14. Инсайдерская информация
Саваж проснулся от непонятного звука. Звук вторгся в сон и не исчезал, и его никак нельзя было идентифицировать. Пришлось открыть глаза и прислушаться.
И тут же забыть про все звуки мира! Потому что у него на груди спала Марион, и оба они были окружены плотным коконом его силы — не вдруг проломишь, и звук тоже не вдруг проникнет. Когда этот факт дошёл до Саважа, он осторожно втянул в себя всё, что навыпускал наружу, огляделся, нашёл свой амулет возле подушки, надел, и только потом прислушался ещё раз.
В дверь поскреблись — осторожно и деликатно. Интересно, сколько времени?
Часы лежали на тумбочке и сообщили, что сейчас половина десятого. Чёрт, он же обещал быть в парламентской комиссии в десять двадцать! И между прочим, по вопросу Кусачки, ему самому до парламента было, как до Другого Света.
— Скорпион, а Скорпион… — донеслось от двери.
Ну да, Кусачка, он самый. Саваж вздохнул и попытался осторожно переложить Марион на подушку — пусть спит. Не вышло.
— М-м-м? — спросила она, просыпаясь.
— Угу, — ответил он столь же вразумительно. — Мне пора вставать, звёздочка моя Марион.
— А сколько времени? — она мгновенно стряхнула остатки сна и села на постели.
— Девять тридцать, — сообщил он.
— Что-о-о? Мне тоже пора, — она подскочила с кровати, как ошпаренная, подхватила валявшийся на полу махровый халат и ускакала в ванную, пока он соображал, что вообще происходит.
Что поделать, он с утра тугодум.
И ещё хорошо бы Кусачка догадался убраться с её дороги.
Что ж, догадался. Когда Саваж выбрался из спальни, никакого Кусачки на пороге и близко не было, его пришлось найти.
— Что случилось?
— Ну как, ты же говорил, что с утра пойдёшь к кому-то там что-то выяснять, — сказал тот.
— Так и пойду, — согласился Саваж. — Свари арро, что ли. Быстро.
— Быстро не умею, — начал было канючить Кусачка, но направленный взгляд тотчас послал его по адресу в сторону кухни.
Тем временем из ванной показалась Марион — совершенно одетая и до отвращения бодрая.
— Спасибо, — просто сказала она и добавила: — Увидимся.
Мгновенно зашнуровала свои ботинки, подхватила рюкзак… и была такова. Чёрт побери, он даже не поцеловал её на прощание! Ну как так-то?
Саваж бы так и стоял столбом ещё долго, но из кухни появился Кусачка.
— Скажи, это правда была Безжалостная Блуа? Или мне примерещилось?
— Что? Безжалостная? — не понял Саваж. — Почему?
— Ну, или Бескомпромиссная. Потому что. Не влезай, убьёт.
— Вы служили вместе?
— Ну да, немного. Потом я ушёл в отставку, она осталась. Но говорили, ей крепко прилетело, едва не отдала богу душу. Правда, спасла десятерых только там, и ещё сколько-то — в других местах. Ещё она всегда следила, чтобы новеньких не гнобили, тех, кто ещё мало умеет, и если видела что-то подобное — тут же так прикладывала, что возражений не оставалось. И она хренова перфекционистка — если где что неправильно, не слезет, пока не станет правильно. Ну там — положение рук во время атаки, чистая форма, ещё хрен знает что. И если есть живой враг — то он от неё не уйдёт.
— Ты пока ничего плохого о ней не сказал, — покачал головой Саваж. — И что? Что у вас с ней?
— Ничего, — покачал головой Кусачка. — И ни у кого здравомыслящего ничего с ней не было.
— Это ты, что ли, здравомыслящий? — фыркнул Саваж, даже смешно стало. — Она будет преподавать у боевиков с сентября.
— Ну, самое место, — проворчал Кусачка. — Арро-то ещё надо?
— Уже только мне. И то после душа, — пробормотал Саваж и пошёл в этот самый душ.
А под душем подумал, что всегда хотел именно этого — чтобы дама утром мгновенно собралась и ещё раньше него исчезла. Не ждала, что её накормят завтраком или вызовут ей такси, или, хуже того, что он сам отвезёт её, куда ей там надо.
Только вот… почему-то сегодня система дала сбой, и сбывшееся не порадовало. Марион хотелось задержать, напоить арро, да хотя бы просто поцеловать на прощание, ещё раз ощутить ладонью стриженый затылок, обхватить маленькую фигурку…
А вместо этого придётся одеваться и отправляться, потому что обещал, и потому что своих не бросают. И думать весь день о том, что мог бы хотя бы спросить — когда там она снова приедет, вдруг раньше сентября? Думать, прячась за маской равнодушия ко всем земным делам, пока ему рассказывали о тех, кто был ему нужен. Думать до тех пор, пока не услышал от сослуживца, который сейчас работал на одну из парламентских фракций:
— А ещё готовится законопроект об ограничении некромантов в правах. Но я тебе этого не говорил.
— Постой, — Саваж словно проснулся наконец. — Как об ограничении в правах?
— Вот так. Его собираются представить через месяц, сейчас что-то там дорабатывают. Подбирают доказательную базу.
— А с какого перепугу?
— Идеологи говорят просто о том, что некромантам нечего давать волю, и приводят какие-то факты о том, что якобы когда-то какой-то некромант в чём-то ущемил какого-то простеца, а внуки того простеца сейчас ищут справедливости.
— Что-то долго они собирались искать ту справедливость, — покачал головой Саваж.
— Ну тут уж как вышло, сам понимаешь. Люди — они такие, думают что хотят, и никто им не запретит.
Саважу было отчаянно жаль, что того пострадавшего простеца не убили на месте и не прикопали нигде потихоньку, потому что его безмозглые потомки вылезли откуда-то и принялись творить чушь. Или даже не потомки, а просто воспользовались. Или вовсе придумали, а на деле и не было ничего такого.
Вообще, во Франкии в последние годы много твердили о толерантности, о терпимости ко всем, о равных правах и о чём там ещё. Правда, то и дело журналисты вытаскивали на свет божий какие-то неприглядные истории о том, что человека ущемляли то по цвету кожи, то по вероисповеданию, то по наличию или отсутствию магических способностей. Поэтому в постановке вопроса для Саважа ничего нового не было, неприятно то, что в этот раз под удар попадают некроманты.
Что ж, поищем союзников. Это такая битва, которую никак не выиграешь в одиночку, и тут дело не в Кусачке как таковом — он для кого-то просто оказался примером. Нужно выяснить, откуда ветер дует и как этот ветер поприжать, чтоб не дул.
Саваж всё это ой как не любил, но нельзя сказать, что совсем не умел. Правда, и профи себя тоже не чувствовал, и очень не хотел делать неправильных шагов — или же таких, которые приведут к нежелательным ему результатам. Но ему было у кого спросить совета.
Поэтому следующим своим шагом он перенёсся тенями на улицу Сент-Антуан, в холл огромного старинного дома, который недолюбливал как жильё, но уважал как старого противника. И попросил прислугу сообщить генералу Саважу, что он сейчас поднимется в его кабинет.
