Пленница босса

Сандра Бушар, 2022

Долгие годы я трудилась на компанию своего босса. Однажды он дал мне сумочку, с просьбой отвезти по назначению. Сумочка пропала. Оказалось, что в ней хранился миллион долларов. И кто виноват? Естественно, секретарша. Итог простой: пока сумка на найдется, я – пленница боса. Прикована к нему со всех смыслах. Содержит нецензурную брань.

Часть 7

— Ч-что, простите? — голос дрожал от паники и недоумения. Замерев на месте, я ужаснулась: «С ума схожу! Уже голоса в голове!».

— Говорю, — и все же — нет, это был именно босс. Его издевательский сарказм буквально фонил по комнате, эхо разлеталось вокруг, — одежды в шкафу не найдешь. Прости уж, я не планировал, что у меня пропадет миллион, и придется содержать пленницу.

Вот тогда-то я и зашевелилась. Как укушенная змеей бросилась… Только не сразу поняла: куда бежать? В ванну? Так там тоже могут быть камеры, спрятаться негде. Под кровать? Отсека пустого нет. Мозг, полный паники, снова и снова повторяющий: «Беги! Прикройся!» заставил ломануться к шкафу.

Голая и мокрая после душа, я спряталась за дверцей и только в тот момент, когда успокоилась, мол: «Честь защищена!», поняла самое главное: «Я ведь могла обратно халат надеть!».

Ударившись головой о ту самую дверцу, горестно застонала:

— Бля-я-я-я…

Грустить было от чего. Во-первых, бежать голой под камерами обратно за халатом — глупость. Но и так стоять — еще большая ерундистика. Павел уже прямо в микрофон громко ржал, даже не стесняясь.

Но больше всего поражало то, что босс наблюдал за мной все это время. Пока я спокойно себе раздевалась. Радовалась, как ребенок, каждому зеркальцу и ароматному тюбику… Получается, я для него домашнее животное?

— Прикольная ты, Сонечка, — наконец, явно вытирая слезы после истерики, выдохнул мужчина. — Ты, наверное, из тех, кто на корпоративах после баночки пива на стойке Аллегрову поешь в чей-то сапог?

Разозлившись от своего постыдного положения, сквозь зубы процедила:

— Не знаю. Не удосужилась с вами на одном корпоративе побывать.

Астафьев резко замолчал, будто что-то вспоминая. Вдруг его голос сменился, стал удивленно-серьезным:

— И правда, не помню тебя. Как так вышло?

— Серьезно? Не в курсе?! — самое главное в работе личным секретарем — субординация. Но все видимые и невидимые грани с боссом мы перешли еще в тот момент, когда он мою задницу в машине лапал, так что в выборе тона я больше не межевалась и неодобрительно прыснула: — Вы же меня работой всегда тридцать первого декабря загружали так, что я в реальность возвращалась только числа пятого января.

Поцокав языком, без капли сочувствия, Павел театрально выдал:

— Бедняжечка моя! Тяжело, наверное, когда зарплата двести тысяч, а босс работать заставляет. Тебя прийти пожалеть? Обнять там, приголубить… На плече у меня поплачешь, вдруг полегчает.

С одной стороны, начальник меня пристыдил. И это сработало. С какой стати жаловаться с такой зарплатой? Как говорится, молчи и делай. А с другой стороны… Я ведь все еще стояла голая, припрятанная в шкафу. Так что взмолилась:

— Просто закончите этот цирк, пожалуйста.

И Барин-таки соизволил сделать тон помягче и махнул рукой:

— Ладно, Сонечка. Повеселились и хватит.

— Слава богу! — закрыв глаза, я позволила себе улыбнутся. Смешок вышел больше нервный, чем радостный. Все же день выдался у меня хуже не придумаешь.

— Сейчас принесу тебе что-нибудь из Светкиных шмоток. Жди.

— ЧТО?! — закричала я, вспоминая перекошенное от злости лицо блондиночки. Я бы лучше еще раз голой по комнате прошлась перед камерами, чем лишний раз столкнулась с этой завистливой женщиной. — Не хочу носить вещи чужого человека, даже не думайте.

— Не переживай, — «успокоил» меня босс, — я уже отдал приказ твои вещички сюда перевезти.

— Ааа?! — вырвалось из губ. «Ты уже разговариваешь, как Эллочка Людоедка, Соня, — пожурил внутренний голос». А что делать, когда каждое следующе предложение босса шокирует больше предыдущего! Когда я уже решила, что хуже не придумаешь, он добил:

— Я сейчас уже возле комнаты. Одежду тебе свою оставлю.

— То есть варианта, что вы просто выключите камеры и дадите мне дойти за халатом — нет?! — искренни возмутилась. Впервые в жизни меня трясло не от холода, а от злости и ярости. Что этот мужчина вообще себе позволяет?!

— Нет, — спокойно, зато честно, выпалил тот. — Любопытство побороть не смогу.

— Устроили тут аквариум, черт вас дери! — кусая губы, я в отчаянье пощупала рукой заднюю стенку шкафа. Нет ли там часом скрытой двери? Я бы лучше туда сбежала, чем встречать босса голой в собственной спальне!

Увы, пусто.

— Что-что, золото мое? — невинно переспросил этот актер. — Я вижу-вижу, как ты там недовольно ножками топаешь, Сонечка. А кто тебе виноват? Вот не сперла бы сумочку и…

— Стойте, — нахмурившись, я не поняла один насущный момент: — А как вы идете и видео смотрите?

— И это говорит секретарь крупной столичной фирмы! Мирового уровня! — воскликнул во весь голос Астафьев. В тот момент я с ужасом осознала, что все мимо проходящие люди тоже могут частично увидеть «шоу» в спальне. Как будто и так проблем недостаточно… — Я себе приложение на телефон установил. Теперь ты всегда со мной. Прямо под сердцем, веришь? Иногда, правда, в штанах еще…

— Ужас! — оборвала я пошлые намеки босса своим откровенным рыданием. — Скажите, что это дурной сон!

Дверь распахнулась, в нее впорхнул довольный босс. Я была в таком напряжении, что слышала каждый его уверенный шаг. И то, как он напевал себе под нос странную мелодию. Именно она будет сниться в кошмарах всю оставшуюся жизнь.

Кинув на кровать что-то тяжелое, видимо, ту самую обещанную одежду, он вдруг прыгнул на нее сам. Не прошло и двух секунд, как я ощутила на себе взгляд. Точнее, на той части ног, что не была прикрыта шкафом.

— М-м-м… — хриплый мужской голос заставил вздрогнуть. — Какая мокренькая, аж по ногам течет. Неужели так рада меня видеть?

Павел Григорьевич прекрасно знал, что своими фразочками доводит до белого каления. Собственно, только поэтому он меня и задевал от случая к случаю. Такое ощущение, что все эти годы копил в себе шуточки и вот теперь получил возможность явить их свету!

— Это вода, — прошипела я сквозь зубы. — И было бы прекрасно, если бы вы вышли из комнаты и дали мне переодеться.

— Ага-ага, — самое страшное произошло: медленно начальник начал вставать с постели и двигаться ко мне. Его тихие шаги отдавали битами в ушах, будто роковой гром. — Ты еще скажи, что мурашки на ногах у тебя от холода, а не от моего очаровательного обаяния!

— Я промолчу, — закатив глаза, плавненько начала залазить в шкаф. Ибо нефиг мои ноги рассматривать!

— Но, — и все же он нагнулся. Я ощутила на лодыжке чужое касание. Была уверена, что он меня ущипнул. Но только когда осознала степень сжатия, до меня дошло: «Босс только что укусил меня за ногу!», — все же не промолчала, Сонечка. Не промолчала.

— Что. Это. Было?! — теперь-то я и вправду взмокла от Астафьева. Правда не так, как он мечтал. Ошарашенная его поступком, покрылась потом и не заметила, как моя грудь прилипла к дверце шкафа.

— Было у тебя самое лучшее качество — умение молчать. Лучшей женщиной тебя считал… После мамы, конечно, — мечтательно протянул босс, поднимаясь на ноги. Его шершавые пальчики скользнули вслед за хозяином по моей ноге вверх. Мягко погладили голое бедро, после щекотнули талию и замерли на уровне груди. Я отчаянно пыталась закрыть ее рукой, но та по-прежнему с болью отлипала от стены. — И того больше нет, Сонечка. Трагедия!

Внутри я разрывалась между двумя вопросами: «Как он меня назвал?» и «Где он меня трогает?». Каждый их них буквально выбивался из привычного общения между мной и Павлом Григорьевичем.

— Ой, а что этот тут у нас? — офонарев окончательно, Астафьев сжал край моей груди ладонью, еще и нос засунул за дверцу, пытаясь ко мне пролезть. — Не надо ничего скрывать от начальства, Сонечка. Мы, кажется, это уже уяснили на примере сумки.

Павел Астафьев был безусловно по-мужски красив: стильная густая шевелюра, умный взгляд, умение стрелять глазками. А еще его стиль соответствовал представлению женского пола об идеальном «самце»: костюм с иголочки, подчеркивающий натренированный стан. Мягкий хриплый голос, который заставляет тебя чувствовать главной на земле… Опытные руки, которые знают, что и где надо погладить, дабы дама капитулировала…

И я бы обязательно прямо сейчас стала одной из «развесивших уши», но слишком свежи были в памяти его бесконечные гулянки и после слезы девушек, которые всегда надеялись на большее.

Так что откинув приятное томление внизу с живота, я отряхнула голову и холодно отрезала раз и навсегда:

— Павел Григорьевич, а это где-то в договоре прописано?

Он замер в недоумении, судя по голосу — нахмурился:

— Ты о чем это, солнце мое?

— О том, — с писком я все же оторвала грудь от дерева и прикрыла рукой, не давая боссу к себе прикасаться, — что, если секретарша ваша теряет миллион долларов, она обязана теперь с вами сексом заниматься.

— А? — Астафьев прямо по струнке выровнялся, нависая скалой. Благо, нас все еще дверца шкафа разделяла, и я от его злости в обмороки не падала.

— Ну, трахаться обязательно? — так же беспардонно спросила, как и он со мной обращался. — Вы мне пункт в договоре покажите, пожалуйста. Если он есть, то… Что поделать? Придется!

Настроение в комнате резко поменялось, а голос Астафьева звенел сталью и холодом:

— Я никого никогда не принуждал, Симонова. И не надо мне тут рассказывать, что ты против. Я все вижу прекрасно, меня не обмануть.

— Возможно, Павел Григорьевич, — не стала лгать я, окончательно залезая в шкаф с ногами и оставляя только маленькую щелочку света, чтобы воздух поступал. — Но я все же человек, а не животное. И решение: будет что-то или нет — принимает мозг.

— И, — настойчиво и грубо рявкнул мужчина, — что мозг говорит?

— Что очередной я не стану, — без капли стеснения заявила я, не собираясь вдаваться в подробности. Мы оба знали, о чем идет речь. О любви босса к девочкам легенды слонялись по офису. — Так что лучше ни с кем, чем с вами.

Он ничего не ответил, просто пошагал к выходу. Дверь была захлопнута с таким грохотом, что зеркало с соседней стены упало на землю. Судя по звукам — чудом осталось целым. Но не успела я выдохнуть, как тот вернулся, скупо бросив:

— У тебя тридцать минут. Жду тебя в кабинете.