Голодная луна

Рэмси Кэмпбелл (1986)

Небольшой городок Мунвелл чтит свои традиции, корни которых уходят еще в друидические времена. Как говорят легенды, в пещере рядом с городом обитает жуткое неземное существо, которого могут усмирить только древние ритуалы. Но с приходом в город радикального проповедника Годвина Манна все меняется. Местные жители попадают под влияние его фанатизма, и освященные временем традиции разрушаются. Вскоре вокруг начинают происходить странные вещи, затем Мунвелл окружает непроглядная тьма, из которой не вырваться, сам он исчезает с карт. А люди, живущие в нем, меняются. Бессмертное зло рвется на волю, и его желания простираются далеко за пределы маленького городка. И тем, кто все это время сопротивлялся Манну, теперь придется сразиться с чем-то, неподвластным человеческому разуму.

Глава третья

Несмотря на то, что лето принесло в город множество незнакомых лиц, дела в «Бутс Букс» шли вяло, и Джеральдина решила заглянуть в магазин Биванов. Джун Биван пылесосила витрину с рюкзаками, примусами и альпинистским снаряжением, ее длинные каштановые волосы с проседью разметались по лицу. Она выпрямилась, все еще сутуля плечи.

— Джерри, вы зашли просто поболтать? Нельзя потакать капризам Эндрю.

— Я в любом случае собиралась прогуляться мимо школы, — солгала Джеральдина. — Так что мне не сложно зайти за ним.

— Что ж, очень мило с вашей стороны. Мы очень ценим то, что вы с мужем так к нему добры. Надеюсь, он говорит вам то же самое, если вообще говорит.

— Он становится общительным, когда привыкает к людям.

— Правда? Значит, ко мне он так и не привык, — маленькое пухлое личико Джун словно окаменело. — Хорошо, тогда не буду вас задерживать, или он так и останется стоять возле школы и люди подумают, что он никому не нужен.

Нет, нужен, подумала Джеральдина, и тебе он должен быть нужен — но не следует так поспешно судить о людях.

Биваны подружились с ней и Джереми, когда миссис Скрэгг из школы пыталась настроить людей против них, распространяя петицию против использования бывшей часовни в качестве книжного магазина. Некоторые из тех, кто не подписал тогда ту петицию, теперь чувствовали себя виноватыми, даже если не ходили в церковь. Особенно это касалось тех горожан, чьи дети учились в классе миссис Скрэгг. Джеральдине хотелось сказать этой женщине все, что она о ней думает, но не сейчас, не на глазах у Эндрю. Она пошла к школе по Хай-Стрит, мимо магазинов, торгующих одеждой и шерстью, картинами местных художников и окаменелостями, собранными на горных вершинах.

Эндрю прятался за каменным воротным столбом и грыз ногти. Он сунул руки в карманы своих длинных серых фланелевых шортов, отвел взгляд от Джеральдины и улыбнулся.

— Ты выглядишь хорошо, но немного неряшливо, — сказала она.

Он посмотрел на свои чумазые ноги и спущенные носки и, казалось, замкнулся в себе.

— Не переживай, умоешься, — сказала она и взяла его за руку.

Любой восьмилетка в конце дня должен быть чумазым, растрепанным и уставшим. Джонатан точно был бы таким. Но неправильно думать о нем при Эндрю.

— Ты со мной сегодня не разговариваешь? — спросила она.

— Нет, — сказал он со сдавленным смешком.

Они шли молча, пока не показался магазин его родителей. Время от времени он поглядывал на нее, когда думал, что она не видит, и заметил кучу лошадиного навоза на краю тротуара, только когда наступил на нее.

— Хрен по роже, — пробормотал он и машинально вздрогнул.

Джеральдина сделала вид, что ничего особенного не услышала. Она поддерживала его за локоть, пока он соскребал навоз с подошвы о бордюр. Потом отпустила, и он сбивчиво сказал:

— Мне нравится в классе мисс Крамер. Я хотел бы остаться в нем навсегда.

— Уверена, ей тоже этого хотелось бы, Эндрю, — ответила Джеральдина и не смогла придумать, что еще добавить.

Они вошли в магазин Биванов, и Джун приветствовала сына воплем:

— Только посмотри на себя! Где ты так вымазался?

Джеральдина красноречиво посмотрела на Джун и отправилась в книжный магазин.

Нонконформистская часовня семнадцатого века вышла из употребления двадцать лет назад, но лишь недавно была секуляризована. Она казалась идеальным местом для книжного магазина, который им с Джереми пришлось перевезти из Шеффилда, когда аренда стала для них неподъемной. Жилые помещения были пристроены к часовне, что оказалось очень удобно. Но, как будто им было мало праведников-горожан, с иронией подумала Джеральдина, для переоборудования часовни ей и Джереми пришлось нанять человека с благословенным именем Бенедикт Эддингс.

Джереми как раз безуспешно пытался связаться с Бенедиктом, когда Джеральдина вошла в комнату.

— Передайте ему, пожалуйста, что сигнализация опять сработала в три утра, — сказал он, почесывая черную бороду, покрывавшую нижнюю половину его лица. — Я буду благодарен, если он перезвонит нам, как только приедет.

Джереми положил трубку и широко улыбнулся Джеральдине. От его больших голубых глаз по всему квадратному лицу, увенчанному высоким лысеющим лбом, расползлись морщинки.

— Незачем ругаться с его женой.

Он обнял ее по-медвежьи и спросил нарочито мягко и небрежно:

— Как там Эндрю?

— Лучше, чем бывало. Надо было привести его с собой, чтобы он выбрал новую книгу.

Она постаралась отвлечься, чувствуя себя несколько подавленной из-за скрытого беспокойства Джереми о ней: если бы она собиралась сломаться, то сделала бы это много лет назад. Джонатан где-то там, и это все, что имеет значение, — возможно, только в ее воображении или в месте, похожем на бесконечный сон.

— Давай починим ту полку, — сказала она.

Они закрепили книжный шкаф, который начал отходить от стены сразу после того, как Эддингс его собрал. Потом она расставляла книги, пока Джереми готовил ужин.

Они ужинали в небольшой белой столовой с видом на поросшие вереском склоны, когда услышали, что Биваны вернулись домой. Джун продолжала пилить Эндрю.

— Поднимайся наверх и набери горячую ванну. Что только подумала Джеральдина, когда увидела тебя, похожего на маленького бродяжку? Обо мне подумай, если о себе не в состоянии.

— Я не позволю использовать мое имя в таком контексте, — произнесла Джеральдина с ноткой раздражения в голосе.

Но если она скажет об этом Джун, то сделает Эндрю только хуже. Чтобы заглушить непрекращающуюся ругань, она включила кассету Сибелиуса, чья музыка сурова, словно голые скалы. Не прошло и десяти минут, как Джун позвонила в дверь.

— Не могли бы вы немного убавить громкость? Мы не возражаем против хорошей музыки, просто мальчик только лег спать. Чем скорее он уснет, тем скорее мы сможем отдохнуть, если позволит Господь.

Видимо, Эндрю оставили без ужина.

— Приведите его к нам, если вам нужен отдых, — предложила Джеральдина, но Джун уже ушла к себе домой.

Джеральдина убавила звук и доела ужин, хотя у нее в животе все сжалось. Она помогала Джереми убрать посуду, когда в дверь опять позвонили. Это был Брайан, муж Джун.

— Он дома? Я же вам не помешал? — спросил он и переступил порог, не дожидаясь пока Джеральдина пригласит его войти.

У него было мягкое круглое лицо с выступающей челюстью, которую, как ей казалось, он намеренно выдвигал вперед, желтоватая кожа с синюшным оттенком под глазами, вьющиеся бакенбарды, спускавшиеся до самых скул. Он прошел на кухню и увидел, что Джереми моет посуду.

— Перекладывает на вас свои обязанности? Слушайте, надеюсь, моя вас не обидела.

— Ваша?.. А, вы о Джун.

Он обращался к Джеральдине.

— Вы же знаете, какой она становится, если ее довести. А Эндрю еще вздумал ей перечить. Не понимает, когда лучше держать язык за зубами. Ладно, я хотел спросить, собираетесь ли вы сегодня вечером куда-нибудь?

— Мы не планировали. А что? — спросила Джеральдина. — Вы хотите, чтобы мы присмотрели за Эндрю?

— Думаю, хватит с вас его на сегодня. Нет, если вы никуда не собираетесь, приходите к нам, пропустим по стаканчику.

— К нам должны прийти починить сигнализацию, — сказал Джереми.

— Если Эддингс появится, вы услышите его из нашего дома. Приходите, а то она решит, что обидела вас. Кроме того, мы хотим поговорить с вами об Эндрю, — сообщил Брайан, словно не оставляя им выбора.

Когда он ушел, Джереми еще раз позвонил Эддингсу и выяснил, что тот все еще на выезде, что-то ремонтирует.

— Давай воспользуемся их гостеприимством, — сказал Джереми, скорчив гримасу.

За дверью Биванов был слышен звук работающего пылесоса.

— Ему и в голову не пришло вытереть ноги после того, как он ходил к вам, — сказала Джун в качестве объяснения и проводила их в гостиную.

Повсюду был фарфор: пастушки на полке над камином из серого кирпича, в центре которого горел газовый очаг, китайские фигурки на полках вдоль стен, фарфоровый чайный сервиз в шкафу для посуды. Джеральдина поняла, что Эндрю здесь играть просто негде, среди этого всего, и телевизора с видеомагнитофоном, и соснового бара, у которого ждал Брайан, чтобы подать напитки.

— Что вы будете? Есть скотч, джин и мартини.

Джун раздала бумажные салфетки и подложила свою под бокал с мартини, после чего села с тяжелым вздохом.

— Может, сейчас я наконец смогу расслабиться и перестать волноваться об Эндрю.

— А что стряслось? — спросила Джеральдина.

Джун уставилась на Джеральдину, словно подумала, что та шутит.

— Разве вы не знаете, куда та американка их водила? Не просто на вересковые пустоши, а к самой пещере. Если собираешься на пустоши, надо взять с собой компас, карту и еду, на случай, если заблудишься.

— Мне кажется, это всего лишь долгая прогулка, — сказал Джереми.

— Мой отец меня этому научил. Но думаю, вы защищаете ее, потому что она ваша подруга.

— Мы познакомились с ней, когда отводили Эндрю в школу, — заметила Джеральдина.

— Она неплохая учительница, просто считает, что знает о детях все, — вступил в разговор Брайан. — Ей мужик нужен, чтобы показать, что к чему, если понимаете, о чем я.

Он подмигнул, и Джеральдина отвернулась.

— Вы хотели поговорить с нами об Эндрю.

— Мы хотели с вами посоветоваться, потому что вы проводите с ним много времени, — Брайан сделал глоток виски и по очереди посмотрел на них. — Может, вам об этом известно больше, чем нам. В общем, я хотел спросить, не кажется ли вам, что он не такой.

— Вы имеете в виду — странный? — уточнил Джереми.

— Не просто странный — не такой. Кажется, их называют голубыми, хотя я понятия не имею, что в них голубого. — Брайан покраснел. — Вам не кажется, что он… не мужик?

— Он действительно пока не мужчина, ведь так? — сказала Джеральдина. — Он всего лишь маленький мальчик. Большинство из нас осознают свою ориентацию не раньше подросткового возраста.

— У нас здесь все по-другому. И лучше ему быть мужиком.

— Уверена, что он такой же нормальный, как и все мы, — сказала Джеральдина, отчаянно надеясь, что так оно и есть.

— Я тоже так думаю. Не представляю, как он мог бы стать не таким. Только если кто-нибудь его совратил. — Он повернулся к Джереми и усмехнулся. — Признаюсь кое в чем. Раньше я думал, что вы — один из них. Слишком много времени проводите на кухне, и зовут вас еще как-то по-ихнему.

Джун прервала неловкое молчание.

— Если Эндрю нормальный в этом смысле, то что тогда с ним не так?

— В каком смысле?

— Да во всех, помоги нам Господь. Он один из худших учеников в классе, хотя ваша подруга учительница немного его подтянула в этом году. За это ей можно сказать спасибо. А вне школы он еще хуже, путается у меня под ногами с утра до вечера и не ходит гулять, потому что никто не хочет с ним играть. Это и понятно, потому что он ведет себя не по возрасту. Лепечет что-то, как младенец.

— Может, если бы вы с ним чаще разговаривали…

— Чаще разговаривала! Господи Боже! Когда я провожу с ним выходные, у меня постоянно болит голова. Я с ужасом жду летних каникул, уж поверьте. Если бы вы провели с ним целый день, сомневаюсь, что вам после этого хотелось бы разговаривать с ним чаще.

— Я не против провести с ним целый день.

— Не стоит позволять ему портить нам вечер, — сказал Брайан, и Джун сжала губы. — Кто хочет посмотреть видео? У вас же дома нет такой штуки? Это должно вам понравиться.

Он достал неподписанную коробку с видеокассетой. Его внезапный энтузиазм и игривое настроение встревожило Джеральдину еще до того, как он сказал:

— Ничего хардкорного. Больше похоже на комедию.

— Я не против порнографии, — сказала Джун с натянутой улыбкой. — Если в ней не участвуют дети.

Джеральдина тихо вздохнула и взяла Джереми за руку. На экране появились начальные титры. Брайан захохотал, когда целью для игры в шарики оказалась чья-то вагина.

Джеральдина старалась на него не смотреть, хотя была уверена, что он уставился на нее, чтобы увидеть ее реакцию. Она ощущала свои длинные ноги и большую грудь и то, как жар распространяется по ее лицу в форме сердца и доходит до ее коротко стриженных серебристых волос, до кончиков ее слегка заостренных ушей. Она всем сердцем надеялась, что не покраснела.

— Вот что я называю игрой в шарики, — выпалил Брайан, когда победитель занялся с женщиной сексом в качестве преамбулы к оргии.

При появлении спермы в кадре Джереми прочистил горло:

— Думаю, нам надо пойти домой. Вдруг Эддингс нас не застанет.

— Еще рано, — запротестовал Брайан и вскочил. — Пойдемте сперва со мной, я хочу вам кое-что показать.

Джереми беспомощно посмотрел на Джеральдину и проследовал за Брайаном наверх. Она хотела предложить выключить видео, но Джун уставилась на экран с натянутой улыбкой, и стало понятно, что лучше к ней не обращаться. Над головой Джеральдина услышала жужжащий звук. Неужели это именно то, о чем она подумала? К тому времени, когда мужчины спустились, клубок плоти на экране казался ей чем-то абстрактным.

— Если захотите отдохнуть от Эндрю, можете приводить его к нам в любое время, — сказал Джереми небрежным тоном, давая понять, что вечер окончен. Он так же сильно хотел уйти отсюда, как и она. Джеральдина взяла его за руку, и они вышли в бархатистые сумерки.

Как только они вышли из калитки Биванов, Джереми пробормотал:

— Никогда не угадаешь, что он хотел мне показать.

Джеральдина с трудом сдерживала смех:

— Неужели вибратор?

— Именно. И огромную кровать. И намекал на игру, в которую мы могли бы вместе сыграть. Кажется, я догадываюсь, кто оказался бы призом.

— Это лишний раз показывает, что происходит за закрытой дверью.

— Я бы предпочел этого не знать. Хочешь прогуляться? Эддингс так поздно уже не придет. А если и придет, то пусть помучается для разнообразия. Я хочу тебе кое-что прочитать.

Они часто читали друг другу по вечерам. Она не осознавала, какое напряжение у нее вызвал визит к Биванам, пока не ступила на вересковую пустошь над городом. Холодный ветер налетел на нее из темноты. Более высокие склоны начали обретать очертания на фоне черного неба — обретать очертания, потому что в поле зрения появилось что-то еще, ненадежный белый выступ над хребтом, за которым находилась пещера. Она пыталась сохранить самообладание, хотя белый ободок казался слишком большим, а его очертания дрожали. Конечно, это была всего лишь луна, которая казалась больше из-за тумана. Она держала Джереми за руку и стояла на месте, пока дымка не рассеялась, и на ясном небе появилась луна. Вот как сильно Биваны действовали ей на нервы: даже неполная луна над пещерой стала причиной необъяснимой тревоги.