Имитация науки. Полемические заметки

Рудольф Лившиц, 2021

На конкретных примерах исследуются неподлинные формы бытования науки. Анализируются различные проявления имитации научного дискурса, выявляются их квалифицирующие признаки. Предлагается единый критерий разграничения науки и как-бы-науки. Рассмотрены идеологические аберрации в текстах, претендующих на научность. Отстраненно-сциентистское изложение материала сочетается с приемами, характерными для публицистики. Книга адресована всем, кому не безразлична судьба науки.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Имитация науки. Полемические заметки предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Вступление

Ложная мудрость эскапизма[9]

С недавних пор мы живем в мире, охваченном кризисом. Каждый день средства массовой информации приносят нам новости о банкротствах, массовых увольнениях работников, финансовых неурядицах, социальных конфликтах… Вовсе не радуют дела и у себя дома. Российский кризис оказался более глубоким и острым, чем в странах капиталистической метрополии. Казалось бы, происходящие в современном мире процессы не должны нас особенно удивлять: кризис — закономерная фаза эволюции капиталистической системы; специфика капитализма как общественно-экономической формации в том и состоит, что он развивается через кризисы. Поэтому следует проявить терпение, дождаться того момента, когда имманентные законы капиталистического развития вновь выведут человечество на новый виток эволюции. Все было бы не так уж и плохо, если бы существовала уверенность в том, что нагрянувший кризис — рядовой. Но такой уверенности как раз и нет. Более того, существуют веские основания полагать, что мир вступил в длительную полосу хаоса и нестабильности, и чем она закончится, не знает никто.

И в этой связи перед каждым человеком со всей остротой встает гамлетовский вопрос: быть или не быть? Втянуться в разворачивающуюся социальную борьбу, стать сознательным участником исторической драмы или уклониться от схватки? Предаться тихим радостям приватной жизни, укрыться за высоким забором своего внутреннего монастыря? Не пытаться взвалить на свои плечи тяжесть ответственности за судьбу страны и, тем более, мира, ибо она может тебя раздавить?

В отечественной философской литературе есть одно произведение, которое представляет собой развернутое выступление в пользу второго варианта смысложизненного выбора, т. е. в пользу эскапизма. Это знаменитая статья С. Л. Франка «Смысл жизни»[10]. Поскольку она является широко известным классическим произведением, наше дальнейшее изложение строится по преимуществу как полемика с изложенными в нем идеями.

Вот что пишет в названной статье видный представитель русской религиозной философии:

«Что бы ни совершал человек, и чего бы ему ни удавалось добиться, какие бы технические, социальные, умственные усовершенствования он ни вносил в свою жизнь, но принципиально, перед лицом вопроса о смысле жизни и послезавтрашний день ничем не будет отличаться от вчерашнего и сегодняшнего. Всегда в этом мире будет царить бессмысленная случайность, всегда человек будет бессмысленной былинкой, которую может загубить и зной земной, и земная буря, всегда его жизнь будет кратким обрывком, в который не вместить чаемой и осмысляющей жизнь духовной полноты, и всегда зло, глупость и слепая страсть будут царить на земле. И на вопросы: “что делать, чтобы прекратить это состояние, чтобы переменить на лучший лад”, — ближайшим образом есть один спокойный и разумный ответ: “Ничего — потому что этот замысел превышает человеческие силы”»[11].

В процитированном пассаже С. Л. Франк высказывает несколько принципиальных положений, которые имеет смысл подробно проанализировать. Прежде всего, обращает на себя внимание следующий факт: автор не отрицает того, что в истории происходят «технические, социальные, умственные усовершенствования», т. е., проще говоря, имеет место прогресс. С другой же стороны, он настаивает на необходимости уклонения от деяния, только в таком уклонении усматривая поведение, достойное нравственно зрелой личности. Не станем пока анализировать вопрос о том, насколько такая стратегия реалистична. Обратим внимание на другое: на ее крайнюю нелогичность. В самом деле, откуда может взяться прогресс, если люди всерьез воспримут максиму С. Л. Франка, требующую «не делать ничего»? Возьмем для начала технические усовершенствования. Они, как известно, не падают с неба. Это не дар природы, наподобие солнечного света, плодородной почвы и воды. Чтобы из куска камня сделать ручное рубило, наш далекий предок должен был изрядно потрудиться. А чтобы потом рубило превратилось в каменный топор, напрягаться пришлось не меньше. Люди изобрели земледелие, научились выплавлять металлы, изготавливать из них орудия труда, создали индустрию, гигантскую инфраструктуру современной цивилизации, которая делает жизнь человека приятной и комфортной, и все это достигнуто трудом. Не делая ничего, ничего и не сделаешь. Совершенно таким же образом обстоит дело по части умственных усовершенствований. Вот, например, такое умственное усовершенствование, как письменность. Нужно полностью покинуть почву научного мышления, чтобы утверждать, будто письменность явилась даром небес. Или хотя бы полагать, что создание письменности было делом легким и простым. Как стало бы возможно это гениальное изобретение человечества, если бы люди уклонялись, следуя С. Л. Франку, от деяния? Не возникают сами собой и социальные новации. Возьмем, например, такой социальный институт, как государство. Он поднял человечество на новую ступень развития, сделал возможным достижение таких целей, о которых было невозможно и помыслить на догосударственной ступени развития. Можно ли усомниться в том, что государство появилось в результате сознательной деятельности людей?

Итак, «перемены на лучший лад» в жизни общества происходят, однако человек, согласно С. Л. Франку, не должен предпринимать ни малейших усилий для того, чтобы им способствовать. Таков «спокойный и разумный ответ» на важнейший смысложизненный вопрос, даваемый известным русским философом.

На это можно возразить, что мы вульгаризируем, примитивизируем, огрубляем высокую мысль С. Л. Франка. Он ведь, дескать, рассуждает на уровне не быта, но бытия. Что ж, обсудим это возражение.

Вот человек утром по будильнику встает, чистит зубы, одевается и отправляется на работу, где создает материальные или духовные ценности. Это быт, т. е. повседневность, жизнь как последовательность мгновений. Вот другой человек. Утром он долго валяется, зубы не чистит, а если куда-то идет, то только в магазин за бутылкой. У него иной быт; мгновения, из которых складывается его жизнь, наполнены не трудом, а праздностью. Он не созидатель, а социальный паразит. А это уже не уровень быта, а уровень бытия.

Мораль: принципиально неверно разрывать быт и бытие. Жизнь как целое складывается из отдельных мгновений подобно тому, как океан образуется из капель.

Тут необходимо сделать одно уточнение. Конечно, нельзя считать, что всякий, кто трудится, уже в силу самого этого факта — творец, созидатель. Нет, конечно, труд может быть рутинным, механическим, выполняемым не из желания или интереса, а бездумно, по привычке, ради заработка. Такой труд не облагораживает человека и не поднимает его над уровнем быта. Объективно его жизнь образует некую целостность, но субъективно остается механической суммой внутренне не связанных мгновений. Это быт, не переходящий в бытие. Следует, однако, подчеркнуть, что такая смысложизненная стратегия блокирует возможность создания чего-то действительно нового, обрекает человека на воспроизведение уже существующих образцов. «Технические, умственные и социальные усовершенствования» в результате такого труда появиться не могут. Труд сам по себе не гарантирует полноты духовной жизни, он создает только соответствующие объективные предпосылки. От человека, его субъективного выбора зависит, будут ли эти предпосылки реализованы. Но если человек выбрал отказ от труда, то в этом случае его жизнь — жалкое прозябание, без цели и смысла. Такую жизнь ведет, например, Антуан Рокантен, герой романа Ж.-П. Сартра «Тошнота». Рокантен вроде бы имеет в жизни цель — написать историческое исследование о жизни маркиза де Рольбона, но цель эта поставлена не для того, чтобы ее добиваться, а единственно для самооправдания. Герой романа Сартра не может и не хочет предпринять усилие, чтобы завершить свою работу, он плывет по течению жизни, довольствуясь мелкими радостями и сиюминутными удовольствиями.

Разрывая быт и бытие, С. Л. Франк впадает во вселенский пессимизм. Человек, по его мнению, «бессмысленная былинка». Его жизнь всегда — «краткий обрывок, в который не вместить чаемой и осмысляющей жизнь духовной полноты».

Разберем эти тезисы по порядку. Итак, «человек — бессмысленная былинка». Как это понимать? Что конкретно С. Л. Франк желает этим сказать: что человек не способен мыслить или что не имеет смысла человеческая жизнь? Первый тезис должен быть отклонен по причине его очевидной абсурдности. Второй не более убедителен. Отрицание смысла жизни человека — это позиция циника, а не мудреца. Мудрость состоит не в том, чтобы закрывать глаза на высший план человеческой жизни, а в том, чтобы этот план раскрывать, исследовать. Поэтому тезис «человек — бессмысленная былинка» следует отвергнуть как нелепицу; в лучшем случае его можно рассматривать как некое поэтическое преувеличение, как метафору (впрочем, на наш взгляд, неудачную).

С мыслью о том, что наша жизнь — «краткий обрывок», нельзя не согласиться ввиду ее банальности. Да, сколько бы лет человек ни прожил, смерть всегда приходит слишком рано[12]. Но разве краткость человеческой жизни — это непреодолимое препятствие для творческой самореализации? Требуя, чтобы в человеческую жизнь, по определению конечную, вмещалась «чаемая и осмысляющая духовная полнота», которая в принципе не имеет границ, автор желает невозможного. А. С. Пушкин погиб, не дожив до тридцати восьми. М. Ю. Лермонтов был убит на дуэли, когда ему не исполнилось и двадцати семи лет. Можно предполагать, какие еще великие творения создали бы два гения русской литературы, поживи они подольше. Но кто станет отрицать, что оба они как творческие личности вполне состоялись?

С. Л. Франк ставит вопрос предельно абстрактно, совершенно отвлекаясь от реалий человеческой жизни. Ему нужна не просто самореализация (духовная полнота), а самореализация абсолютная, завершенная, совершенная — такая, которая не допускает уже ни малейшего дополнения или изменения. Но это заведомо невыполнимое требование. Человек конечен не только в том смысле, что смертен, но и в том смысле, что его возможности ограничены. Ни один гений не может объять всего. Судить о вкладе человека в цивилизационный потенциал общества нужно с учетом конкретных обстоятельств. И тогда мы должны прийти к выводу, что «чаемая и осмысляемая духовная полнота» в реальной жизни достижима. И не только в жизни титанов духа (таких как Исаак Ньютон, Иоганн Вольфганг Гете, Петр Ильич Чайковский, Галина Уланова), но и в жизни обычных людей, не наделенных выдающимися способностями.

Ошибка С. Л. Франка состоит в следующем: сначала он ставит ирреальную цель, а потом сетует, что ее невозможно добиться.

Столь же абстрактно-моралистически, без учета реалий человеческой и общественной жизни, С. Л. Франк трактует вопрос о природе морального зла. Фактически его позиция — это отрицание прогресса нравственности. С поистине пророческим пафосом он провозглашает:

«<…> Всегда зло, глупость и слепая страсть будут царить на земле».

Обратимся к Библии — этому древнейшему памятнику культуры. Она представляет немалый интерес как живое свидетельство нравов, существовавших тысячи лет тому назад. Читаем описание славных подвигов царя Давида:

«И выходил Давид с людьми своими и нападал на гессурян и гирзеян и амаликитян, которые издавна населяли эту страну […] и не оставлял в живых ни мужчины, ни женщины, и забирал овец, и волов […] и верблюдов, и одежду» [2, I Царств, 27:8–9]. Захватив город Равву, Давид «народ, бывший в нем […] вывел и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи. Так он поступал со всеми городами аммонитскими» [2, II Царств, 12:31].

Столь страшные события происходили в X в. до н. э. В словах повествователя нет ни малейшего осуждения действий Давида. И это нас не должно удивлять: таковы были нравы три тысячи лет тому назад. Если бы царь Давид потерпел поражение, под пилы и молотилки положили бы его народ. В наши дни подобная жестокость воспринимается уже совершенно иначе. И хотя война как инструмент решения политических задач, к сожалению, не исчезла из практики, намеренное убийство мирного населения воспринимается всеобщим сознанием как чудовищное преступление, как дикость. Да, зло не исчезло, в этом С. Л. Франк прав. Но неверно считать, что между днем позавчерашним и сегодняшним нет никакой разницы, что меняются только исторические формы зла. Общий нравственный прогресс человечества — несомненный исторический факт. Стало быть, и завтрашний, а тем более послезавтрашний день будет не таким, как сегодняшний.

И не только в смысле наличия мира морального зла, но и в том, что касается людской глупости. Вообще нереалистично ставить вопрос о достижении такого состояния, когда глупость навсегда исчезнет. Глупость — неизбежный спутник ума. Животные не ведают глупости, ибо они не способны мыслить. Человек же мыслит и по этой причине обладает способностью быть глупым. Желать искоренения глупости — то же самое, что требовать отказа от мышления. Конечно, проявления глупости меняются с течением времени, но она остается неизбежным спутником жизни. Так, в не столь уж далеком прошлом вера в ведьмовство была всеобщей и потому не считалась глупостью. Теперь человек, который не знает, что ведьм не существует, воспринимается как невежда и глупец. Современные глупцы занимаются опровержением специальной теории относительности[13] или, например, веруют в «торсионное поле»[14]. Настанет день, когда попытки доказательства несостоятельности теории относительности выйдут из моды, забудутся и торсионные бредни. Но наши потомки непременно придумают какую-нибудь новую глупость, ведь они не утратят способности мыслить, стало быть, и неизбежно связанной с ней способности заблуждаться. Нужно иметь какое-то особо мрачное расположение духа, чтобы видеть в таких вещах повод для пессимизма и разочарования в жизни. Да, при любом общественном строе, во все времена существуют глупцы, глупые мысли порой случается высказывать и вполне разумным людям (кто без греха?), но так что с того? Разве существование в мире глупости — причина для капитуляции перед наличными обстоятельствами? Образованный, мыслящий человек не вправе уклониться от своей миссии — нести свет знания в массы, бороться с невежеством, суевериями, глупостью во всех ее разновидностях. С. Л. Франку непременно нужен практический результат — искоренение глупости на вечные времена. Но ведь для моральной оценки поступка результат — не самое главное. Важен мотив, важна попытка.

То же можно сказать и о «слепой страсти». Она никуда не исчезнет из жизни человека и общества, ибо люди — не бездушные автоматы. Но утверждать, как это делает С. Л. Франк, что слепая страсть царит на земле — значит впадать в смешное преувеличение. Люди не заслуживают такого оскорбления. Вся история человечества — это история обуздания страстей, история выработки институтов и норм, позволяющих сдерживать порывы гнева, приступы ярости или злобы. Так, государство, едва возникнув, создает свод законов, призванных упорядочить наказания за преступления, не допустить, чтобы люди действовали под влиянием «слепой страсти». Важнейший институт государства — суд, задача которого — холодным рассудком проанализировать имеющиеся факты и аргументы и вынести справедливое решение. Нельзя отрицать и того, что этот институт не стоит на месте, он непрерывно развивается, совершенствуется именно для того, чтобы не допустить разгула иррациональных страстей. Так что С. Л. Франк и в данном пункте явно впал в заблуждение.

Вообще прогресс — не выдумка оптимистов, а объективный факт бытия. И хотя прогресс протекает негладко, хотя периоды восходящего развития сменяются отступлениями, провалами, периодами регресса и упадка[15] (примером чему может служить история современной России), он все равно образует магистральную линию развития.

Мы вполне сознаем, что нас могут обвинить в выборочном цитировании С. Л. Франка, в искажении его концепции. Это вынуждает нас проанализировать ее более подробно.

В начале цитированной статьи «Смысл жизни» философ совершенно ясно и недвусмысленно формулирует свою позицию. Соответствующая цитата нами разобрана. Но затем даются пояснения, которые делают эту позицию уже не столь определенной.

С. Л. Франк заявляет:

«Правы фанатики общественности и политики, когда утверждают, что обязанность каждого гражданина и мирянина заботиться об улучшении общих, общественных условий жизни, действенно бороться со злом и содействовать, хотя бы и с мечом в руках, утверждению добра»[16].

Итак, автор вовсе не возражает против того, чтобы бороться со злом, даже если это требует насилия. Так что же тогда его не устраивает в действиях «фанатиков общественности и политики», т. е. людей, заботящихся об улучшении общих, общественных условий жизни? Иначе говоря, в действиях тех людей, которые занимают активную гражданскую позицию? Да их мнение, будто «с мечом в руках можно истребить зло и сотворить благо». В общем, бороться со злом можно, но нельзя думать, что эта борьба приведет к его искоренению. Тогда каков ее смысл? На этот вопрос дается такой ответ: всякая внешняя деятельность бессмысленна, если она — цель, а не средство. Говоря словами С. Л. Франка:

«<…> Всякое внешнее делание осуществляет не цель, а только средство к жизни; это средство разумно, поскольку мы сознаем разумную цель, которой оно служит, и ставим его в связь с нею; и, напротив, оно бессмысленно, поскольку мнит само быть целью жизни, не будучи в силах осуществить это притязание и отвлекая нас от служения истинной цели»[17].

Так в чем же состоит эта истинная цель? Понять это позволяют следующие слова С. Л. Франка:

«Никогда еще добро не было осуществлено никаким декретом, никогда оно не было сотворено самой энергичной и разумной общественной деятельностью; тихо и незаметно, в стороне от шума, суеты и борьбы общественной жизни, оно нарастает в душах людей, и ничто не может заменить этого глубокого, сверхчеловеческими силами творимого органического процесса»[18].

Фактически, таким образом, речь идет о самоусовершенствовании. И в наибольшей степени эта истинная цель реализуется в молитвенном подвиге аскета. Именно такой вывод вытекает из следующих слов известного православного мыслителя:

«Серафим Саровский, простоявший на коленях на камне 1000 дней и ночей и говоривший о цели этого подвига: “Томю томящего мя”, обнаружил, конечно, неизмеримо больше терпения и мужества, чем наиболее героический солдат на войне»[19].

Воин, прочитавший эти слова, сделает вывод, что простоять 1000 дней и ночей на камне — гораздо более ценное общественное деяние, чем закрыть грудью амбразуру вражеского дота. Профессор же должен прийти к заключению, что корпеть в библиотеках над книгами — занятие хоть и не совсем бесполезное, но все-таки уступающее в своей значимости чтению молитв. Ученый, пытающийся доказать теорему, над которой бились лучшие умы человечества, должен прийти к заключению, что все его усилия — пустяк в сравнении с молитвенным стоянием. Политик, напряженно размышляющий о том, как выбрать оптимальный вариант действий в условиях надвигающегося кризиса, должен понимать: его занятия — из разряда второсортных. Есть дела поважней.

В общем, С. Л. Франк сначала заявил, что практическая деятельность бессмысленна, а потом дезавуировал собственное заявление. Он все-таки разрешил людям заниматься обычными своими делами, т. е. растить хлеб, рожать и воспитывать детей, участвовать в политической жизни, преподавать, вести научные исследования и т. п., но при одном непременном условии: необходимо помнить, что практическая деятельность — нечто малосущественное и второстепенное в сравнении с «подлинным деланьем», т. е. с молитвенным подвигом аскета.

Конечно, С. Л. Франк волен был считать, что он своими разъяснениями реабилитировал практическую деятельность, раскрыл ее подлинное значение, указал на ее настоящее место в жизни человека и общества и тем самым отмежевался от позиции эскапизма. Но одно дело — наши субъективные намерения и другое — объективный смысл наших слов и поступков. Если считать, что обычные дела, которыми живут люди, — нечто малозначительное, ненастоящее, неважное, то в этом случае возникает закономерный вопрос: а стоит ли ради них напрягаться? Любое серьезное занятие требует волевого усилия, труда и терпения, предполагает самоограничение. Люди способны предпринять такие усилия, проявить терпение, отказаться от удовольствий, заставить себя много и упорно трудиться в том и только в том случае, если они убеждены в большой общественной значимости своего дела. Если же их постигнет разочарование и им вдруг откроется, что они заблуждаются, что в действительности они занимаются ерундой, то не скажется ли это самым фатальным образом на их отношении к своей деятельности? Смог ли бы Глеб Жеглов проявить трудолюбие, терпение, изобретательность и инициативу, если бы не был убежден, что «вор должен сидеть в тюрьме»? А стал бы Джон Непер двадцать лет подряд вычислять логарифмы, если бы не был уверен, что занимается нужным для общества делом?

В рассуждениях С. Л. Франка есть еще один изъян, на который имеет смысл обратить внимание. В его глазах высоким образцом истинного деяния является молитвенный подвиг Серафима Саровского. Да, простоять тысячу дней и ночей на камне — это впечатляет. (Правда, нам трудно поверить в то, что знаменитый монах в течение «тысячи дней и ночей» простоял на одном месте, никуда не отлучаясь. Он что, не спал, не питался, не утолял жажду и не справлял естественные надобности?) Возникает закономерный вопрос: кто готовил пищу для аскета? (Пусть скромную, но достаточную для того, чтобы человек за столь длительный срок не умер и не потерял здоровье.) Понятно, что сам он не имел для этого ни времени, ни возможности — у него было занятие куда более важное. Следовательно, для Серафима Саровского трудились другие люди. Одни выращивали хлеб, другие пасли скот, третьи проливали пот на монастырской кухне. Их деятельность, конечно, — занятие ничтожное, суетное. А вот стояние на камне — это великий подвиг. И сколько людей должно суетиться, чтобы один мог заниматься настоящим делом?

Вопрос тут, конечно, не в арифметическом соотношении «истинных тружеников» и «суетящихся», а в том, что практическая деятельность все-таки первична. Духовный труд возможен лишь на материальной базе, которую создает практика.

Впрочем, мы несколько отвлеклись от основного сюжета. Наша задача состояла в том, чтобы показать, что истинная позиция С. Л. Франка — это отказ от деяния. Она заявлена со всей определенностью, дальнейшие разъяснения, призванные раскрыть ее более глубокий смысл, сути дела не меняют. В своих комментариях русский религиозный философ понижает аксиологический статус практической деятельности до такой степени, настолько развенчивает ее, что подрывает всякие стимулы ею заниматься. Таким образом, прямой и ясный эскапизм при дальнейших разъяснениях и комментариях подменяется эскапизмом завуалированным и витиевато выраженным.

Следовательно, фактически статья С. Л. Франка «Смысл жизни» есть не что иное, как развернутый и аргументированный манифест эскапизма. И это обстоятельство обусловливает необходимость обращения к ней в наши дни, когда мир втягивается в полосу новых потрясений, ход и исход которых невозможно прогнозировать. И вновь, как и век тому назад, мыслящий человек встает перед экзистенциальным выбором: принять активное участие в реализации назревших преобразований или попытаться отсидеться в какой-нибудь тихой гавани? Для человека, профессионально занимающегося наукой, этот вопрос приобретает специфический смысл: закрыть глаза на деятельность прилипал, изображающих из себя ученых, или с поднятым забралом выступить против них во всеоружии критики?

Какие доводы могут быть приведены в пользу выбора эскапизма? Можно указать, по меньшей мере, на три таких аргумента.

Аргумент первый: замысел и результат практического действия никогда не совпадают. Именно этот довод является главным и по существу единственным в манифесте С. Л. Франка.

Не нуждается в доказательстве тот факт, что человек не в состоянии с достаточной степенью достоверности предвидеть ни отдаленные последствия своих поступков, ни общий ход исторических событий.

Такова специфика исторической реальности. В природе действуют слепые безличные силы, на которые мы не имеем возможности повлиять, по крайней мере, повлиять в сколько-нибудь значительных масштабах. Землетрясения, извержения вулканов, наступления и отступления ледников, регрессии и трансгрессии морей и т. п. — все эти события и процессы протекают вне человеческого контроля. Иное дело — революции, реставрации, периоды творческого обновления общественных отношений и полосы застоя и упадка. Они не могут произойти сами собой, они всегда рукотворны. Хотя история протекает как процесс объективный, она не анонимна. А это означает, что человек — всегда участник исторической драмы, даже если ему претит роль актера. Смысл исторических событий раскрывается всегда апостериори. В момент, когда событие происходит, человек может только строить догадки относительно его сущности.

Результат предпринимаемых действий никогда не совпадает с намерениями ни одного участвующего во взаимодействии субъекта. Разумеется, степень отклонения итога от замысла может варьировать в очень широких пределах. Так, при строительстве любого крупного инженерного сооружения, как правило, не удается уложиться в первоначальную смету и выдержать сроки. Такое несовпадение плана и результата носит чисто количественный характер, его можно считать незначительным. Но нельзя рассматривать как несущественное расхождение замысла и объективных последствий «рыночно-демократических реформ» в России. Официально продекларированная цель этих реформ — преодоление застоя в экономике, ликвидация отставания от Запада во всех сферах жизни общества, однако в реальности Россия все глубже погружается в историческую трясину, что особенно наглядно проявляется в деградации института науки в нашей стране и подъеме мутной волны мистики и оккультизма.

Но несовпадение результата практического действия и его замысла не может служить оправданием выбора в пользу эскапизма. Дело в том, что в историческом процессе участвует множество субъектов и каждый преследует свои собственные цели; конечный итог оказывается равнодействующей гигантского числа усилий. Отказываясь от влияния на исторический процесс в том направлении, которое человек считает правильным, соответствующим каким-то высшим принципам (гуманность, справедливость, свобода и т. п.), он создает тем самым более благоприятные условия для реализации устремлений тех социальных сил, которые действуют в прямо противоположном направлении. Так, если твоя страна стала объектом агрессии, то достойно ли гражданина отсиживаться в сторонке? Зарыться в свою индивидуальную нору и ждать: чья возьмет? Да, война может быть и проиграна. Но уклониться от борьбы означает стать пособником агрессора. Человек, который не желает включиться в борьбу под тем предлогом, что победа не гарантирована, не понимает (или не хочет понимать), что в случае отказа от борьбы поражение неизбежно.

Аргумент второй: силы одного человека слишком малы, чтобы оказать реальное воздействие на ход исторических процессов. Раз «простой» (в смысле не наделенный властью) человек имеет крайне малые возможности повлиять на ход событий, значит, делается вывод, этими возможностями вообще следует пренебречь. Аргумент от ничтожества усилий одного человека непротиворечиво сочетается с аргументом от несовпадения замысла и результата. Каждый субъект действует, исходя из своего образа желаемого будущего. Однако это будущее, когда оно наступает, мало похоже или вовсе не похоже на то, к чему каждый из участников социального взаимодействия стремился. Получается, таким образом, что вклад отдельного человека в общий результат настолько незначителен, что этим вкладом можно пренебречь как величиной бесконечно малой. Человек, приводящий подобный аргумент, осознает он это или нет, придерживается иждивенческой позиции. Кто-то должен обеспечить для него лучшую жизнь, преподнести ее на блюдечке с голубой каемочкой, а он может отстраненно наблюдать за тем, как трудную борьбу ведут другие. Дело не только в том, что такая позиция нравственно ущербна. Она к тому же и непрактична. Отказываясь от участия в социальной борьбе по причине невозможности существенно повлиять на ход событий, человек тем самым добровольно уступает, так сказать, поле боя противнику.

Аргумент третий: человек, берущий на себя смелость действовать, тем самым как бы присваивает себе право творить суд над другими людьми. А это не что иное, как недостаток скромности, самокритичности, проявление человеческой гордыни. «Чем я лучше других? — вопрошает такой человек. — Кто дал мне право судить, что есть зло и что — добро?». Но при этом не ставится вопрос о том, а кто дал право другим людям иметь свои представления о добре и зле. Такое осуждение гордыни оказывается на деле проявлением самоуничижения, отсутствия чувства собственного достоинства.

Можно, конечно, указать и на другие доводы в пользу позиции эскапизма, но они будут лишь вариациями названных нами трех аргументов.

Их логическая несостоятельность, однако, не мешает их популярности. Причина этого явления заключается в самой природе идеологических процессов в обществе. Соответствующее теоретическое построение подводится под уже существующее в обществе настроение, а не наоборот. Аргументы в пользу эскапизма выработаны задним числом с целью оправдания занятой жизненной позиции.

Уклоняясь от осознанного исторического действия, стремясь укрыться в башне из слоновой кости или отсидеться во время исторических бурь на своих шести сотках, человек упускает свой единственный шанс оставить след на земле. Бытие такого человека, выражаясь словами М. М. Бахтина, случайно и неукоренимо. Он сознательно обрекает себя на роль поденки в историческом вихре.

Уклонение от ответственности есть уклонение от высшего предназначения человека. Не от призвания, нет, ибо призвание у разных людей разное. Один рожден писать стихи, другой — учить детей, третий — строить дома, четвертый — прокладывать новые пути в науке и т. д. А вот высшее предназначение у всех одно — оставить потомкам планету в лучшем виде, чем мы ее получили от предков. И внести свой вклад в решение этой задачи, заняв позицию эскапизма, невозможно.

Эскапизм как в своей теоретически отрефлексированной и облагороженной, так и в своей неосознанной, вульгарной разновидности, по нашему глубокому убеждению, — позиция ложная. Она ложная прежде всего потому, что человек объективно вовлечен в исторический процесс. Человек захвачен потоком истории, желает он того или нет. Ответственность человека — любого человека, несмотря на его социальное положение, образование, степень личной одаренности и т. д. и т. п., — объективна. И в силу этого факта, абсолютно от нас не зависящего, мы не можем уклониться от ответственности за свои поступки. Всякая такая попытка бесперспективна и, в конечном итоге, аморальна, какие бы хитроумные аргументы в пользу эскапизма ни приводили.

Мы не питаем иллюзий относительно действенности слова философа. Сейчас народ (из тех, кто читать пока не разучился) занят простым выживанием, и ему не до высоких материй. Но молчать в такой ситуации означало бы предавать собственные принципы и изменять своей нравственной сути.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Имитация науки. Полемические заметки предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

9

Опубликовано в журнале «Социальные и гуманитарные науке на Дальнем Востоке» (2010. № 3 (27). С. 180–184) под заголовком «Ответственность человека перед историей. Против эскапизма».

10

Франк С. Л. Смысл жизни // Духовные основы общества. М.: Республика, 1992. С. 161–162. URL: www.koob.ru/frank_semyon/

11

Там же.

12

В указанной связи вспоминается притча, приведенная М. А. Лифшицем в прижизненном собрании своих сочинений. «Один американский писатель рассказывает поучительную историю. Жил некогда человек. Когда пришел к нему ангел смерти и сказал: “Пора!”, он удивился: — Как? Ведь я еще не жил. Я только создавал себе условия для будущей серьезной жизни… — Чем же ты все это время занимался? — спросил ангел. И человек описал ему свои случайные дела. — Это и была жизнь! — сказал ангел, увлекая его за собой» (Лифшиц М. А. Вместо предисловия // Лифшиц М. А. Собр. соч. в 3 т. М.: Изобразительное искусство, 1984. Т. 1. C. 3).

13

См.: Мясников В. М. Теория относительности, новые подходы, новые идеи. URL: http://www.ntpo.com/physics/opening/15.shtml; Эбралидзе А. А. Опровержение теории относительности Эйнштейна. URL: zhurnal.lib.ru/e/ebralidze_a_a/archil30.shtml

14

См.: Кругляков Э. П. «Ученые» с большой дороги М.: Наука, 2001. 255 с.

15

Здесь уместно привести известное высказывание В. И. Ленина: «<…> Представлять себе всемирную историю идущей гладко и аккуратно вперед, без гигантских иногда скачков назад, недиалектично, ненаучно, теоретически неверно» (Ленин В. И. О брошюре Юниуса // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 6).

16

Франк С. Л. Указ. соч.

17

Там же.

18

Там же.

19

Франк С. Л. Указ. соч.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я