Война. Сборник короткой альтернативной прозы

Рэй Дж.

Первый полноформатный сборник рассказов Рэя Дж.Десять историй об обыкновенных на первый взгляд людях, ищущих, мечтающих и терзаемых страхом, исполненных сомнений, ненавидящих и раздираемых страстью, летящих за мечтой и спотыкающихся об острые камни действительности.В некоторых текстах содержится ненормативная лексика. Книга содержит нецензурную брань.

II. САМЫЙ БОЛЬШОЙ МАРЛИН

Сергею Довлатову

Эта сука в кредитном отделе не пыталась выглядеть чересчур дружелюбной. Она щелкала по клавиатуре длинными белыми пальцами, увенчанными красно-черным маникюром.

— Цель обращения в наш банк?

— Кредитование.

— Цель кредитования? — спросила она до жути деловито.

На ее пышной груди, прячущейся от посторонних глаз за тканью строгой белой блузки, едва не затерялся небольшой (по сравнению с бюстом) пластиковый бейдж, сообщавший ее имя — Анастасия — и должность — кредитный менеджер.

— Рыбалка.

— Рыбалка?

— Да. Хочу отправиться на побережье. Мой товарищ недавно ездил охотиться на марлинов…

— Охотиться? Так охота или рыбалка?

— Вы не понимаете, милая, рыбалка и есть в некотором роде охота. Когда речь идет о крупной рыбе, можно говорить «охота». Охота на рыбу. Если человек, желая получить добычу, использует для ловли острогу, лук или другое приспособление, то, да, мы можем трактовать это как подводную охоту. Но марлин! Это большой грех бить его острогой или дубинкой. Благороднейшая рыба, не постесняюсь заметить!

Менеджер явно не понимала, о чем идет речь. Она лениво перекатывала во рту клубничную жвачку, уставившись на странного вида мужчину пенсионного возраста, который хотел влезть в долги к коммерческому банку ради какой-то там охоты на рыбу с названием, похожим на марку европейского игристого вина или чистящего средства. В ее голове маячили картинки грядущего похода в супермаркет и прогулки с собакой. Она недавно вышла замуж и на деле поняла, что вести совместное хозяйство, параллельно зарабатывая деньги, оказалось не так уж и просто. Ее не отпускали призраки вчерашней ночи, связавшей ее обязательствами исполнения плотского долга перед мужем в состоянии дикой усталости и раздражения.

— Вы пенсионер?

— Да, я на пенсии, но еще работаю. Официально. У меня с собой справка.

Она снова задумалась. Ей не хотелось тратить время на оформление совершенно бесперспективной заявки, не сулившей ровным счетом никакой прибавки к жалованью. Анастасия работала в этом банке уже несколько лет и знала, что он не слишком лояльно относится к клиентам, пребывающим в почтенном возрасте. Девица выглядела флегматично и весьма надменно.

— Хорошо. Давайте документы. Попробуем. На какую сумму вы рассчитываете?

Следующие двадцать минут она стучала по клавишам, делала ксерокопии документов потенциального заемщика и, слегка пощелкивая языком, продолжала манипулировать движением потерявшей свой розовый цвет и ягодный вкус жевательной резинки. Ну какой уважающий себя банк даст старому идиоту, просиживающему последние годы своей жизни на вахте какого-то «Спирт… тром… пром… рест…» (да как же его там?!) завода, двести тысяч рублей на рыбалку? Даже хуже. Охоту на рыбу! Это ж насколько надо впасть в старческое забытье, чтобы заявить подобное?

Еще бы попробовал лося на удочку поймать.

Девушка активировала портативную веб-камеру, повернула ее сферическое тельце к заявителю и сделала снимок. Кредитный менеджер не скрывала недовольства. Она вполне могла бы пить чай, раскладывая на экране пиксельные карты, листала бы каталоги дамских интернет-магазинов, но вместо этого была вынуждена тратить время на «пустого» клиента.

— Итак, сейчас я отправлю заявку, и банк даст ответ в течение часа. Сумма по общим меркам кредитования небольшая. Но… Как бы сказать… Я указала целью путешествие, потому что на рыбалку ни один банк кредит не одобрит. Гарантий никаких.

— Хорошо. Через сколько мне подойти?

Получив свободное время, мужчина решил зайти в небольшое кафе по соседству с офисом банка. Он заказал черный кофе, сэндвич с тунцом и небольшую порцию печеного картофеля, обильно посыпанного укропом и приправленного небольшим ломтиком сливочного масла. Выложив за все две сотенные купюры, он вышел на крыльцо и тяжело вздохнул. Суммы его кредита как раз хватало ровно на одну тысячу подобных обедов.

Вернувшись в офис, насквозь пропитанный запахами дешевого кофе и пота, смешанными с резкими ароматами дезодоранта и туалетной воды, он подошел к столу Анастасии и без дополнительного приглашения присел на пустовавший стул для клиентов.

— Банк рассмотрел заявку. Виталий Петрович, с учетом чистой кредитной истории и ежемесячного дохода, который суммарно составляет около шестнадцати тысяч, наш банк готов предоставить вам ссуду в размере ста двадцати тысяч сроком на тридцать шесть месяцев с ежемесячным платежом суммой в четыре тысячи четыреста пятьдесят семь.

Цифры пролетели так быстро, что мужчина не смог оценить их сразу.

…сто двадцать тысяч…

…тридцать шесть…

…четыре тысячи четыреста пятьдесят семь…

Это не вся сумма. Кабала на три года. Если вычесть размер платежа из его среднемесячного дохода, то следующие тридцать шесть месяцев ему предстояло прожить приблизительно на одиннадцать тысяч, три из которых он отдавал за коммунальные услуги и еще около двух тратил на лекарства. Итого оставалось около шести тысяч на питание и замену прохудившихся носков. Конечно, можно убрать из расходов статью на медикаменты, но тогда кто будет выплачивать кредит, когда Виталий Петрович отправится ловить марлинов вместе с прапрадедом?

Шесть тысяч.

Около двухсот на день.

Сумма, которой хватит лишь на сэндвич с тунцом и порцию пластмассовой картошки с маргарином.

— А можно изменить хотя бы сроки кредитования, чтобы платеж был меньше? — с робкой надеждой спросил Виталий Петрович.

— В таком случае увеличится сумма переплаты. Эти условия выдвинул банк. Если мы запустим повторную заявку, то с высокой долей вероятности получим отказ. Кроме того, существует правило, согласно которому максимальный возраст заемщика на момент внесения последнего платежа по кредиту не должен превышать шестьдесят пять лет. Если вы возьмете кредит на три года, то на момент выплаты финального платежа вам уже будет шестьдесят четыре. Других вариантов, к сожалению, нет.

— Я согласен. Какие документы необходимо завизировать? — покорно сказал Виталий Петрович. В его горле пересохло, и он почувствовал, как язык прилип к нёбу.

Анастасия натянуто улыбнулась. Это была первая улыбка за все время общения с этим странным клиентом. Если мужчина поставит автограф, она получит почти тысячу премиальных к ближайшему расчету.

Когда Виталий Петрович стал подписывать бумаги, девушка решилась произнести ту фразу, которую презирала в собственной работе больше всего.

— В сумму кредита включена стоимость страховки здоровья и жизни. Она необходима для того…

— Я не идиот, не надо мне пояснять смысл страховки. Но я же не просил. Или вы сами решили, что мне не протянуть и трех лет? И что тогда? Кредит погасит сам себя? Я так плохо выгляжу? Милая, как, по-вашему, что больше указывает на мою скорую смерть — мешки под глазами или бледная кожа?

Девушка растерялась.

— Нет, мы включаем страховку по умолчанию. Вы не подумайте… Банку нужны гарантии…

Отключив слух, мужчина продолжил подписывать листы размашистыми росчерками в помеченных карандашом местах.

Придя домой, Виталий Петрович выложил из потертой кожаной папки документы и пластиковую карту, на которую уже была зачислена взятая им сумма, распахнул окно так, чтобы свежий воздух максимально заполнил пространство единственной комнаты его скромно обставленной квартирки, присел на стул, взял пепельницу, поставил ее на подоконник и закурил.

Первая затяжка была столь сладкой, что у измотанного событиями кредитно-тунцово-картофельного дня пенсионера слегка зашумело в голове.

Сто двадцать. Этого мало. Нужно двести. Сколько он еще сможет достать? Занимать было бессмысленно — отдавать нечем. Да и у кого? Почти все его знакомые сами считали копейки и думали о том, как бы не протянуть ноги. Второй кредит ему не дадут. Обращаться в маленькие ссудные конторки он боялся: центральные телеканалы провели неплохую работу по оповещению населения об их не самом высоком статусе, порой граничившем с незаконной деятельностью.

Еще тридцать две тысячи у него были отложены на похороны. Когда умерла Людмила, мужчина твердо решил откладывать по одной-две тысячи в месяц, чтобы его дочери не приходилось занимать деньги, как это пришлось делать ему для погребения жены. Тяжело вздохнув, Виталий Петрович раздавил не истлевшую даже наполовину сигарету о хрустальное дно массивной пепельницы, взял телефонную трубку и стал набирать номер…

Она примчалась в течение часа.

— Здесь ровно сто пятьдесят две тысячи. Прости, Катя, прости, милая, больше мне не дали. Я вообще боялся, что и в этом откажут. И еще… у меня были небольшие накопления — откладывал на рыбалку. Поехать хотел. Всегда мечтал… Эти марли…

— Пап, но этого мало. У нас уже все расписано. Я целыми днями мотаюсь, столько встреч и согласований. Мне даже двухсот не хватало, а тут еще меньше. Мама Максима согласилась добавить немного, но у нее тоже нет всей суммы.

— Девочка моя, я даю тебе все, что у меня есть. Не забывай, что и эти деньги я смогу выплатить не сразу. Я ведь пенсионер, а на работе мое положение совсем зыбко. Что это за охранник, у которого ходуном ходят руки, даже когда он держит обычный стакан с чаем? Который глотает таблетки вместо завтрака, обеда и ужина. Сил все меньше у меня, да и директор говорит о планируемом сокращении. Скажи спасибо, что в банке хотя бы на эту сумму согласились, а то они тоже стариков не очень жалуют… Еще пару лет, и я бы не попал под программу кредитования.

— Я и так благодарна, пап, но…

Он еще несколько минут пытался объяснить дочери, что этим его помощь исчерпывается. Мужчина хотел бы дать больше, но этого «больше» в его порванных карманах уже не было.

— Пап! — смущенно прервала его дочь. — Я благодарна тебе. И сверх этого… ничего не попрошу. Правда. Все поняла, я должна справиться сама.

— Не ТЫ, а ОН! — с раздражением воскликнул отец.

— Ну ты же знаешь, что у Максима сейчас не лучший период. Я не хочу, чтобы наш ребенок потом считал себя хуже других, потому что его мама и папа, как ты говоришь, «просто расписались и посидели с бутылкой вина». Ага, и потом провели брачную ночь в собственной же постели! А что другие скажут? Все будут думать, что мы нищие.

— Как малыш? — решил сменить тему уже порядком разбитый мужчина.

— Нормально. На втором УЗИ сказали, что будет мальчик.

Виталий Петрович устало улыбнулся. Внук!

— Ты пьешь все витамины? Не поднимаешь тяжелое?

— Папа! Ну успокойся. Максим обо мне заботится. Он вовсе не такой плохой, как тебе кажется. И мы любим друг друга. Кстати, Максу недавно позвонили и предложили работу… подработку. Представляешь, администратором!

— Где? Что это за администрация такая, в которую берут мальчишек без образования и опыта?

— Это небольшой хостел.

— Что? Хостел? Мда. Маленький отель? Всегда мечтал, чтобы моя дочь родила от того, кто носит полотенца и по первому тычку летит за пивом…

— Это не так! Хорошая работа, и платить обещают достаточно…

— Милая, если бы необразованным подъездным щенкам платили достаточно, наш мир уже давно бы съехал к чертовой матери!

Виталий Петрович любил дочь и уважал ее мнение, но все эти попытки выдать посредственность за нечто особенное вызывали у него дикое раздражение. И это чучело, которое даже не сподобилось окончить школу как полагается, будет растить его внука. Хотя неудивительно, если после свадьбы и рождения ребенка он просто исчезнет из их жизни.

Они выпили чаю, дочь положила в сумочку пластиковую карту и конверт с деньгами. Наскоро поцеловав отца в щеку, она на ходу надела плащ и скрылась за обитой кожзаменителем деревянной дверью его «однушки».

В торжественный день отец надел темно-коричневый костюм-двойку, который последний раз был на нем, когда его провожали на пенсию в коллективе железнодорожного депо, где Виталий Петрович проработал без малого тридцать пять лет. Он до блеска начистил единственные ботинки, зачесал остатки седых волос на косой пробор. Не застегивая нижнюю пуговицу пиджака и украсив его верхний карман сложенным в треугольник носовым платком, Виталий Петрович вышел из подъезда и отправился на троллейбусную остановку. Для своего возраста и уровня дохода он выглядел вполне элегантно.

Дочь не хотела звать отца на все свадебные процедуры, посчитав его неготовым для утомительных катаний и фотосессий, однако сам мужчина не желал пропускать ни единой детали этого дня. Утро перед свадьбой в гостинице, выездная регистрация, голуби и мини-салют, французское шампанское, длинная белая машина, напоминавшая плывущую между тротуаров селедку, платье от популярного дизайнера, более восьмидесяти приглашенных гостей, эксклюзивные закуски, трехъярусный свадебный торт, ведущий из местного комедийного шоу, брачная ночь в хорошем отеле…

Его девочка так долго обо всем этом рассказывала, что Виталий Петрович стал разбираться во всех премудростях бракосочетательных церемоний не хуже заправского свадебного распорядителя.

Все это предстояло оплатить последними годами его жизни. Вместо свадебного торта мужчина планировал купить себе гроб, а взамен дочкиного платья — оплатить место на городском кладбище, рядом с уже заждавшейся его Людой. Если бы боли прекратились, то мужчина без раздумий отложил бы желание подкормить воротил похоронного бизнеса и, надев клетчатые шорты и солнечные очки с крупными стеклами на манер стареющих полицейских комиссаров, собрав снасти и бросив в дорожную сумку смену одежды и ветхий пленочный Kodak, рванул бы на побережье, чтобы встретиться лицом к лицу с рыбой, о которой мечтал уже много лет. Но спазмы не прекращались и с каждым месяцем тревожили все сильнее.

Она выглядела чудесно. В пышном платье, которое было не в силах скрыть ее небольшой животик, с замысловатой прической и ярким макияжем, в белых, украшенных блестками перчатках, с крохотным букетом нежных лилий с обрезанными стеблями… Рядом с ней шел кажущийся чудаковатым небритый мешок по имени Максим. Скоро он опрокинет его маленькую девочку на оплаченные почти что немощным тестем гостиничные простыни. Он изволит пить хорошее вино, и каждая капля этого вина будет принадлежать банку, который заключил с Виталием Петровичем еще один грабительский кредитный договор.

В ЗАГСе Катя практически не обращала на отца внимания. Ему удалось обмолвиться с ней лишь несколькими фразами. Одна из этих фраз заключала в себе вопрос о том, где они взяли недостающую сумму. Невеста смутилась и нехотя ответила: мать Максима тоже взяла «небольшой кредит».

После регистрации молодые отправились на традиционные катания, а Виталий Петрович неспешно побрел в сторону банкетного зала.

«Пешая прогулка никогда не повредит. Энском хоть полюбуюсь, столько понастроили нового! Да и сэкономлю немного», — подумал мужчина и, провожая взглядом лимузин, снова потянулся к сигаретной пачке.

Тамада старался изо всех сил, и, надо признать, у него неплохо получалось. Конкурсы были незаурядными, гремела музыка, закуски исчезали с завидной быстротой. Старик поймал себя на мысли, что из всей людской массы, собравшейся поздравить молодоженов, он знает всего лишь несколько человек. Кругом были родственники и друзья жениха, в то время как скамья приглашенных со стороны невесты выглядела куда более скромной. Ведущий периодически приветствовал родителей, и Виталий Петрович при каждом требующем того случае вставал, хлопал в ладоши, пытался улыбаться и быть приветливым.

Когда подали горячее, он нехотя ковырял вилкой кусок очередного «эксклюзива», приготовленного, конечно же, по неповторимому европейскому рецепту руками местного шеф-повара, который (а Виталий Петрович ни на йоту в этом не сомневался) получил образование в энском кулинарном техникуме.

Молодой комедиант объявил перерыв, гости весело загудели и стали наполнять посуду алкоголем. Виталий Петрович решил выйти на улицу, чтобы еще раз нарушить предписания его лечащего врача и выкурить сигарету. На крыльце ресторана в одиночестве стоял молодой коротко стриженный парень. Он всем телом опирался на кованые железные перила высокой каменной лестницы, что выдавало факт превышения допустимой нормы алкоголя в его крови.

— Отличный праздник, батя! — панибратски воскликнул он, завидев Виталия Петровича.

Тот лишь кивнул в ответ. Прикурив сигарету, мужчина сделал несколько резких затяжек и выпустил вверх облако густого табачного дыма — в сторону вывески с названием кафе.

— Что-то ты, батя, староват для отца невесты! Я думал, ты ее дед! — парень бесцеремонно захохотал.

— Поздний ребенок. У нас с женой долго не получалось завести детей. Впрочем, это вряд ли важно. Лучше скажите, вы рыбачите?

— Нет, я это, проветриваюсь просто.

— Я… не о текущем моменте. Молодой человек, вы увлекаетесь охо… рыбалкой? — вежливо повторил свой вопрос Виталий Петрович.

— Нет.

— Зря. Совершенно зря. Недавно я прочитал в одном тематическом журнале, кои раньше выписывал в обилии, что наши соотечественники поймали остроносого голубого марлина весом почти полтонны. Одного из счастливчиков я знал лично, мы встречались по работе. Этот монстр, марлин, едва не перевернул их катер, и, чтобы затащить его на судно, им потребовалось применять лебедки.

— И что? — с явным недоумением спросил перебравший горячительных напитков гость.

— Они поймали пройдоху в Атлантическом океане, у берегов Португалии. Это же настоящая мечта! Вздернуть на веревке рыбу, которая весит едва ли не в десять раз больше, чем ты сам! А потом, сделав несколько кадров в обнимку с трофеем, великодушно отпустить трофей восвояси.

— Зачем отпускать такую рыбу?

— Видите ли, голубой марлин попадается только очень хорошим, самым достойным людям, и поэтому он вправе рассчитывать на помилование.

— Я не… не понимаю, к чему ты, батя, клонишь. Но пить тебе сегодня точно хватит.

— Что ж, возможно, ты прав.

За весь день Виталий Петрович не позволил себе выпить ни капли. Когда его не самый словоохотливый собеседник вернулся в ресторан, мужчина выбросил сигарету в железную урну, набрал полные легкие ставшего прохладным к вечеру воздуха и закрыл глаза.

Он мог сытно поесть и неплохо выпить, но ни того, ни другого ему не хотелось. Виталий Петрович думал о том, что этот муторный день закончится и красная рыба сменится недорогими сосисками, а итальянская паста уступит место вареной гречневой крупе, пережаренной с репчатым луком. По вечерам, возвращаясь с работы, он будет сидеть в своем продавленном кресле и медленно угасать, подсчитывая в уме остатки платежей в пользу банка.

Тем вечером Виталий Петрович твердо решил подарить свою солидную коллекцию рыболовных журналов городской библиотеке.

Романтический смрад, фальшивые признания в любви и надежды на вечное счастье, льстивые праздничные речи, запахи прогорклого масла, доносящиеся из ресторанной кухни, подсохшие салаты и приторный торт. Долговые ямы под звуки свадебного марша. Декорации меняются — крики ненависти, хитроумные измены и летящие в окно младенцы. Он стоял и думал о том, что веселье так часто оборачивается трагедией, а кажущийся прочным брак порой превращается в открытый военный конфликт.

Почему люди живут, полагаясь на мнение посторонних?

Они сталкиваются в замкнутых пространствах тесных муравейников, где лишь количество купюр в бумажнике или итоговая цифра на банковском счете формируют их мнение друг о друге. И в это самое время в глубоких морских пучинах ищет свою добычу пятиметровый голубой марлин весом в целую тонну. Большая и благородная рыба, которую, увы, Виталий Петрович никогда не запечатлеет рядом с собой на фотоснимке.

Он не поедет на побережье. Второй кредит ему не потянуть.

Мужчина вздохнул и направился в гудящий банкетный зал. Его грудь вновь пронзила едва терпимая пульсирующая боль.