Глаза истины: тень Омбоса. Часть 1. На тропе возмездия

Ростислав Соколов, 2021

Москву один за другим сотрясают ужасающие новости о террористических актах на вокзалах. Оперативник ФСБ повесился в собственной квартире, где на стенах вывел кровью древнеегипетские иероглифы. Как эти события связаны между собой? Маргарита Романова, дочь погибшего, вместе с его коллегами решается разгадать эту тайну и начинает собственное расследование. Загадочные террористы оказываются последователями древнего культа, поклоняющегося египетскому богу хаоса и разрушения Сету. Какие цели преследуют фанатики-язычники, устраивая теракты по всему городу? Что скрывают в себе таинственные знаки и символы, оставленные ими по всей столице много десятилетий назад? В ходе расследования Маргарите и ее напарникам предстоит понять, что на кону стоит нечто большее, чем жизни простых горожан…

Глава 8

Александр Ковальский в сопровождении Штефана Ратцингера прошел в смотровую комнату за односторонним стеклом. Ему было приятно видеть на лице приглашенного эксперта смесь удивления и восхищения.

— Я думал, подобные комнаты можно увидеть только в американских фильмах, — сказал Ратцингер. — В обычном отделении милиции такого никогда не видел.

— Мы одолжили и адаптировали эту американскую практику, — усмехнулся Ковальский и плюхнулся в офисное кресло за столом у стекла. Он указал Ратцингеру на второе: — Присаживайтесь.

Ратцингер прошел мимо него и уселся, устремив взгляд в комнату за стеклом. В совершенно пустом помещении за армированным прикрученным к полу столом сидел огромных размеров мужчина мускулистого телосложения. Коротко бритая под ежик голова казалась неестественно маленькой на фоне широченных округлых плеч. Исполин скрестил руки на груди, мышцы которой в подобной позе почти упирались ему в подбородок. В его суровом каменном лице не читалось никаких эмоций. Создавалось впечатление, что этот парень просто пришел на прием к врачу в поликлинику и с недовольством ждет своей очереди.

— Это и есть тот ваш свидетель?

— Подозреваемый, — поправил Ковальский. — Его сцапали прямо на Киевском вокзале сразу после того, как прогремел взрыв. Он просто не успел скрыться, так что нам очень повезло. Предыдущие два раза исполнителям от нас удалось ускользнуть.

— Что именно он сделал?

— Пронес взрывное устройство в поезд и оставил лежать там. После взрыва не поддался панике, никуда не побежал. Охрана вокзала сочла это подозрительным, и его повязали. Когда этого выродка доставили к нам на допрос, его держали сразу шестеро человек. Нам удалось взять у него кровь на анализ. Думаю, там будет такой коктейль, что мало не покажется.

— Как вы поняли, что он связан с этим делом?

— Перед взятием образца крови, провели детальный медицинский осмотр. На всякий случай, в целях безопасности нас и его. Вдруг у него там в зубе капсула с цианидом или еще какой дрянью. На левом боку, сразу под грудной мышцей (сейчас плохо видно за его ручищей), обнаружили татуировку…

— С тем же символом, что вы нашли в квартире Романова? — закончил за него Ратцингер.

— Именно, — вздохнул Ковальский.

— Вас что-то смущает?

— Как-то это слишком легко. Необдуманно. Или самонадеянно со стороны этих ваших сеттитов. Столько веков скрываться и конспирироваться и вдруг проколоться на таком элементарном деле? Притом, что у нас есть основания полагать, что это только начало.

Ратцингер лишь пожал плечами. В другой комнате грохнула дверь, и огромный сеттит гневно уставился в проход. Внутрь вошли Альберт Ряховский и Маргарита Романова. Ковальский по мимике и жестам Марго понял, что девушка очень нервничает и при этом пытается подавить в себе гнев. Девчонка была с характером, но на допросе его придется спрятать поглубже. Им нужно выудить у подозреваемого информацию о следующих терактах.

Маргарита села на стул напротив сеттита, Ряховский остался стоять рядом, холодным, презрительным взглядом сверля подозреваемого. Тот даже не шелохнулся, отвечая ему тем же.

— Зачем ваш начальник взял с собой Марго? — удивился Ратцингер.

— Убить двух зайцев, — ответил Ковальский. — Во-первых, это уловка. Этот ваш культист будет ждать вопросов от сотрудника спецслужбы, а не от простой девушки. И возможно, ей удастся кое-что у него вызнать. А во-вторых, это своеобразная очная ставка.

— Очная ставка? — недоуменно переспросил Ратцингер. — Ряховский считает, что в этом замешана Маргарита?

Ковальский медленно с недовольством выдохнул, откинулся на спинку и скрестил руки на груди.

— К сожалению, да. Альберт никогда никому не доверяет полностью. Лично я очень сомневаюсь, что Марго в этом замешана. Но наша задача — отработать все возможные версии.

Только не облажайся, девочка, иначе он точно тебя запишет в подозреваемые.

Ковальский снова выдохнул и достал блокнот, приготовился писать. Ратцингер внимательно сосредоточился на происходящем в другой комнате.

Ряховский сделал шаг к сеттиту и заговорил:

— Твои дружки за тобой не явятся, можешь не кичиться.

— Я на них и не рассчитываю, — гордо ответил культист, усмехнувшись. — Мне была поручена миссия, и я её выполнил. Успешно.

— Не обольщайся, — хмыкнул Ряховский. — Мы тебя задержали и всю душу вытрясем, а ответы получим.

— Держи карман шире, — огрызнулся сеттит.

Ряховский приподнял одну бровь, положил руки в карманы, развернулся на каблуках и пошел вокруг стола.

— Скажи нам по-хорошему, где произойдет следующий террористический акт, и суд учтет это как смягчающее обстоятельство.

— Ты думаешь, я такой наивный и поведусь на эту чушь? Вам, кэгэбэшникам, никогда нельзя было верить. Вы ничуть не изменились. К тому же я не предам Хозяина ради спасения собственной шкуры.

— Ты в этом так уверен? — смерил его оценивающим взглядом Ряховский. — Если ты не скажешь добровольно, нам придется использовать старые добрые методы. В КГБ никогда не брезговали пытками. А в твоем случае они даже оправданы.

— А разве у вас нет сыворотки правды? — шепотом спросил Ратцингер, чтобы не заглушать допрос за стеклом.

Ковальский закатил глаза и помассировал виски.

— Сыворотка-то у нас есть, — согласился он с явной неохотой. — Но использовать её не так просто, как вам кажется. Недостаточно просто влить состав в глотку подозреваемому, чтобы развязать ему язык. После пары недель регулярных психологических и химических процедур с использованием сыворотки подозреваемый действительно вспомнит абсолютно все, а мозговые центры, ответственные за ложь, окажутся заблокированными. Но его речь превратится в беспорядочный поток образов из самых разнообразных моментов его прошлого. То, что называют потоком сознания. Нужен опытный и грамотный психолог, который сможет вывести допрашиваемого в нужное следствию русло и выудить из него необходимую информацию. Но на это все нужно много времени (суммарно около месяца), которым мы скорее всего не располагаем.

Все это время Ковальский не сводил глаз с происходящего по другую сторону зеркала.

— Ты решил меня пугать пытками? — засмеялся исполин. — Насмешил от души. По сравнению с тем, к чему нас готовят в братстве, любая ваша пытка покажется мне легким массажем.

— О чем он говорит? — спросил Ковальский у Ратцингера.

— Очевидно, что он из касты воинов, — пояснил тот. — Это самые тренированные, физически сильные и выносливые члены Ордена. Их задача выполнять боевые и тактические задачи, требующие грубой силы. В их подготовку входят также и определенные практики, позволяющие воину быть готовым к любым страданиям и мучениям. Эти гиганты практически не чувствуют боли и ни за что не выдадут секреты братства врагам.

— Хотите сказать, наша затея обречена на провал?

— Я вполне это допускаю, господин Ковальский. Его будет очень непросто разговорить, — Ратцингер помолчал и добавил: — Давайте мы сделаем так: вы будете делать пояснения по части психологии и поведения этого индивида, а я буду вводить вас в курс дела касательно Ордена?

— Меня устраивает такой расклад, — коротко ответил Ковальский и шикнул на Ратцингера, призвав сосредоточиться на допросе.

— Суд сжалится над тобой, — продолжал давить Ряховский, — если ты выдашь нам ваши дальнейшие планы касательно взрывов в столице. Ты сам сказал на нашей прошлой встрече, что будут еще теракты.

— Ваш суд для меня ничто! — гаркнул сеттит. — Но суд Повелителя для меня важнее всего. И я не подведу его, не предам.

— О ком ты говоришь?

— Ты сам знаешь, о ком я. О том, кто должен владеть всеми нами по праву. Кому мы служим всем братством. Ради него мы пойдем на все.

Сет…

Эта мрачная фигура египетской мифологии уже не раз всплывала за сегодняшний день. На несколько секунд Ковальский перестал слушать Ратцингера и вместо этого задумчиво глядел перед собой. Его удивляло то, как легенда о братоубийстве заставила целую группу людей фанатично следовать за её главным фигурантом.

— Члены братства полностью оставляют свою прошлую жизнь, — пояснил потомственный немец. — Они должны отречься от нашего мира, чтобы полностью отдаться служению своему повелителю.

Ковальский очнулся от собственных мыслей и строго посмотрел на Ратцингера:

— На что они готовы ради него?

— Как он и сказал, на все. Даже на самоубийство, если оно совершается ради достижения поставленной цели. Этим отчаянным людям нечего терять.

Террористы-смертники — начальника это не обрадует…

Тем временем Ряховский продолжал допрос. Он перепробовал все способы: вопросы-ловушки, уговоры, предложения сделки, даже рискнул прибегнуть к угрозам. Сеттит был непреклонен и лишь смеялся над попытками федерала получить у него информацию. Ковальский никогда не видел Ряховского в таком состоянии: у него ходили желваки, на виске вздулась вена, начальник едва ли не скрежетал зубами. Он привык, что при одной только демонстрации красных корочек ФСБ подозреваемый уже трясся от страха и все выкладывал практически с двух оборотов. Но сейчас они наткнулись на крепкий орешек.

Наконец Ряховский взял тайм-аут: ушел в дальнюю часть комнаты, ближе к двери, прислонился к стене, скрестив руки на груди, и стал сверлить подозреваемого взглядом.

— Для чего вы все это делаете? — прервала молчание Марго.

— О-о-о-о, — протянул культист. — Отродье заговорило? А я думал, этот горе-следователь тебе язык вырезал, чтобы выбить из тебя правду. У них такое вполне может случиться.

Ковальский видел, как Марго стиснула кулак под столом, но сдержалась. Как ему показалось, это не укрылось и от сеттита.

— Он их обоих задирает, сбивает с толку, — сказал Ковальский Ратцингеру. — Он прекрасно понимает, что нам реально нечем на него надавить, и пользуется этим. Мы не знаем его имени, адреса проживания, прописки, гражданства. Ничего.

— Как я вам и говорил, сеттиты полностью оставляют прежнюю жизнь. Вплоть до своих семей и имен.

— Почему он так к ней обратился? Они же даже не знакомы!

— Как я уже говорил, в рядах Ордена женщин нет и путь им туда заказан.

Ковальский слушал его вполуха. Краем глаза он вовремя успел увидеть, что на лице сеттита изменилось выражение. Как будто он узнал Маргариту и сам этому удивился. Но то было всего мгновение, поэтому Ковальский не мог ручаться, что был прав. В любом случае сеттит сейчас смотрел на Марго совершенно иначе. Издевка никуда не делась, но с ней он заговорил куда охотнее, чем с Ряховским.

— Это жертва… — проговорил наконец плененный сеттит. В его голосе звучала гордость.

— Жертвоприношение то бишь? — уточнил Ряховский. — Зачем? Запугать всех нас?

— И это тоже, — сеттит наклонил голову набок в знак согласия. — Но человеческие жизни для нас мало что значат. Это подношение нашему Повелителю.

— Почему именно вокзалы? — не отступалась Марго.

— Массовое скопление людей. Массовая жертва. Мы очень преданны нашему Хозяину и рады восхвалять его величие. А оно требует соответствующих жертв.

— Кто такой бубновый король? — задала следующий вопрос Маргарита, имея в виду строку стихотворения.

— Я не знаю, о чем вы.

— Может, это ваш повелитель? — спросила Марго. — Его назвали бубновым королем?

— Мне это словосочетание ни о чем не говорит, — покачал головой сеттит.

— Вы или ваши сподвижники были на квартире моего отца на Большой Рижской улице, дом семнадцать?

— Впервые слышу этот адрес.

— А имя Владимира Романова?

Сеттит демонстративно задумался, а потом наигранно изобразил, как будто его осенило.

— А-а-а-а, так ты его дочурка? Как мило с твоей стороны присоединиться к этой компании остолопов. Тебе с ними явно будет интересно во всем этом поучаствовать.

Маргарита сделала вид, что не слышала его слов, и спросила:

— Что в вашей религии означает зеркало? Мы нашли знак вашего Ордена на стене в квартире моего отца. Значит, ваши люди там все-таки были.

— Зеркало — это связь с другим миром, — проговорил сеттит, откинувшись на спинку стула, который жалобно под ним застонал. — Так наши жрецы общаются с Повелителем.

Ковальский приподнял брови и повернулся к Ратцингеру:

— Это правда?

— Вполне. Поверье о магической силе зеркал как окон в потусторонний мир пошло именно от древних египтян. Во все времена родственникам усопшего хотелось иметь способ общаться с родичем из могилы. На помощь приходили зеркала. Однако во времена Древнего Египта невозможно было изготовить то, что мы привыкли называть зеркалами сегодня. Вместо этого они использовали полированные до зеркального блеска листы металла.

— Значит, их повелитель мертв?

— Уже много веков как. Если исходить из версии, что теория об Эре богов правдива, разумеется.

Они снова обратили свое внимание на допрос культиста.

— Мой отец тоже с ним общался, хотите сказать?

— Не исключаю.

— А пятиконечная звезда? — Марго положила на стол фото символа с пола в комнате её отца. — Что она для вас значит?

— Подобный знак не используется нашими людьми, — отмахнулся сеттит.

Маргарита обескураженно замолчала. Куда они с Ряховским ни пытались тыкнуться, везде упирались в стену. Она взглянула на Альберта, но тот лишь мрачно покачал головой. Глядя на все это, культист рассмеялся.

— Вы так мило смотритесь, когда пытаетесь выдавить эту важнейшую информацию из меня, — сказал он, заложив руки за голову. — Но, к сожалению, моя задача была проста. Взять сумку с бомбой, доставить её на вокзал, поместить в указанный вагон определенного поезда и уйти. С последним мне не удалось справиться. Видимо, надо было делать больше кардио на досуге, чтоб убежать. Так или иначе я не владею остальными деталями плана наших жрецов.

— Жрецов? — переспросил Ковальский у Ратцингера.

— Насколько удалось выяснить исследователям, в Ордене Сета существует несколько каст. Воины, шпионы и жрецы. Суть воинов я вам уже объяснил. Жрецы занимаются проведением ритуалов, сопряженных с общением с Сетом из Дуата, египетского подземного мира. Эти церемонии подразумевают использование огромного количества галлюциногенных веществ, чтобы жрец вошел в транс и смог установить связь с загробным миром. Впоследствии они ретранслируют волю бога его последователям и определяют дальнейшие действия культистов.

— А шпионы занимаются классическим внедрением и добычей информации?

— Разумеется. Но конкретного фенотипа, как у воинов, у них нет. Иначе этот человек не сможет внедриться в определенные круги.

— Ну, ты же наверняка мог что-то слышать? — спросил Ряховский тем временем у задержанного.

Культист умолк и через минуту проговорил:

— Да, было, кажется, нечто. Они сказали, что следующий взрыв произойдет завтра в районе девятнадцати часов. Но точного места не назвали, так что удачи.

— Ублюдок, — процедил Ряховский, взглянув на часы. Если сеттит не врал, у них оставалось меньше трех часов.

Следователь было направился к выходу, вслед за ним поднялась и Марго. Но вдруг культист схватил её за ладонь, отчего девушка вскрикнула.

— Я вам помог, теперь и ты удовлетвори мое любопытство, — проговорил он, глядя ей в глаза. — Что тобою движет, наследница? Кошмары, что ты видишь по ночам?

Маргарита уставилась на него в ужасе и отвращении, но руку не отняла.

— Я хочу узнать, кто убил моего отца, и сделать так, чтоб их покарали. Вот и все.

— В таком случае дам тебе один совет. Не ходите за мертвыми — им ничего не стоит предать вас.

С этими словами он выпустил её руку и откинулся обратно на стул. Маргарита отдернула ладонь и спрятала её. Ряховский поманил её на выход, и они удалились. Ковальский пристально наблюдал за всей этой непонятной сценой.

— Что это было, черт возьми? — воскликнул он.

— Этот человек, очевидно, безумен, — констатировал Ратцингер. — Членов братства ученые давно подозревают в серьезном промывании мозгов своим последователям, вплоть до их полной деградации.

— Нет, такое не смогли бы провернуть отбитые на голову наркоши, — возразил ему Ковальский. — Здесь все гораздо сложнее.

Он поднялся со стула и стал расхаживать по комнате, поглядывая на сеттита за стеклом. Тот спокойно закрыл глаза и как будто решил задремать.

— Владимир покончил с собой вчера ночью. Теракт может случиться сегодня вечером. Если бы он что-то знал, то мог бы оставить нам записку с указанием места и времени.

— Было слишком рискованно, — поправил его Ратцингер. — Откуда у него была уверенность, что на его квартиру первыми придут ваши подчиненные, а не сеттиты?

— Тогда зачем кончать с собой, если можно было связаться с нами? Зачем весь этот цирк с кровавыми письменами и замытыми пентаграммами со стишатами?

— Позвольте поделиться своими соображениями. У меня выстроилась кое-какая версия, — Ратцингер помолчал немного и сложил ладони перед собой, соединив кончики пальцев. — Владимир Романов мог внедриться в ряды Ордена Сета. Поэтому ему пришлось следовать их практикам и ритуалам: зеркала для общения с Сетом, кровавые письмена на стенах квартиры.

— Но зачем?! — возмутился Ковальский.

— Чтобы быть двойным агентом. Он хотел добыть информацию о предстоящих террористических атаках на вокзалах, когда прогремели первые один или два. Полагаю, сеттиты разоблачили его и ритуально казнили через повешение в его собственной квартире. Это послужило бы актом устрашения для его коллег. Чтобы вы понимали, что они до вас доберутся, где угодно.

Ковальский закивал, поскольку начал понимать, куда клонит потомственный немец.

— Он догадывался, что за ним придут, поэтому спрятал сведения в тайник, поверх которого нанес пентаграмму, а затем смыл её, чтобы сеттиты не нашли. Он знал, что наши криминалисты в любом случае будут исследовать комнату в поисках следов крови, а потому мы бы точно его нашли.

— Но смог ли он что-то узнать до своей гибели?

Ковальский подошел к двери и взялся за ручку.

— Определенно смог. Он оставил нам подсказку.