Главным калибром – огонь!

Рустам Максимов, 2017

Русско-японская война, Российский флот на Дальнем Востоке в катастрофическом состоянии. Однако на этот раз наместник его царского величества адмирал Евгений Иванович Алексеев видит во сне эпизоды чужой жизни, с некоторыми подробностями, запомнившимися следователю Следственного комитета начала XXI века. Сумеет ли он сделать необходимые выводы? В любом случае адмирал постарается исправить сложившееся положение, чтобы с Божьей помощью победить в этой войне.

Глава 6

Уже в сумерках, попыхивая клубами дыма из единственной дымовой трубы, на порт-артурский рейд вышла канонерская лодка «Кореец». Следом за ней из прохода показался узкий корпус четырёхтрубного истребителя, назначенного этой ночью в пару к «Корейцу».

Оказавшись на внешнем рейде, истребитель увеличил ход, обгоняя ползущую на шести узлах канонерку, и вскоре стал почти невидим в наступившей темноте. Впрочем, спустя какое-то время силуэт «сокола», угодил в луч берегового прожектора, выхватившего из темноты и сам корабль, и тянущиеся из его труб струйки дыма.

Расположенный на Электрическом утёсе прожектор скользил по внешнему рейду в поисках подкрадывающегося по ночам врага. С десяток секунд мичман — заступивший на вахту береговой наблюдатель — разглядывал угодивший в луч света четырёхтрубник, а затем с облегчением отвёл цейссовский бинокль в сторону: свой. Этой осенью, во время многочисленных ночных учений мичман выучился безошибочно определять типы истребителей порт-артурской эскадры, как, впрочем, и других русских кораблей.

Канонерка обменялась сигналами со стоявшим на рейде крейсером «Паллада» и, изменив курс, поползла в обозначенный для патрулирования квадрат. Из прохода вышла следующая пара дозорных кораблей — «Гиляк» и «Стерегущий», которые сразу же повернули, идя вдоль берега Тигрового полуострова.

Поздравив с именинами супругу вице-адмирала Старка и открыв вместе с адмиральшей сам бал в её честь, спустя какое-то время наместник удалился восвояси. На завтра был запланирован поход эскадры к побережью Кореи, поэтому именины жены Старка праздновали, начиная с шести часов вечера. За последние же месяцы выдалось столько нервотрёпки, что генерал-адъютанту требовалось отдохнуть перед новым тяжёлым днём. Увы, планам Евгения Ивановича не суждено было сбыться.

Около одиннадцати часов ночи подполковник Болоховитинов передал срочную просьбу от господ Проскурина и Великанова принять их безотлагательно. Ещё пару месяцев назад в ответ на подобную срочность Алексеев, скорее всего, предложил бы офицерам зайти завтра, не донимая высокое начальство по ночам. Но, судя по всему, дела действительно не терпели отлагательства, и генерал-адъютанту пришлось пойти навстречу собственным подчинённым.

Жандармы не разочаровали, доложив сначала о ликвидации достаточно разветвлённой сети японских шпионов, а затем поведав о своих новых оперативных планах. Алексеев скривился, как от кислого, но дал «добро» на разработку британских и французских подданных, подозреваемых в связях с японцами. Конечно, в перспективе мордобитие иностранцев могло спровоцировать международный скандал, но Петербург далеко, а шпионы — вот они, рядом. В общем, пусть болтуны-дипломаты засунут языки себе… в одно место и не мешают наместнику защищать самодержавие и отечество от любой потенциальной угрозы.

Приблизительно в 23.15 вечером двадцать шестого января мичман Бойсман, вахтенный офицер «Корейца» обнаружил в луче прожектора неизвестный истребитель. Прекрасно зная, что все три русских дозорных истребителя держались рядом с канонерскими лодками, мичман объявил боевую тревогу и приказал комендорам немедленно открыть огонь.

Буквально спустя пару секунд после приказа Бойсмана в нескольких кабельтовых мористее засверкали вспышки, и до моряков донёсся грохот канонады. Это открыла огонь канонерка «Манджур», которая на пару с истребителем «Сердитый» патрулировала квадрат южнее «Корейца». Вспышки сверкали не переставая: малокалиберные пушки «Манджура» и «Сердитого» лупили с частотой пулемётов, периодически заглушаемые грохотом стодвадцатимиллиметровок канлодки.

Появление на мостике «Корейца» его командира, капитана 2-го ранга Беляева, совпало с первым выстрелом из кормового орудия. Открыл огонь и «Сторожевой», чей силуэт темнел справа по носу. По горизонту зашарили бледные лучи прожекторов, количество которых заметно увеличивалось.

— Истребитель врага пустил мину! — завопил кто-то из сигнальщиков, похоже, разглядев отворот в сторону появившейся с кормовых углов тени.

— Лево руля! Штурвал до упора! — хотя капитан 2-го ранга Беляев и не видел самого пуска мины, он имел возможность прикинуть примерный курс мчащейся под водой смертоносной стальной сигары. — Просигнальте «Сторожевому»: враг за кормой, пытается прорваться вдоль берега!

Слитный грохот сдвоенного залпа 120-мм орудий заглушил часть фразы командира «Корейца». Пару секунд спустя над канонеркой прошелестело в воздухе несколько крупнокалиберных снарядов — это открыли огонь «Варяг» или «богини», невидимые в темноте на фоне берега. «Сторожевой» повернул в сторону нападавших, частя из малокалиберных и увеличивая ход. Похоже, командир истребителя собирался сойтись с врагом на расстояние пистолетного выстрела.

Спокойная беседа наместника и жандармов была прервана канонадой из десятков орудий всех калибров. В первые пару минут до дворца доносились лишь отзвуки далёкой перестрелки на море, а затем к веселью дружно подключились более серьёзные калибры. Ударили крупнокалиберные орудия береговых батарей, раз за разом вторили им шестидюймовки крейсеров, заглушая хлопанье более мелких пушек.

Судя по всему, всё действо происходило на внешнем рейде крепости, и в нём участвовали почти все находившиеся там корабли. Наместник и его контрразведчики выскочили на улицу, пытаясь сориентироваться в происходящем.

— Ваше высокопревосходительство, получено сообщение с Электрического утёса: эскадра отражает минную атаку! — потрясая бумажкой с текстом, следом за Алексеевым и жандармами из дворца выбежал подполковник Болоховитинов, старший адъютант наместника.

— Ну, вот, и дождались, слава тебе, Господи, — сняв фуражку, генерал-адъютант размашисто перекрестился. — Боже правый, помоги нам победить лютого ворога.

— Ваше высокопревосходительство, разрешите нам удалиться? — обратился к наместнику ротмистр Проскурин. — Судя по всему, нам пришла пора форсировать некоторые важные мероприятия.

— Идите, господа, служите на благо Отечества, — не найдя никаких иных слов, Алексеев просто взял и перекрестил обоих жандармов. — Да поможет вам Бог!

Контрразведчики быстрым шагом растворились во тьме, а генерал-адъютант возвратился во дворец, пройдя прямо в телеграфную, куда стекалась пока ещё скудная информация с береговых постов и батарей. Следующий час наместник провёл среди телеграфистов, диктуя приказы и распоряжения первоочередной важности, поднимая по боевой тревоге гарнизон крепости.

Бой на рейде разгорался. Обнаруженный ещё до начала атаки отряд японских истребителей под командованием капитана 1-го ранга Асайя столкнулся с противодействием русских дозоров.

Северные варвары стреляли довольно-таки метко. Флагманский миноносец Асайя — «Сиракумо» — уже получил 75-мм снаряд в дымовую трубу и сейчас стремительно выходил из-под обстрела «Корейца».

Выпущенная по врагу мина прошла мимо, а артиллерия истребителя при всём желании не могла нанести серьёзного вреда более крупной русской канлодке. Вся надежда теперь на великолепные машины «Сиракумо», на его низкий малозаметный в темноте силуэт и на атаки других кораблей отряда.

Словно смилостивившись над первой неудачей Асайя, боги послали самураям первую удачу: на рейде глухо громыхнуло, и у борта какого-то русского корабля поднялся вспененный водяной столб. В следующее мгновение командир японского отряда зашипел сквозь зубы проклятье в адрес демонов моря: вокруг «Сиракумо» легло несколько крупнокалиберных снарядов, обрушив на мостик истребителя плотный душ из холодной морской воды.

Вступив в бой самыми первыми из русских кораблей, «Манджур» и «Сердитый» вскоре были вынуждены начать отход в сторону рейда. Дрожа всем корпусом и выжимая из машин всё возможное, словно во времена своей молодости, канонерка то и дело меняла курс, уклоняясь от торпедных атак японцев. На пару русских кораблей навалилась сразу целая четвёрка японских истребителей, поначалу пытавшаяся тихо и незаметно прокрасться на внешний рейд.

Ослепляемые вспышками выстрелов из собственных орудий, комендоры ловили в прицел мелькающие то тут, то там тени, посылая во врага снаряд за снарядом. В ответ из темноты прилетали японские снаряды, малокалиберные, но обладающие хорошим осколочным эффектом.

После трёх подряд попаданий в экипаже «Манджура» появились первые раненые, а какой-то шальной осколок вывел из строя одну 75-мм пушку Канэ. Маневрирующий рядом с канонеркой и поддерживающий её огнём «Сердитый» получил всего лишь одно попадание в бак, не вызвавшее, впрочем, каких-нибудь серьёзных повреждений.

Из крупных кораблей эскадры к моменту начала японской атаки на внешнем рейде Порт-Артура находились крейсера, а также три наиболее быстроходных броненосца: «Ретвизан», «Цесаревич», «Пересвет». Последние стояли ближе к Тигровому полуострову, прикрываемые «Новиком», «Аскольдом» и «Богатырём». Чуть поодаль на якорях стояли канонерские лодки «Гремящий» и «Отважный», готовые в любой момент поддержать огоньком дозорные пары.

Мористее расположился отряд под командованием капитана 1-го ранга Рейценштейна, недавно назначенного вместо контр-адмирала Витгефта — «Паллада», «Диана» и «Варяг». «Богини» и «Варяг» стояли под парами, в готовности немедленно дать ход, ближе к проходу в получасовой готовности дымил парой труб «Баян». У самого входа во внутреннюю гавань застыл гружённый кардиффом вспомогательный крейсер «Ангара», по указанию наместника вооружённый разнокалиберной устаревшей артиллерией.

В первом ряду лёгкая зыбь покачивала пароходы «Цицикар», «Аргунь», «Казань», «Мукден», «Екатеринослав», «Хайлар», «Харбин» и «Николай». Здесь же находились старые клиперы «Джигит» и «Разбойник», служившие в последнее время в качестве целей при проведении учебных торпедных стрельб. Клиперы несли на своих мачтах настоящую иллюминацию, чем разительно отличались от полностью затемнённых кораблей из отряда Рейценштейна.

Как только дозорные канонерки и истребители вступили в перестрелку с японцами, на крейсерах пробили боевую тревогу, а комендоры зарядили орудия фугасными (снарядами). На «Палладе» включили прожектора, лучи яркого света заскользили по свинцовым волнам. Стоявшая поблизости «Диана» также включила свои прожектора, в полной готовности открыть огонь по обнаруженному врагу.

— Николай Карлович, японские миноносцы! — выпалил капитан 1-го ранга Коссович, едва на мостике крейсера появился Рейценштейн. — Самураи всё-таки решились на нас напасть!

— Смотрите! Там, в луче прожектора! — указывая направление, взмахнул рукой лейтенант Бровицын. — Вот они, сразу две единицы!

— Да стреляйте же вы, скорее! — воскликнул Рейценштейн, разглядев идущие в кильватерном строю четырёхтрубники. — Приказ по отряду: немедленно сняться с якоря! Быстрее передайте приказ на «Диану» и на «Варяга»!

Луч прожектора вновь выхватил из темноты четвёрку истребителей, очень похожих на миноносцы типа Невского завода. Головной из них нёс на мачте включёнными красный и белый огни, как это было принято в порт-артурской эскадре. В какой-то момент Рейценштейну даже показалось, что он видит русские корабли, но каперанг сразу вспомнил, что опознавательным цветом дозора сегодня являются красный и зелёный цвета. Сомнения разрешились сами собой, когда истребители неожиданно разошлись влево и вправо, а недалеко от одного из них взметнулись фонтаны воды: это прилетели снаряды с «Манджура».

Отрывисто застучали 75-мм пушки левого борта, дала залп пара 120-мм орудий того же борта, затем гулко ухнула баковая шестидюймовка. Яркие вспышки выстрелов на миг ослепили командный состав крейсера, заставив офицеров прикрыть руками и зажмурить глаза. На пару секунд мостик «Паллады» заволокло клубами кордитного дыма, и Николай Карлович закашлялся, не успев сделать паузу на вдохе.

— Есть попадание! — сквозь грохот стрельбы донёсся срывающийся голос кого-то из сигнальщиков. — Второй слева горит!

«…Да уж, всё прямо наоборот: попал с бала на корабль, — усмехнулся Рейценштейн, припомнив, как ещё час назад поздравлял с именинами супругу начальника эскадры. — А как Оскар Викторович огорчится, что ему не дали дотанцевать…»

Снявшись с якорей, крейсера сразу же стали маневрировать, ведя беглый огонь по вражеским истребителям из всех калибров. Меткие выстрелы комендоров «Паллады» и «Дианы» достигли целей, нанеся повреждения сразу трём японским миноносцам. Благодаря стрельбе «богинь» «Сердитый» и «Манджур» смогли отбиться, избежав попаданий вражеских торпед. На выручку самому южному дозору уже спешили «Гиляк» и «Стерегущий», а у Тигрового полуострова спешно поднимал пары «Новик».

Между тем японцы достигли второго и последнего своего успеха: пытаясь атаковать «Варяга», истребитель «Касуми» выпустил мину, которая угодила в корму парохода «Цицикар». К сожалению, комендоры «Варяга» не смогли поддержать реноме своих коллег с «богинь», и «Касуми» благополучно удрал, несмотря на то что снаряды с крейсера падали у самого его борта.

Постепенно стрельба сама собой стихала, удаляясь вслед за японцами куда-то в море. Как позднее выяснилось, капитан 2-го ранга фон Эссен бросился на своём «Новике» в погоню за отходящим врагом, не дожидаясь выхода из гавани 1-го отряда истребителей. «Новик» сумел нагнать пару японских кораблей, и даже повредить одного из них, но на выручку «Сазанами» и «Акебоно» примчалась четвёрка миноносцев, и Николай Оттович с сожалением был вынужден повернуть назад. Контакт был потерян, а подошедшие чуть позднее 1-й и 2-й отряды истребителей — «немцы» и «французы» — под общим командованием капитана 1-го ранга Матусевича, не смогли обнаружить ни одного вражеского миноносца.

По мере прекращения огня на рейде в Порт-Артуре стали слышны отдалённые крики команд, грохот колёс по булыжной мостовой, лязг железа и прочий шум растревоженного нападением города. Постепенно во дворце Алексеева собирались вызванные им начальники: генерал-лейтенант Стессель, вице-адмирал Старк, примчавшийся прямо с бала своей супружницы вместе с Ухтомским, Иессеном и Греве, генералы Фок, Белый и Кондратенко.

Приехал Макаров, уже успевший побывать и на балу, и в порту, чем-то сильно недовольный и воинственно раздражённый. Все собравшиеся с нетерпением ждали с докладом Рейценштейна, которого должен был доставить в Порт-Артур с борта «Паллады» посыльный корабль эскадры — миноносец «Лейтенант Бураков».

Шло время, прибегали и убегали посыльные со стоявших на внутреннем рейде кораблей, поступали доклады с батарей. Начальник отряда обороны гавани всё никак не появлялся, заставляя собравшееся начальство проявлять нетерпение.

— Господин генерал-адъютант, я считаю, что к нам с утра заявятся незваные гости — весь японский флот, — не выдержав томительного ожидания, к наместнику подошёл Макаров. — Начальнику эскадры следует немедленно выводить в море оставшиеся броненосцы, чтобы утром встретить врага во всеоружии.

— Может, вы и правы, Степан Осипович, — Алексеев в задумчивости погладил свою бороду, внимательно посмотрел на столпившихся вокруг него генералов и адмиралов. Взоры всех морских и сухопутных военачальников были обращены на генерал-адъютанта. — Оскар Викторович, мы с вами пойдём на «Цесаревиче». Павел Петрович, как всегда, будет на «Пересвете»… Степан Осипович, нам, возможно, предстоит хорошая драка с японцем… Вы как, не против поднять свой флаг на «Петропавловске»?

— С превеликим удовольствием, ваше высокопревосходительство, почту за честь, — сверкнул взглядом Макаров.

— Ну, и отлично, господа, сейчас, сразу, и отправляемся, — наместник поискал кого-то взглядом, чуть заметно кивнул Иессену, и повернулся к адмиралу Старку. — Оскар Викторович, мы заслушаем доклад Николая Карловича на флагмане.

— Ваше высокопревосходительство, а что же делать нам? — поинтересовался генерал-лейтенант Стессель. — Поднимать ли полки в Дальнем по тревоге или нет?

— Ну, конечно, же, Анатолий Михайлович, надо трубить тревогу и в Дальнем, и в каждом гарнизоне на побережье, — Алексеев обернулся в сторону армейского начальства. — Вдруг японцы уже начали высадку где-нибудь в укромной бухте?

Оставив опешивших и напуганных генералов за спиной, наместник удалился вслед за группой адмиралов и флотских офицеров во главе со Старком. Благодаря расторопности Болоховитинова экипажи уже ждали у дворцового крыльца, в готовности гнать галопом по ночным улицам растревоженного города.

Спустя какое-то время длинная кавалькада набитых адмиралами и офицерами экипажей остановилась прямо на пристани. Здесь Алексеева и остальных ждал небольшой сюрприз: к пристани подходил истребитель «Сердитый» с Рейценштейном на борту. Отразив набег японцев, капитан 1-го ранга так и не дождался подхода посыльного миноносца. Подозвав сигналом ближайший к «Палладе» истребитель, Николай Карлович поспешил на доклад к генерал-адъютанту.

Неизвестно, кто удивился больше — Рейценштейн или команда «Сердитого», — рассмотрев на пристани многочисленный и высокопоставленный комитет по встрече. Через несколько минут палубу миноносца заполонили целых пять адмиралов и десятка полтора старших офицеров, а на мостике корабля началось обсуждение подробностей отражённой ночной атаки. Лейтенант Кузьмин-Караваев получил редкую возможность рапортовать о ночном морском бое сразу шести адмиралам, жадно внимавшим почти каждому его слову.

Подойдя к «Цесаревичу», истребитель высадил на его борт трёх адмиралов и десяток прочих офицеров. Затем «Сердитый» доставил вице-адмирала Макарова на «Петропавловск», князя Ухтомского на его «Пересвет» и направился к «Ретвизану», чтобы избавиться от Иессена с его флаг-офицером.

Набег японских миноносцев нанёс эскадре следующие потери: был торпедирован и затонул клипер «Разбойник», получил пробоину и лишился хода невооружённый пароход «Цицикар». Возле полузатопленного транспорта держалась канонерка «Отважный», готовая снять его команду, а из порта уже спешил на помощь буксир «Силач». Среди команды «Разбойника» имелись погибшие, а часть моряков числилась пропавшими без вести. Истребитель «Сторожевой» первым бросился к тонущему клиперу и даже успел подойти до его полного погружения в воду, но морская пучина всё-таки поглотила свою долю людских жертв.

Во время боя на «Сторожевом» лёгкие ранения получили двое моряков, но все они остались в строю. Шедший к пристани с Рейценштейном на борту «Сердитый» передал на берег двух раненых, а также тела трёх погибших — японский снаряд угодил прямиком в кормовое орудие миноносца. Убитые и раненые имелись и на двух канонерских лодках — на «Манджуре» и на «Корейце». Число потерь на канонерках требовало уточнения, так как «Кореец» принимал на борт спасённых с «Разбойника».

Со слов командира отряда крейсеров выходило, что во время боя повреждения получили, чуть ли ни с дюжину вражеских истребителей, но так и не удалось потопить ни одного из них. Общее число атаковавших японских миноносцев оценивалось в полтора-два десятка, не менее.

— Ваше высокопревосходительство, получено радио с «Новика», — улучив момент, капитан 1-го ранга Григорович протянул наместнику бланк с текстом телеграммы.

— Кхм… Господа, капитан второго ранга фон Эссен передаёт, что возвращается в Порт-Артур, и просит, чтобы его не приняли за японца, — пробежав взглядом текст, генерал-адъютант передал бумажку Старку. — Николай Карлович, вы со своим отрядом пойдёте в кильватере броненосцев. Сигналов не ждите, действуйте по обстоятельствам.

В этом момент капитан 1-го ранга Эбергард сообщил, что в гавань входит «Лейтенант Бураков», которого так и не дождался Рейценштейн. Спустя какое-то время объяснилась странная «пропажа» этого истребителя: выйдя в море, миноносец обнаружил на рейде разбитую шлюпку и несколько державшихся за эти обломки моряков с «Разбойника». Истребитель подобрал спасшихся, а затем некоторое время обследовал район гибели клипера, но никого больше не обнаружил.

Затем капитан 2-го ранга Иванов-4-й потратил сколько-то времени на поиск отряда крейсеров, который, пользуясь темнотой, отошёл к полуострову Тигровый хвост. Найдя, наконец, «Палладу», командир «Буракова» выяснил, что начальник отряда уже отбыл в Порт-Артур на другом истребителе. После этого миноносец помчался обратно в гавань, где и пересёкся, наконец, с Рейценштейном. Слушая рассказ о приключениях «Буракова», Алексеев поймал себя на мысли, что если бы на корабле была установлена станция беспроволочного телеграфа, то капитан 2-го ранга Иванов-4-й не метался бы ночью по внешнему рейду в поисках «Паллады».

Снявшись, наконец, в четвёртом часу ночи с якоря, «Цесаревич» повернул на юго-запад, встав во главе колонны из шести броненосцев. Спустя полчаса флагман застопорил ход, дав возможность Рейценштейну перейти на истребитель «Рязящий». Этот миноносец доставил каперанга на борт «Паллады», после чего все три крейсера встали в кильватер броненосцам.

В паре кабельтовых от крейсеров Рейценштейна на правом траверзе держались шесть «соколов», не участвовавших в ночном бою. Слева угадывался силуэт «Боярина», покинувшего гавань последним и спешащего занять место впереди флагмана.

Крейсерско-броненосный отряд миновал оконечность Ляотешаня, после чего поворотом на пару румбов изменил курс. Затем отряд ещё раз изменил курс, двигаясь теперь строго на юг. Здесь-то и сказались многочисленные «алексеевские» ночные учения: все корабли, включая истребители, остались в строю, никто не отбился и никто не заплутал в темноте. До восхода солнца оставалось ещё два часа, за которые могло произойти что угодно.

К восьми часам утра «Баян» и «Богатырь» завершили поиск якобы подбитого неприятельского миноносца в бухтах Тахэ и Лунвантань, и далее вдоль побережья. Так и не найдя подранка, обещанного армейцами с берегового поста, крейсера двинулись на соединение с эскадрой. Уже находясь на траверзе Золотой горы, милях в четырёх от побережья, сигнальщики «Баяна» заметили на горизонте растущее облачко дыма.

Полагая, что наблюдает возвращение в Порт-Артур русской эскадры, капитан 1-го ранга Вирен вызвал «Цесаревича» по радио. Спустя минут двадцать от вице-адмирала пришёл ответ, согласно которому эскадра находились намного южнее, вне видимости «Богатыря» и «Баяна». Ещё раз перечитав полученную радиограмму, Роберт Николаевич Вирен слегка помедлил, всматриваясь в растущие на горизонте дымы, а затем приказал телеграфировать адмиралу Старку, что обнаружен японский отряд, идущий на ост от Ляотешаня.

К этому моменту дымы превратилось в силуэты кораблей, и сигнальщики уверенно опознали в них четвёрку двухтрубных крейсеров. Если у кого ещё и оставались какие-нибудь сомнения, то теперь они окончательно рассеялись — «эльсвикские» крейсера японцев имели весьма характерные и запоминающиеся силуэты.

«Баян» и «Богатырь» резко изменили курс, готовясь к бою на параллельно-сходящихся курсах. Вирен вновь радировал Старку, сообщая курс и скорость противника и своего отряда. По прикидкам Роберта Николаевича, оба русских корабля имели хорошие шансы отдубасить четвёрку «эльсвикских» крейсеров, несмотря на превосходство японцев в артиллерии. Подобного же мнения придерживался и командир «Богатыря», капитан первого ранга Стемман.

Японцы увеличили ход до восемнадцати узлов, похоже, стремясь избежать боя с парой русских крейсеров. «Баян» и «Богатырь» также увеличили ход, постепенно сближаясь и нагоняя японский отряд. Ни Вирен, ни Стемман и не подозревали, что командир 3-го боевого отряда контр-адмирал Дева решил заманить самоуверенных русских в ловушку.

Когда расстояние до японцев сократилось до пятидесяти пяти кабельтовых, капитан 1-го ранга Вирен приказал навести на врага заранее заряженные орудия. Почти сразу же с этим приказом сигнальщики доложили, что видят впереди целое облако густого дыма. Спустя десять минут идущий в пяти кабельтовых впереди «Богатырь» поднял сигнал: обнаружен японский броненосный флот. В эфир понеслась радиограмма с координатами, курсом и скоростью противника.

Установив визуальный контакт со своими главными силами, отряд Девы резко изменил курс, явно рассчитывая втянуть русских в бой, а затем подставить их под огонь двенадцатидюймовок своих собственных броненосцев. Четвёрка японских крейсеров пошла на сближение, готовясь открыть огонь.

Вскоре дистанция между противниками сократилась примерно до сорока пяти кабельтовых и продолжала сокращаться ещё более. На баке и на корме «Читосе» сверкнули вспышки, тотчас обратившиеся в клубы серого дыма. Спустя какое-то время два 203-мм снаряда шлёпнулись в море, подняв высокие султаны воды. Недолёт, и большой.

Надо отдать должное Вирену и Стемману — они сразу же раскусили замысел контр-адмирала Девы. Спустя пару минут после первого же залпа японцев «Баян» и «Богатырь» резко повернули на шестнадцать румбов влево, ложась на обратный курс.

На тот момент расстояние до колонны броненосцев Того составляло около восьмидесяти кабельтовых, и теоретически «Микаса» имел шанс поразить русские крейсера. Но лишь теоретически. Практически же на такой дистанции не представлялось возможным попасть в цель, маневрирующую на полном ходу, да ещё периодически исчезающую в облаке дыма из собственных труб.

Взяв курс на Порт-Артур, «Баян» и «Богатырь» дали самый полный ход, выжимая из машин все возможные лошадиные силы. Идя на двадцати узлах, крейсера вскоре оставили далеко позади себя колонну японских броненосцев.

Контр-адмирал Дева немного замешкался и прозевал резкий поворот русских. Когда 3-й боевой отряд наконец-то повернул, ложась на курс погони, расстояние между противниками составляло уже более шестидесяти кабельтовых, продолжая постоянно увеличиваться.

Воочию наблюдая бегство русских и крах замысла своего подчинённого, вице-адмирал Того испытал чувство лёгкого огорчения и разочарования. Стоя на мостике «Микасы» с биноклем в руках, японец оценил слаженный разворот на полном ходу «Богатыря» и «Баяна», а также отметил хорошие скоростные качества этих двух крейсеров противника.