Что такое «навсегда»

Сара Дессен, 2004

Жизнь семнадцатилетней Мейси Куин разрушилась… Любимый отец скоропостижно скончался. Мать, всегда отличавшаяся властным характером, после смерти мужа стала буквально одержима жаждой контроля, а ее перфекционизм начал принимать болезненные формы. Кроме того, бойфренд Мейси предложил ей сделать перерыв в отношениях. Растерянная, сбитая с толку, страдающая от горя утраты и невозможности соответствовать материнским представлениям об «идеальной дочери», девушка решает что-то резко изменить и устраивается на лето официанткой. Мейси и не подозревает, что на новом месте работы ей предстоит найти и новых друзей, и человека, который сумеет объяснить простую истину: что толку стремиться к совершенству, если оно не приносит счастья?..

Глава 4

— И я сказала: «Не тебе судить о моем стиле». Знаешь, я на многое могу закрыть глаза и много чего прощала, но это уже слишком. Ты моя сестра, ты меня понимаешь. В конце концов, нужно же было обозначить границу, верно?

Да, кажется, я сглупила. Раза три чуть не повернула назад, потом дважды проехала мимо, но в конце концов, набравшись мужества, остановилась перед особняком в историческом районе под названием «Маккиммон-Хаус». Передо мной стоял припаркованный наискосок фургон «Уиш кейтеринг». Через открытую заднюю дверь виднелись стойки с посудой, подносами, упаковками салфеток и пара металлических тележек.

— И я это сделала — обозначила границу. В итоге мне пришлось идти целых два километра в новых босоножках на платформе, и я натерла такие мозоли, что ты себе просто не представляешь, — звонкий девичий голос разносился на всю улицу.

— Я тащилась пешком по реально пустой дороге, ни одной машины — захвати, пожалуйста, ложки, не те, а вон там, выше, — и думала только о том, что это самое ужасное первое свидание в мире. Понимаешь?

Я отступила назад и повернулась к своей машине, надеясь, что еще не поздно передумать. Что я здесь забыла? О чем вообще думала? Еще можно сесть и уехать!

Но тут обладательница звонкого голоса подошла к открытой двери фургона и заметила меня. Она была невысокая, с пышной копной белокурых кудряшек, рассыпавшихся по спине, и я сразу поняла, что монолог произносила она. Наверное, дело было в одежде: короткая блестящая черная юбка, белая блузка с торчащим воротником, завязанная на талии, и высокие черные сапоги на толстых каблуках. Наряд дополняли блестящие тени и ярко-красная помада.

— Привет, — сказала она мне, повернулась спиной, схватила стопку посудных полотенец и выпрыгнула из фургона.

— Привет.

Я собиралась сказать еще пару слов, может, даже целое предложение, но меня почему-то переклинило. Я застыла, словно дошла до определенной точки и не способна двигаться дальше. Девчонка была слишком занята и ничего не заметила. Напевая себе под нос, достала из глубины фургона еще какие-то коробки. Повернувшись и увидев, что я по-прежнему стою перед фургоном, она спросила:

— Ты что, заблудилась?

Я снова помедлила с ответом, на этот раз по другой причине. В свете фонаря стало отчетливо видно ее лицо с двумя шрамами. Один изгибался вдоль подбородка, как бы подчеркивая линию губ, а другой пересекал правый висок. У нее были синие глаза и кольца на каждом пальце и от нее пахло арбузной жвачкой, но это я заметила гораздо позже, а пока что мое внимание приковали к себе шрамы.

«Прекрати пялиться!» — приказала я себе, ужасаясь своему поведению. Девушка, казалось, не заметила моего нездорового любопытства. Она просто ждала ответа.

— Нет, — меня наконец отпустило, — я ищу Делию.

Передняя дверь фургона открылась, и я увидела Монику, ту самую медлительную официантку, что бродила с подносом в руках из кухни в гостиную на маминой вечеринке. Она держала в руках разделочную доску, которая, судя по выражению лица Моники, весила не меньше ста фунтов. Она откинула со лба длинную челку и медленно пошла к дому.

— Не забудь раздаточные вилки, Монотоника, — напомнила ей кудряшка. Моника притормозила, медленно развернулась и таким же черепашьим шагом пошла обратно.

— Делия на кухне, — сказала мне девушка со шрамами, — надо подняться по той дорожке и обойти дом.

— О, спасибо, — отозвалась я.

В это время из фургона выбралась Моника с разделочной доской и несколькими большими вилками. Я пошла к дому, но меня окликнули.

— Погоди! — Девушка умоляюще посмотрела на меня. — Ты же все равно туда идешь, не могла бы ты, очень тебя прошу, захватить кое-что с собой? Мы тут совсем зашиваемся, и, честно говоря, это моя вина, так что ты мне очень поможешь.

— Конечно. — Я вернулась к ней, обойдя Монику, которая медленно, словно сомнамбула, брела к дому.

Она вытащила из глубины фургона две тележки и стала складывать в них кастрюли и противни. Закончив, положила сверху стопку полотенец и подкатила одну тележку ко мне.

— Поехали, — сказала незнакомка, и мы покатили каждая свою тележку к дорожке.

Дальше начинался крутой подъем, который героически преодолевала Моника, добравшаяся только до половины. Казалось, она идет против ветра. Девчонка взглянула на меня, а потом на дорожку. Я старалась не смотреть на шрамы, но они как магнитом притягивали мой взгляд.

— О боже, — вздохнула она, — иногда кажется, что весь чертов мир ополчился против тебя!

— Да, так бывает, — согласилась я, думая обо всем, что случилось со мной этим вечером.

Девчонка повернула голову, посмотрела на меня и улыбнулась. Ее глаза засияли, и шрамы словно исчезли.

— Вперед! — сказала она, взявшись за ручку тележки. — Во всяком случае, катиться назад будет намного легче.

Ее звали Кристи Палметто. Мы познакомились на полпути к вершине, когда остановились перевести дух.

— Мейси? — переспросила она, услышав мое имя. — Как универмаг?^[2]

— Да, — отозвалась я, — но это не совсем имя, скорее семейное прозвище.

— А мне нравится! — сказала Кристи. — Я собираюсь поменять имя, как только уеду туда, где меня никто не знает, и смогу начать новую жизнь. Мне всегда хотелось иметь какое-нибудь необычное имя. Стану Вероникой. Или Бланкой. А Кристи — это банально.

«Может, и так», — мысленно ответила я, снова взявшись за тележку. Уже за первые пять минут знакомства я поняла, что Кристи — это не просто светлые кудряшки и синие глаза, она особенная.

Когда мы наконец дошли до боковой двери, из нее выглянула Делия в красном фартуке с надписью «Уиш кейтеринг», с припудренными мукой щеками.

— Это канапе с ветчиной? Или гритс с креветками?

— Канапе, — ответила Кристи, прислоняя свою тележку к стене дома и взглядом приказав мне сделать то же самое. — Или гритс. Определенно, или то, или другое.

— Определенно, — простонала Делия, вышла и стала рыться в тележках.

Кристи прислонилась к стене, скрестив руки на груди.

— Этот подъем меня чуть не убил. Надо подогнать сюда фургон, иначе не успеем.

— Если бы кое-кто не опоздал, то успели бы, — напомнила ей Делия, поднимая крышку кастрюли.

— Я ведь уже извинилась, — ответила Кристи и добавила, обращаясь ко мне:

— У меня был острый приступ «нечего надеть». Все не нравилось. У тебя такое бывает?

— Кроме того, здесь очень строгие правила, обслуживающие машины не должны заезжать в сад. Трава очень нежная, — напомнила ей Делия.

— Мои ноги тоже не железные, — ответила Кристи. — А если мы быстро, то никто не заметит.

В открытой двери показалась Моника с противнем в руках.

— Грибы? — спросила она.

— Тефтельки, — не оборачиваясь, ответила Делия, — поставь три противня в духовку и подготовь еще три.

Моника медленно развернулась и удивленно посмотрела на духовку, а потом опять на Делию.

— Тефтельки?

— Моника, ты делаешь это каждые выходные, — вздохнула та, — постарайся хоть что-то запомнить, ради бога, умоляю!

— Все она помнит, — фыркнула Кристи. — Просто злится, что я опоздала, и демонстрирует свой протест. Она не способна прямо выражать свои чувства.

— Тогда помоги ей, — усталым голосом сказала Делия. — С тефтельками, а не с выражением чувств.

— Хорошо, — миролюбиво сказала Кристи, толкнула дверь и вошла в кухню.

Делия наконец заметила меня.

— Привет, — слегка удивленно поздоровалась она. — Мейси, верно?

— Да. Может, сейчас не лучшее время…

— У нас всегда не лучшее время, такая уж это работа, — с улыбкой отозвалась Делия, — но я сама ее выбрала, так что жаловаться не имеет смысла. Что ты хотела?

— Я просто подумала… — начала я и осеклась. Глупо задерживать Делию, они и так опаздывают. О чем я подумала? Может, она предложила мне работу просто из вежливости? Но я уже все равно здесь, и мне нечего терять.

— Я просто подумала, — повторила я, — что, может, ваше предложение еще в силе. Ну, о работе.

Прежде чем Делия успела ответить, в дверях снова появилась Кристи.

— Тефтельки поставила, можно все-таки подогнать машину?

Делия оценивающе посмотрела на дорожку и перевела взгляд на окна дома.

— А ты сможешь сюда заехать? Скорее всего, нет.

— Подумаешь, небольшая горка. — Кристи закатила глаза и добавила для меня: — Я не слишком хороший водитель, но хотя бы это признаю.

Делия снова окинула взглядом дорожку и дом, как бы взвешивая все «за» и «против», и вытащила из кармана ключи.

— Как только подъедешь, разгружайся как можно быстрее. Если кто-то что-то скажет, притворись, что не знала о правилах.

— О каких еще правилах?

Кристи протянула руку за ключами, однако Делия отвела руку и отдала их мне.

— За рулем будет Мейси. Возражения не принимаются.

— Ладно, давайте быстрее, — поспешно согласилась моя новая подруга, развернулась на каблуках и устремилась к выходу.

Я не могла оторвать от нее взгляд. Сапоги, волосы и короткая юбка были тут ни при чем. Кристи просто лучилась энергией и радостью жизни. Я сразу это заметила, потому что в последнее время мне самой этого очень не хватало. Делия тоже проводила ее взглядом, затем посмотрела на меня:

— Если хочешь работать с нами, можешь приступать. Зарплата каждую вторую пятницу, и обычно расписание известно за неделю вперед. Тебе понадобится пара-другая черных брюк и несколько белых футболок или блузок. В понедельник у нас выходной. Если есть вопросы, то я отвечу на них позже, а то мы сегодня немного задержались.

— Звучит заманчиво, — согласилась я.

Кристи обернулась на полпути:

— Мейси! Поехали!

— Добро пожаловать на борт, — улыбнулась Делия.

В библиотеке меня натаскивали две недели, здесь теория заняла ровно две минуты.

— Самое главное, — говорила Кристи, пока мы выкладывали на подносы канапе с ветчиной, — знать, что разносишь, и убирать с подноса мятые салфетки. Никто не захочет брать еду с подноса, если там лежат грязные салфетки.

Я кивнула.

— Еще нужно запомнить, что тебя как бы нет. Ты просто несешь поднос, улыбаешься и говоришь: «Канапе с ветчиной и дижонской горчицей», — и идешь дальше. Старайся быть незаметной, гости должны видеть не тебя, а угощение.

— Понятно.

— Она имеет в виду, — пояснила Делия, появляясь за нашими спинами, — что официант должен уметь раствориться в толпе и не привлекать к себе внимания, ты ведь не в гости пришла, а на работу.

Кристи протянула мне поднос с канапе и шлепнула на край стопку чистых салфеток. Стоя рядом с ней, я снова обратила внимание на шрамы, но заметила, кроме них, и блестки на коже, и серебряные колечки в ушах.

— Начинай с краю. Если встретишь «индюка», остановись только на секунду, а потом улыбнись и продолжай идти, даже если он побежит за тобой.

— Индюка? — переспросила я.

— Это те, кто пытается слопать с твоего подноса все, что там есть, — пояснила она. — Существует правило: две штучки — и вперед. Если клиент тянется за третьей, ты просто уходишь, поняла? — Да, две штучки, и ушла.

— Если он не дает тебе пройти, то это уже «хапуга». Такое поведение совершенно недопустимо, и ты имеешь полное право наступить ему на ногу.

— Нет, не имеешь — вмешалась Делия. — Просто вежливо извинись и отойди в сторону.

Кристи поймала мой взгляд и покачала головой.

— Лучше наступить, — беззвучно, одними губами, произнесла она.

В кухне царила суета. Делия носилась между духовкой и столом, Моника медленно распаковывала подносы с семгой, стейками, картофелем. Все кипело энергией, все двигалось в несколько раз быстрее, чем обычно, за исключением Моники. Работа в выездном ресторане оказалась полной противоположностью библиотеке. Здесь мне наконец представилась возможность отдохнуть от тишины, так действовавшей на нервы.

— Если там есть пожилые люди, — продолжала наставлять меня Кристи, — обязательно подойди к ним, особенно к сидящим. Не дай тебе бог пропустить какую-нибудь голодную бабушку! Время от времени оглядывай комнату, наблюдай, кто ест, а кто нет. Если ты уже сделала полный круг, а на сельдереевые палочки, фаршированные смородиной с козьим сыром, так никто и не польстился, не обходи гостей снова.

— Смородина с козьим сыром? — удивилась я.

Кристи мрачно кивнула.

— Так было всего один раз! — воскликнула Делия. — Могла бы и не напоминать!

— Хотела бы я забыть этот кошмар, — отозвалась Кристи. — А вот тефтельки нравятся всем. Если что-то не так, хватай тефтельки и выноси в зал.

— Который час? — встревожилась Делия, захлопывая духовку. — Семь уже есть?

— Без пятнадцати. — Кристи убрала за ухо прядь волос. — Пора выходить.

Я взяла свой поднос и застыла по стойке «смирно». Кристи поправила канапе, которое чуть не свалилось с края, и спросила:

— Готова?

Я кивнула, и она одной рукой открыла дверь. Несколько человек, стоящих у барной стойки, обернулись и посмотрели на нас, то есть на подносы. «Будь незаметной», — напомнила я себе. За последний год с лишним я, скорее, привыкла к повышенному вниманию, но почему-то была уверена, что у меня получится. Я подняла поднос, расправила плечи и вышла в зал.

Полчаса спустя я стала обладательницей массы ценных знаний. Во-первых, все любят тефтельки. Во-вторых, большинство «индюков» толпятся возле дверей, когда ты выходишь, и налетают первыми, хватая лучшие кусочки. А если ты хочешь их обойти, они моментально превращаются в «хапуг». Но я не решалась наступать им на ноги даже в самых тяжелых случаях. В-третьих, я испытала на себе теорию невидимости. Когда взгляд гостя упирается в поднос, ты становишься лишь фоном для угощения. Люди не обращают на тебя внимания и рассказывают все, что угодно.

Я узнала, например, что Роджер и Молли, жених и невеста, свадьбу которых мы обслуживаем, целых три года прожили вместе вне брака, и это, по мнению одного «индюка», сыграло свою роль в недавней смерти их престарелой родственницы. Молли и ее лучшая подруга не разговаривают из-за какого-то недоразумения на девичнике, а отец жениха, который должен был бросить пить, тайком таскает мартини в ванную. А еще — салфетки оказались неправильными.

— Я, кажется, не совсем вас понимаю, — услышала я голос Делии, вернувшись на кухню за последними тостами с козьим сыром.

Делия с Моникой собирались готовить салаты, а рядом стояли невеста и ее мама.

— Они неправильные! — возмущенно воскликнула Молли, миловидная пухленькая блондинка.

Всю вечеринку она со страдальческим выражением лица простояла у стойки бара, а гости по очереди подходили к ней, похлопывали по плечу и успокаивали. Жениха толком никто не видел, он весь вечер курил сигары на улице.

— Там должно быть написано: «Молли и Роджер», затем дата свадьбы, а ниже — «Навсегда», — сказала Молли.

— Извините, у меня нет под рукой салфеток, но, насколько я помню, там так и написано, — ответила Делия. — Одну такую я точно видела.

Мать Молли сделала глоток из бокала и потрясла головой. В кухню вошла Кристи, скинула в мусорное ведро гору салфеток с подноса и остановилась, прислушиваясь к разговору.

— Что случилось? — спросила она.

Мать Молли подняла голову и уставилась на шрамы. Кристи тоже посмотрела на нее, и та немедленно отвела взгляд. Если Кристи и смутилась, то ничем это не показала. Она поставила поднос на стол и заправила за ухо прядь волос.

— Что-то не так с салфетками, — пояснила я.

Молли шмыгнула носом.

— Там написано не «Навсегда», а «Навсегда…», — она помахала рукой в воздухе, — ну, с тремя точками.

— С тремя точками? — непонимающе переспросила Делия.

— Ну, понимаете, три точки, их ставят, когда мысль не закончена или вопрос остается открытым… ну это… как его?

— Многоточие! — провозгласила я с другого конца кухни.

Все посмотрели на меня. Кровь бросилась мне в лицо.

— Многоточие? — повторила Делия.

— Три точки — это знак препинания такой, многоточие, — пояснила я, но она все еще не понимала.

— Многоточие ставится, когда мысль не завершена или предполагает различные толкования, особенно часто в диалоге, — выдала я грамматическую справку.

— Ого, — удивилась Кристи, — ну ты даешь.

— Точно! — Молли обернулась ко мне. — Здесь написано не «Молли и Роджер. Навсегда» — и точка, а «Молли и Роджер. Навсегда…» — то есть, может, навсегда, а может, и нет.

— Мейси, у нее все-таки свадьба, — прошипела мне на ухо Кристи.

Молли достала откуда-то пачку бумажных платочков и принялась вытирать глаза, судорожно всхлипывая.

— Знаете, — сказала я, стараясь исправить ситуацию, — мне кажется, это многоточие не обязательно выражает сомнение. Оно, скорее, намекает на будущее, которое у вас впереди.

Молли обескураженно моргнула, покраснела до корней волос и горько разрыдалась.

— О го-о-осподи, — протянула Кристи.

— Простите! — воскликнула я. — Я не имела в виду…

— Дело не в «навсегда», — сказала мне мать невесты, обнимая дочь за плечи.

— Нет, в «навсегда»! — взвыла Молли.

Мамаша вывела несчастную из кухни, что-то тихо нашептывая ей на ухо. Мы молча наблюдали, как они уходят, а я чувствовала себя виноватой, что расстроила девушку в такой важный для нее день. Зачем я только вмешалась со своими выдающимися грамматическими познаниями?

Делия вытерла лоб рукой.

— Боже милостивый, — произнесла она, как только Молли с мамой скрылись за дверью. — Что теперь делать?

На секунду в кухне повисло молчание, затем Кристи с громким стуком опустила поднос на стол.

— Салаты, вот что. — И она стала расставлять тарелки.

Моника придвинула к себе миску с зеленью и достала щипцы. Я оглянулась на дверь, все еще выбитая из колеи. Кто знал, что три точки могут полностью поменять смысл фразы? Наверное, дело даже не в точках, а в том, с какой интонацией произносить фразу.

— Мейси!

Я обернулась. Кристи внимательно смотрела на меня.

— Ты ни в чем не виновата. Все в порядке.

Наверное, она была права, но теперь я поняла, что не всегда хорошо знать все ответы. Бывает, что человек расстраивается, получив ответ, потому что хотел услышать совсем другое.

— В общем и целом, — заявила Делия три часа спустя, когда мы задвинули в фургон последнюю тележку с подносами и посудой, — все было не так уж катастрофично. Скажу больше: это можно назвать сравнительно удачным вечером.

— Ну, если не считать стейков, — напомнила Кристи о всеобщей панике после подачи салатов, когда мы поняли, что половина мяса осталась в машине, в переносном холодильнике, а подавать его нужно через десять минут.

— Да, верно. Я и забыла, — вздохнула Делия. — Но, слава богу, обошлось. В следующий раз все пройдет как по маслу.

Даже я со своим небогатым опытом понимала, что это крайне маловероятно. Весь вечер мы только и делали, что боролись со всякими мелкими трудностями, над нами постоянно нависал дамоклов меч катастрофы, все происходило со страшной скоростью, напряжение росло, а спасение приходило в последний момент. Приходилось постоянно подстраиваться под ситуацию, уровень стресса то поднимался, то падал. Всем остальным это казалось нормальным, они искренне верили, что все получится. И, как ни странно, все получалось. К концу работы мелкие неувязки и непредвиденные обстоятельства уже казались мне нормой, и я тоже начала верить, что все будет хорошо.

Кристи достала с заднего сиденья черную замшевую сумочку, отделанную бахромой.

— Мне неприятно это говорить, но я даю этой паре от силы год, — заметила она. — Девушка показалась мне жутко напуганной, долго они вместе не протянут.

Моника, сидящая на бампере, согласно протянула:

— Угу-у-у.

Она вообще не отличалась разговорчивостью; если честно, за все время совместной работы я слышала от нее только это и еще две фразы: «Завязывай» и «Даже не думай». Обе произносились в момент неодобрения или сомнения, а «угу-у-у» еще и в знак согласия. Все это говорилось медленно и задумчиво, без пауз. Не знаю, кто окрестил ее Монотоникой, но он определенно попал в точку.

— Как приедешь домой, — Делия обняла руками большой живот, — застирай ее сначала в холодной воде с отбеливателем, а уже потом бросай в машинку.

Только тогда я опустила взгляд на свою блузку с огромным пятном причудливых очертаний.

— Да, конечно, спасибо, — поблагодарила я.

Во время ужина я познакомилась с еще одной неприятной разновидностью клиентов. Друг жениха, подскочивший произнести тост, чересчур энергично размахивал руками и вылил на меня полный бокал каберне, а потом целых пять минут лапал за блузку, пытаясь стереть пятно. Меня даже Джейсон никогда так не тискал.

Джейсон. Только тут я осознала, что уже больше трех часов не вспоминаю о разрыве с Джейсоном и о своем новом статусе девушки с «перерывом в отношениях». Просто не было времени. Однако теперь, когда вечер закончился, я снова начала переваривать случившееся.

Из-за поворота вдруг показался свет фар, и к нам очень медленно подъехала большая и при ближайшем рассмотрении странная машина, белая с серыми пятнами. Она остановилась, и из окна высунулась голова.

— Дамы, — торжественно и официально возвестил голос изнутри, — встречайте «Бертмобиль»!

Все онемели. Делия изумленно ахнула.

— О боже, ты шутишь? — нахмурилась Кристи.

Водительская дверь со скрипом открылась, и из машины выпрыгнул довольный Берт.

— Что тебе не нравится? — возмутился он.

— Я думала, ты будешь ездить на машине дяди Генри, — удивленно сказала Делия, подходя ближе. — Мы же договаривались!

В это время с пассажирской стороны вышел Уэс.

— Я передумал, — весело откликнулся Берт, звеня ключами.

Видно было, что он тщательно подбирал гардероб для выхода в свет — нарядная полосатая рубашка, брюки цвета хаки с кожаным ремнем и лоферы.

— Почему? — Делия внимательно вглядывалась в машину. — Погоди-ка, разве это не…

— Автомобиль с характером, который громко заявляет о себе? — закончил он за нее. — Да, именно.

–…Машина «Скорой помощи»? — тихо закончила Делия.

— Это невозможно, — расхохоталась Кристи. — Берт! Только ты мог додуматься купить машину, в которой умирали люди.

— Где ты ее взял? — поинтересовалась Делия. — Это вообще законно?

Уэс, стоя за спиной брата, лишь покачал головой: «Даже не спрашивайте».

Приглядевшись к «Бертмобилю», я и вправду разглядела над решеткой радиатора закрашенные следы надписи.

— Я купил ее на распродаже подержанных машин неподалеку от аэропорта, — отозвался Берт, сияя от гордости, словно ему досталась новая модель «Порше». — У парня, который добыл ее на городском аукционе. Ну, разве она не крутая?

Делия взглянула на Уэса:

— А что с «Олдсмобилем» дяди Генри?

— Я пытался остановить Берта, — развел руками Уэс. — Но ты ведь знаешь, если ему что-то втемяшится в голову… и к тому же это его деньги.

— Разве «Олдсмобилем» можно заявить о себе? — возмутился Берт.

— Берт, — Кристи посмотрела на него, — а такой одеждой разве можно заявить о себе? Я ведь просила тебя не одеваться как чей-то дедушка? Что это за рубашка из полиэстера?

Берт, которого нисколько не задели ее замечания, ответил:

— Это не полиэстер, а искусственный шелк. И, к твоему сведению, приличным девушкам нравятся хорошо одетые мужчины.

Кристи закатила глаза, Уэс прикрыл лицо рукой. Моника у меня за спиной пробормотала:

— Даже не думай.

— Это «Скорая помощь», — громко сказала Делия, словно, произнося это вслух, надеялась быстрее привыкнуть к ужасному факту.

— Бывшая «Скорая помощь», — поправил Берт. — У нее есть история. Она личность. И у нее была…

— Лучшая цена на распродаже, — закончил за него Уэс. — И вернуть ее не получится. Если ты выехал на ней со стоянки, назад уже не примут.

Делия вздохнула, покачав головой.

— Я хотел именно это! — воскликнул Берт. Все замолчали: что тут возразишь?

Наконец Делия подошла к мальчику, обняла его и прижала к себе.

— Ладно. С днем рождения, наш юный мужчина! Поверить не могу — тебе уже шестнадцать! Теперь я чувствую себя старой.

— Ты не старая, — утешил он.

— Достаточно старая, чтобы помнить день, когда ты родился. — Делия пригладила ему волосы. — Твоя мама была так счастлива. Она сказала, что ты — ее сбывшаяся мечта.

Берт опустил голову, теребя пальцами ключи. Делия наклонилась к нему и прошептала что-то на ухо. Мальчик кивнул, а затем, вспыхнув, поднял голову, и что-то в его лице показалось мне до боли знакомым. Но он тут же отвернулся, и это чувство ушло.

— Кстати, вы знакомы с Мейси? — опомнилась Делия. — Мейси, это мои племянники — Уэс и Берт.

— Мы уже как-то встречались, — сказала я.

— Да, Берт выпрыгнул на нее из кустов, — напомнил Уэс.

— О господи. — Кристи удивленно перевела взгляд с одного на другого. — Вы до сих пор страдаете этой ерундой? Какая глупость!

— Просто хотел сократить разницу в счете, я отстаю от него на целых три очка. — Берт виновато посмотрел на меня.

— Тебе повезло, что это была не я, — фыркнула Кристи, доставая из сумки пилочку для ногтей. — Первый же, кто выскочит на меня из-за двери, получит ногой в живот, и мне все равно, какой там у него счет.

— Угу, — согласилась Моника.

— Я думал, что там Уэс, — упрямо повторил мальчик. — И выпрыгивал не из-за двери, это слишком просто. Мы перешли на другой уровень.

— Ну-ну! — недоверчиво хмыкнула Кристи, но Берт и ухом не повел.

— Это у них такая дурацкая игра, — пояснила мне Кристи. — Они выпрыгивают из-за угла друг на друга, а иногда на нас, чтобы напугать до полусмерти.

— Это хитроумная игра, — убежденно сказал Берт.

— Может, полоумная? — спросила Кристи.

— Она очень классная, — упорствовал Берт.

— Знаете, не хочется вас прерывать, — зевнула в кулак Делия, — но мне давно пора домой. Пожилым беременным дамам нужно ложиться в постельку задолго до полуночи.

— Да, поехали! — Берт погладил по капоту свое сокровище. — Вечер в самом разгаре. «Бертмобилю» нужно боевое крещение!

— Мы будем разъезжать по городу в «Скорой помощи»? — фыркнула Кристи.

— Она очень удобная. Лучше, чем обычная машина.

— А CD-плеер там есть?

— Вообще-то…

— Нет, — перебил его Уэс. — Зато есть поломанная рация.

— Ну, тогда согласна.

Берт мрачно покосился на нее, но Кристи улыбнулась ему и пошла к машине. Моника встала и последовала за ней.

— Веселого вечера, — крикнула им Делия. — И не гоняй слишком быстро, Берт, слышишь?

Все, кроме Уэса, расхохотались, он тоже еле сдерживался, а Берт невозмутимо занял место водителя.

— Уэс! Можешь подойти на секунду? — попросила Делия, уже сидевшая в своей машине.

Уэс направился к ней, но я стояла на дороге, и мы оба одновременно шагнули сначала в одну сторону, потом в другую. Во время этого нелепого танца я заметила, что вблизи он еще красивее, чем издалека: темные глаза, длинные ресницы, вьющиеся волосы, стройная фигура в джинсах с низкой посадкой. А из-под рукава футболки виднелась татуировка, похожая на кельтский символ. Я наконец остановилась, и он смог меня обойти.

— Извини, — с улыбкой сказал он, а я покраснела, как последняя дура.

— А где мы будем сидеть? — раздался голос Кристи из «Бертмобиля». — О боже, это что, каталка?

— Нет, — сказал Берт, — всего лишь раскладушка, пока я не придумаю что-нибудь поудобнее.

— Раскладушка? — вытаращила глаза Кристи. — Берт, ты для своего возраста слишком озабочен возможностями этого автомобиля.

— Садись и не выпендривайся. Время уходит, а у меня день рождения, — не выдержал именинник.

— Хорошего вечера, — пожелал мне Уэс, возвращаясь к «Бертмобилю».

Копаясь в сумочке в поисках ключей, я молча кивнула, словно разучилась говорить. Да что же со мной такое?! Когда я проходила мимо фургона, Делия сказала мне через окно:

— Ты замечательно справилась, Мейси. Просто великолепно.

— Спасибо.

Она взяла с торпеды ручку, достала из кармана помятую салфетку и написала свой номер.

— Позвони в понедельник, и я скажу, когда ты понадобишься в следующий раз.

— Хорошо. Еще раз спасибо, я отлично провела время.

Делия чуть удивленно улыбнулась:

— Правда? Ну что ж, я рада. Будь осторожна.

Я снова кивнула, она посигналила и поехала. Когда я открывала свою машину, со мной поравнялся «Бертмобиль».

— Эй, Мейси! — Кристи высунулась в окно. В машине гремела музыка. — Поехали с нами!

— Не могу, — смутилась я. — Мне нужно домой…

Кристи разочарованно пожала плечами и сделала музыку чуть тише.

— Ты точно хочешь пропустить все веселье? Когда еще покатаешься на настоящей «Скорой помощи»?

«Лучше бы никогда», — подумала я.

— Это переделанная «Скорая помощь», — проворчал Берт.

— Да какая разница, — не унималась Кристи, — поехали, оторвемся как следует.

— Нет, мне правда домой надо. Но спасибо за приглашение.

— Ладно, как хочешь. Тогда в следующий раз?

— Конечно, почему нет?

Я стояла возле машины и смотрела, как «Скорая помощь» отъезжает от дома. Берт разворачивался очень медленно и осторожно. Уэс поднял руку и помахал мне. Может, в другой жизни я рискнула бы сесть в эту машину, не вспоминая о прошлом и не думая о последствиях, но недавняя попытка рискнуть закончилась для меня крайне неудачно: чтобы это понять, достаточно было вернуться домой и взглянуть на монитор. Поэтому я сделала то, что считала правильным: проводив взглядом поворачивающий на дорогу «Бертмобиль», села в свою машину и поехала домой.

Примечания

2

Имеется в виду «Macy & Co» — сетевой магазин в США. — Здесь и далее примеч. пер.