кинул взгляд в сторону главных ворот, и у меня возник резонный вопрос:

— Мы кого-то ждем?

— Лучеврата, верховного жреца. Он велел тебя найти, и я это сделал. Так что сейчас передам тебя с рук на руки и буду свободен.

— А разве меня искали?

— Искали. Ты ведь в город вчера прибыл?

— Да.

— По реке?

— Нет, по суше. В Щецин через ворота вошел.

— А до того, на чем к городу добирался?

— По воде, — я решил не лгать своему спасителю, и правильно сделал, ибо одна ложь, даже маленькая, порождает другую и ведет к путанице.

— То-то же. А еще у тебя знак есть, — воин кивнул на выглядывающий из раскрытого ворота моей рубахи краешек громовника. — Ну и ко всему этому ты попал в беду. Все как Лучеврат сказал.

Более подробно в историю моих поисков я углубляться не стал. Просто решил дождаться жреца. А пока было немного времени, стал расспрашивать воина о том, что меня окружало, и кивнул на идола:

— Сивер, а почему статуя бога стоит на дворе, а не в помещении?

— Триглав природу любит. Свежий воздух, пение птиц, дуновение ветров, дождевые капли и шум города, в котором ночной порой он любит гулять, разумеется, если его дух оказывается в нашем мире.

— А отчего у него глаза закрыты?

— Грозен больно. Иногда может так на мир взглянуть, что все с ног на голову перевернется. Вот и прикрывают ему очи.

— И давно в этом месте храм стоит?

— Очень давно. Пять веков уже, а то и больше, точно не знаю, про это волхвов спросишь, если захочешь.

— И что, статуя бога здесь все это время?

— Нет. Семнадцать лет назад, когда князь проиграл полякам войну, и они город крестили, нам пришлось спрятать кумира и реликвии в лесах, а потом, когда захватчики ушли, мы вернулись. Но видать ненадолго.

— Понятно. — Воин отвечал односложно, и я, сменив тему, коснулся произошедшего у реки конфликта. — Скажи, Сивер, а почему утром наемники на парней набросились?

— Они тюринги, а парни знали, что я иду следом, и обозвали их саксонцами. Это оскорбление, потому что для тюринга любой сакс хуже собаки. — Сивер посмотрел на меня. — Что, хочешь спросить почему?

— Да.

— Ладно, отвечу, раз ты такой любопытный и ничего не знаешь. Когда Карл Великий строил свою Римскую империю, которая сейчас называется Священной, саксы выступили против него. Он их покорил, но они восстали. Император снова в поход пошел, и опять их разбил. После чего принял клятву на верность, а саксы ему в спину ударили. И тогда он собрал весь этот подлый народ и переселил в дикие германские земли, где с одной стороны были франки и тюринги, с другой даны, а с третьей наши братья бодричи. Что было, сам можешь представить. Суровая осень и холодная зима. Кругом леса и болота. Скота нет, жилища не построены и припасов мало. Одной охотой и рыболовством десятки тысяч людей не прокормить, а тут еще и франки, что ни день, в гости заявляются, самых красивых женщин в рабство забирают, а мужиков, кто поздоровее, в войско. И тогда герцоги вынужденных переселенцев пошли на поклон к соседям. Никто им помогать не стал, и только тюринги своими припасами поделились, а потом, когда через несколько лет саксы окрепли, они на них походом двинулись и немало людей убили. Вот с тех пор тюринги их и не любят, и бьют соседей при первой же возможности. Но это не всегда так, а только в мирное время. Когда они против нас воюют, то объединяются и заодно стоят.

Витязь замолчал, а я невольно вспомнил другого лидера. Тот, помнится, тоже целые народы переселял. Не такие многочисленные как саксы, конечно (если сравнивать десятый век, когда жил и правил Карл Великий с двадцатым), но все же народы. Однако усатому грузину это в вину ставят, а Карлу Великому, который делал то же самое за тысячу лет до вождя Страны Советов, по всей Европе памятники воздвигают, и даже, как мне кажется, в той же самой Саксонии. Так вот и живем. На могилы своих вождей, кто реально велик, с подачи чужаков плюем, а иноземных дуриков привечаем. Вот бы изменить эту порочную практику. Но как, да и надо ли что-то менять? Вопрос из вопросов. Хотя чего думать. Пока от меня мало что зависит и надо разбираться с тактическими задачами, а не о судьбах стран, племен и народов думать. Это все потом, если уцелею и приподнимусь, а как показали первые сутки пребывания в средневековом городе, сделать это будет совсем нелегко.

— А вот и Лучеврат, — прерывая мои размышления, сказал Сивер.

Действительно, в главные ворота храма входили группы людей, как я узнал позже, поисковые партии, посланные верховным волхвом в город для поиска моей скромной персоны. А впереди, целенаправленно приближаясь ко мне, шел седовласый солидный старик в длинной белой рубахе, которая была перетянута широким ремнем. Да, мужчина передо мной, вне всякого сомнения, серьезный. Взгляд ясный, походка уверенная и в теле, несмотря на старость Лучеврата, чувствуется скрытая от обычных людей мощь, которая готова в любой момент яростным потоком выплеснуться на врагов или дать исцеление страждущим и больным. Такому человеку врать не стоит, раскусит и сможет наказать, а главное лишит доверия. В этом я определился сразу же, и потому решил от Лучеврата, который, судя по всему, искал именно меня, а не кого-то другого, ничего не скрывать. Благо, присяге этим не изменяю и ничем не рискую, разве только личной свободой, но это вряд ли, не те люди наши предки, чтобы потомка на цепку сажать и секреты из него вытягивать. Зачем, если для своих мне ничего не жалко? Правильно. Не зачем.

Жрец остановился, а за его спиной встали два воина храма с золотыми поясами. Лучеврат впился в меня взглядом, да так, что мне показалось, будто его взор проникает прямо под кожу. Но продолжалось это недолго, и волхв, заметив мою нервозность, посмотрел на Сивера.

— Как все прошло? — спросил он воина.

— Чисто, — ответил витязь. — На нас никто не обратил внимания.

— Очень хорошо. Отныне ты отвечаешь за жизнь этого человека.

— Но у меня… — воин хотел возразить. Однако жрец так на него взглянул, что опытный боец, который, наверняка, мог один выйти против трех-четырех врагов и победить их, осекся и согласно кивнул: — Слушаюсь.

Услышав это, Лучеврат повернулся в сторону ближайшего здания и произнес:

— За мной. Говорить будем. Сивер, тебя это тоже касается.

Мы последовали за верховным жрецом. По пути к нам присоединился еще один волхв, которого звали Ждан, и вскоре мы вчетвером сидели в личных покоях Лучеврата, надо отметить сразу, очень и очень скромной комнате, где помимо ложа, бочки в углу и стола с двумя лавками, больше ничего и не было. В общем, здесь жил аскет и если бы не многолюдный город за стеной святилища, то можно было бы сказать, что и отшельник. Впрочем, все это мелочи, поскольку обстановка важна для понимания того, что за человек передо мной и как общий фон, и я перехожу к сути.

Все присутствующие расположились за столом. С одной стороны Лучеврат и Ждан, который являлся его заместителем и правой рукой, а мы с Сивером приземлились напротив. Одновременно с этим появился молодой служка, поставивший на стол большой кувшин с прохладным хлебным квасом и несколько глиняных кубков, и как только он удалился, начался серьезный разговор. Старый жрец в двух словах объяснил, почему он искал меня, и что его к этому подвигло, и я это принял, ведь волхва все равно не проверишь. После чего служитель Триглава стал задавать вопросы, а я на них отвечал. Предельно правдиво и честно. И меня не волновало, поверят мне или нет. В тот момент все это казалось неважным, поскольку хотелось выговориться и излить этим суровым и умным людям, которым самим нелегко, свою душу, и у меня это получилось.

Больше четырех часов подряд шла беседа с волхвами. Вопрос-ответ. Бесконечный поток слов и короткие паузы. Я прерывался. Квасом смачивал пересохшее горло, сам спрашивал и продолжал свои речи. Потом, как мог, объяснял волхвам смысл неизвестных им слов, и это порождало новые вопросы. И, наконец, жрецы устали, да и я, после беспрерывной болтовни осип и чувствовал себя каким-то опустошенным, а потому был рад, что меня отпускают на отдых. Но, естественно, хотелось узнать, что ожидает меня дальше, так что я задержался и обратился к верховному жрецу:

— Уважаемый Лучеврат, мне отдать вам громовник посланца?

— Нет, не стоит.

— И что мне с ним делать?

— Завтра вместе с Сивером и Жданом отправишься в Аркону и лично передашь его верховному жрецу Святовида.

— А как же Огнеяр из Волегоща?

— На Руян через Волегощ двинетесь, так что увидишь Огнеяра. — Увидев мое непонимание, Лучеврат пояснил: — Этот громовник послание от богов, но прочесть его можно только на Алатыре, а он на весь наш славянский мир один и находится в святилище Святовида. Поэтому для меня он бесполезен и если бы вокруг все было спокойно, то я отправился бы в путь с вами. Но в городе тревожно и по этой причине я остаюсь, а вместо меня едет Ждан.

— Мне все ясно, благодарю за объяснение.

Сопровождаемый Сивером, который по воле старшего начальника стал моим конвоиром и телохранителем в одном лице, я покинул жрецов и вновь оказался на воздухе. Щецин накрыла ночная тьма и мне на руку сел комар, который сразу же впился в ладонь. Гад! Я прихлопнул его и храмовый страж усмехнулся:

— Тяжко тебе придется в нашем мире Вадим.

— Почему так думаешь?

— Ты изнеженный.

— У меня тело молодое и кожа пока не привыкла к комариным укусам, ссадинам и порезам.

— И что, когда оно станет крепче, ты сможешь на равных со мной переносить все трудности?

— Да, потому что опыта у меня не меньше чем у тебя, а возможно, что и больше. Ты, конечно, воин-профессионал, спору нет и у тебя золотой пояс, знак отличия. Однако я не слабее, и в песках жил, без воды и укрытия от палящего солнца, и по горам бегал, и по лесам бродил. В моей прежней жизни много всякого было. Так что трудностями меня пугать не надо, а вот если научишь клинком работать, в ножки поклонюсь, и не переломлюсь.

— Люди на меч несколько лет тратят, и то, становятся средними бойцами, а ты говоришь, научи, как будто это дело двух-трех седьмиц.

— Ничего, время у нас будет, а меч всего лишь оружие.

— Тогда ладно. Завтра тронемся в путь, и в дороге, если получится, станем клинками махать. Тебе учеба, а мне интерес, чтобы форму не потерять. Но за это будешь мне рассказывать про свой мир и военную науку, в которой ты вроде бы знаток.

— Договорились.

— Пойдем, — спускаясь с порога, бросил воин, — определю тебя на постой, а то квелый будешь, и мне придется твое нежное тело на себе тащить.

— Зачем тащить? — следуя за Сивером, спросил я. — По реке поплывем, вниз по течению.

— Нет. На реке сейчас опасно, княжеские дружинники могут лодью проверить, и не со всеми можно договориться. Поэтому к Волегощу помчимся верхами. На лошадях-то ездить умеешь?

— Раньше умел, но тело пока слабое, так что ехать надо будет осторожно и не слишком торопиться.

Через пару минут мы были в крохотной каморке рядом с большой горницей храмовых воинов, и Сивер кивнул на топчан у стены:

— Здесь будешь спать. Никуда не ходи. Дверь на запор. Окошко узкое, никто не пролезет. Захочешь до ветру, в углу лохань, нужду туда справишь. Помыться можно в бочке. Захочешь покушать, в сундуке что-то было, там же кувшин с чистой водой. Приду еще до рассвета.

— Кого-то опасаешься?

— Нет. Просто на охране храма сейчас людей немного, а ты человек ценный, мало ли кто может за тобой охотиться. А я за тебя отвечаю, и мне не хотелось бы утром обнаружить здесь хладный труп.

— Понял.

— В таком случае спокойной тебе ночи.

Воин плавно, словно его тело было из ртути, ловко скользнул в узкую дверную щель, и исчез.

Вот и еще один день прошел. Надо сказать, что прошел он весьма интересно и насыщенно, и теперь мне есть над чем подумать и поразмышлять. Но это будет завтра, а сейчас необходим отдых, а то на лошадках только в кино скакать легко. Ну, а в жизни это натертые ягодицы и бедра, кровавые мозоли и ноги в раскоряку, особенно с непривычки, так что силы мне понадобятся.

* * *

Сивер прислушался. За дверью глухо стукнул запор. Это хорошо. Значит, принесший весть богов человек внял его словам о возможной опасности, и теперь, пока он отдыхает, витязь может заняться своими делами.

Воин Триглава и командир храмовой дружины вернулся к волхвам, которые по-прежнему находились в комнате верховного жреца. Здесь он молча присел на место, которое занимал во время беседы с Вадимом и посмотрел на Лучеврата. Старик, который помимо всего прочего был его дальним родичем, устало вздохнул, годы все же брали свое, и спросил Сивера:

— Что ты думаешь об этом Вадиме из рода Соколов?

Витязь такого вопроса ждал и ответил сразу:

— Он наш. Достойный муж и воин, который пережил беду, выстоял и сохранил в целости свой разум и природный дар чувствовать опасность, эмоции и намерения других людей, и коли заняться его обучением, то со временем из него выйдет хороший ведун-воин. Да, он разочаровался в жизни, но верен своей крови, готов стоять за Правду, как ее понимает и осознает, и хочет начать все сначала. С ним будет нелегко, если его к чему-то принуждать. Однако Вадим станет верным другом и товарищем, если к нему отнестись как к равному. Однако и слабину ему давать нельзя, чтобы не думал, будто он настолько ценный для нас человек, что ему станут угождать. Таково мое мнение.

— Еще что-то можешь сказать?

— Да. Мы должны использовать полученные от него знания. В первую очередь те, которые касаются Крестового Похода против славян. Он сказал, что война начнется через шесть лет. Это небольшой срок и мы обязаны использовать имеющееся в запасе время на подготовку. Ну, а поскольку самым главным защитником венедских земель и славянской веры Вадим объявил князя бодричей Никлота, мы должны помогать именно ему.

— Чем помогать, Сивер? — верховный жрец поморщился. — Сегодня вечером в город вошли дружинники князя под командой его брата Свантибора, и сейчас воевода заседает с иноземными попами, и решает как проще всего нас извести. Горожане за нас не вступятся, так как они хотят спокойной жизни и опасаются за сохранность своего имущества, а кто выступит против воли Грифина, тот погибнет. В храмовой дружине всего полтора десятка витязей, да служителей культа полсотни человек. Поэтому, забрав нашего идола и святыни, нам придется уходить в леса, которые уже не один раз прятали нас от врагов. Там мы станем по новой устраивать свою жизнь, и строить капища, куда могли бы приходить верные старой традиции люди.

— Я все понимаю, — Сивер кивнул. — Но и ты, мудрый человек, тоже должен понимать, что отступление в лесные дебри и болота это лишь отсрочка и не более того. Вартислав Грифин все больше подпадает под влияние чужеземцев, холопит свой народ и желает создать на этих землях герцогство, в котором он будет наследственным правителем. Так что нас в любом случае задавят. И чтобы этого не случилось, необходимо действовать: искать союзников, подкупать и стравливать наших врагов, резать попов и убивать предателей своего народа. Только так, через жестокость и реки пролитой вражеской крови, мы выживем. Кончилось время добрых увещеваний, диспутов и честных схваток грудь в грудь. Над миром Ночь Сварога, и нам нет никакой помощи от богов, и значит, будем биться иначе. Прикажи, и уже этой ночью я уничтожу Свантибора и княжеских сотников, а с утра подниму людей и захвачу город…

— Нет! — оборвал его верховный жрец.

— Но почему!?

— Ты воин Сивер, и этим все сказано, и сейчас взволнован речами Вадима, а я врачеватель душ, толкователь воли богов и хранитель знаний, и должен быть спокойным и рассудительным. Мы думаем по-разному…

— А должны думать одинаково! — повысив голос, витязь порывисто подался вперед и навис над столом.

— Цыц! — Лучеврат приподнялся и стукнул кулаком по столу. — Ты забыл кто я!?

— Прости верховный, сорвался, — понурившись, Сивер изобразил смирение и его лицо, на котором не было ни одной эмоции, словно окаменело.

— То-то же, а то совсем распустился и про уважение к старшим забываешь, и ты, и воины твои, такие же. Но ничего, я наведу в храмовой дружине порядок. — Видя, что витязь не возражает, жрец успокоился, сел и продолжил: — В общем, так, Сивер, слушай меня внимательно. Твоя обязанность повсюду быть с Вадимом, по крайней мере, до Арконы, где ты его с рук на руки, целым и невредимым, передашь служителям Святовида. Потом выслушаете волю богов, и будете действовать по обстоятельствам. Коли тебе позволят быть рядом с Вадимом, оставайся с ним и продолжай его охранять, а Ждан в одиночку отправится домой. Наше главное капище будет в Медвежьем логе на левом берегу Одры, там нас и найдете. Все ясно?

— Да, — воин коротко кивнул.

— Мы все поняли, — вторил витязю Ждан.

— Вот и ладно. Пока будете вместе с Вадимом, постарайтесь узнать как можно больше, нам все пригодится. Ну, а когда вернетесь, расскажете об этом летописцам, и мы еще раз подумаем над тем, как должны противодействовать нашим врагам. Жаль, конечно, что нельзя задержать вестника и плотней с ним пообщаться, но иначе никак, он персона для нас важная, так что его необходимо доставить в Аркону и медлить с этим не стоит.

Лучеврат замолк, а Сивер встал и спросил:

— Я могу идти?

— Да, готовься в путь-дорогу.

— Кто вместо меня будет командовать воинами храма?

— Назначь кого хочешь, тебе виднее.

— Тогда Рагдая.

— Хороший боец и человек осторожный. Одобряю.

Сивер отправился выбирать лошадей и собирать дорожные припасы, а жрецы переглянулись, и Лучеврат обратился к своему другу:

— Мы не договорили. Ты хотел что-то сказать?

— Хотел, — Ждан взял со стола кувшин, который оказался пуст, опустил его и продолжил развивать свою мысль, которая была оборвана появлением Сивера: — Так вот, седьмицу назад я собирал наши книги, которые отправлялись в лес. И мне попались два одинаковых труда, повествующих о древних временах, когда у наших предков имелись бронированные машины, воздушные суда и оружие невиданной мощи, которое было способно уничтожить весь мир. Эти книги были похожи одна на другую и написаны одним и тем же человеком. Но концовка в каждой была разная. Первая заканчивалась тем, что пришла Великая Война и мир вот-вот погибнет, а вторая утверждала, что большой войны нет, поскольку боги отправили в прошлое вестника и тот смог предотвратить конец света.

— И все это написал один и тот же человек?

— Да.

— И что с того?

— Когда мы слушали Вадима, который рассказывал, как в его время живут люди, и каких высот достигла цивилизация, то я увидел между прошлым и будущим связь. Машины, самодвижущиеся летательные корабли, которые потомки называют самолетами, передача на огромные расстояния звуков и изображений, и мощное оружие. Ну, а потом я подумал, что люди смогли пережить Ночь Сварога, а темным паразитам не удалось сделать всех рабами, которые пляшут под чужую дудку. И что есть еще такие мужи как Вадим, честные, смелые, обладающие внутренним стержнем и самостоятельно принимающие все решения. А значит, даже после нашего истребления враги не достигли своих целей, они потерпели поражение и после того как наступил День Сварога у них есть только один путь.

— Уничтожение мира? — Лучеврат сразу понял, к чему ведет его друг и помощник.

— Верно. Не получилось забрать планету в свою собственность, значит, ее необходимо уничтожить, чтобы она не досталась светлым богам.

— И наши боги, которые предвидели это, послали нам Вадима?

— Не думаю, что именно его. Скорее всего, их посланниками были наши витязи, которые по доброй воле раньше отмерянного срока предстали перед престолами богов. Однако они не смогли вернуться в мир живых, темные, наверняка, выставили на их пути своих воинов, которые оказались не хуже наших витязей, и тут подвернулся наш случайный гость. К добру это или к худу, точно сказать нельзя. Но пока ничего плохого от потомка ожидать не следует и, как правильно сказал Сивер, надо бы его к нам приблизить. Сила или угрозы в таком деле только во вред, а вот лаской и добрыми задушевными разговорами многого добиться можно.

— Верно говоришь, Ждан. — Лучеврат поджал бесцветные старческие губы и добавил: — Я Векомиру письмо напишу, а ты его передашь. И если Вадим захочет в Арконе пожить, то сделай так, чтобы Сивер рядом с ним остался. Разумеется, если служители Святовида не будут против.

— Как скажешь, Лучеврат.

— Так и скажу. Под столом сундучок, подай пергамент и письменные принадлежности.

— Те, что купцы из Миклагарда^[10] привезли?

— Да. Векомир среди всех наших жрецов самый уважаемый, и надо ему не просто грамотку на бересте накарябать, а настоящее послание написать.

Примечания

10

Миклагард — Великий Город, скандинавское название Константинополя, которое, наверняка, часто использовалось балтийскими славянами.