Нулевой цикл

Алексей Викторович Ручий

«Верни мне мой 2007-й» – уже не актуально. «Нулевой цикл» вернет тебе целое десятилетие. Вниманию читателей предлагается книга, посвященная «поколению миллениума» – людей, чьи взросление и молодость пришлись на первые годы нового тысячелетия: времена стабильности и бунтарства, потребительского бума и зреющих кризисов. Книга содержит нецензурную брань.

Околофутбол (2002)

Поколение, которого нет,

Течет словами сквозь Интернет.

2002 — две двойки по краям, два нуля посередине. Два лебедя и два кольца — что ни говори, а есть в этом числе какое-то эстетическое превосходство над другими, соседними. Может, даже магия какая-то есть. Это невооруженным глазом видно. И в гороскопах об этом иногда пишут, заостряют внимание. Будто год особенный, отличный от других. Кто верит во все эти знаки и тому подобное — тот уж точно от две тысячи второго года чего-то особенного ждет.

Андрей дочитал газету, отложил в сторону. Гороскопы он тоже, конечно, обычно просматривает, но верит в них лишь наполовину. Приблизительно в таком же соотношении они для него и сбываются. Хотя, конечно, хотелось бы, чтобы этот год какую-нибудь радость принес.

Тем более чемпионат мира начался. Наши первую игру выиграли. Может, и дальше удача попрет. В газете большая статья на эту тему есть, он ее от нечего делать даже два раза прочел. Типа хорошее поколение футбольное подросло, перспективное. Сычев, Кержаков, Измайлов… Ну и старички крепкие, боевые. В общем, Андрей, как и все «болелы», ждет от сборной успехов.

Да и группа проходная — ни бразильцев, ни немцев, ни англичан каких-нибудь в соперниках. Все можно, все возможно. Надо только постараться.

«Если очень захотеть, можно в космос полететь», — вспомнилась строчка из популярной лет пять назад песни³.

Скрипнула входная металлическая дверь — в помещение проходной ввалился сменщик Морозов.

— Здорово, Андрюха! — крикнул с порога.

— Утро доброе, — Андрей оттолкнулся ладонями от торца стола, и кресло на колесиках, в котором он расположился, поехало назад. Надо собираться, смена подошла к концу.

— Ну, че тут у вас? — спросил Морозов, сбрасывая с плеча черную матерчатую сумку с криво вышитой эмблемой фирмы Adidas на боку, в которой он обычно носил собранный супругой на смену провиант.

— Все как обычно. — Андрей потянулся, разминая затекшие члены, затем вылез из кресла.

— Телек не сломал, надеюсь? — с ухмылкой поинтересовался Морозов, убирая свою сумку под стол.

— Да что с ним станет…

— Смотри у меня. Сегодня футбол, пропустить никак нельзя.

— Знаю. Как думаешь, выиграют наши?

Морозов расположился у стола, отодвинул газету, затем потянул журнал учета дежурств, открыл на нужной странице, замер.

— Очень надеюсь. Иначе жопа нам. Че журнал не заполнил-то?

Морозов был очень дотошным мужиком. Иногда это раздражало. Андрей засуетился.

— Не успел еще, давай заполню…

— Ладно уж, сам все сделаю. — Морозов махнул рукой. — Иди…

С улицы послышались голоса — заводские возвращались с ночной смены. Андрей снял с вешалки свой пакет и джинсовую куртку, надел куртку поверх рубахи — начало июня в этом году выдалось дождливым и прохладным. И судя по всему, сегодняшнее утро в этом плане ничем не отличалось от предыдущих: сквозь мутное стекло виднелись серые тучи, свинцовыми дирижаблями бороздившие небо.

Вновь хлопнула дверь — через проходную потянулась ночная смена. Мужики галдели, что-то оживленно обсуждая. До Андрея долетело несколько обрывков фраз:

— Надо Сычу больше играть давать!

— И Кержакову! Нечего молодежи на банке сидеть. Пусть доказывают, что есть будущее у российского футбола…

— Олег Иванович без вас, мудаков, разберется, кого ему в основу ставить…

Морозов проводил рабочих задумчивым взглядом, затем с ехидной улыбкой обернулся к Андрею:

— Видал? Спортивные аналитики из компрессорного цеха домой потопали…

— Ага. Пойду и я.

— Ну, бывай. — Морозов протянул сухую, жилистую ладонь. — Газету оставишь?

— Конечно, читай…

Андрей ответил на рукопожатие, затем взял свой пакет и вышел в дверь, в которую до него прошла смена из компрессорного.

Улица встретила холодным ветром, одиноко гулявшим вдоль заводского забора. Несколько бездомных собак ковырялись в помойке неподалеку. Мелкие вихри пыли вились под ногами. Андрей пошел вдоль забора в сторону автобусной остановки.

Зазвенел будильник, Андрей открыл глаза. Машинально глянул на часы: до матча оставалось двадцать минут. Где-то с минуту он изучал блеклый узор на потолочных обоях, затем потянулся и слез с дивана.

Умылся в ванной холодной водой, смыл с себя остатки сна. После этого прошел в кухню и поставил закоптелый чайник на плиту. Из динамика висевшего на стене радиоприемника доносился приглушенный гитарный перебор, Андрей крутанул регулятор громкости, прибавляя звук. Играла песня группы «Любэ» «Давай за…».

Серыми тучами небо затянуто… Андрей выглянул в окно: на улице за время его сна не прояснилось. «Дурацкое начало лета, — подумал он. — Холод и тоска».

Вся надежда на футбол. Если не подведут наши футболисты опять же. А они, пожалуй, еще более непостоянны, нежели здешняя погода. В общем, куда ни кинь…

Закипел чайник. Андрей бросил горстку заварки из картонной коробки на дно кружки, залил ее кипятком. Заварочный чайник он разбил где-то с месяц назад, а новым так и не обзавелся. Как со Светкой разбежались, так все хозяйство побоку пошло…

Правда, не мужское и дело — за хозяйством следить. Мужик должен деньги зарабатывать. А баба дом держать. Как-то так.

Сахарница оказалась пустой, пришлось пить чай без сахара. Издержки холостяцкой жизни. По радио заиграла песня Валерия Леонтьева «Августин».

Ах, мой милый, милый, милый Авгуcтин, Августин, Августин…

— Хорошо б, чтоб было нынче три один, — вслух скаламбурил Андрей, сожалея о том, что никто его юмора не оценит. Иногда, как ему казалось, у него получались неплохие перлы.

Покончив с чаем, он поставил кружку в раковину, где уже громоздилась внушительная гора посуды, и устремился к телевизору. Нашел на диване пульт дистанционного управления, щелкнул нужный канал. Темный экран моргнул белым всполохом, затем на нем возникло зеленое футбольное поле.

— Поехали! — почти прокричал Андрей. Его голос прозвенел в пустоте квартиры с воистину космическим пафосом.

Показались команды, заиграли гимны. Потянулись последние предматчевые минуты, нудные вдвойне. Андрей нервно почесался в предвкушении. Надо было пива взять…

Наконец, приветствие окончилось; немецкий судья Маркус Мерк провел жеребьевку, решая, какая из команд начнет игру с середины. Футболисты тем временем расположились вдоль центрального круга.

Телевизионный оператор направил камеру на переполненные трибуны, пестрые от национальных флагов, заскользил по восторженным лицам футбольных болельщиков.

Радость большого праздника захлестнула трибуны стадиона в Йокогаме. Отовсюду неслись бодрые речевки, песни; похожие на воинов-камикадзе болельщики команды хозяев исступленно били в барабаны…

Затем взгляд камеры вновь вернулся к центру поля. Раздался стартовый свисток. «Понеслась», — подумал Андрей, на этот раз про себя.

Первый тайм прошел в довольно равной борьбе. Правда, японцы смотрелись чуть активнее и агрессивней. Оно и понятно: самураям дома и стены помогают. Да и немецкий стоматолог⁴ немного подмахнул: не поставил пенальти за снос Семшова. Но мы им еще покажем харакири!..

Андрей убрал звук телевизора кнопкой Mute, потянулся к музыкальному центру. Panasonic, батя его в августе девяносто восьмого взял — аккурат перед тем, как рубль обвалился и цены на импорт взлетели. Диск был уже внутри, Андрей нажал на Play. Заиграла песня «Гимн Шута» с прошлогоднего альбома группы «Король и Шут».

Андрей вытянул ноги, принялся рукой отбивать такт по спинке дивана, на котором расположился.

Терпеньем я не наделен, И мне все лучше, Да мне все лучше! Я удивлен, я удивлен!

Впереди еще второй тайм, в котором все и решится. Если наши прибавят — разделают косоглазых под орех. Надо бы Сычева на поле выпустить…

Андрей вспомнил утренних работяг из компрессорного, махнул рукой: Романцев, наверное, и сам все знает. Поживем — увидим! Эх, скорей бы!..

Финальный свисток прозвучал, словно выстрел в затылок сотен безоружных, жестоким приказом поставленных к бетонной стене. Ну как же так?! Нечестно, несправедливо!.. Эти слова бешено метались в голове, а ладони невольно сжимались в кулаки.

Ну, хотя бы ничья… Чертова ничья — и та выглядела бы не так обидно. Но… Японско-немецкий расстрел, в лучших традициях закончившейся больше полувека назад Второй мировой войны, был только что учинен для всех русских болельщиков…

Команды покидали поле под восторженный гул и пение трибун, на табло горели предательские цифры: один-ноль. В пользу хозяев.

Опять не хватило самой малости. Опять проиграли. Андрей сел на край дивана, обхватил руками голову. Черт, до чего же обидно!

Конечно, впереди есть еще один матч, решающий, с бельгийцами. Поэтому пока не все потеряно. Но в любом случае результат сегодняшней игры оставит осадок в душе. Надолго. Слишком многого от нее ждали…

Андрей нехотя поднялся с дивана. Ладно, жизнь продолжается при любых раскладах. Посмотрим, что будет дальше. Может, не все так плохо.

Судьба, в которую влюблен, дает мне право смеяться даже над королем…

Серое, пасмурное небо к вечеру потемнело еще больше, нахмурившись тяжелыми складками свинцовых туч, но по-прежнему не желало разрешаться дождем. Из-за домов задувал прохладный восточный ветер, поднимавший с земли облака пыли.

Андрей вышел из подъезда, хлопнув обшарпанной дверью с нарисованным на ней субкультурным знаком анархии — большой буквой «А», обведенной кружком. Наискось пересек двор и через арку вышел на улицу. Улица в этот час была практически пуста.

Он спрятал руки глубже в карманы и пошел по покрытому потрескавшимся асфальтом тротуару навстречу низкому небу, сжатому железобетонными силуэтами домов.

— Да всё мы могли, говорю тебе! — Пашка с силой стукнул донышком пивной бутылки по поверхности столика, янтарные капли брызнули по сторонам.

— Судья немецкий тоже подкозлил… — Андрей поморщился, огни светомузыки резали непривыкшие глаза.

— Черт с ним, с судьей, — Пашка сделал глоток из своей бутылки «Балтики», — сами хороши. Столько шансов упустили. Бесчастных вон в пустые ворота не попал…

— Да, что-то плохо у Володи с прицелом, — подал голос молчавший до этого Егор.

— Вот я и говорю, — найдя поддержку со стороны Егора, сверкнул глазами Пашка, — сами тоже с усами.

В полупустом зале дискотеки заиграла песня группы «Тату» «Я сошла с ума», Пашка отвлекся от разговора и принялся выбивать ритм своей бутылкой-«чебурашкой» по столу. Егор вновь погрузился в задумчивое молчание. Андрей полез в карман за мелочью, чтобы купить еще пива.

Бармен скучающе смотрел в экран телевизора, закрепленного на стене бара, время от времени нажимая на кнопку пульта, чтобы переключить канал. Посетителей пока было мало.

Внезапно он прекратил свою одиссею по волнам телевизионного вещания, принявшись энергично и даже немного судорожно тыкать пальцем пульт, прибавляя звук, дабы услышать голос диктора, тонущий в раскатывающемся по залу дискотеки истошном девчачьем припеве: «Я сошла с ума, мне нужна она…»

На экране в это время демонстрировали группу молодых людей, громящих автомобили, кажется, в центре Москвы. Андрей вслед за барменом заинтересованно уставился в экран. Судя по всему, это была передача «Вечерние вести».

Диктор говорил взволнованным голосом, демонстрируя свою крайнюю озабоченность происходящим. Андрей не ошибся: транслируемое на экране действо и в самом деле происходило в столице, а если быть точным, на Манежной площади, где огорченные поражением футбольной сборной фанаты принялись громить припаркованные автомобили и витрины близлежащих магазинов.

Несколько раз камера показала перевернутые легковушки, осколки битого стекла и едкие клубы от дымовых шашек, в которых потонул заполненный людьми пятачок в центре Белокаменной.

— Видал? — возбужденно спросил Андрея бармен, тот лишь утвердительно кивнул в ответ, наблюдая за происходящим на экране. — Нормальный такой замес пошел… — хмыкнул бармен, — и правильно. Давно пора. Может, появится в России нормальный футбол, когда Кремль по кирпичикам разнесут…

Фанаты с закрытыми платками или клубными шарфами — «розами» — лицами, с надвинутыми на самые лбы козырьками бейсболок швыряли пустые пивные бутылки и камни в огромное телевизионное табло для трансляции, а также в стекла магазинных витрин; в нескольких местах произошли стихийные стычки, камера выхватила бурую кляксу крови. Стихия и хаос правили в центре столицы в этот час.

— Дела… — услышал Андрей протяжный возглас Пашки. Обернувшись, он увидел, что приятели тоже подтянулись к бару, заинтригованные телевизионным зрелищем. Подошли еще несколько человек из зала, остальные продолжали безразлично танцевать.

— Давай-давай, ребята! — крикнул кто-то восхищенно. Его поддержали возгласами одобрения. Симпатии большинства собравшихся возле бара, по всей видимости, были на стороне тех, кто устроил погром.

Наконец, картинка с московским уличным насилием пропала, на экран вернулось лицо ведущего новостного выпуска, который тут же деловито пообещал держать зрителей в курсе происходящих событий.

Андрей не мог точно сказать, поддерживает ли он погромщиков или нет. С одной стороны, эмоции фанатов он во многом разделял и сам, очередное обидное поражение сборной существенно испортило настроение в этот вечер. С другой стороны, он никогда не был сторонником насилия в конфликтных ситуациях.

«Что случилось — то случилось, как будто от меня что-то зависит», — резюмировал Андрей про себя. Потом, наконец, вспомнил, зачем он пришел к бару.

Следующие полчаса они активно обсуждали московский репортаж. Пашка стучал очередной бутылкой «Балтики» по столу, силясь перекричать колонки дискотеки, из которых в полутемный зал несся пубертатный девчоночий гимн с недавнего альбома группы «Руки Вверх!»: «Забирай меня скорей, увози за сто морей и целуй меня везде — восемнадцать мне уже…»

— Народ имеет право на восстание! — полушутя восклицал Пашка. — Если его что-то не устраивает. А ситуация в российском футболе не устраивает многих!.. — В своих отповедях он невольно копировал интонации и манеру депутата Жириновского, к которому, насколько Андрею было известно, питал симпатию.

— Да брось ты, революционер недоделанный, — осаживал его Андрей.

— Но ведь обидно, Андрюха!..

— Обидно, — соглашался Андрей.

Егор по-прежнему предпочитал отмалчиваться, лишь изредка вставляя колкие реплики или сарказмы, вроде «Кто сделал сегодня Россию несчастной? Попавший мимо ворот Володя Бесчастных».

Народу прибавилось, зал дискотеки потихоньку заполнялся. Пришли знакомые ребята, Пэкс с компанией, поздоровались, поделились эмоциями по поводу футбола. Про московские беспорядки они еще не слышали, узнав эту новость от Пашки, ехидно заулыбались, мол, и поделом.

Отправившись в бар за очередной порцией пива, Андрей поинтересовался у бармена о последних новостях из Москвы. Тот посмотрел на него скучающим взглядом: «Разогнали всех уже, не на что больше смотреть». На экране телевизора позади него демонстрировала прелести своего неувядающего тела американская певица Мадонна, в углу светился логотип музыкального телеканала MTV.

Ближе к полуночи дискотека, по всей видимости, достигла своего апогея, народ начал потихоньку расходиться — все-таки завтра понедельник, многим идти на работу. Так и не успевший заполниться целиком зал дискотеки снова начал пустеть.

Ушел Егор, которому с утра надо было топать на свою пилораму. Андрей с Пашкой проводили его задумчивыми взглядами. У обоих на грядущий понедельник выпал выходной, поэтому они пока оставались.

— Чего это он такой задумчивый сегодня? — спросил Андрей Пашку.

— Да со своей вроде поругался. Вот и бычится.

— Понятно.

— Ну а чего тут может быть непонятного? Все проблемы из-за баб. Даже проблемы баб. Ты-то со своей Светкой не помирился?

— Нет.

— Ну и ладно. Может, помиришься еще. А может, и не нужно это тебе. Жизнь сама за всех разберется, — Пашка в очередной раз жестко приземлил коричневую бутылку-«чебурашку» на липкий от пивных капель аэродром стола.

— Разберется, ага, — хмыкнул Андрей.

Два лебедя, два кольца — год вроде счастливым быть должен, в гороскопах ведь так пишут, да? Ага, и где же это самое счастье? Как оно выглядит, по каким улицам бродит? Со Светкой разбежались, перспектив особых нет, с футболом все плохо, впрочем, как и всегда. Остается лишь ждать избавительных погромов судьбы.

— Сомневаешься? — удивился Пашка. — Все под небом ходим, оно и решает…

В этот самый момент мимо их столика прошествовал в сторону туалета бывший бандит по прозвищу Кувалда, работавший теперь на дискотеке охранником. Пашка кивнул ему вслед:

— Вон Кувалда, говорят, в девяностые на разборках два огнестрела и одно ножевое поймал, плюс селезенку ему отбили, а ничего — бегает, порядочных людей своей рожей пугает. Видимо, блат у него особый там…

— Где там? На небе, что ли?

— Ну не в Кремле же! — рассмеялся Пашка.

Андрей помолчал, сделал глоток пива. Затем спросил:

— А ты, вообще, сам во все это веришь?

— Во что?

— Ну, в магию эту, в сверхъестественные силы…

Пашка махнул рукой:

— Да какие тут сверхъестественные силы… Я ж тебе про небо говорю, про Бога и судьбу. Про жизнь, в конце концов. Вот в них верю, а во всякие сверхъестественные силы — нет.

— А от этого года чего-нибудь ждешь?

Пашка пожал плечами:

— А что в нем особенного? Год как год. Жду, что, может, зарплату немножко прибавят да девчонку нормальную себе найду, чтоб семью с ней завести. А в остальном… — он глубокомысленно вздохнул, — сегодня вот ждал, что Кержакова на поле наконец выпустят, но не срослось. Теперь вот от футбола вообще ничего не жду. Как сыграем с бельгийцами — так сыграем.

— Понятно, — протянул Андрей.

— Понятно ему, — хмыкнул Пашка, — мы пиво еще будем или по домам?

— По домам давай.

Пока были на дискотеке, на улице прошел короткий дождь, намочивший листву деревьев и асфальт. В мелких зеркалах луж отражался блеклый свет фонарей.

Притихшие улицы были пустынны, лишь изредка мимо проносилось ночное такси или из подворотни доносился крик какого-нибудь одинокого пьяницы.

С Пашкой расстались возле круглосуточного магазина: он нырнул внутрь, чтоб взять еще пива домой, Андрею же пить больше не хотелось. Пожав на прощание приятелю руку, он побрел в сторону дома по подмокшим улицам и дворам.

В одном из дворов, забравшись на скамейку с ногами, сидела компания школьников, состоящая из пяти-шести человек. По рукам ходила пластиковая «полторашка» с пивом. Невысокий сутулый паренек, примостившийся на самом краю скамейки, молотил по струнам видавшей виды гитары. До Андрея долетели слова припева, выведенные нестройным хором пьяных подростковых голосов:

Сбила ты меня с дороги.

Не найду фарватер.

Буду жить теперь один я, как терминатор!⁵

Вспомнилась Светка. Интересно, как она там? Расстались из-за ерунды ведь, по сути… Может, стоит попытаться наладить отношения вновь?..

Зашелестел ветер в ветвях, на землю посыпались запутавшиеся в листве капли недавнего дождя. Андрей отогнал от себя нахлынувшие мысли. Прав Пашка: жизнь сама рассудит, кому и с кем быть.

И с футболом все так же произойдет. Захотим — выиграем, не захотим — так и будем нести свое бремя неудач.

Поэтому плевать на все эти гороскопы и прочую лабуду. Две тысячи второй — обычный год, один из многих. Все как всегда: живем и надеемся на чудо. Без примет и предсказаний. Каждому свое, и каждый сам проживет свою бестолковую жизнь.

Примечания

3

Строки из песни «Космонавт» проекта RadioTrance.

4

Немецкий арбитр Маркус Мерк по основной профессии — зубной врач.

5

Строки из песни «Терминатор» группы «Ленинград».