Фарфоровая комната

Санджив Сахота, 2021

Начало XX века, Пенджаб. Пятнадцатилетняя Мехар с назваными сестрами Гурлин и Харбанс выданы замуж на одной церемонии. Теперь они прячутся от посторонних глаз в скромной фарфоровой комнате, расположенной в стороне от дома. Следуя традиции, жены должны оставаться в тени. Забыть про личное пространство, работать, не задавая лишних вопросов, почитать властную свекровь больше матери, а прихоти старших – больше своих желаний. Девушки даже не знают, какой из трех братьев достался каждой из них в мужья. Только родив сына, надеются они однажды обрести голос. Много лет спустя молодой человек, выросший в маленьком английском городе, приезжает в Индию. Как избалованный гость, он с осторожностью осматривает места, где жили его предки. В заброшенной родовой усадьбе все кажется ему странным и чуждым… Кроме запертой на засов фарфоровой комнаты. В ней он откроет сокровенную историю, сложенную из строгих предписаний и прямых запретов, смелой любви и попыток изменить старый мир. Для кого эта книга Для поклонников сильных и эмоциональных романов. Для читателей романов «10 минут 38 секунд в этом странном мире» Элиф Шафак, «Тысячи сияющих солнц» Халеда Хоссейни, «Прислуги» Кэтрин Стокетт и «Неба цвета надежды» Амита Траси. Для тех, кто любит книги с выраженным экзотическим восточным колоритом. Для тех, кто не пропускает грандиозные книги, получаившие престижные литературные премии. Фишки книги Лонг-лист Букеровской премии 2021 года, при этом сюжет и исполнение цепляют значительно больше, чем номинация на Букер. Книга года по версии журналов Time, Daily Telegraph и Guardian. Шорт-лист премии Rathbones Folio Prize 2022. Лонг-лист премии Ondaatje в 2022 году. На русском языке публикуется впервые

3

В те вечера, когда никого не настигает шлепок по плечу от Май и приказ идти в заднюю комнату и ждать, Мехар ложится в фарфоровой на одну кровать с Харбанс. Гурлин занимает кровать одна, но она подвинула подушку вверх, так что они спят головами друг к другу. Сегодня Гурлин ерзает и вертится, как гепард, к которому пристала муха.

— Спи, — говорит Мехар. — Она подымет нас ни свет ни заря.

— Она меня подымет ни свет ни заря, — уточняет Харбанс, широко зевая.

— Тебе сам бог велел доить, Харбанс: руки коромыслом и спина как у буйвола, — говорит Мехар мрачным голосом, точь-в-точь как Май.

Харбанс смеется и с усилием переворачивается, боднув Гурлин, которая садится, подтянув колени к груди, и начинает покачиваться в темноте. Кровать скрипит.

— Спи, — снова говорит Мехар. — Хватит думать.

— Не могу, — отвечает Гурлин. А затем: — Не понимаю, почему я здесь оказалась?

— Я бы не стала так говорить, — Харбанс предостерегающе показывает на стену.

— Папа обещал мне богатую городскую семью. Сказал, я буду мемсахиб^[3].

— А вместо этого ты здесь, — говорит Мехар, — на узкой кровати вместе с парой лишенных всяких иллюзий девушек, которым кажется, что они вышли в люди. Ты это хочешь сказать?

— Я другое имела в виду.

— Но звучит именно так. Мы теперь должны помогать друг другу.

— Ты подои за меня, а я подою за тебя, — добавляет Харбанс.

— Именно, — продолжает Мехар. — Ты что, еще дуешься из-за чайника?

От стыда у Гурлин снова щиплет глаза.

Они попросили еще чаю, но Гурлин преградила Мехар дорогу и заявила, что отнесет его сама. Она тоже способна произвести впечатление на мужа, кто бы из троих им ни был. Она низко опустила вуаль, прошествовала к столу, разлила чай действительно эффектно, изящно изогнутой струей, аккуратно и равномерно наполнив чашки. А потом один из братьев сказал:

— Мне не нужно. Можешь влить обратно.

В поле зрения Гурлин показалась рука, отодвигающая стакан к середине стола.

Она застыла с чайником в руках. Влить обратно? Но как? Этого она и ее новые сестры не обсуждали. У нее пересохло в горле. Мысленно она видела, как все уставились на нее — женщину, которая ослушалась мужчину, члена семьи, заставила мужа стыдиться. Она взяла стакан, поднесла прямо к носику и начала лить, разбрызгивая чай повсюду и уже почти в слезах, пока Май не сказала — точнее, гавкнула — ей в ухо: отнеси стакан на кухню и всё, а там стояли Мехар и Харбанс, кусая кулаки, чтобы не расхохотаться.

— Зря мы над тобой смеялись, — признала наконец Мехар. — Прости.

— Почему, ну почему я не подняла крышку?

— Запаниковала.

— Они подумают, что я глупа.

— Пусть думают что хотят.

— Я не позволю им считать себя идиоткой.

— Какой же у нее снобский язык! — замечает Харбанс.

Гурлин вздыхает и поднимает лицо к потолку. Закрывает глаза.

— Мне нужно подышать воздухом.

— Ну-ка ложись, — говорит Мехар, начиная уставать от стенаний Гурлин. — Давай. Возьми меня за руку.

Пауза.

— Это моя нога, — доносится со стороны Харбанс.

Они смеются. Мехар чувствует прилив храбрости. Она переворачивается под скрип грубых веревок чарпоя.

— Слушайте, а ваши с вами говорят? По-настоящему?

— Немножко, — осторожно отвечает Гурлин. — Он часто ругается. Не на меня. Просто себе под нос. А ваши?

— А ты знаешь, который твой?

— Нет конечно.

— Вообще-то можно просто узнать у Май, — произносит Мехар, как бы дразня Гурлин, которая, едва не поперхнувшись, спрашивает, не сошла ли та с ума.

— А мой назвал меня большой силачкой, — говорит Харбанс. — Во время этого. Хлопнул по заднице и назвал большой силачкой.

Все три прыскают, только у Харбанс выступают настоящие слезы, и она утирает глаза. Мехар дотрагивается до ее плеча.

— Мой больше молчит, — говорит она и вспоминает, как он назвал дом недобрым. Силясь представить, каким все было раньше, когда тут жили только Май и трое братьев, она холодеет, поняв, что совсем не слышит смеха. Ее глаза обращаются к закрытому окну, единственному в этой комнате из некрашеного камня. Окно не застеклено, черные лакированные планки ставней нужно поворачивать по очереди, вручную. Неужели Май тоже стояла у этого окна, когда была молода и только что вышла замуж?

— Вам обеим предстоит многому научиться, — произносит Гурлин, не упуская шанса хотя бы отчасти восстановить свое превосходство. Она снова ложится и устраивается поудобнее. — Где моя шаль? Я слышу комара.

— Держите, сестры, — говорит Мехар, и они берутся за концы шали.

Шаль вздымается и опускается парусом, закрывая их лица.

Примечания

3

Почтительное обращение к замужней европейской женщине в Индии.