Ангел потерянного рая. Город замороченных людей. Том 2. Книга 6

Руслан Лимаренко

Герои романа, измученные личными проблемами и навязанными шаблонами социума, ищут формулу счастья. Рус мечется в вопросах о существовании настоящей любви и, не находя ответов, отдается на власть объективного мира, затягивающего его в хаос разврата и психологических переживаний. «Что такое настоящая любовь?», «Как и где ее найти?», «Есть ли она вообще?» — эти вопросы становятся нелегким бременем в городе замороченных людей — Петербурге, ответы на которые даются дорогой ценой. Книга содержит нецензурную брань.

Глава третья. Спрятанное солнце

— Ого! Уже почти шесть часов! Через полчаса у меня свидание с Оксаной, — сказал Рус вслух, заводя машину и оглядываясь вокруг перед совершением маневра — выездом на полосу движения.

Пока Рус был в тюрьме, погода существенно изменилась. Вышел он оттуда совершенно в другом настроении, нежели входил туда. И судя по тому, что Рус мог заметить солнце и вдохнуть полной грудью воздух от облегчения отступившего страха, он с радостью подумал о погоде:

— Не то что было утром, — заметил он, поглядев на небо, после чего, прищурив правый глаз, посмотрел вокруг, отметив, что и вокруг него все цветет и пахнет, все как бы ожило: деревья были в зелени, на улице было тепло и сухо. Он снова посмотрел на часы, направившись к своей машине.

— Жить, как говорится, хорошо, — сказал он, снова посмотрев на высокий красный тюремный забор.

У Руса было необычное наблюдение в жизни, что погода по-своему усугубляет настроение человека, подводя радостный или печальный итог в настроении, отражающем контрасты его внутреннего субъективного мира. Так, если — проще говоря — на душе было легко и спокойно, то и хорошая погода усиливала этот позитив, ну а если погода была, скажем, плохая и если в это же время у Руса был мрак и снег в душе, то и погода еще больше усиливала это ощущение дерьма. Но было одно исключение из этого наблюдения: если погода была плохая в то время, когда на душе у Руса было отрадно, то плохую погоду он не воспринимал таковой, а радовался все равно, находя в ней свои плюсы. Отсюда можно было сделать вывод, что не погода влияет на внутренний мир Руса, не она регулирует его настроение, а наоборот, Рус или любой другой человек сам в силах быть счастливым, если ему и вправду хорошо либо если он умело может контролировать свои внутренние эмоции и самостоятельно регулировать свое настроение, а отсюда уже и с позитивом смотреть не только на погоду. Но, увы, многие люди, может быть, и понимают эту свою независимость перед метеоусловиями, но странное дело, что никто так до сих пор и не научился от них не зависеть. Так сейчас было и с Русом. Мысли тяжелые его улетучились, страх прошел, ибо он в последний момент остановился, гонимый страхом, и не отдал мобильник Соломонову, потому и совесть его молчала. Также его не тревожила и недавно полученная им повестка, так как он догадывался, по какому она, скорее всего, была вопросу — по делу Роберта, в котором Русу ничего не могло грозить теперь, особенно после совета, данного ему Феклой¹⁸. Он понял, что, следуя ему, он отмажется в любом случае, хотя легкая тревога в глубине его души все-таки была, но погода делала свое хорошее дело, и в данный момент Русу было пофигу на эту повестку, потому что мысли его неожиданно повернулись в сторону Оксаны, на встречу с которой он сейчас торопился. Да. Он торопился, но на первом же светофоре он заметил, что хорошей питерской солнечной погоде радуется не только он, а поскольку все вокруг было в солнечных красках, то и счастливый Рус нехотя замечал эти яркие штрихи своего любимого города — Санкт-Петербурга, смотря по сторонам, когда это позволяло положение за рулем. Даже перед тем, как вернуться в машину, Рус обратил внимание, что и следственный изолятор, из которого он только что вышел, выглядел не так уж и мрачно, как во все остальное время. Руса удивил высокий забор из красного кирпича, обтянутый сверху колючей проволокой, который в данный момент его хорошего настроения выглядел приветливо, и даже проволока весело блестела на солнце при этой хорошей погоде. А в целом это мрачное место на таком хорошем контрасте позитивных ощущений могло легко стать невидимым для городского обывателя или туриста.

Рус ехал к Литейному мосту по Боткинской улице, проезжая мимо главного здания Военно-медицинской академии, и, снова остановившись на светофоре, Русу попались на глаза хорошенькие девушки, начавшие переходить улицу на зеленый свет, были среди них «варианты и в коротких юбках», — подумал Рус, внимательно всматриваясь в каждую переходящую дорогу девушку. Рус старался не пропускать ни одной из них своим взглядом. Как правило, он всегда в первую очередь смотрел на ноги девушки, потом уже на лицо. А если девушка была спиной к Русу, то он сначала оценивал все равно в первую очередь ее ноги, потом взглядом поднимался выше до попы, и если попа ему нравилась, вот после этого он решался посмотреть и на лицо незнакомки. Однажды у Руса даже случился один такой казус в прошлом, когда он ехал на своей машине по Большому проспекту на Петроградке и вдруг, остановившись на светофоре, увидел впереди него идущую девушку. Он оценил ее ноги, попу, и в этот момент ему надо было решить, пока не загорелся зеленый свет: выбежать и посмотреть на ее лицо либо припарковаться и потом догнать вперед уходящую девушку, каким-то образом обогнать и заглянуть в ее лицо? А поскольку светофор мог вот-вот загореться зеленым светом, Рус выбрал первый вариант, так как второй показался ему сложнее. Он резко выскочил из машины и кинулся бегом за девушкой, и, понимая, что догнать ее не успеет до того, как перестанет гореть красный свет, он, не добегая до нее, закричал ей:

— А! Девушка! Подождите!

Девушка резко обернулась к подбегающему находчивому Русу, Рус увидел ее лицо и офигел, так как девушка оказалась, на его вкус, страшной.

— Что вы хотите? — удивленно спросила она.

— А нет, извините ничего, — ответил он, — я просто обознался, — проговорил он, заикаясь больше от растерянности, чем от бега, и тут же быстро побежал обратно к машине, где ему уже вовсю начали сигналить стоящие за ним автомобили. Вот такой конфуз был у него однажды, после чего Рус старался больше так не делать, потому что он в тот раз даже машину свою не закрыл и ключ из замка зажигания не вытащил. Он бросил машину заведенной на ходу и все свои вещи в ней. И вот потом и теперь, осознавая, как он сильно рисковал, когда так оставил машину, сломя голову кинувшись за красивой попкой с длинными ногами, он понимал, что это был в его жизни самый глупый поступок, и это было теперь для него проблемой, ибо он не знал, как теперь ему знакомиться с девушками по дороге, когда он едет в авто. Это теперь стало для него целой неразрешимой проблемой! Вот когда он пешком ходил и на метро ездил, шансы познакомиться были больше, то есть было легче с подходом к девушке, ее осмотром и так далее (так он, например, познакомился со своей бывшей уже женой Ириной в метро¹⁹), и в то же время, с другой стороны, без машины с ним вообще никто знакомиться не хотел, потому что он становился одним из озабоченных лохов из толпы, жаждущих, по мнению большинства девушек, только одного — секса и ничего больше — ни любви, ни отношений. А потому многие девушки его обламывали и таких же, как он, сразу, как только он рот свой открывал, они либо ускоряли шаг, либо начинали неожиданно делать вид, что разговаривают по телефону и махать кому-то в толпе, называя мужское имя, либо просто сразу посылали, грубо говоря:

— Отвали!

А были и такие, кто еще посылал и похлеще. Поэтому и ломал Рус теперь голову, как ему знакомиться с девушками, да чтобы они его не посылали, а отвечали взаимностью в этом сложном и неблагодарном деле — в поиске любви.

Интернет в начале 2000-х годов только еще начинал развиваться, потому не было еще сайтов знакомств, ну а если они где и были, то не хватало времени в них посидеть из-за того, что оплачивался тогда еще не сам трафик, как сейчас, а время пользования им.

— Ну вот, и как тут искать себе невесту?! — в сердцах сказал Рус, хлопнув рукой по рулю, заезжая на Литейный мост. На мосту была пробка — машины стояли не двигаясь. Рус, все еще находясь под кайфом хорошего позитива души, повернул голову и посмотрел на Неву, на кораблики, радостно плывущие по ней один за другим, на видневшийся вдалеке блестящий шпиль Собора Петропавловской крепости, на Троицкий мост и краем глаза даже сумел разглядеть и крейсер «Аврору», припаркованный на «вечном приколе» у Петровской набережной. По небу плыли легкие облака, совсем не закрывающие солнце, вдоль моста шли девушки в коротких юбках либо в обтягивающих ноги джинсах, и счастливые минуты простаивания в пробке томительно тянулись для Руса.

Одно оправдание пока радовало Руса в настоящий момент, что он не может выскочить из машины и кинуться вдогонку за проходящими мимо него красавицами, это не позволял сам мост и пробка из машин на нем, да и по правилам дорожного движения Рус помнил, что остановка на мосту запрещена. Но больше всего теплоту в его душе, помимо солнечной погоды, усиливало ожидание свидания с Оксаной, внешность которой он, кстати, уже плохо помнил, но надеялся, что ему повезет, и он ее сразу же узнает при встрече.

Наконец-таки машины тронулись, Рус поддал газу, и ему удалось проскочить через весь мост и по загоревшейся стрелке разрешенного правого поворота повернуть с Литейного моста на Шпалерную в сторону Гагаринской улицы. Да-да, мимо своей альма-матер — Международной коллегии адвокатов Санкт-Петербурга — и лежал его путь к Оксане. Он проехал унылое серое здание коллегии и, повернув на улицу Чайковского, проехал до поворота на Фонтанку, где снова остановился на светофоре, пропуская мимо проезжающие прямо машины и проходивших мимо него снова красивых девушек в мини-юбках.

«Как они так быстро подстраиваются под теплую хорошую погоду? Как же у них так быстро получается облачаться в мини-юбки?» — недоумевал Рус, завершая поворот на Фонтанку.

Проехав немного прямо, он остановился напротив здания Российской национальной библиотеки, и, как Рус знал из истории любимого города, на месте этого здания раньше, в царские времена, еще при Петре Первом, находился дворец его супруги Екатерины Алексеевны, называвшийся тогда Итальянским, позже при императоре Павле в нем размещался военно-сиротский дом, который позже был подарен Екатерининскому институту благородных девиц²⁰, которое позже было снесено, и на его месте построили новое здание, в которое принимали детей незнатных небогатых дворян, знатных же принимал Смольный институт.

«Вот ведь как оно было, — подумал Рус, выходя из машины и ставя ее на сигнализацию, — были же времена, когда было такое явное классовое распределение по имущественному положению в получении образования, хорошо, что хоть сейчас все учатся в одних заведениях, значит, шансы мои увеличиваются на поиск невесты из хорошей семьи. А что для тебя значит из „хорошей“ семьи? — задал себе Рус мысленно вопрос, сразу же поспешив на него ответить: А то, чтобы невеста была одна в семье у родителей, чтобы у нее было медицинское образование, потому что только умный человек может быть хорошим врачом. Вернее, наоборот, только врач может быть достаточно умным человеком, чтобы поступить в этот вуз, его закончить, да еще и специалистом потом хорошим стать, тоже голова нужна, а все это характеризует девушку как умную. Ну, вот так примерно», — ответил он сам себе на свой же вопрос, объяснив, какая именно ему нужна невеста и какие он ценит качества в такой кандидатуре.

Размышляя о девушках, Рус быстро подошел к кафе на Невском проспекте, в котором работала Оксана. Он остановился перед большим витринным окном, в котором был виден зал, сидящие в нем люди и обслуживающие их официанты. Одним официантом был парень, а другим девушка с короткой стрижкой.

«О, как типа полубокс, — подумал Рус, удивившись такой короткой прическе у девушки, которая делала девушку очень похожей на парня. — О времена, о нравы», — с иронией подумал он, вглядываясь в окно кафе.

Неожиданно девушка с полубоксом обернулась, и в ней Рус узнал Оксану. Она приветливо махнула ему рукой, направившись ко входу. Рус поспешил войти в кафе ей навстречу. Они встретились.

— Привет, — сказал Рус, разглядывая Оксану.

— Привет, — ответила она, — подожди меня 5 минут, я сейчас закончу дела свои на работе и выйду. Ты где припарковался?

— Да тут рядом, — ответил Рус.

— Окей, какая у тебя машина? Я подойду.

От этого вопроса Рус как-то невольно напрягся, предполагая, что назови он Оксане свою скромную марку автомобиля, она к нему точно не придет.

— Я тебя у дверей подожду, — ответил он, — мне так удобнее, — добавил он, улыбнувшись ей.

— Хорошо, — ответила она, — я скоро, — и побежала в клиентский зал.

Рус не стал оставаться в этом кафе, как думал сделать сначала, и вышел на улицу. Облака уже понемногу начинали вновь возвращаться на свое постоянное место, пряча от радостных душ солнце. А легкая тревога от вопроса Оксаны успела-таки оставить неприятный след в его настроении.

«Ну, ничего еще не случилось, — думал Рус, расстроенным взглядом осматривая дома на другой стороне набережной реки Фонтанки. — Может быть, мне вся эта вычурная меркантильность Оксаны только кажется?» — думал он.

— Заждался? — вдруг услышал он за своей спиной женский голос и обернулся. Перед ним стояла Оксана. Это была лет двадцати юная девушка в синих, обтягивающих ее красивые ноги джинсах, в легком пуловере белого цвета с розовыми цветочками, обута она была в кроссовки такого же белого цвета, в руках она держала маленькую женскую сумку, похожую на пушистого белого зверька. Ее лицо Рус пока еще хорошо не успел рассмотреть да и подумал, что слишком долго не нее пялиться не стоит в этот первый момент их встречи.

«А то подумает еще невесть что», — подумал он, сказав вслух:

— Да, думал.

— О чем? — весело спросила она, улыбнувшись и взяв его под руку.

«О, какой хороший знак!» — радостно подумал Рус, ответив ей:

— Да о разном, в моей голове куча разных всяких мыслей появляется, если я бываю свободен от дел. А вот пока я тебя ждал, я еще не успел ни о чем подумать, просто рассматривал дома на другом берегу набережной.

— Ты так красиво говоришь, — протянула она, с интересом посмотрев на него.

— Не замечал, — ответил он, — но спасибо за комплимент. Хотя странно. Комплименты моей прерогативой должны быть, я тебе должен их говорить, а вон как получилось, не успел я.

— Ну-ну-ну, не парься, — все так же весело ответил Оксана, — давай лучше подумаем, куда мы пойдем с тобой, и тут же добавила:

— Может, поедем к тебе?

Рус не ожидал такого предложения, замер на секунду и, посмотрев Оксане в глаза, спросил:

— Ты действительно хочешь поехать ко мне домой?

Его вопрос прозвучал так, как будто бы он ее спрашивал скрытым контекстом: «Ты понимаешь, чем все это может закончиться?» Но в ее ответном взгляде Рус увидел только блядские искорки, после чего сомнений в его предположениях не возникало.

— Ты отдельно живешь? — спросила она, игриво смотря на него.

— Да, — ответил он, направляясь к припаркованной своей машине.

— О, да у тебя девятка! — удивилась Оксана, остановившись у машины Руса.

— А тебя это смущает? — спросил он ее.

— Да н-нет, — нехотя ответила она, — сойдет.

— Да я купил ее незапланированно, просто деньги были в руках — пару тысяч евро, а мой знакомый мне и предложил у него купить за эти деньги, но только прямо в тот самый момент, объяснив мне, что она дороже стоит, а ему нужны деньги. А мне было пофигу, я же не на последние деньги эту машину покупал, я же умею зарабатывать… — произнес Рус, отведя глаза в сторону при этой последней фразе, продолжив:

–…ну вот я ему отдал тогда деньги, а он мне сразу ключи от авто, у меня даже прав еще не было и ездить я на машине не умел. Но я нанял водителя сначала, и он меня какое-то время возил по моим адвокатским делам, ну и учил заодно вождению, и вот так я и научился ездить.

Рус понял, что надо ему уже останавливать монолог, а не то она может подумать, что он оправдывается. А Рус и вправду оправдывался, так как уже давно ездил на этой старой российский машине, которая постоянно требовала ремонта и высасывала большую часть его денег. Но на новую машину Рус не мог еще заработать, как не пытался он уломать Седого платить ему больше, мы все знаем, что из этого получилось²¹.

— Да у тебя нормальная тачка, — сказала Оксана, сев на переднее сиденье рядом с Русом, — она у тебя в тюнинге, — заметила она, — сиденья мягкие, наверное, неродные, да?

— Да, от Форда Мондео, — ответил он, — вот и руль спортивный еще, и музон я хороший в ней сделал.

— И диски у тебя красивые, сразу видно, что ты машину свою любишь, ухаживаешь за ней, а значит, у тебя все окей, — весело сказала она, посмотрев на Руса многообещающим взглядом.

Русу как-то не очень хотелось начинать отношения с посещения его жалкой комнаты в коммуналке, которая к тому же была и не убрана, а потому он предложил другой план действий:

— А ты не хочешь на кораблике по Неве покататься, смотри какая погода сегодня хорошая.

— На кораблике… — ответила она замешкавшись, — ты серьезно? — переспросила она, посмотрев на него трезвым взглядом.

— Ну да, — ответил Рус, — зачем торопиться, — двусмысленно добавил он, заводя машину.

— Поехали, — согласилась она, откинувшись на кресле сиденья.

— А! Стоп! — резко сказал Рус, выключив замок зажигания, — остановка этих речных «трамвайчиков» же тут, на другой стороне Фонтанки, там не будет места для парковки, может быть, пройдем на ту сторону набережной пешком?

— А давай, — согласилась Оксана, выходя из машины. Рус тоже вышел, поставил авто на сигнализацию и подошел к Оксане. Она снова сама взяла его под руку, улыбнувшись ему.

— А знаешь, — вдруг сказала она, легко сжав его локоть, — не знаю, что такое, но я ощущаю какое-то спокойствие с тобой. Нет никакого напряга, суеты. Ты всегда такой?

— Какой?

— Ровный.

— Какой-какой?

— Ровный такой.

— Ну, я вроде кривым ни когда раньше и не был, — ответил Рус, весело посмотрев на Оксану.

— Я имела в виду, что ты вот бесхитростный такой, нету в тебе пошлости, вычурности, все как-то скромно, без выебонов.

— Крепкое словцо, — заметил Рус.

— Зато в тему. Русский мат не порок, если его использовать в нужный момент, чтобы подчеркнуть эмоциональный контраст.

— Ну, может быть, — задумчиво ответил Рус, подходя к светофору.

— Это вот если постоянно материться просто так, когда уже и русский язык забываешь, только матом разговаривая, вот это плохо. А вот крепкое словцо в нужный момент сказать — это очень даже хорошо. Мы же, в конце концов, просто — люди. Мат должен быть элементом нашей культуры. Мат всегда был на Руси. Да у всех народов он есть. Вот возьмем к примеру американцев, — продолжала она, следуя за Русом, — вот у них мата как такого нет, ну пара-тройка фраз есть, и все.

— То есть ты хочешь сказать, что у них нет никакой матерной культуры?

— Да, точно! Никакой матерной культуры у них нет. А у нас ее тоже нет, но я считаю, что она должна быть! И еще какая! Можно же так порой завернуть пару предложений в нужной ситуации, что мама не горюй, будет переполох.

— Да, можно, — согласился Рус, переходя набережную на зеленый свет, — только переполох может либо вызвать бурю негодования у публики, либо… — сделал он паузу, подыскивая слова.

— Либо что? — переспросила она его.

— Либо ответный мат, да такой, что, может, и пожалеешь, что начал первый материть кого-то.

— Ну да, согласна, — ответила она, плотнее прижимаясь к руке Руса, — лучше, конечно, не материться.

Они перешли Невский проспект и повернули направо на другую сторону набережной.

— Ну вот, пока мы сюда шли, уже одну интересную тему с тобой обсудили, — сказал Рус, подходя к билетной кассе. Он быстро купил два билета.

— О, смотри, как повезло, кораблик сейчас отчаливает, поторопимся, — сказал он, подставив локоть Оксане и увлекая ее к прогулочному кораблику. Они вошли на кораблик и сели на свободные места. Рус молчал, искоса поглядывая на Оксану. Молчала и она, задумчиво глядя перед собой. Рус решил ее не беспокоить и осматривался по сторонам в ожидании отплытия.

Они молчали несколько минут, кораблик неожиданно тронулся, плавно отплыв от пристани, и поплыл в сторону Аничкова моста, Рус нарушил молчание первым.

— Вот живу я в Питере уже 9 лет и ни разу еще не катался на таком вот кораблике по рекам Петербурга. Если б не ты, то вряд ли бы и сейчас я тут был, — сказал он, добавив:

— Я благодарен тебе за это.

— А я благодарна тебе за то, что с тобой удобно молчать. Я за весь день на работе так наговорилась, а с тобой так расслабилась, что слова пропали сами собой, и мне захотелось немного спать.

— Может, домой тебя отвезти, пока кораблик еще не отчалил?

— Да нет, давай поболтаем лучше.

— Хорошо, — ответил Рус, — давай.

— Расскажи о себе.

— Да рассказывать особо нечего, а что тебя интересует конкретно?

— Ты женат? Учишься, работаешь?

— Был женат, не учусь, работаю. Преподавал недавно в правовом институте, — лаконично ответил Рус. — А ты учишься?

— Да я уже поняла, что ты адвокат, — сказала она тихо, — я подрабатываю в этом кафе и учусь в Институте телевидения на улице Правды, дом 11, кстати, если будешь там проездом, буду рада тебя видеть.

— А ты замужем? — неожиданно спросил ее, внутренне напрягшись, Рус.

— Да нет.

— А парень есть?

— Парень, парень… Да как сказать? Вроде есть, а вроде его и нет.

— А это как? — удивился Рус. — Так разве бывает?

— Он в Москве, в военном училище учится, а я его тут жду, и когда он приезжает, мы с ним вместе. Но приезжает он редко, и мне уже, если честно, надоели такие отношения.

— И давно у вас такие отношения? — спросил Рус, серьезно посмотрев на нее.

— Три года, — ответила она, вздохнув.

— И ты три года его вот так вот ждешь?! — удивился Рус.

— Ну да, вот так вот жду. Он приезжает два раза в год на неделю или две, и то не ко мне, а живет у своей тетки, а мы с ним иногда еще только в этот период и встречаемся.

— Да уж, — сочувственно ответил Рус, — трудные у вас отношения. А как ты относишься к тому… — начал было Рус, но вовремя остановился.

— К чему?

— Да так, не хочу спрашивать, это нескромный и бестактный вопрос был, — сконфуженно ответил Рус, поерзав на лавке.

— Нет, ну уж если ты начал, то договаривай, — настаивала она.

— А ты не обидишься? Пообещай мне, что нет, — прогундосил Рус, осматривая мимо проплывающие дома вдоль набережной.

— Постараюсь, — ответила она, опустив голову.

— Мы взрослые люди, — начал Рус издалека, — и вот, а ты не думаешь, что он тебе, наверное, изменяет, он же ведь мужик? — выпалил на одном дыхании Рус, тоже опустив голову.

— Может быть, — ответила она, не поднимая головы.

— И как ты к такому относишься? Тебе не больно?

— Больно не больно — это не имеет значения, потому что он там, а я сейчас с тобой здесь, — ответила она, посмотрев на Руса.

— И я рад этому, — ответил он, пожав ей кисть левой руки. Оксана не выдернула свою руку, и они продолжали плыть дальше. Рус держал ее за руку, стараясь как-то согреть ее теплом своей души, и они снова замолчали.

Экскурсовод все рассказывал и рассказывал про историю проплываемых мимо домов, памятников, про людей, живших в них и сделавших какие-то важные дела для России, а Рус не слушал и не слышал этого, потому что ушел в себя после рассказанного ему Оксаной. Ему было обидно и неприятно слышать от Оксаны, которую он очень близко воспринимал сразу после телефонного разговора с ней сегодня утром, о каком-то ее парне из Москвы, которого она, как он понял, ждет в Питере и хранит ему верность. Это его в корне не устраивало! Он испытывал полное разочарование в ней, в своих планах на нее, и жалость к себе, понимая свою роль подушки, в которую она, пользуясь случаем, удачно поплакала, излив, так сказать, ему сейчас посильно душу.

«Черт побери! — мысленно ругнулся Рус, — и никуда не деться, не уйти с корабля. Вот, блядь, дерьмо какое!» — все так же мысленно матюгнулся Рус крепким словцом. Почувствовав смену настроения Руса, Оксана повернулась к нему лицом и, взяв его руку своими обеими руками, сказала:

— Ты хороший парень, Ростислав, но лучше нам с тобою больше не встречаться.

От услышанного Рус замер.

— Ни хрена себе! — сказал он вслух, удивленно посмотрев на нее. — А почему же так? — спросил он, всматриваясь в ее глаза.

Оксана молчала. Рус продолжал смотреть в ее глаза, отмечая симпатичные черты ее овального лица. Русые волосы, широкий лоб, заканчивающийся тонкими ровными бровями, в меру широкий, немного вздернутый нос между двух явно выпирающих скул, тонкие губы, на которых сейчас замерла легкая улыбка..

«А скорее — усмешка, — подумал Рус, — жаль, что время свое и деньги на эту дуру плаксивую я сегодня потерял».

Осматривая ее лицо, Рус обратил внимание и на ее грудь, а точнее на декольте, в котором спрятались большие сиськи, соски которых так и дырявили ткань ее пуловера.

«Ни хрена, — подумал Рус, — не прокатит об меня так ноги вытереть. Какая-то странная баба, да, но что-то во всей ее манере поведения и в ее словах не то. Все как-то неестественно. Не верю я ей», — подумал он и, взяв себя в руки, улыбнулся, сказав:

— И ты откажешься от своего шанса из-за своей какой-то мнимой верности какому-то парню, который даже о тебе вспоминает только два раза в год, и то, когда к своей родне приезжает?

— Какого шанса? — удивленно спросила она.

— А ты не догадываешься? — ответил Рус вопросом на вопрос, пытливо всматриваясь в ее лицо. Оксана молчала, и Рус произнес:

— Шанса быть счастливой, — тихо добавил он, нежно посмотрев на нее. — Мне от тебя ничего такого не надо. Я сам наелся уже такого дерьма, не хочу больше без любви никаких отношений и ни с кем, если с тобой у меня ничего не получится, — серьезно сказал Рус, глядя ей при этом в глаза. — Дело только за тобой. По-моему, каждый человек просто обязан быть счастливым и не имеет права тратить свое время попусту на несбыточные ожидания. Жизнь и так коротка, и такими молодыми мы, и такой красивой, как сейчас, ни ты, ни я уже не будем.

— Да, но он иногда звонит мне, — обиженно ответила Оксана.

— Ну звонит иногда, ну и что? Может, у него уже давно есть девушка, а ты так — дежурный вариант, чтобы не скучать ему одному в Питере да деньги не тратить на новых подруг, — сказал Рус, отвернувшись в сторону. Пока они так мучительно общались, Рус и не заметил, как их кораблик уже причаливал к пристани, от которой недавно отплыл.

— Да… — сказала Оксана после непродолжительной паузы, — есть в твоих словах правда. Да, он никогда на меня не тратит денег, мы никуда не ходим вместе, все всегда по-быстрому по-солдатски… и по-дурацки, — добавила она, снова опустив голову.

— Ну вот видишь?! А ты вот должна ждать его годами, обламываться, терять время, а потом, когда ты ему надоешь, он пошлет тебя и женится на другой, и останешься ты у разбитого корыта с потерянным взглядом преданной собаки, и никому уже не станешь тогда нужна. У тебя даже шансов таких не будет, уж поверь мне на слово, уж я-то знаю, — поучительно отчеканил Рус, тяжело вздохнув. Руки его при этом немного тряслись, от волнения двигались желваки на скулах.

— И откуда ты все это знаешь? — задумчиво произнесла она, посмотрев на Руса.

— Ну как откуда? Из жизни. Я же адвокат. Я много каких людей повидал, они совершали поступки, а я потом решал последствия их поступков, их проблемы. Учиться надо на чужих ошибках, а не на своих. Проще говоря, дураком не надо в жизни быть, — размеренно проговорил Рус, потрясывая указательным пальцем правой руки в воздухе над своей головой.

— Я тебе предлагаю расслабиться и просто попробовать нам с тобой пообщаться, подружить, что ли. Ну а там… Там дальше видно будет. Ты всегда можешь вернуться к своему парню, если захочешь, — сказал Рус ей, отвернувшись, чувствуя внутреннее опустошение от прогулки на кораблике.

Кораблик пришвартовался, и люди начали сходить с него. Рус и Оксана встали и молча пошли не глядя друг на друга. Рус шел к машине, а Оксана, как ни странно, шла с ним в ту же сторону.

«К метро, наверное, пойдет она, когда мы на Невский проспект выйдем», — подумал Рус, но ошибся, Оксана шла рядом с Русом дальше к его машине. Рус не стал ее ни о чем спрашивать, достал ключи, нажал на кнопку сигнализации, открыл водительскую дверь, сев в машину. Оксана тоже села рядом и, повернувшись к Русу, сказала:

— Давай попробуем. А теперь отвези меня домой, я очень устала от нашей прогулки.

— Нет проблем, — ответил Рус, поворачивая ключ в замке зажигания, заводя машину. — А куда тебя везти? — спросил он, выезжая на проезжую часть.

— А к Петровскому форту, знаешь, где такое здание?

— Это около «Авроры»? Ты там живешь?

— Да, примерно там, напротив форта.

Всю дорогу они ехали молча. Рус боялся чем-то испортить результат своей пламенной речи и поэтому молчал, а почему молчала Оксана, он не хотел думать, на это не осталось никаких его душевных сил. Он вел машину и смотрел только на дорогу. Остановившись на светофоре, Рус заметил пробивавшиеся сквозь питерские тучи лучи уходящего солнца, которого сейчас снова не было видно, но то, что оно светлое и яркое, способное влиять на настроения людей, на события жизни, и оно, прячась за тучи, все равно существует, он в это верил и знал. И закрыв глаза, подумал: «Наверное, любовь, как спрятанное солнце, существует. Мы о ней только не знаем, но она непременно должна быть. Мало знать, надо еще в нее и верить».

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

18

События романа «Ангел потерянного рая. Компас судьбы».

19

События романа «Истина в сумраке. Знаки».

20

Был построен в 1804—1806 гг. архитектором Д. Кваренги.

21

События романа автора «Истина в сумраке. Знаки».