Разрушенная

Рэйчел Ван Дайкен, 2013

Он стал моим светом. Он стал моим воздухом. Он пообещал отдать мне себя – всего, без остатка. Только спасая и сражаясь с моими кошмарами, Уэс рушил мою жизнь. Потому что теперь у нас билось одно сердце на двоих. Бестселлер The New York Times.

Глава 11

Лекарства отвратительны. А когда на тебя с разбегу налетает нападающий весом под сто пятьдесят килограммов? Да, это еще отвратительнее.

Уэстон

— Митчелс! — прикрикнул тренер Джексон. — Ты почему все утро витаешь в облаках? Сосредоточься!

Правильно. Надо сосредоточиться. Перестать думать о копне рыжих волос, и об улыбке, которая светится как лампа в тысячу ватт, и о том, что я почувствую, если смогу еще хоть раз вызвать эту улыбку, и снова о великолепных рыжих волосах, в которые можно запустить пальцы и ощутить…

— Митчелс! — Мяч прилетел как раз в тот момент, когда тренер меня одернул, и я очень удачно сразу же схватил его и тем самым закончил игру. Мне правда нужно перестать все время думать о Кирстен, это слишком сильно отвлекает. Да что за чертовщина со мной творится?

К концу тренировки мое тело покрывало столько синяков, сколько многие за всю свою жизнь не набивают, а это никак не признак хорошего защитника.

— Так, ну и куда во время тренировки унесли тебя мысли? — поинтересовался Бред, стягивая с себя спортивную форму и направляясь к душевым кабинам.

— Далеко отсюда, — пробормотал я, делая то же самое.

— Ага, — фыркнул Бред. — Только лучше возвращайся, если мы все еще хотим достойно выступить в игре за кубок.

Я терпеть не мог говорить о будущем. Какой в этом смысл, в конце концов? Поэтому я только кивнул Бреду и недовольно пробурчал, что да, он прав.

Выйдя из душа и одевшись, я дошел до ближайшего из множества буфетов универа и взял протеиновый коктейль. Всего два занятия отделяют меня от долгожданной встречи с Кирстен. По идее, она уже должна была прочитать мою записку, так что теперь либо пребывает в растерянности, либо глупо улыбается, либо и то, и другое. Надеюсь, что все же улыбается. На самом деле я надеялся, что, когда она откроет утром глаза и обнаружит под дверью письмо, позабудет напрочь, что такое хмуриться.

* * *

— Обед, — я поставил на стол поднос и пододвинул к Кирстен. Она с минуту неодобрительно на него смотрела и морщилась. — Тебе придется это съесть.

— Я не голодная. — Девушка отодвинула поднос и недовольно скрестила руки на груди.

— Что, первый учебный день не задался?

Она сверкнула глазами.

Я положил руки на стол.

— Хочешь поговорить об этом?

— Я не могу.

Кирстен делала вид, что внимательно изучает стены столовой, а тем временем ее щеки краснели сильнее с каждой секундой. Практически все присутствующие открыто пялились на нас, словно мы только что объявили, что собираемся усыновить двадцатого ребенка Брэда Питта.

— Сейчас я все исправлю.

Я вздохнул и отправил эсэмэску Джеймсу. Вообще, он терпеть не может прикрывать меня, но сейчас необходимо было сделать так, чтобы на нас перестали таращиться. Я оглядел столовую и нашел, где сидит Джеймс. Он посмотрел за пиликающий телефон, нахмурился и положил газету на стол. В следующую секунду он уже шел в нашу сторону, но через пару-тройку шагов не удержался на ногах и свалился на пол.

Присутствующие пооткрывали рты от удивления.

— Смотри, на нас больше никто не пялится, — кивнул я Кирстен. — Так что случилось на занятии?

— С ним все нормально? — Девушка показала на Джеймса.

— Низкий уровень сахара в крови. — Я тоже посмотрел в его сторону. — Так что все-таки случилось?

— А разве не нужно сбегать в медпункт за врачом или вызвать «скорую»? — Она достала телефон.

Я успел схватить Кирстен за запястье и покачал головой:

— С ним все будет нормально минут через десять, или ровно через столько, сколько займет твой рассказ. Начинай.

— Л-ладно… — Она продолжала смотреть на Джеймса, но все-таки начала говорить, уже неплохо. — Я подняла руку на занятии, меня спросили. И я получила замечание от профессора за то, что исправила его.

Я моргнул.

— И я завела двоих приятелей.

А вот это хорошая новость. Я улыбнулся.

Но Кирстен оставалась серьезной.

— Скажем так, они даже немного приветливее тебя и ведут себя более раскованно.

Могу поклясться: в этот момент перед моими глазами нарисовалась четкая картина того, как я убиваю двух человек голыми руками.

— Кто они? Они к тебе приставали? Они тебя обижали? Серьезно, я поубиваю их всех. Я… — Я встал и обвел столовую безумным взглядом в поисках сопливых первокурсников, которые бы осмелились даже покоситься в сторону Кирстен.

— Сядь. — Она потянула меня вниз и покачала головой. — Я сказала им, что у меня есть молодой человек, и мы закрыли вопрос.

— Я имел в виду приятелей-девочек. — Я почти слышал, как бурлит моя кровь и все внутри закипает. — Не парней.

— И что? — Девушка только развела руками. — Это были единственные два человека, которые мной заинтересовались и с которыми мне удалось пообщаться.

— Конечно, они заинтересовались, — прорычал я.

— Уэс?

Она назвала меня Уэсом.

Теперь можно умирать с чистой совестью.

Многие называли меня Уэсом. Но я не предлагал ей перейти эту грань. Хотя это было бы так естественно. И именно так я подписал письмо.

Наверно, я выглядел, как довольный кот. Моя улыбка все росла, а тем временем ее глаза сужались.

— Что? — спросила Кирстен.

— Ничего. — Я взял ее руку и поцеловал тыльную сторону ладони. — Просто я счастлив.

— Что я провалила твое маленькое задание? Не справилась даже с примитивным планом действий?

— Не провалила, — покачал головой я. — Ты хотя бы попыталась, а это уже считается. Тебе нужно учиться выходить из зоны комфорта.

С выражением злости на лице она втянула носом воздух, резко встала и схватила сумку.

— Мне нужно идти.

— Сядь.

— Нет.

— Да сядь же. — Я снова поймал ее за руку, легким рывком усадил на место и больше не выпускал ее ладонь. Я чувствовал, как пульсирует вена у нее на запястье. Сбивчиво, нервно. Зло. — Извиняться не буду.

— Не понимаю, о чем речь.

— Ты напоминаешь мне брата.

— Что?

— Он был в коме. Потом умер, — объяснил я, — от передозировки.

— Вот оно что. Ну спасибо, — процедила Кирстен сквозь плотно сжатые зубы.

Я всегда гнал от себя тяжелые мысли о столь ранней трагической смерти брата.

— Всегда печальный, невероятно талантливый — в общем, потрясающий… Для меня он был самым родным человеком на свете. В нем сочеталось очень много несочетаемых качеств. А ты… ты напоминаешь мне его. Сам не знаю почему, просто это так. Так что да, я немного более настойчив, чем следовало бы, но, думаю, ты с этим справишься. Скажи мне, что ты достаточно сильная, чтобы справиться с этим?

— Ты меня совсем не знаешь, — уверенно ответила она. Никогда не слышал, чтобы девушка что-то говорила с такой твердостью в голосе.

— Знаю.

— Нет. Не знаешь.

Я отпустил ее руку.

— Лучше, чем ты можешь себе представить. Понимаешь, я ничего не приукрашиваю, говорю так, как есть. И я точно не собираюсь неделями терпеливо ждать подходящего момента, чтобы подкрасться и одним ударом расколоть панцирь, в котором ты прячешься от окружающего тебя мира. Я не такой. Может быть, я слишком давлю на тебя. Я понимаю. У меня ненормальные методы. Но меня действительно тянет к тебе. И, сказать по правде, я тебе тоже нужен.

— Да никто мне не нужен, — прошептала Кирстен таким тоном, как будто сама не верила в то, что сказала, не говоря уже о том, чтобы попытаться убедить в этом кого-нибудь еще.

— Нужен, — возразил я. — И я подожду, пока ты скажешь это мне сама, если это единственный способ заставить тебя саму поверить в это.

С этими словами я поднялся из-за стола и направился к выходу из столовой. Я продолжу писать письма. И подталкивать ее к активным действиям.

Если бы я мог спасти ее… У меня вырвался тяжелый вздох. Может, спасая ее, я словно еще раз попытался бы спасти брата. Тогда я не смог, но может сейчас получится.