Свидание у озера Мичиган

Сара М. Андерсон, 2019

В одну неделю Джинни Кауфман осталась без работы и без денег, но с ребенком своей покойной сестры на руках. Все, что ей оставалось, – это загадать желание на падающую звезду. Желания начали исполняться уже на следующий день.

Глава 3

Джинни обессиленно опустились на бетонную ступеньку перед домом Николь, слишком уставшая, чтобы плакать.

Нет, неправильно. Теперь это ее дом.

Николь мертва.

И так как у них никого не было, Джинни унаследовала все, что принадлежало Николь. Включая дом их детства.

Все теперь ее. Подержанный седан. Огромные счета из клиники. Счета за похороны. Сожаления и угрызения совести.

Ребенок.

Смерть — это ужасно, это все знают. Но никто не предупреждал Джинни, что смерть настолько сложна. И разорительна. Кто знал, что на ней вдруг повиснет столько долгов?

Это не считая Мелиссы. Девочке было всего несколько дней. Как несправедливо, что она никогда не увидит свою мать. Как несправедливо, что семья, о которой Николь столько мечтала…

Джинни потерла лицо. Мелисса не виновата, что роды были сложными, что у Николь образовался тромб, который не заметили. Джинни догадывалась, что ей нужно подать в суд на больницу. Это же девятнадцатый век, сегодня женщины не умирают родами. Но Джинни даже представить себе не могла, что ей придется сейчас заниматься еще и иском.

Она и с текущими проблемами не знала, как справиться.

Она посмотрела на небо, надеясь увидеть падающую звезду и загадать желание. Но это Чикаго. Огни города засвечивали небо, и ни одной звезды она не смогла найти в белесой дымке.

Она бы хотела вернуться на работу и готовить идеальный «Манхэттен» для идеального доктора Роберта Уайетта, благодаря экстравагантным привычкам которого у нее водились кое-какие деньги. Сто баксов каждый вечер, пять вечеров в неделю, почти три года — доктор Уайетт позволял Джинни не задумываться о деньгах.

Но теперь, когда у нее был ребенок и куча счетов, ей, кажется, придется думать только о деньгах.

Ей повезет, если за ней оставят ее место в «Трентоне», но она даже не знает, когда сможет туда вернуться. Джулиан подождет еще неделю, максимум две, но Джинни понимала, что он не сможет ждать ее два месяца. А поискав в Интернете, Джинни нашла только ясли, куда брали младенцев не младше полутора месяцев, а цена была настолько запредельной, что ей ничего не оставалось, кроме как рассмеяться и закрыть браузер. Если она собирается отдать Мелиссу в ясли, когда та подрастет, то ей нужна куча денег. А денег не было. Даже если она подаст в суд на больницу, продаст дом и даже раздолбанный седан — это все займет много времени.

В белесом небе промелькнула какая-то вспышка. Вероятно, это был просто самолет, но она не могла рисковать. Она закрыла глаза и быстро прошептала: «Звездочка, звездочка, я хочу…»

Она хотела, чтобы ее сестра была жива, но это невозможно. А желание надо было загадывать быстро.

— Мне нужна помощь, — прошептала Джинни в отчаянии.

Финансовая помощь, помощь с ребенком, эмоциональная поддержка, она не успела бы все это сказать, но все это было ей нужно.

В доме заплакала Мелисса. Джинни уронила голову на руки. Ей нужно было еще немного подумать, но…

Мелисса плакала почти все время.

Это так и должно быть? Или у нее что-то болит? Или она плачет, потому что мамы нет рядом? Что делать? Звонить в скорую помощь? Звонить педиатру в госпиталь, где рожала Николь? Было почти десять вечера. Если кто-нибудь и ответит, они наверняка предложат ей вызывать скорую.

Джинни совсем ничего не знала о грудных детях, разве что то, что успела прочитать в Интернете. Она даже не была уверена, что подгузники правильно надевает.

— Пожалуйста, — прошептала она, но крики Мелиссы стали только громче.

Джинни уговаривала себя встать и идти в дом, но у нее не было сил. Она еще только секундочку посидит и пойдет…

В тишине переулка раздался шорох шин, затем звук захлопнувшейся двери. Джинни оглянулась. Не по-здешнему роскошный автомобиль остановился на углу. Невысокий человек в форменном пиджаке открыл заднюю дверь, и из машины вышел мужчина.

Не просто мужчина.

Доктор Роберт Уайетт. Ее любимый клиент. Джинни застыла на месте, с раскрытым ртом глядя, как он быстро идет к ее дому.

— С вами все в порядке? — Это был даже не вопрос, а требование ответа.

Доктор Уайетт подошел к ней вплотную и навис над ней, заслоняя беззвездное небо. Джинни пришлось запрокинуть голову.

— Что вы здесь делаете?

Но первая ее мысль была о том, что она сидит перед ним потная, немытая-нечасаная, и вся ее рубашка в пятнах, о происхождении которых лучше не вспоминать.

Его не должно тут быть.

Но он был.

— С вами все в порядке? — повторил он.

Джинни вскочила на ноги.

— Д-да… — соврала она от растерянности. А что она должна была сказать?

Доктор Уайетт нахмурился.

— Если все хорошо, то почему вы не на работе?

— А почему вы-то здесь?

— Вы обещали, что вернетесь сегодня, но не вернулись. Я думаю, что у вас проблемы, и если вы мне их назовете, я попробую их решить.

Джинни захлопала глазами. Это звезда сработала?

— Не думаю, что это возможно.

— Все возможно! — отрезал доктор Уайетт. Он поднялся на одну ступеньку и снова навис над ней. — Я хочу, чтобы вы вернулись на работу, мне нужно…

Она машинально уперлась ему рукой в грудь, не давая подойти ближе. Это была ошибка. Она чувствовала, как напряглись мышцы под ее ладонью. Она чувствовала тепло его тела сквозь ткань рубашки…

Мелисса все еще кричала.

— Ой, ребенок! — вскрикнула Джинни и кинулась в дом.

Сколько времени они с Робертом простояли на крыльце? Несколько секунд? Несколько минут? Четверть часа? Все это время Мелисса была одна.

К тому времени, когда Джинни вернулась в комнату, личико девочки было совсем красным, тельце напряжено, и она беспокойно поводила ручками. Это нормально? Или нет? Или что?

— Ну, прости, прости меня!

Джинни сама чуть не плакала от жалости, бессилия и чувства вины. Она подняла ребенка, стараясь придерживать его головку так, как показывала медсестра. Наверное, она держала неправильно, потому что Мелисса заплакала еще сильнее.

— Прости меня, милая, прости! Что с тобой, маленькая?

Девочка надрывалась в плаче, и Джинни тоже разревелась.

— Так, — раздался за ее спиной низкий голос, и кто-то забрал ребенка из ее рук. — Разрешите.

Джинни не понимала, что происходит.

Доктор Роберт Уайетт, звезда медицины и миллиардер, входящий в пятерку самых желанных холостяков Чикаго, человек холодный и сдержанный, взял на руки ее девочку и положил ее на пеленальный столик.

— Что у нас тут?

— Что… — Джинни несколько раз моргнула, не веря своим глазам.

Вместо ответа Роберт достал свой телефон.

— Реджинальд? Принесите мою сумку.

— Что вы делаете?

— Сколько ей? Восемь дней?

— Девять. Это дочь моей сестры, она родила в тот же вечер, когда мы с вами виделись в последний раз.

Джинни хотела все объяснить ему, но вместо этого опять расплакалась.

Роберт издал тихий гудящий звук. Мелисса посмотрела на него и вдруг умолкла.

— Какая у нее оценка по шкале Апгар^[3]?

— Что?

Мелисса снова закричала.

— Где ее мать?

— Она… У нее был тромб…

Комок в горле не дал Джинни договорить.

Спина Роберта напряглась.

— Отец?

— Считайте, что его нет.

Он снова загудел, в этот же момент раздался звонок в дверь, и Мелисса заревела с новой силой, а Джинни захотелось лечь на пол, свернуться клубочком и сказать себе, что вся предыдущая неделя была просто жутким сном.

— Вы не слышите — в дверь звонят! — рявкнул Роберт.

Когда Джинни открыла дверь, на пороге стоял невысокий мужчина в форменной куртке с дипломатом в руках.

— Добрый день. Доктор Уайетт попросил принести…

Очумевшая Джинни выхватила у него дипломат.

— Давайте, я передам.

Мелисса все еще кричала, наверное, потому, что Роберт ее щипал.

— Что вы делаете? — взвизгнула Джинни.

— Кожа упругая, легкие хорошие, — спокойно ответил он. — Давайте сюда. Рассказывайте.

— Она все время плачет с тех пор, как я привезла ее домой, уже два дня. А я ничего не понимаю в детях.

— Понятно. В какой больнице рожала ваша сестра? Кто принимал роды?

Он достал из дипломата стетоскоп и еще что-то.

— Госпиталь Ковенант. Роды принимал… какой-то старый врач, кажется, его фамилия Престон. Я не помню, кто педиатр.

Роберт снял пиджак, закатал рукава и протер чем-то руки. Он послушал ее дыхание, осмотрел рот и ушки, надавил пальцами на животик.

Мелисса завопила и обкакалась.

— О господи! Простите, пожалуйста!

— Как я и думал, — сказал Роберт, нимало не смутившись, и снова пощупал живот девочки. — Хм.

— Что такое? — перепугалась Джинни.

— Когда вы в последний раз ее кормили?

— Примерно сорок пять минут назад. Чуть больше пятидесяти миллилитров, — отчиталась Джинни, радуясь, что проследила за этим.

— Что она ела?

— Детскую смесь. В больнице дали. — Она даже не смогла вспомнить название.

— Несите.

Джинни побежала на кухню, схватила банку и бутылку, которую она еще не успела вымыть, и вернулась в комнату. Роберт тем временем запеленал девочку, так что теперь только личико высовывалось наружу.

— Ребенка надо пеленать, — объяснил он, и, как по волшебству, Мелисса затихла. — Ребенок привык быть в утробе матери, а там тесно и тепло.

— Я боялась, что ей будет жарко, — смущенно пролепетала Джинни.

— Можете завернуть ее в одну пеленку, но это нужно, так ей будет спокойнее. — Он ловко подхватил тугой сверток и продемонстрировал ей. — Берите ее на руки как можно чаще, и она не будет плакать. — Его губы изогнулись в едва заметной улыбке. — Что бы там ни писали в Интернете.

Она покраснела.

Роберт держал Мелиссу на руках так, будто это было самым простым и естественным делом. Его не беспокоило, правильно ли он поддерживает голову ребенка и не уронит ли он его случайно на пол — все то, что постоянно мучило Джинни. И он, похоже, не боялся, что девочка может обделать его костюм за несколько тысяч долларов. У него все выходило легко и просто. Наверное, потому, что это и было просто. Джинни почувствовала себя никчемной дурой, а еще ощутила зависть и обиду.

— Вот!

Она протянула ему пачку с детским питанием. Он быстро взглянул на название и снова достал телефон.

— Реджинальд, найдите ближайший супермаркет и купите вот что…

Далее последовал длинный перечень, половину названий из которого Джинни даже никогда не слышала. Закончив отдавать распоряжения шоферу, он кивнул на коробку в ее руках.

— В этом питании есть соя. По всем симптомам, у нее непереносимость.

— Плач — это симптом?

Доктор Уайетт посмотрел на нее почти снисходительно. Почти.

— У нее расстройство желудка, и еще у нее гиперемия, то есть она красная. Я думаю, это потому, что она не переносит сою. Реджинальд принесет вам другое питание, несколько вариантов.

— Значит… с ней все в порядке?

— Нет. У нее колики и, возможно, что-то более серьезное.

У Джинни тошнота подкатила к горлу от страха.

— Что-то серьезно…

— Но я уверен, что все проблемы из-за питания.

— О… Хорошо… Это… — У Джинни от облегчения даже голова закружилась. У малышки были проблемы с желудком. Она ее не покалечила, не навредила. В конце концов, питание ей дали в госпитале. — Это хорошо, — закончила она дрожащим голосом.

Роберт пристально посмотрел на нее.

— А с вами все в порядке?

Джинни в ответ фыркнула, потом хихикнула, потом рассмеялась и уже не могла остановиться. Хохот, рыдания, слова — все изливалось единым потоком.

— Конечно нет, я похоронила сестру, у меня на руках ее ребенок, я понятия не имею, как за ним ухаживать, у меня нет денег, почему вы здесь, Роберт?!

Роберт смотрел на нее, все еще держа малышку на руках и поглаживая ее по спине круговыми движениями, отчего та издавала какие-то вполне мирные звуки.

— Вас не было в баре. Вот я и приехал.

— У меня чрезвычайная ситуация, — ответила она, широко разведя руки, наверное, чтобы показать ему и масштабы чрезвычайности, и масштабы ситуации.

— Я понимаю, — согласился он, все еще глядя на нее ледяными глазами. — Так когда вы вернетесь?

Джинни смотрела на него сквозь слезы, прикидывая, что будет с ребенком, если она сейчас убьет доктора и ее за это посадят. Вообще-то она позаботилась, чтобы Миранда могла приготовить ему его напиток: написала рецептуру, даже оставила несколько бутылок с готовым коктейлем, так что Миранде оставалось только налить его и бросить туда чертову лимонную кожуру. Даже такой требовательный человек, как Роберт Уайетт, может потерпеть несколько вечеров, пока она тут пытается склеить обломки своей жизни.

И все же…

Он осмотрел и успокоил Мелиссу, он поставил диагноз и послал шофера за новым питанием, и в эту самую секунду малышка спокойно сопит у него на руках. Впервые за неделю Джинни удалось почти — почти! — расслабиться.

— Я не знаю, — ответила она, еле шевеля губами от усталости. — Я вообще не уверена, что я вернусь. А в чем проблема?

Непробиваемого доктора Уайетта, похоже, смутил ее вопрос.

— Проблема… есть.

Исчерпывающий ответ.

— В чем?

Он несколько раз вздохнул и, наконец, сказал:

— В том, что я… У меня сегодня плохой день.

— Примите мои соболезнования. У меня сегодня плохая жизнь. — Ни один из них не улыбнулся этой шутке. — Я не знаю, что сказать. Мне надо позаботиться о Мелиссе, сейчас это моя главная задача. У нее больше никого нет. У меня тоже. Так что сначала мне надо научиться за ней ухаживать, потом подать в суд на больницу, потом найти Мелиссе ясли. Так что пока вам придется смириться с тем, что «Манхэттен» вам будет готовить кто-то другой.

— Хорошо.

— Хорошо? — недоверчиво переспросила Джин-ни. Что-то подозрительно легко он сдался. — Послушайте, я оставила Миранде рецепт и…

Но доктор Уайетт уже опять достал мобильник.

— Мне не нравится Миранда, — бросил он ей, прежде чем сказать в трубку: — Алло, Лэнс? Это Уайетт. У меня есть дело для тебя. Смерть при родах. Да. Пришлю всю информацию.

— Роберт? — осторожно окликнула его Джин-ни. Он что, только что нанял ей адвоката?

— Подождите минутку. — Он набрал другой номер. Все это время он держал Мелиссу одной рукой, и она еще никогда не вела себя так спокойно. — Келли? Мне понадобится няня на полный рабочий день, чтобы заботиться о новорожденной. Да. Пришлите мне завтра список часам к одиннадцати. Я хочу встретиться с парой из них сразу после операции.

Джинни уставилась на него, раскрыв рот.

— Итак, — повернулся к ней Роберт. — Мой адвокат подготовит ваш иск. Я думаю, до суда дело не дойдет, больница захочет уладить все по-тихому. Но он позаботится, чтобы сумма была достаточной, чтобы вам хватило на этого ребенка.

— Мелиссу, — поправила его Джинни.

— Что?

— Этого ребенка зовут Мелисса.

— Ладно.

К тому, что произошло дальше, она никак не была готова.

Доктор Роберт Уайетт опустил голову и осторожно потерся носом о пушистую макушку девочки.

А потом он улыбнулся.

Это, конечно, не была голливудская улыбка в тридцать два зуба. Это была его обычная едва уловимая улыбка. Но она окончательно потрясла Джинни. Кажется, ей сегодня вечером попалась какая-то супермогущественная звезда, потому что о таком она и мечтать не могла: доктор Роберт Уайетт стоит посреди ее спальни с ребенком на руках, решает все ее проблемы, да при этом еще и улыбается.

— Теперь насчет няни, — продолжал он. — Я планирую прислать кого-нибудь сюда завтра примерно к двум. — Он сделал такое движение, будто хотел одернуть манжеты, но обнаружил, что на руках у него младенец, да еще и рукава закатаны. — Так что надеюсь увидеть вас за стойкой в среду ровно в семь.

Джинни долго молчала, пытаясь переварить эту информацию.

— Вы не знаете, как ухаживать за младенцем, а я не хочу себе нового бармена, — объяснил Роберт. — Поэтому я нанимаю вам няню. — Он оглядел комнату. — И еще, пожалуй, горничную.

Он уже тянулся к своему телефону, когда Джин-ни ответила:

— Я даже не знаю, обижаться мне или благодарить?

— Благодарить, — милостиво разрешил доктор Уайетт.

— Боюсь, я не вернусь на работу в среду.

Он на секунду замер с телефоном у уха, недобро посмотрел на нее, потом сказал в трубку:

— Келли, и горничную. На три дня в неделю. Спасибо. — Затем нажал на отбой. — Что вы имеете в виду?

Она встала, стараясь не замечать дрожь в коленях.

— Доктор Уайетт! Роберт! — сказала она срывающимся голосом. — Мне жаль, что у вас плохой день, и я действительно очень ценю, что вы готовы потратить кучу денег на решение моих проблем, но я не знаю, смогу ли я вернуться на работу на этой неделе. И на следующей тоже.

— Почему? — Его голос был настолько холодным, что она вздрогнула. — Что еще вас удерживает?

Все три года она убеждала себя в том, что у доктора Роберта Уайетта есть сердце. Похоже, она ошибалась.

— У меня! Умерла! Сестра!

Примечания

3

Шкала Апгар — система быстрой оценки состояния новорожденного.