Гостья

Ростислав Кот, 2021

Ачет – агент секретной службы маленькой звёздной колонии, которой угрожает война. Обстановка неспокойная, а тут ещё странный случай происходит… Во время торжественного приёма в местном университете заезжий сенатор внезапно опознаёт среди студентов девушку из племени звёздных охотников, которые считаются чуждым, очень опасным народом. Ачет решает доставить звёздную гостью на космодром, выпроводить восвояси. Но до космодрома сотни километров, а за пришелицей, как оказалось, идёт настоящая охота! Это пятая книга проекта «Чёрная игла», продолжение романа «Маленькая хрустальная пирамидка». Слава тем, кто хранит от нас тайны, к которым мы пока не готовы!

Ничто так не обнажает беспорядка в твоём доме, как внезапный приход гостя. И ничто так не заставляет взглянуть со стороны на свои дела, как его неожиданный подарок…

Кута Ш, Улл.

«Руководство по активной политике»,

Св. 2, Стр. 17

Вполне могла убить — но не убила.

Не знала нежных чувств — но полюбила.

Не быть жестокой — сильным по плечу.

Про тайны же твои — молчу, молчу…

Тебе в глаза я глянуть не успела,

Но рада, что живой ты улетела…

Ии, Великая правительница Имллт,

послевоенные стихи из альбома «Осознание себя»

(Библиотека общины Кожевенников, г. Кодд)

Искупаться поутру

Когда с возрастом я усвоила, что проводниками большого зла выступают чаще всего самые обычные люди, не отмеченные какими-то особыми признаками злодейства, я долго не могла смириться с этим печальным открытием. И только потом я поняла, что у каждого в душе есть струнки, на которых можно сыграть, обладая должным умением и болезненной для субъекта информацией… Очень трудно бывает устоять! Зло почти каждого может поставить на грань предательства. Потому оно и зло…

Ии, Великая Правительница Имллт,

взято из знаменитых «Довоенных тетрадей»

(Библиотека общины Кожевенников, г. Кодд)

Ах, как освежают душевную боль утренние сводки политических новостей! Это — как искупаться поутру в гнилом ледяном болоте…

Сенатор Ао, Улл, «Размышления вне кабинета»,

«Бюллетень Независимого Комитета

по наблюдению и арбитражу»,

вып. XIII, «Предвоенная подшивка», Стр. 3

У девочки длинный нос. Но она, должно быть, всё равно симпатичная… Круглая мордашка, волосы то ли тёмные, то ли светлые — в ночной бинокль мне трудно это оценить. В ночном канале её лицо — набор зеленоватых пятен. Наверное, она уже изрядно замёрзла — желтоватое свечение в инфракрасном диапазоне, пробивающееся из-под её рыбацкой крутки, как мне кажется, постепенно слабеет. Так выглядит тепло её души в армейский бинокль с расстояния в двести метров. А что у девочки за душой — того армейская техника видеть не позволяет. Но я уверен, что девчонка не просто так сидит холодной безлунной ночью на дощатых мостках, у самой воды.

Девочка иногда поворачивается и смотрит на реку. И тогда я тоже смотрю на реку — не видно ли там чего? Мне важно узнать — что же она там высматривает? Я уже час об этом гадаю.

Река Уара́та в этом месте, вблизи от устья, больше двух километров шириной. Море нынче ночью неспокойно, а значит, и река неспокойна — оглядывая водную поверхность в бинокль, я вижу лишь верхушки волн в предрассветном тумане. Штормом это не назовёшь, но для речной рыбацкой лодки уже прилично…

Но как же холодно! Весна к середине близится, а ночи всё холодные. Скоро я начну стучать зубами, а это нас демаскирует… Впрочем, ночное небо сегодня чисто, звёзды светят вовсю, а значит, и должно было к утру похолодать. Отец как-то сказал мне в шутку, что это звёзды своим холодным огнём ночь выстуживают… А я и поверил, олух семилетний… В школе потом смеялись…

Так, что-то мысли мои рассеиваются. Чтобы сосредоточиться, я запускаю мысленную процедуру самопроверки, которой научил меня мой шеф по прозвищу Сержант.

Место действия…

Планета Имллт, внешний сектор содружества колоний, называемого Малым Кольцом.

Континент — Первая Земля, юго-западное побережье.

Прибрежные кусты на левом берегу реки Уараты.

До ближайшего города Кодда километров сто по прямой. И сто пятьдесят, если по дороге.

Время…

12-е Травы, второго месяца весны. Я машинально глянул на наручный навигатор. Рубиновые цифры разгораются, только когда я на него смотрю. В тумане, который ползёт вокруг меня в пожухлой прошлогодней траве вниз по склону, я едва различаю их. Половина пятого… Четыре часа прошло, как нас подняли по тревоге и мы бросились прочёсывать побережье. Через час уже солнце взойдёт, а мы так ничего и не нашли.

А если смотреть шире — 1371 год от Закрытия Вечного Моста. Тогда наши миры потеряли связь с цивилизацией Праматери. В каталоге рекомендованных словоформ, составленном на Улле, Мир Праматери ещё иногда называют Землёй.

Да, когда-то мы потеряли связь с материнской цивилизацией. А сейчас потеряем и всё остальное — нашей колонии до войны года два, наверное, осталось. Ну, или три…

Высшие силы шесть лет назад подбросили нам предупреждение о том, что придут к нам на Имллт более прогрессивные миры нашего же Малого Кольца и гуманно снесут нас под корень за нашу неразвитость. И что с этим делать, никто из наших правителей не знает… Однако же, пока вот ещё не пришли да не снесли — и приходится мне по-прежнему контрабандистов по кустам у реки вылавливать!

Оружие…

Пистолет в кобуре под мышкой. Плюс два запасных магазина. Но сейчас основное моё оружие — бинокль с ночным каналом… Хотя Сержант спросил бы — а почему не голова?

Связь…

Со связью всё в порядке. Рация отсюда до базы в Кодде не добивает, но мы уже учёные. В джипе, который остался в лесу, выше по склону, есть автоматический ретранслятор. А ещё у меня имеется вещица, которая положена только мне и моим сослуживцам, агентам адвослужбы — секретный брелок специальной связи. Брелок этот вообще в пределах всей планеты связь обеспечивает. Но он только для особых случаев предназначен. А в нашей работе что облава, что засада — дело привычное, ничего особенного.

Состояние…

Состояние рабочее, усталости пока не чувствую. Только замёрз…

Внешний вид…

Нормально. Для того, кто уже час в засаде сидит и у кого куртка вся промокла от росы, кто ночь не спал — нормально…

План действий…

А вот с планом у меня туго. Я чувствую, что нужно продолжать наблюдение. Что эти предрассветные девичьи посиделки у реки неспроста. Но аргументов у меня особых нет, конечно. И потому неизбежные сомнения гложут…

Начался рассвет. Рядом, за кустом, завозился мой друг Стаки. Ага, и его тоже проняло, нашего устойчивого к любым напастям бывшего лейтенанта-танкиста. Напарник неслышно подползает ко мне, в медленно синеющей тьме я различаю его белобрысую макушку. Всё-таки он не выдержал… А я ведь говорил ему — не высовываться и держать второго. Кроме девчонки, на реке сегодня рассвет собрался встречать ещё и какой-то мужик. Только он прячется чуть правее по берегу, в лодочном сарае.

Мне и самому морально тяжело от того, что наша стремительная облава вдруг ни с того ни с сего превратилась в многочасовую засаду. Но я ничего не могу с собой поделать — уверен, что мы не зря здесь мёрзнем.

Я не буду говорить Стаки, что речные рыбаки в безлунные ночи, да ещё по такой волне, на лов не ходят. А если и ходят, то не собираются по два часа, заранее приготовив лодку. Получается, что те, за кем мы наблюдаем, — контрабандисты. Но и для контрабандистов эти двое ведут себя странно. За годы службы, неоднократно участвуя в «профилактических мероприятиях», я уже выучил их маршруты, примерно знал их перевалочные пункты и «расписание». Здесь, недалеко от места, где река Уара́та в каком-то там геологическом периоде нащупала брешь в Меловых горах и нашла наконец выход к океану, им просто нечего делать. Несколько рыбачьих посёлков, по большей части заброшенных. Безлюдные, не слишком-то приветливые места. А контрабандисты, хоть и селятся сами подальше от других людей, работать предпочитают в местах более обжитых — не для себя же они стараются, волоча через звёздные дали свой товар…

Но мне не приходится своему напарнику ничего такого говорить. Дружище Стаки только шепчет мне на ухо едва слышно:

— Как ты думаешь, кому сегодня повезёт?

— Нам, — так же шёпотом отвечаю я.

Мы не одни сегодня орудуем в ночи. Вся наша команда, разбившись на пары, прочёсывает побережье. А удача улыбнётся именно нам — я это чувствую… Но полёт моей мысли прервался тем, что я неудачно повернулся и, навалившись грудью на какую-то ветку, потревожил свои отбитые рёбра. Едва сдержал стон. Ну надо же, уже две недели, а всё никак не заживёт…

— Ну чего ты полез, — шепчет мне Стаки. — Отлежался бы…

Но тут в ухе у меня пискнул наушник рации, и я предупреждающе поднял палец. Голос нашего аналитика с базы сообщил, что автоматический сканер только что засёк короткий кодированный радиосигнал со стороны устья Уараты. И тут же мужик, что сидел последний час в лодочном сарае, вышел на мостки! Был он в брезентовом рыбацком балахоне. Отбросив капюшон, этот подозрительный тип быстро огляделся. Я буквально впился в него глазами…

Не старый, не молодой — на вид он был лет на пять меня старше… Вязаная шапочка, худощавое лицо, короткая бородка на рыбацкий манер. А в руках у него — что бы вы думали! — тоже был радиосканер, я успел разглядеть его в свой бинокль. Портативная армейская модель с мгновенным цифровым пеленгатором. Похоже, этот дядя, как и мы, услышал тот таинственный сигнал. Вот потому и сидели они… Только пеленга он и ждал, небось…

«Контрабандисты! Так я и знал! — радостно подумал я. — Вот вы и попались, голубчики!» И от сердца отлегло: если бы это просто нерасторопные рыбаки оказались, просто мужчина и девочка, хорош бы я был со своей интуицией…

Этих двоих нужно было брать, прямо сейчас! А потом отобрать у мужика радиосканер и поплыть на его же лодке прямо по пеленгу… И тут же накрыть его коллег с товаром. Захватить то, что мы ищем всей конторой примерно с полуночи. То, что сбросили с космического корабля, посадочная трасса которого пересекла побережье недалеко отсюда. Судя по массе — рекордный груз контрабанды. Сто шестьдесят тонн! И какова же наглость! Так близко от портового Кодда, под самым носом у властей, заброской они ещё никогда не занимались. Да и военная база отсюда не так далеко…

Я толкнул Стаки локтем. У него тоже была рация. И он слышал то же, что и я. И тоже всё понял. Слова были не нужны. Мы тихонько поднялись. Пригибаясь, выбрались к тропинке и беззвучно побежали вниз, к берегу.

Какое-то время двое на мостках нас не замечали. Сноровисто, без суеты готовились к отплытию, складывали что-то в свою лодку… А когда заметили — было уже поздно.

У Стаки был такой же выцветший рыбацкий балахон, как и у мужика с радиосканером. Запахнув его поплотнее, чтобы не был заметен спрятанный под ним импульсный карабин, он, отстранив меня, первым вышел из кустов.

«Тебе пока твоих рёбер хватит, — прошептал он. — Сегодня ты страхуешь».

Бывший лейтенант-танкист служил в нашей конторе всего на год дольше, чем я. Но я всегда завидовал его умению перевоплощаться. Как-то всё в мгновение ока у него получается — вот он, долговязый и жилистый, уже идёт вразвалочку по влажным от росы доскам маленького причала, словно потомственный рыбак. Но это ведь у меня отец был рыбаком! А Стаки родом из другой общины…

Рассуждать некогда. Мы подходим. Сильного сопротивления мы в тот момент не ожидали: контрабандисты не воины. Но держались настороже. Я шёл на несколько шагов позади друга и чуть в стороне, стараясь внимательно следить за мужчиной и за девочкой одновременно. Тёмненькая она, но не совсем брюнетка. Тёмная, как ночь — вот как поэтично я умею думать!

Едва мы появились, они оба подняли головы и замерли от неожиданности… Конечно, хорош сюрприз! Сидят себе на корточках у своей лодки, обстряпывают тихонько свои противозаконные делишки, и тут вдруг непрошеные гости пожаловали с первыми лучами рассвета!

— На тот берег не подбросите? — по-простецки спросил их Стаки. Он был широк в плечах и имел очень убедительные мосластые кулаки, но совсем не мужественный покатый подбородок сводил на нет впечатление даже от его выдающегося носа с волевой горбинкой. К тому же Стаки слегка картавил. В таких ситуациях он всегда умудрялся сойти за простака. Попытался и в этот раз.

Мужчина и девочка молчали. Я видел, как мужик незаметно сунул радиосканер себе под балахон.

— Он хорошо заплатит! — не оборачиваясь, Стаки небрежно махнул рукой в мою сторону. Я поёжился в своей куртке, которую только в глубоком ультрамарине предрассветных сумерек можно было принять за приличную одежду человека с деньгами.

Я думал, что мужчина в балахоне и вязаной шапочке сейчас встанет и начнёт что-нибудь говорить. Но он только потрогал свою бородку, состроил недовольную мину, а потом вдруг быстро и сильно схватил девочку за плечо. Девочка вскрикнула от боли. Стаки невольно дёрнулся вперёд, чтобы помешать злодею, — и тут же поймал великолепный удар ногой в живот! Доли секунды оказалось достаточно. Я всё видел, это было прекрасно исполнено — чётко и быстро. Да из такого неудобного положения! Меня тоже так учили в своё время, но чтобы в тяжёлых рыбацких сапогах, да ещё балахон мешается…

Стаки отшатнулся назад, согнувшись пополам. Он бы не упал — он крепкий парень. Но под ноги ему попалась куча старых сетей, и он грохнулся на спину, аж доски под ним спружинили.

Контрабандист что-то крикнул, и девочка как кошка метнулась к дальнему концу причала и принялась быстро-быстро отвязывать лодку. А лодка у них оказалась большая. Ещё немного — и её можно было бы назвать баркасом. Мы просто не могли разглядеть эту посудину из своих кустов, её скрывал от нас причал… Мужик, с силой оттолкнувшись от мокрых досок, прыгнул в лодку. От инерции его тела та сразу заскользила вдоль мостков, уходя от меня… Девочка кубарем кувыркнулась с причала на бак… А я уже бежал, используя те метры, которые отделяли меня от Стаки, чтобы разогнаться для отчаянного прыжка…

Уже в полёте я увидел, как мужик, скалясь, дёрнул за пусковую скобу. Мощный мотор подхватился с пол-оборота. Заметив, что я прыгнул, он среагировал мгновенно — сообразил, что я взял запас на то, что они успеют отвалить немного в сторону, и вильнул обратно к причалу. И быть бы мне в воде, да лодка, глухо ударившись бортом, задела за деревянную сваю, её слегка отбросило обратно, и я рухнул как раз на правый борт, ближе к миделю.

Да, это было большое, хорошо оснащённое судёнышко — и как мы только его проглядели! Я повис на борту, вцепившись руками и ногами, а лодка даже в мою сторону почти и не накренилась. Я и ахнуть не успел, как эта контрабандистская моторка набрала скорость и в лицо мне полетели колючие стремительные брызги…

— Вжих-х! — это над моей головой пронеслось весло. Но я успел спрятать голову за борт. Схватка продолжалась!

— Бам! — контрабандист пытался тычком сбросить меня, но лодка подпрыгнула на волне, и весло, качнувшись, попало в борт. Понятно, не так-то легко управиться с длинным веслом, да ещё в скачущей на волнах лодке. Мужик в шапочке попал в тактическую вилку — я мешал ему выполнить задуманное, но до меня было метра два… А корму он оставить не решался, там были руль и мотор…

Девочка сидела на носу лодки, скорчившись и втянув голову в печи. Сморщившись, она лихорадочно потирала рукой ушибленное плечо. А в другой руке у неё я увидел что-то так неприятно похожее на оружие… Но думать об этом мне сейчас было некогда…

— Бац! — контрабандист ударил веслом плашмя, стараясь попасть мне по руке, я едва успел её убрать… Начал-то он хорошо, свалив нашего двужильного лейтенанта. Теперь, пока я не забрался в лодку, у него была пара секунд, но он их использовал довольно бестолково…

Краем глаза я видел, как Стаки на быстро удаляющихся мостках, шатаясь, поднялся на ноги, распахнул свой балахон, выхватил импульсный карабин и вскинул его к плечу… Выстрелов я не услышал. Один за другим три плазмоида, вытягиваясь в переливающиеся неземной радугой жужжащие веретёна, понеслись к нам… Два с треском взорвались у самого борта, а третий с яркой вспышкой ударил в отвальной брус, засыпав всю лодку пластиковыми щепками. Прицел у моего друга, как всегда, был точен: стрелял по прыгающей на волнах лодке, и не задел никого, и противника моего напугал! Тот, выронив весло, пригнулся… А руль он бросил уже давно… Лодка всё время немного поворачивала влево, вниз по течению — и вот она, выйдя на открытую воду, наконец поймала правой скулой хорошую волну… Меня окатило с ног до головы, и я как следует хлебнул солоноватой ледяной воды. Едва не смыло… Но зато в следующий миг моторка ухнула вниз, и тело сработало само: один рывок — и я уже на борту!

С меня текло ручьями. Захлёбываясь кашлем, я, приподнявшись посреди мчащейся лодки на четвереньки, рукавом смахнул с лица воду, заливавшую глаза. А на корме яростно тёр кулаками физиономию ослеплённый вспышкой от попадания контрабандист. Но миг — и схватка возобновилась. Он снова схватился было за весло, но я прижал его лопасть ногой к борту… Дальше всё было ясно: крутануться по лодке на корму — и в ближний бой…

Но тут мужик в шапочке вдруг открыл рот и вытаращил глаза, глядя куда-то мне за спину.

— Льета! Нет! — закричал он.

Я инстинктивно пригнулся, внутренне смирившись с тем, что дальше мне придётся сражаться против противников с двух сторон. И с кормы, и с носа… Чего она там задумала, эта девчонка — целится в меня из того, что я так и не сумел разглядеть у неё в руке? Я быстро оглянулся — да так и замер в недоумении…

Девочка стояла на коленях ко мне спиной. И целилась она не в меня — прильнув глазом к окуляру своей непонятной штуковины, больше похожей на какой-то оптический прибор, она метила куда-то по курсу лодки, в самую синюю глубину рассвета. Туда, где Уарата через несколько километров впадала в море…

— Не делай этого, Льета!

— О, Звёздный Защитник! — услышал я дрожащий голос девочки. — Как обещано было — выручи нас…

«Что за ерунда?» — только и успел подумать я.

— Выручи нас, выручи скорей! — почти кричала она, перекрывая своим тонким голоском звонкие всплески встречных волн, свист ветра и рокот мотора. — Мы в беде, нам не справиться…

— Отбери у неё! — неожиданно закричал мне мой противник. — Быстрее!

Я обескуражено оглянулся на него…

И тут прибор в руках девочки словно расцвёл рубиновым цветком… Выпуклый блестящий объектив испустил веер тонких лазерных лучей, которые закрутились и устремились вдаль расширяющейся воронкой… В стелющемся над водой тумане конус сканирующего излучения был хорошо различим… Звёздный Защитник? Бред какой-то… Это на него указывал пеленг? И что там такое может быть среди этих пляшущих волн в устье большой реки?

И тут таинственное Нечто отозвалось. Я понял это сразу — что-то огромное начало подниматься из реки впереди по курсу. И как-то так оно это делало, что не создавалось впечатления, что сейчас кого-то будут избирательно защищать…

— Отбери!! — отчаянно кричал сзади контрабандист.

Я наконец вышел из оцепенения и бросился вперёд. Точно краб, боком перепрыгнув через банку, я достал девчонку. Выбил из её рук прибор, изо всех сил заломил за спину тонкую кисть… Лодка врезалась в очередную волну и мы вместе с Льетой повалились к левому борту… А прибор упал к правому, продолжая излучать. Но что-то странное с ним творилось… Спектр излучения вдруг поменялся на зелёный, воронка стала быстро расширяться, словно выворачиваясь наизнанку. Лучи уже не сияли, а жалили, от них вспыхнула валявшаяся на дне лодки маскировочная сеть… Потом острый беспощадный луч ударил обратно, прямо через окуляр. Не находя глаза, через который он должен был выжечь мозг наивной просительницы, он кромсал внутреннюю обшивку лодки… Я догадался, что сейчас произойдёт, и постарался вместе со своей пленницей сместиться как можно ближе к носу, подальше от этого недоброго высокотехнологичного чуда. Зажмурился, съёжился весь, накрывая девчонку собой…

Бабахнуло так, что слух у меня отшибло напрочь. Вспышка опалила волосы, меня ударило по спине, по ногам… Хорошо, я весь мокрый был — когда я откинулся назад, ошалело пытаясь понять, что произошло, от рукавов моей куртки шёл пар… Больше всего это было похоже на взрыв боевой батареи от импульсной винтовки. Ничего себе приборчик… С огоньком…

Перебарывая звон в голове, я с трудом пытался понять, о чём это мне так отчаянно жестикулирует с кормы контрабандист. И вперёд указывает… Ах да, там же ещё этот, как его, Звёздный Защитник… И тут прорезался слух…

— Ложись! Ложись!! — орал мне в наушник рации кто-то из наших.

Я перекатился обратно к борту, мельком глянув вперёд… И этого мимолётного взгляда мне оказалось достаточно, чтобы понять, что вот с этого момента — вот теперь всё серьёзно! Размеры разбуженного лазером чудовища, высившегося из воды впереди, мне было трудно оценить из-за летящих брызг, но вот цепочка плазмоидов, которую я разглядел уже на подлёте, явно вылетела из самой настоящей импульсной пушки!

Я почувствовал, как лодка на полном ходу рыскнула влево — это мой недавний противник во внезапно изменившихся обстоятельствах подключился к нашей общей борьбе за выживание…

А потом… ТА-ДА-ДА-ДА-ДАХ!!!

Взрывы плазмоидов слились в одно мучительное сотрясение пространства. Прицельная очередь чёрного чудовища настигла нас… Лодку швырнуло вправо, ударной волной меня подбросило вверх, перевернуло, и я спиной шлёпнулся на деревянные рейки слани, выступающие из-под разгорающейся у правого борта маскировочной сетки. Единственное, что я видел, — это летящие надо мной радужные стаи плазмоидов, переливающиеся мертвенным светом на фоне синеющего рассветного неба. Их были уже сотни, тысячи… Они всё летели и летели, но не задевали нас… Так бывает во сне… Или после смерти…

Звуки для меня исчезли… Не было боли — я совсем не чувствовал тела… «Вот тебе и рядовая засада», — растерянно думал я, лёжа в огне. Интересно, это мне кажется, или носящиеся в небе плазмоиды, эти несущие смерть сгустки энергии, завёрнутые в динамические силовые поля, на самом деле летают то туда, то обратно? Вот так вот, запросто, презрев все законы физики — резвятся себе…

И тут тишина лопнула! Звуки скоротечного боя снова ворвались в мою бедную голову, но только для того, чтобы их разом вышиб оттуда чудовищный грохот! Казалось, что весь воздух разом взорвался. Удар был такой силы, что сыграла грудная клетка… И сразу вернулась боль! А-а-а! Болело, казалось, всё… Радуйся, ты жив!

Изогнувшись, я перекатился из огня и попытался привстать. Рукой наткнулся на скорчившуюся девочку… И в тот же миг над нами пронеслась крылатая тень! Знакомый рёв двигателей на форсаже я услышал больше своими лёгкими, чем оглохшими ушами. Это же катер адвослужбы! Ребята с нашей базы пришли на помощь! Но как они успели?

Превозмогая боль, я рискнул выглянуть из-за борта, вцепившись в него обеими руками… Перед нами из тёмной реки вставали фонтаны воды, подсвеченные разрывами плазмоидов. Я понял, что слепая ярость призванного коварным прибором чудища с нас переключилась на маленькую летающую машину — плазмоиды веером били по воде, промахиваясь по её коротким крыльям. И что-то там всё ярче светилось у чудовища в голове… Как гигантский огненный глаз… Что-то очень похожее на плазменный генератор открытого цикла… А катер, вильнув, уже ушёл в небо… Взмыл прямо в зенит над поднявшимся из реки исполином, грохоча в разбуженных до срока небесах белыми сияющими факелами форсажей… Высоко-высоко, в окружении догоняющих его плазмоидов… Которые, кажется, только воронку вокруг него образуют, но достать не могут… И это у них из-за ограниченной подвижности боевого волновода импульсной пушки на предельных углах возвышения… А что это за зудящий вопль такой в ухе?

— Уходи! Уходи! Уходи!!! — надрывалась моя рация.

— В сторону! Уходи в сторону!! — тело моё послушалось приказа быстрее, чем голова успела его осознать. Я бросился на корму. Запнувшись о расколотую взрывом банку, я рухнул, ударившись всем, чем только можно… Но я уже у руля! Я изо всех сил толкаю его вместе с контрабандистом в шапочке, который повис на нём, оскалив зубы и вытаращив глаза… Лодка так резко поворачивает, что я едва не падаю на спину. Цепляюсь за контрабандистский балахон и понимаю, что чёрное и липкое на нём — это кровь. Просто цвета её в рассветных сумерках не различить…

Мы опять ударяемся правой скулой о высокую волну, и фонтан брызг закрывает мне полнеба… Я только вижу, что вытворяет наш катер где-то там, в вышине. Резко кувыркнувшись на вертикальной горке и развернувшись носом к земле, он сверху вниз всадил в то, что девчонка назвала Звёздным Защитником, длиннющую очередь. Потом опять волна, но её мы встречаем уже бортом… Всё в нашей лодке подскакивает — и вёсла, и обломки, и горящие маскировочные сети, и девочка, барахтающаяся на носу среди ошмётков пластика. Я всё-таки падаю, но, упёршись в борт плечом, снова дожимаю румпель ребристой подошвой ботинка, старясь не задеть стиснутые пальцы побелевшей руки повисшего на нём контрабандиста…

Нога соскальзывает, и лодка тут же спрямляет курс. Но ничего — мы уже завершили полуциркуляцию и теперь мчимся прочь от того места, где рвутся плазменные заряды и встают столбы воды… Судорога свела мне грудную клетку, и я разинул рот, как рыба — видимо, снова треснуло повреждённое две недели назад в другой потасовке ребро… Нечем дышать, но я пытаюсь улыбнуться… Назло судьбе… И тут…

Ослепительная вспышка — а потом вся река позади нас словно взлетела в небо… Будто кувалдой ударили по днищу лодки, а потом нас вместе с контрабандистом ударной волной отбросило от кормы. Пока я приходил в себя, нас догнала поднятая взрывом речная волна. Она перехлестнула через корму и прокатилась по днищу лодки… С моего лица смыло сажу и чужую кровь… Ошалело отфыркиваясь и пытаясь выбраться из-под тела своего недавнего противника, я выгнулся, задрав голову. И вытаращенные глаза мои видели, как падающая с неба вода борется с разгорающимся пламенем на носу…

В правом борту лодки зияли две огромные дыры, нос её был разворочен, и там полыхало пламя. На корме было не лучше — из-под измочаленной обшивки борта, словно кости, торчали белёсые рёбра поперечного силового набора. Повезло, что очередь пришлась по надводной части борта. Иначе мы давно бы потонули… Контрабандист рядом со мной слабо шевелился, в сумерках белело его лицо. Девочка на носу приподняла голову и посмотрела на меня. Интересно, есть ли у неё ещё какой-нибудь прибор?

«Восстановить контроль над ситуацией! — твердил я себе, стиснув зубы и пытаясь встать на четвереньки. — Восстановить контроль…»

Девочка плакала, и дорожки от слёз на её чумазом лице уже были видны даже без фонаря. Быстро светлело. День обещал быть погожим — сквозь кроны ещё не одевшихся листвой деревьев на крутых склонах холмов возвышавшегося над нами левого берега Уараты, над алой полоской занимающейся зари, чистое небо светилось нежной лазурью. Но на западе, над океаном, оно всё ещё было тёмно-синим, а зенит едва только посерел… Таким же серым было лицо раненого контрабандиста. И бурые пятна крови, всё больше проступавшей из его ран, уже не казались чёрными. Кровотечение из перебитой голени я ему остановил, перетянув ногу его же ремнём выше колена. Но что делать с раной на животе, где обрывки свитера шевелились среди внутренностей, я не знал…

— Ахту… Ахту… Как же так… — сидя рядом, девочка повторяла это как заведённая. И раскачивалась в такт своим словам взад и вперёд…

В лодке нашлась аптечка — она каким-то чудом уцелела после попадания в носовой отсек. Но аптечка была самая примитивная. Единственным полезным в данной ситуации препаратом оказалось противошоковое — три дозы. Две я сразу вогнал Ахту, а третью, по его настоянию, вколол девчонке. «Не так ей страшно будет», — пробормотал контрабандист, глядя, как расширяются после инъекции зрачки Льеты. Он-то хорошо понимал, что будет дальше…

Мы шли вверх по реке, к ближайшему рыбацкому посёлку с меланхоличным названием Старая Сеть. Туда, в отличие от места нашей предрассветной засады, хотя бы могла подъехать машина. Или, если повезёт, то отыщется площадка для посадки нашего катера. И появится возможность отправить этих двоих в больницу. Но возращение к людям для них означало теперь не только медицинскую помощь… Одно дело — попасться на контрабанде, а совсем другое — оказаться вдруг военным преступником, взятым с поличным. И это в нашем-то мире, где любой осмысленный взгляд в будущее полон страха с примесью истерики…

— Скажи хоть, кто ты! — потребовал Ахту, приподнимая голову. — Если ты служивый, ты должен…

Ни слова не говоря, я достал из кармана и осветил потайным фонарём свою профессиональную карточку.

— Ну точно, адвослужба! Оперативник… Так я и знал… — с досадой изрёк контрабандист и закашлялся. Наверное, у него ещё и рёбра были сломаны. Как и у меня… Только я раньше со своими рёбрами успел, ещё до сегодняшней перестрелки. Сегодня же я легко отделался… В отличие от моего незадачливого противника.

Луч фонаря качнулся, и вплавленный в мою карточку большой прозрачный кристалл пустил изумрудные искры…

— Зелёный кристалл? Ничего себе… — Ахту прищурился. — Я знаю, таких вас немного… Я даже сейчас вспомню твоё прозвище… Космонавт? Род отца и матери не назову, а по имени ты — А́чет… Точно?

— Он самый, — сказал я.

— Матёрый… — удовлетворённо проворчал раненый контрабандист, словно это имело для него какое-то значение. Я в ответ только пожал плечами.

— Ты ведь знал, что это не контрабанда? — задал я вопрос, который давно уже вертелся на языке.

Ахту тяжело дышал, прикрыв глаза.

— Догадывался… — признался он наконец.

По моему взгляду он понял всё.

— Стыдить будешь? — запёкшиеся губы контрабандиста сложились в ироничную ухмылку.

Я ничего не ответил ему, поглядывая на проплывающие мимо прибрежные кусты. Я старался особенно не удаляться от берега — с нашими-то дырами в борту… Тут и волны были поменьше. А нам сейчас достаточно было черпануть пару раз хорошенько бортом — и ко дну.

Ахту, оказывается, всё ждал моего ответа. И не дождался, заговорил первым…

— У, какой ты правильный, — протянул он. — Да знаю я, что такие слова здесь уже не годятся…

— Пойми ты, дом мы хотели тут купить… — Ахту поморщился. — Столько денег предложили, что и на дом хватало. А свой, в Восточном, мы с Льетой на лодку эту выменяли… Игра на всю катушку, понимаешь?

Восточный — это было неофициальное название посёлка контрабандистов на Первой Земле. Посёлок тот стихийно вырос на скалистом берегу у Восточных гор. Там множество подводных скал, очень изрезанная береговая линия — идеальное место, чтобы прятать маленькие суда для незаконного промысла. Полторы с чем-то тысячи километров по берегу — это было уже слишком далеко для властей Кондуктории, как называло себя центральное правительство нашей колонии. Чтобы добраться до Восточных гор, нужно было преодолеть ещё горы Наветренные. А через них и дорог, считай, никаких не было… Нет нормальной армии, нет политической воли — непонятно, что играло здесь большую роль… И в результате Имллт оказалась одной из немногих колоний, где контрабандисты селились открыто и оседло.

Ну ладно там, в Устье реки Странника, на так и не заселённом Западном континенте, в другом полушарии нашей планеты. Прямо на Первой Земле они уже чуть ли не город свой построили… Если называть контрабандистов паразитами, то, видимо, у нас было на чём паразитировать… Да только форма сути не меняет — посёлок Восточный, по слухам, рос, но отнюдь не процветал…

— Я так думал, вот вырастет она — что там будет делать? — поведал мне свои тревоги контрабандист и перешёл к несбывшимся мечтам. — Может, другой жизнью бы зажили… А там нас ничто не держало уже… Как жена умерла…

Возможно, я идеалист. Или просто у меня приступ тупости после лёгкой контузии?

— Ты собрался тут жить… — не отрывая глаз от берега, спросил я. — А сам привёл сюда этого… Звёздного Защитника?

— А, вот ты о чём… Льета, видать, всё ещё верит в сказки… Наговорил нам тот мужичок…

«Что за мужичок?» — привычным усилием я удержался от инстинктивного вопроса. Ясно же, что просто так контрабандист ничего не расскажет… Даже этот контрабандист, и даже сейчас…

— А ты, стало быть, в сказки не веришь? — спросил я вслух.

— Я стреляный… — Ахту скривил губы. — Подозревал, что мы нужны будем, пока всё хорошо…

— Хорошо? — чуть повернув к нему голову, я приподнял брови.

— Да я же не знал, что эта штука стрелять умеет! — превозмогая боль, Ахту даже приподнялся на локте. — Должен был груз приплыть… Хороший, капитальный груз…

Я в ответ только покачал головой.

— Не время самому себя обманывать? — обессилено покачнувшись и упав обратно на спину, Ахту то ли рассмеялся, то ли закашлялся. — Да, ты прав, Космонавт… Ничего теперь не докажешь…

— Послушай-ка, — горячо заговорил он вдруг, снова пытаясь приподняться. — Ты ведь не только оперативник адвослужбы… Ты ведь из рыбаков по рождению! Помнишь свою общину?

— Я из Кожевенников, — сухо отозвался я.

— Это по матери! А отец твой из рыбаков был… Я же помню, мне рассказывали…

— Правильно рассказывали, — ответил я, не глядя на него.

Превозмогая боль, Ахту удовлетворённо кивнул.

— То-то я и гляжу, как ты с лодкой управляешься…

Дышалось ему с каждой минутой всё трудней.

— Послушай, я про Льету… Без матери она, только со мной… А теперь и я вот… Но мать её была из рыбаков. Из местных… Отсюда я её увёл.

Услышав своё имя, девочка встрепенулась. Прекратила раскачиваться, замерла…

— Дочь? — спросил я, и Льета бросила на меня испуганный взгляд.

— Падчерица, — немного помедлив, ответил Ахту. — Я с ребёнком свою-то взял. Без мужа по молодости прижила где-то…

— А моё дитя она с собой унесла… — он указал глазами на небеса. — При родах не сложилось там что-то…

— Прогорело теперь моё дело… Так ты поговори с рыбаками… — взмолился раненый контрабандист. — Может, возьмут они Льетку к себе. А то пропадёт девчонка.

— А я тебе всё расскажу, что по твоей части, — обещал он. — Про мужичка того… И всю его затею…

— Я не решаю за рыбаков, — ответил я, стараясь казаться невозмутимым.

— Обещай, что попросишь! Только это обещай… — видно было, что силы Ахту таяли.

— А вдруг они заступятся, спасут от расправы? — он говорил всё тише. — Решайся, а то не успеем…

— Ладно, рассказывай! — решил я.

Я очень надеялся, что решил так вовсе не потому, что меня доконала его пробивающаяся через боль надежда. И не потому, что у самого была падчерица, только на пару лет постарше…

История предательства была короткой. Прошлой осенью какой-то мужик нашёл Ахту в посёлке Восточный. Раньше этого типа никто не знал — понятное дело, у контрабандистов такое бывает чаще, чем в других общинах… Но с хорошими рекомендациями он был, от «знающих людей»… С этим, насколько я знал, у контрабандистов строго… Но, видать, с приближением войны стали давать сбой вековые традиции… И дело было уж больно необычное… Скрытая доставка контрабанды по реке Уарате, от океанского побережья до столицы… Но зато куш! И работа не пыльная — только подводному роботу дорогу проложить. В океане он сам справлялся, а в речном баламутье без проводника никакой машине не обойтись: у нас на Имллт не то что общепланетной навигационной системы, точных карт даже нет…

Да, закрались у Ахту какие-то подозрения. Уж больно точно было сформулировано предложение, именно им с Льетой подходящее. Как-то так всё совпадало, что для них заветное желание исполнялось, а всех других чем-то да не устраивало. И то, что начинать нужно прямо сразу (а Ахту как раз был на мели). И то, что в обжитые края требуется переезжать, чтобы «не светиться» с новым сногсшибательным планом среди не в меру любопытных коллег… Но контрабандистский промысел — вообще дело смутное, и подозрения ещё не повод отказываться.

К зиме Ахту с Льетой уже трудились в низовьях Уараты, оборудуя тайный причал для скрытой подзарядки. Потом ещё один — километров на двести выше по течению ближайшего отсюда моста, который называли Третьим. Вверх по реке достаточно заброшенных рыбацких посёлков. Потом ещё две тайные точки подзарядки в глухих районах, потом — у Второго моста. А там ещё парочка — и вот уже Первый мост, до столицы колонии рукой подать. Как сошёл весной на реке лёд — перегнали сюда лодку, выменянную на дом, и стали ждать условного сигнала…

Ахту настораживал способ связи — только односторонние контакты, через тайники… У контрабандистов так не принято. Через какое-то время он окончательно утвердился во мнении, что король контрабандистов Маверн с планеты Улл вовсе не стоит за этой затеей, как было сказано по особому секрету. И вообще, как-то всё тут не так… Но пути назад уже не было. Проводники зла к тому моменту сами попали на крючок.

Я уже и сам догадался, что это был всего лишь плавающий робот. А вот Ахту в военной технике разбирался, видимо, куда хуже, чем я. Военные с развитых планет называли эту штуковину «Морская змея». Какая конкретно модификация, уже не выяснишь… Я как-то видел картинку: в конфигурации для скрытного перемещения «Змея» была похожа на связку из трёх соединённых вместе торпед, плывущих на небольшой глубине. В боевом режиме продуваются балластные баки боковых поплавков, соединяющие их короткие щиты раскладываются, раздвигаются, и центральная часть довольно высоко поднимается над водой. Её носовой обтекатель раскрывается как пасть змеи. Вверх поднимается оптоэлектронная система прицеливания. Вниз опускается основание для турели выдвигающейся импульсной пушки. Сзади открываются створки плазменного генератора… Всё просто до безобразия.

Но что может «Морская змея» здесь, на Имллт? Насколько я знал, боевые возможности её были невысоки и предназначалась она для решения довольно узких задач — скрытно патрулировать водный район и внезапно атаковать небольшие суда. Могла работать на небольшой волне… Маленькая осадка, годится для мелководья… Но что у нас здесь патрулировать? И что атаковать? В порту Кодда её моментально пристукнули бы — было кому… А дальше по побережью и жилья-то почти никакого не было…

Сброшенная там, где она была сброшена, «Морская змея» могла только, борясь с северо-западным течением, слепо тыкаться у побережья вдоль Меловых гор. Ну, устье Уараты, как максимум, могла нащупать. Но зачем? Здесь же тоже ничего нет…

Да, до столицы роботу необходимы были провожатые. Уарата — река довольно быстрая, норовистая и переменчивая. Женское имя ей не зря дали… Но, если отбросить враньё про автоматизированную доставку контрабанды в особо крупных размерах, опять встаёт вопрос — зачем? Ина́ркт, столица колонии, в пятидесяти километрах от реки расположена. Что, проделать такой путь только для того, чтобы подпалить какой-нибудь рыбацкий посёлок? Судоходство на Уарате нельзя нарушить — его и так почти нет, считай…

Чтобы понять основной замысел, нужно было научиться думать по-другому. Нужно было усвоить новые правила, которые диктовала приближающаяся война. Наверное, у меня это получилось потому, что я последние две недели в этом направлении усиленно практиковался. Для начала я предположил, что все участники операции, включая и робота, и людей, были мелкой разменной монетой. А оружие «Морской змее» в этот раз нужно было только для того, чтобы поднять шум в случае провала, перед самоликвидацией. Главной её задачей было суметь подняться к среднему течению реки, куда-нибудь в район Первого моста, поближе к столице. Там её, скорее всего, ждала тихая и бесславная гибель на дне реки. Как и обоих её проводников — они так и не успели бы купить себе дом на деньги, заработанные предательством… Там, у Первого моста, нужна была не сама «Змея». Я был почти уверен, что целью операции было получить металлический, отливающий бронзой шар её электронного мозга, в котором был бы детально записан весь маршрут от устья Уараты, все течения и промеры глубин, все ориентиры и тайные точки подзарядки…

Интересно, кто всё это придумал? Таинственный, почти мифический, резидент будущих агрессоров? Чтобы потом пропустить по этому маршруту что-то посерьёзнее и в больших количествах? Устье Уараты практически не охраняется. Хоть там и имеется военная база, убедить военных, что опасность может прийти по дну реки, нужно ещё суметь…

Теперь я знал, где сегодня планировалось встречать смертоносную гостью из космоса. Конечно, это были не те самые мостки, где началась сегодняшняя потасовка — Ахту оказался мужиком достаточно сообразительным. Потайную точку подзарядки, первую в цепочке, он оборудовал выше по реке, примерно на полпути до Старой Сети. Там, рядом со старым заброшенным рыбацким посёлком, который с годами уже и название своё потерял, в Уарату впадал какой-то ручеёк, образуя небольшую, но довольно глубокую заводь. В устье ручейка, в зарослях кустарника, стояло сооружение, похожее на большой покосившийся лодочный сарай — на самом же деле это был крытый причал. Местная община в своё время постаралась. Да вот забросили тот причал, там уже много лет никто не появлялся… А глазастый Ахту нашёл.

Тайный причал с нелегальным ответвлением силового волновода — это, безусловно, важная улика для очередного намечающегося расследования. Но сейчас было важнее, что плыть туда куда ближе, чем до Старой Сети.

Я сунул руку за ворот и нащупал цепочку брелока специальной связи, болтавшегося на груди. Я понимал, что рацией сейчас пользоваться нельзя. Кроме того, теперь, когда всех уже поймали и всё взорвали, с передачей сведений, наверное, можно было и не спешить. Я использовал экстренную связь из других соображений. Ахту утверждал, что рядом с сараем на берегу есть хорошая, просторная лужайка, куда мог сесть катер. Да и машину тоже можно было подогнать.

Ближайшая отсюда больница — медицинский центр в Пхата. Он километрах в ста выше по реке. На лодке плыть туда очень долго. К тому же сейчас, после обстрела со «Змеи», мы и до противоположного берега могли не дотянуть. На машине пришлось бы объезжать аж через Третий мост, а это полторы сотни километров, не меньше… Я надеялся, что хотя бы катер успеет донести Ахту до больницы…

Маленький золотистый металлический цилиндрик брелока специальной связи имел всего три кнопки — одну гладкую и две с рельефными точками по центру. И никаких выступающих штучек вроде антенн или разъёмов — ничего кроме ушка с колечком для цепочки. Могущество этой маленькой штуковины крылось в каких-то недоступных пониманию простого агента адвослужбы технологиях.

Гладкая кнопочка предназначалась для приёма и передачи сообщений. А две другие были для особых случаев — для передряг ещё худших, чем сегодняшняя. Пока что я ими пользовался только однажды…

На самом деле, я мог получить нагоняй за необоснованное использование спецсвязи. Но меня это совсем не беспокоило. Нажав на кнопочку, я дождался слабого, но вполне ощутимого укола — это хитрое крошечное устройство сверило мои отпечатки пальцев, генетический код плюс что-то там ещё и подтвердило, что идентификация пройдена. Потом, сложив ладонь лодочкой, я поднёс брелок ко рту и набормотал в него своё первое сообщение.

Боевой стандарт специальной связи — десять слов. Брелок передаёт данные довольно медленно. В десяток слов у меня хорошо уложились оперативные данные, но не вмещалась задача по срочной эвакуации умирающего Ахту и необходимость спасать девчонку, как я ему обещал… Да если бы и не обещал… И потому мне потребовалось два сообщения. Такое у меня тоже было впервые… Две недели назад мне казалось, что больше ничего из ряда вон выходящего со мной ещё долго не произойдёт — лимит на экстремальные события исчерпан… Как же я ошибался!

Я не получил ответа на свои сообщения. Да это было и не нужно. Наш катер, появившись откуда-то сзади, прошёл на небольшой высоте чуть в стороне от лодки, обдав нас водяной пылью. Только третий день, как он вернулся из ремонта, и вот уже в целое сражение угодил… Тёмно-серая птица, эмблема оперативного крыла адвослужбы, нарисованная на его свежевыкрашенном борту поверх серой защитной краски, была едва различима — как и положено для нашей конторы… Указывая нам курс вверх по реке, катер качнул крыльями. Потом, помедлив секунду, он заложил крутой вираж и пошёл к правому берегу. Уи́ц — удивительный пилот. В его руках летающая техника словно обретает язык жестов… Для меня, например, смысл этой пантомимы в исполнении нашей крылатой машины был совершенно ясен. Но не все понимают правильно даже вполне очевидные жесты…

— Что такое? — тревожно спросила Льета, провожая взглядом низко летящий над водой катер.

— Нас будут там ждать, — уверенно сказал я, указывая вперёд, вдоль нашего, левого, берега.

Но Ахту мы до условленного места не довезли. Он оставил нас всего минут за пять до того, как я сходу умудрился попасть развороченным носом лодки в приоткрытые ворота потайного причала, позеленевшие сваи которого торчали прямо из чёрной воды.

Подстреленный злобным роботом контрабандист умер. Я ничего не мог с этим сделать. Поняв, что случилось, Льета сначала пыталась тормошить отчима, потом прильнула к нему и тихонько завыла…

Да, нас тут уже ждали. Из-за высоких прибрежных кустов торчали серые законцовки килей нашего катера. А чуть дальше — ядовито-жёлтые кили боевого катера. Судя по маркировке, это была машина из 17-й эскадрильи «Шторм», которая базировалась на расположенной неподалёку военной базе, называемой Западной площадкой. Даже по кончикам хвостов можно было судить, что боевой катер заметно крупнее и мощнее нашего. Тем не менее, вся тяжесть сражения с непрошеной гостьей из космоса досталась нашей серой птичке. Как обычно…

Три багра с разных сторон вцепились в борта лодки. Уже почти рассвело, и, оказавшись в полутьме дощатого строения, я не сразу проморгался — только слышал, как в замершей лодке плещется вода. Брызги от тяжёлых сапог двух рыбаков, ловко спрыгнувших в лодку, заставили меня поморщиться. Всё было сделано быстро и грубо. Сначала вытащили Льету. Она до последнего цеплялась за балахон Ахту. Потом на рассохшиеся доски причала осторожно положили труп контрабандиста. С него текла вода, смешанная с кровью…

— Всё, больше никуда не торопимся… — пробормотал кто-то, склонившись над телом Ахту.

Я задрал голову, стараясь разглядеть собравшихся в сарае людей.

— Давай! — ко мне протянулась знакомая рука.

Это был Стаки. Вторая рука у него была занята карабином. Пошатываясь, я встал, ухватившись за локоть друга. Отталкиваясь ногой от борта, измочаленного взрывом плазмоида, я почему-то вспомнил про свой пистолет, который так и не успел в этот раз достать из кобуры. Может, и хорошо… Обошлось и без него…

Только разглядев всех присутствующих в сарае, я до конца осознал всю серьёзность ситуации. Вдоль ближайшей длинной стены стояло три группы людей.

Слева — мои. Оперативная группа адвослужбы планеты Имллт во главе со своим шефом по прозвищу Сержант. То, что сам шеф возглавлял нашу делегацию, уже говорило о многом. Велонм Терн — так его звали, но по имени знали его очень немногие. Этот невысокий лысоватый мужчина с невыразительным лицом и бледно-голубыми глазами совершенно не был похож на бывшего военного. И уж тем более на бывшего полковника спецслужб с могущественной планеты Улл, одного из ведущих миров Малого Кольца. Его свободный серый плащ, больше подходящий для тихонького городского мужичка, как-то совсем не смотрелся на фоне камуфляжных комбинезонов военных, которые небольшой группой стояли справа, и даже на фоне выцветшей робы рыбаков, что стояли по центру. Но и те, и другие знали, кто такой Сержант. Причём даже не в должности его и не в статусе адвослужбы было дело… Почтение и настороженность — я привычно ощутил эти флюиды, всегда сопровождавшие Сержанта на подобных многосторонних переговорах с непредсказуемым финалом.

Кроме Стаки, за спиной у Сержанта маячили Кра́сен и Саст, которые нынче ночью прочёсывали противоположный берег. Широкоплечий Кра́сен, наш штатный силач, красавец и ловелас, держал карабин играючи, но модную кожаную курточку свою расстегнул — на поясе у него были нож и запасная боевая батарея. Сегодня он был уверен: случись что — его квадратные кулаки дела не решат… Да и Саст выглядел серьёзней обычного — я бы даже сказал, что наш неотразимый шатен нервничал… Он сжимал своё оружие двумя руками, и ямочки на его щеках, которые так привлекают городских девчонок, казались глубже, почти сливаясь в полутьме с жёстко очерченной линией плотно сжатых губ. Только Стаки, у которого стойкий иммунитет к скрытому пафосу разного рода построений выработался, наверное, ещё в годы армейской службы, держался более-менее нейтрально.

Я понял, что катер летал к левому берегу не просто так. Сержант решил прихватить в названную мною точку встречи ещё пару наших ребят. И я уже понял — зачем… Нужно было быстро создать относительное численное равновесие. Не то чтобы действительно перестрелка намечалась — так, для подсознательного поддержания авторитета в глазах тех, с кем предстояло общаться. Вот все наши и держали в руках оружие. Не целились ни в кого, конечно — просто демонстрировали силу…

Зеленоватые камуфлированные лётные комбинезоны военных, что выстроились справа чётким каре, отсвечивали в полумраке красивыми форменными нашивками. Я идентифицировал пилота и ещё двух штабных офицеров, все в чине лейтенантов. Старший, что был в чине майора, стоял, сложив на груди руки. Лицо у майора было почти квадратным, но подбородок выглядел скорее треугольным. Мелкие зубки и торчащие уши не портили впечатления — высокий лоб и проницательный взгляд из-под тяжёлых бровей вполне вытягивали образ ответственного начальствующего мужа. Оружие держали в руках только лейтенанты. Дульные воронки на стволах их импульсных карабинов интригующе поблескивали иголочками разрядников.

По центру плотной группой стояли представители общины Рыбаков. Четверо молодых здоровых парней: традиционные рыбацкие патлы, веснушчатые физиономии — даже в полутьме можно угадать. У каждого в руках ухватистый, хорошо наточенный багор. А на поясе — здоровенный нож для рыбы. Формально оружия у них не было, как и полагается гражданским. Возглавлял их мужчина богатырского сложения, на полголовы выше всех своих, лицо скуластое, с высоким лбом. Я его знал. Это был Кер, смотритель общины Рыбаков по всему побережью близ устья Уараты.

Всех Сержант собрал… А я-то даже и думать боялся — удастся ли ему…

Это был миниатюрный портрет внутренних сил нашей колонии. Правда, присутствовала только одна из семи основных общин юго-западного побережья. И не хватало представителей центральных властей колонии — но в последнее время все важные дела местные старались решать без них. И отчасти я сам не так давно приложил к тому руку…

Ясное дело, все собрались в сарае, чтобы скрыть свои дела от непрошеных глаз. По центру группы собравшихся, на мокрых, поведённых от вечной сырости, досках настила лежало тело убитого в предрассветном бою контрабандиста Ахту. Девочка по имени Льета сидела рядом с отчимом, держа его за руку, ни на кого не глядя.

— Сколько ей лет? — спросил смотритель общины Рыбаков.

Он вроде бы ни к кому конкретно не обращался. Но получалось, что отвечать должен я… Ничего, не привыкать…

— Он сказал — скоро будет пятнадцать… — сказал я, кивнув на убитого.

Моя мокрая насквозь одежда остыла на предутреннем холоде, и я начал постукивать зубами. И потому торопился занять место среди своих — мне почему-то казалось, что там сразу станет теплее.

— Как купание? — шепнул мне Стаки. Мне показалось, что он чувствует себя виноватым. Несмотря на то, что это ему заехали в живот, а не мне.

Едва Стаки успел мне украдкой показать замаскированный среди сетей, развешанных на стене, тяжёлый разъём силового волновода, как шеф повернул ко мне голову и окинул внимательным взглядом. Словно оценивал — готов ли я и сейчас, после всего, что было, к работе… К своей нелёгкой работе агента адвослужбы…

— Давай, Космонавт, — вполголоса приказал он мне.

И я понял, что поторопился радоваться насчёт пистолета… Я медлил, собираясь с духом…

— Давай, у тебя получится, — Сержант, повернувшись, легонько толкнул меня в плечо. — Сам же всё затеял…

Эх, ну почему я постоянно в такие дела ввязываюсь?

Я шагнул вперёд, не спеша обошёл тело Ахту и сидящую рядом с ним Льету. Ещё нужно было сделать соответствующее выражение лица… Хорошо, что при таком освещении все тонкости моей мимики не так просто было проследить. Крепко взяв девочку левой рукой за шиворот мокрого балахона, я попытался поставить её на ноги. Но бесполезно, на ногах она не держалась… Тогда я просто толкнул её вперёд, и Льета упала на колени перед группой сохраняющих мрачное молчание рыбаков.

— Льета Ирек Мара, — громко представил я её. — Дочь общины Рыбаков по роду матери.

— Невероятная новость, — недовольно пробормотал смотритель Кер. — Как я понимаю, для нас это честь небольшая…

— А что она сама скажет? — подключился к разговору курчавый парень с курносым носом. Даже в полутьме сарая я заметил, что веснушек у него поболее, чем у соплеменников. Балахон его был тёмно-зелёным, новеньким. Сапоги, хоть и поношенные, хорошо начищены. По меркам общины Рыбаков парень выглядел просто щёголем. Если к этому всему добавить ещё и быстрый взгляд нагловатых глаз, то можно было заключить, что это явно общинный активист… На мою голову… Льета так и стояла перед представителями своей забытой общины на коленях, опустив голову с мокрыми, спутанными волосами. Но вот её подбородок приподнялся…

— Я контрабандистка… — тихо, но твёрдо заявила она.

«Ну вот… Этого мне только не хватало», — мельком подумал я.

— Нет, дорогуша, ты больше никакая не контрабандистка, — набравшись терпения, заговорил я. — Забудь об этом! По матери ты из рыбаков, а Ахту тебе был только отчимом.

— Я контрабандистка… — упрямо повторила девочка.

— Ха-ха! Контрабандисты как узнают про этого твоего Звёздного Защитника, про «Морскую змею» — тотчас же от тебя отрекутся! — я решил, что меня сегодня ничто не выведет из равновесия, и я буду бороться до конца, даже если придётся толковать тут до вечера…

— Ты обратила внимание, что никто, кроме вас, за это дело не взялся? — с нажимом спросил я её. — Есть разница между контрабандой и военным преступлением… Так что выкинь всё это из головы! Эта твоя жизнь закончена!

— Ненавижу вас… — прошептала Льета.

— Ну вот! — хохотнул курчавый активист. И крепкие парни из свиты смотрителя общины Рыбаков дружно заржали. Смеялись надо мной, но мне было плевать…

— Это всё из-за тебя… — не поднимая головы, девочка зыркнула в мою сторону и сжала кулачки.

Тут уж сам смотритель Кер не выдержал.

— Ах ты, пакость маленькая! — наклонившись к ней, зычным голосом заговорил он. — Насколько я слышал, это по вашей с Ахту милости люди сегодня под огонь лезли! Да! И не схватись ты за тот приводной маяк, диверсантом подсунутый, может, и жив был бы отчим твой…

Мне пришлось на ходу соображать, что Сержант ввёл тут всех в курс дела. Про лазерный маяк Льеты я в своих сообщениях не докладывал, но Сержант с Уи́цем, нашим пилотом, наверняка успели засечь его работу с воздуха, во время атаки…

— Ненавижу вас! — вскинув голову, выкрикнула Льета и неожиданно выпрямилась, как подброшенная пружиной. Но я был начеку. Снова поймав её за шиворот, я с силой прижал её к полу, не дав вскочить на ноги и броситься на смотрителя.

— И мы должны взять её к себе? — смотритель Кер поверх моей головы обратился прямо к Сержанту.

— А нет другого выхода, — сказал я, понимая, что говорю от имени всей своей службы.

Неторопливо достав из кобуры пистолет, я ткнул девчонку стволом в затылок.

— Если это дело рук резидента… А это, скорее всего, так и есть… — я остановился, набирая в лёгкие воздуха. — То в тюрьме до неё доберётся заказчик. И это будет быстро…

— Ну и поделом ей, — пробормотал кто-то из свиты смотрителя.

— Она-то ладно, — продолжал я объяснять ситуацию. — Они узнают, в чём был прокол… А нам это надо?

Сержант, руководитель оперативного крыла адвослужбы планеты Имллт, едва заметно кивнул на эти мои слова. Смотритель общины Рыбаков пожал губы.

— А центральное правительство? — приободрившись, продолжал я. — У нашего министра безопасности слабые нервы. Едва до них дойдёт вся эта история, они же верещать начнут. Ещё и паника поднимется…

— И всё-то вы про них знаете… — опять попытался встрять активист.

— Да! — резко оборвал его мой шеф. — Знаем! Позабыли уже, что две недели назад было?

Две недели назад случилась история с Гостьей. И этих четырнадцати дней хватило, чтобы произошедшие события уже настолько обросли легендами, что при устном пересказе событий Гостья упоминалась исключительно с некоторым придыханием. А при написании единодушно получила заглавную букву…

— Так это правда, что вашего агента избивали тогда в штабе Гражданской гвардии? И сам Басу́та вместе с министром безопасности при том присутствовали? — спросил из полумрака майор, блеснув своими переливчатыми лётными нашивками.

— Правда, — криво ухмыльнулся я, опять отвечая за всех.

А чего тут стыдиться? Да, лично Басу́та, Председатель Кондуктории колонии Имллт, на пару с министром безопасности Шешем меня тогда допрашивали. Было дело… Правда, к основному избиению они опоздали, но сути дела это не меняло…

— И кому же досталось такое счастье? — по голосу майора чувствовалось, что военным пока перепало слишком мало информации об инциденте, всколыхнувшем две недели назад всю планету.

— Мне, — коротко ответил я.

Ловя восхищённые взгляды лейтенантов 17-й эскадрильи «Шторм», я подумал о том, как коротка земная слава. Ещё та, предыдущая, история для меня не окончилась — расследование-то так и не было пока официально завершено, — а тут уже новая заваруха с космическими гостями, новая погоня со стрельбой и взрывами. И если это раззвонят дурные языки… Эх, лучше бы этого не случилось! На этот раз и без жертв не обошлось… И девчоночий затылок под стволом моего пистолета… Нет, предыдущая история мне определённо была куда больше по душе, даже со всеми её неизбежными мерзостями… Тогда хоть не убили никого… А сейчас мне нужно было бороться за то, чтобы ещё не приумножить количество зла в этом мире… Хватает на сегодня уже и так…

— Она виновна, это безусловно, — прочистив голос, сказал я, глядя в глаза смотрителю общины Рыбаков. — Но виновна только в контрабанде. И как несовершеннолетняя пойдёт только соучастницей. Но и того на тюрьму ей хватит, на несколько лет… А сжалится судья — посадят по межпланетному законодательству, по транзитивному определению. За эту бандуру плавающую — наверняка…

— Но в тюрьму-то мы её как раз и не можем отпустить… — закончил я свою речь. — Она лишь действовала заодно с отчимом и не совершала сознательного предательства. А так — мало того, что на верную смерть её отправлять, так ещё и врагам подарок…

Я взял небольшую паузу, чтобы все стороны могли серьёзно обдумать мои слова. Но торжественная тишина была вдруг нарушена голоском Льеты.

— Это всё неправильно! — заплакав, сказала девочка. — У нас всё было так продумано… Мы трудились, мы ночей не спали… Мы должны были купить дом… А Звёздный Защитник должен был выручить нас, если что… Я это знала по секрету… Что он нас от любых врагов отобьёт… Мне тот человек рассказал, чтобы я не боялась и хорошо Ахту помогала…

— Дурдом… — пробормотал смотритель общины Рыбаков.

— Стреляй, Космонавт, — вполголоса посоветовал мне щёголь-активист.

— Что за человек ей это рассказывал? Резидент? — майор спросил это так поспешно, словно испугался, будто я и вправду сейчас выстрелю.

— Да нет, конечно, — устало ответил ему Сержант. — Просто очередной полевой агент. Приметы теперь известны, будем искать…

— Полковник, а вы часом не пытаетесь подменить собой армейскую контрразведку? — я давно заметил, что у военных очень сильна была клановость, и чувствовал, что майор намеренно назвал нашего шефа по званию, хотя тот и носил его когда-то в прошлом, в другой армии и на другой планете.

— Нет, что вы, майор! — улыбнувшись, Велонм Терн, бывший полковник спецслужб с планеты Улл, развёл руками. — Мы лишь ловим контрабандистов и прочие мелкие конфликты улаживаем. А как стрелять, так на это у нас армия… Правда, Космонавт?

Я кивнул, мимоходом глянув на рукав своей куртки, где двухнедельной давности заштопанная дыра от армейской пули теперь была почти незаметна среди следов от огня и других сегодняшних повреждений.

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что это ваш катер сегодня расстрелял подозрительный объект в устье реки. Разве это не ваша зона ответственности?

— Но… — разведя руками, майор открыл было рот и вытаращил глаза.

— Это война, майор, — неожиданно жёстко сказал наш шеф. — Так нужно для колонии.

И пришлось майору рот закрыть.

— Вы для этого нас сюда вызвали? — запоздало догадался он.

— Ну да, а то вы, небось, гадали — что это там такое на реке спозаранку бабахнуло? — криво усмехнувшись, сказал один из рыбаков, что стоял к военным поближе.

— Наша служба оповещения не ориентирована… — возмутился было один из лейтенантов, но майор, не оборачиваясь, показал ему увесистый кулак.

Поглядел я на смотрителя Кера и по глазам его понял, что тот догадался, какую ловушку расставил ему наш шеф. Патриархальная общинная структура нашей колонии многими прогрессивно мыслящими радикалами воспринималась как законсервированный пережиток прошлого. Но была в ней и положительная, оборотная сторона. С точки зрения современной, прагматической логики бытия, проще всего было Льету прямо тут, в сарае, застрелить. Мало того, с той же точки зрения, это был единственный разумный выход… Но община не могла просто так, без последствий, отказаться от своей дочери, да ещё при свидетелях, которыми против своей воли стали военные. Потом пойдут разговоры, что это, мол, была слабость смотрителя, и всё такое… И потому у нас был шанс избежать очередного греха на душу…

— Я всё понял, — медленно, даже как-то лениво проговорил Кер, смотритель общины Рыбаков, поднимая глаза на нашего шефа. — Вы всегда так устраиваете свои дела, полковник?

— Стараюсь, но не всегда получается, — немедленно отозвался мой шеф. — Наши общие дела, прошу заметить…

И он взглядом подал мне едва заметный знак.

— Принимайте решение, уважаемый Кер, смотритель общины Рыбаков, — громко и решительно сказал я, переключившись на официальный тон, и для окончательного прояснения того, какое решение следует принимать, легонько ткнул Льету в затылок стволом пистолета. Это я так намекал, что есть возможность избежать кровопролития.

Кер ответил не сразу. Какое-то время он молчал, сложив руки на груди. Многозначительно поглядывал на свою свиту. Но вопросительные взгляды — это всё для виду. Как и в других общинах, у рыбаков была строгая иерархия. Даже кудрявый активист в новеньком зелёном балахоне сейчас помалкивал. Он раскачивался на каблуках, всем своим видом показывая, что ему есть что сказать, но помалкивал.

— Ну что ж, — произнёс наконец смотритель. — Каждый должен исполнить свой долг перед колонией.

— В общине люди разные, но община — она одна за всех… — добавил он после некоторой паузы.

Кому-то, может, смысл этих высокопарных, почти ритуальных фраз показался бы не вполне очевидным. Но только не тому, кто вырос на побережье и у кого отец рыбак. Догадавшись, какое решение от имени общины Рыбаков принял Кер, я с тайным внутренним облегчением опустил пистолет.

— А ты сама-то что об этом думаешь? — склонился смотритель к девочке.

— Похороните нас вместе… — тихо ответила ему Льета и зажмурилась.

— Да откуда ж ты взялась такая? — Кер удивлённо покачал головой.

— Она что, вообще ничего не боится? — с лёгкой, едва заметной иронией, изображая на лице озабоченность, обратился он к Сержанту.

— Боится, я думаю, как и все… Просто сейчас она в шоке, — помедлив, ответил ему Велонм Терн, бывший полковник спецслужб с планеты Улл.

— И наверняка Космонавт ей дозу вогнал, — задумчиво глянув на меня, добавил он.

— Противошоковое? — встрепенулся кудрявый активист.

— Страх придёт потом. Чуть позже… — продолжал мой шеф, не давая себя перебить.

Я обратил внимание, как медленно и тяжело рождались у него слова. Он словно давал всем окружающим время примерить на себя понимание грядущей неизбежности…

— Когда закончится действие препарата… Когда начнёт тошнить после контузии… Когда заболят ожоги и ушибы…

Я вдруг понял, что они оба — и Сержант, и, ещё раньше, смотритель Кер — говорили это всё для своего окружения. Именно для простых смертных: для рыбаков из свиты смотрителя Кера, для лейтенантов ВВС и для рядовых агентов адвослужбы, в том числе и для меня. Чтобы ложного образа в голове не создавалось…

Смотритель Кер шагнул вперёд, корявые доски настила скрипнули под его сапогами. Он сграбастал девочку за подбородок, поднял ей голову и заглянул в глаза.

— Ну да, зрачки расширены… — пробормотал смотритель, отрабатывая на публику свою часть этого маленького спектакля. — А мы тут с ней беседуем…

— Сколько противошокового? — обратился он ко мне.

Я показал в ответ один палец.

— Да, ты наша! — уверенно заговорил смотритель общины Рыбаков, разглядывая лицо Льеты — По чертам вижу! Ирек и Мара — два наших давних речных рода, из верховьев. Там мы тебя и поселим… К корням твоим поближе…

— Я так не хочу, — простонала Льета, вцепившись в могучую руку смотрителя.

— Да кто тебя спрашивает! — сказал тот раздражённо. — Достигнешь совершеннолетия — вернёмся к этому разговору. А до этого дня даже и не вякай!

— Карас! — крикнул он активисту, и тот быстро кивнул в ответ.

Зелёный балахон курчавого парня оказался не прост — внутри в нём было нашито множество карманов, больших и малых. Получалось что-то вроде моего рабочего спецжилета. Порывшись в этих бесчисленных карманах, он достал инъектор. Потом в его руках появилась армейская полевая аптечка, по виду напоминающая свёрнутую толстую ленту защитного цвета. Такие встречаются порой в десантных войсках. Развернувшись и повиснув на руке активиста, как разноцветная пулемётная лента, она показала нам весь арсенал современной военной фармацевтики — оставалось только выбрать конкретное средство для бескровного подавления небольшого, но очень неприятного для спокойствия колонии бунта. Я видел, что Карас стал выковыривать из гнёзд полосатые капсулы мощного транквилизатора. И зарядил в инъектор сразу две штуки.

— Двойная доза… В шею нельзя… Да ещё противошоковое у неё в крови… — забормотал кто-то из рыбаков, склонившись к смотрителю. — Может не проснуться потом…

Тот мог бы и промолчать. Но Рыбаки гордились тем, что всегда были верны принятым решениям, и смотритель сделал великодушный знак.

Сразу же двое из его свиты подскочили к Льете, что так и стояла на коленях. Рывком стащили с её плеч куртку. Потом один из рыбаков оттянул ворот её свитера и опасно блеснувшим ножом ловко распорол его по шву, обнажив плечо. Потом её толкнули в спину, и она упала на четвереньки. Сам смотритель осторожно, носком сапога, наступил ей на руку. Другой рыбак тут же наступил на другую.

— Не дёргайся, а то больно будет, — сказали ей.

Льета тут же попыталась вырваться, и её руки сильней прижали к полу. И тогда она вскрикнула от боли.

— Я же говорил — не дёргайся! — смотритель без особой грубости, но и без лишнего пиетета рукой нажал ей на затылок, пригнув голову девочки к дощатому настилу. Карас присел рядом, загородив Льету от меня. Я только слышал, как дважды щёлкнул инъектор…

Её подержали ещё с полминуты, подождав, пока поблекнут на белой коже девичьего плеча две большие красные точки от уколов. Потом отпустили…

Военный транквилизатор действует быстро. Передвигаясь уже с заметным трудом, Льета, поправляя куртку, на четвереньках добралась до Ахту, который лежал, вытянувшись на мокрых досках. Я подумал, что теперь его дух может быть спокоен — с девочкой всё вышло, как он и хотел. Я своё обещание выполнил. Но объяснять это Льете было бесполезно. Она попыталась взять Ахту за руку, но локти её подогнулись, и она повалилась на тело своего отчима, уткнувшись носом ему в плечо.

— Прости меня… — прошептала она.

Потом, безуспешно попытавшись приподняться, девочка повторила это снова. И снова… И снова… Голос её становился всё тише и тише. И продолжалось это, пока она не затихла совсем.

Мужчины, вооружённые кто баграми, кто пистолетами, кто импульсными карабинами, стояли и молча смотрели на эту сцену. А по центру крытого причала тихонько тонула в чёрной стоячей воде растерзанная предрассветной перестрелкой лодка…

Как я понял, ни у кого не было ощущения, что мировую гармонию удалось восстановить…

«Маленьким вымученным добром не вылечить наш несчастный мир», — сказала однажды немного странная девочка по имени Ии, внучка правителя общины Кожевенников. Впервые я её увидел, когда ей было тринадцать — и ещё тогда я подумал, что это черноволосое кареглазое чудо в бесформенном чёрном балахоне, какие носят правители Кожевенников, когда-нибудь будет править всеми нами… Персональная профессиональная карта, что не по возрасту щуплому подростку, не дрогнула в её пальцах, когда та при большом стечении народа вставляла её в информационный терминал, чтобы получить ставшее благодаря мне достоянием гласности предупреждение о готовящемся на нашу планету вторжении… Сейчас ей, наверное, где-то девятнадцать… И общинные активисты Кожевенников, когда говорят о ней, невольно понижают голос… Говоря о её мудрости, о её духовной силе… А другие общины завидуют — у них самих нет такой перспективной наследницы родовых традиций… И вообще, таких людей мало. А мы все обычные. Нас всех, толпу вооружённых мужчин при двух боевых катерах, способна вывести из равновесия одна-единственная самодвижущаяся ныряющая штуковина в виде трёх соединённых вместе поплавков с электронными мозгами не первой технологической свежести. Да ещё двое мелких хитрецов, которых самих перехитрили хитрецы посерьёзней… Но даже эта история, этот малозначительный эпизод нарастающего с годами противостояния, который, по всем оперативным соображениям, не будет иметь прямого продолжения, — это слишком много для нас. И потому мы молчим, не двигаемся с места. Хотя худо-бедно то, что требовалось сегодня ото всех нас вместе и от каждого в отдельности, уже сделали…

Я понимал, что все невольно оттягивают тягостный момент. Когда нужно будет завернуть этих двоих в брезент… Получится два больших тяжёлых свёртка — один побольше, другой поменьше.

Потом один из этих свёртков — тот, что побольше — упокоится в безымянной могиле. Где-нибудь здесь, неподалёку, на склонах прибрежных холмов… А другой свёрток ждёт далёкое путешествие в верховья реки, на добрую тысячу километров выше столицы. В глухие районы, где только рыбаки да охотники и живут… Там девочку вручат суровым мамкам из родового ядра, и будет она трудиться, как все девочки её возраста — распутывать сети, чистить рыбу, стирать… Ничего, потерпит до совершеннолетия…

— А какова будет официальная версия? — нарушил тягостное молчание майор с Западной площадки. — Никто не спасся?

— Никто не пострадал, — поправил его Сержант.

— Как это… — майор опешил. — А эта лодка…

— Не было никакой лодки, — сказал наш шеф тоном, не допускающим возражений. — Ни лодки не было, ни контрабандистов. А раз не было контрабандистов, то и адвослужба тут ни при чём…

Все удивлённо уставились на бывшего полковника спецслужб с Улла по имени Велонм Терн.

— Объект на реке расстреляли, толком не разбираясь. Может, это вообще просто старый плот был… — продолжил тот излагать подробности новой реальности.

— А ответный огонь? — прищурившись, перебил нашего шефа майор.

— А вы сами видели? — Сержант недовольно глянул на него.

— Нет… Мы вышли в район позже… — майор замялся.

— Значит, нет свидетелей! — отрезал наш шеф.

— А… это? — майор указал на отключённую транквилизатором Льету, прижавшуюся к мёртвому Ахту. Очевидно, в его голове местоимение «они» ещё не успело трансформироваться в «она», так как этот переход требовал машинального осознания смерти. Наша армия ещё не видела настоящей войны.

— Кто-то помер, нас не предупредил… — Сержант, который, видимо, успел навидаться на своём веку и не такого, только пожал плечами.

— Да и то, это если могилу отыщут, — добавил он, глянув на смотрителя Кера.

Тот молча кивнул в ответ.

— А девчонка? — похоже, майор не всегда думал, прежде чем говорить: видно было, что, задав этот вопрос, он сам же занервничал. Всем своим видом он показывал, что просто пытается просчитать последствия, а вовсе не имел в виду, что…

Сержант и Кер опять переглянулись.

— Житейские трудности во всякой общине случаются… — спокойно ответил майору Сержант. — Мало ли, у Рыбаков молодёжь безобразничала… Навели порядок по-своему, по-семейному… Так остальные здесь ни при делах.

У меня мелькнула мысль, что Велонм Терн, хоть он и с другой планеты, местные обычаи наши знает не хуже меня самого… Он уже всё продумал… Общины всегда строго пресекали неповиновение… И он знал, что никто не станет вмешиваться…

— А наболтает? — всё беспокоился майор, которому, видимо, была непривычна и неприятна практика такого прямолинейного и наглого вранья во благо. Вот уж не думал, что военные такие чистоплюи… А мне, наоборот, расклад казался привычным — в ответ на спецоперацию противника тут же началась многоплановая акция противодействия. И встречное силовое воздействие, и прямая дезинформация, и подтасовка фактов…

— Кому наболтает? — не выдержал общинный активист и, встряв в разговор старших, высказался за Рыбаков. — Кто там её слушать станет? Да и скажем, что наказана она — мало ли что с обиды по малолетству навыдумывает…

— Ладно… Я понимаю… — сдался глава военной делегации. — Раз так нужно для колонии…

— И выйдет, что контрабандисты обманули… — пробормотал смотритель Кер, чуть поморщившись. Вот он-то как раз всё понял до конца. Глядя на его поджатые губы, я пытался думать за него — снова и снова прокручивал в голове то неоднозначное положение, в которое поставил его Сержант… Наверное, мне сильно мешало бы чувство ответственности… Хорошо, что я не смотритель общины Рыбаков, а простой агент!

— А нечего с преступниками связываться по военным делам! — хмыкнул мой друг Стаки, бывший армейский лейтенант. У него всегда всё было просто. Он сказал это как бы про себя, но все обернулись.

— С контрабандистов не убудет, — вешая карабин на плечо, проворчал Саст, другой мой товарищ. — А кто нарушил их кодекс, тот в Восточном и так больше не появится…

Саст сам происходил из контрабандистов. Это было у него когда-то в прошлом, но всё-таки было… Не все об этом знали. Но как раз Кер, видимо, знал и потому бросил на нашего Саста внимательный взгляд.

— Как долго нам её прятать? — негромко спросил Кер у Сержанта, когда все двинулись к выходу, оставив чёрную работу общинным активистам Рыбаков.

— До войны — коротко ответил Сержант.

— А она будет, война-то? Вы так уверены в этом, полковник? — поинтересовался Кер.

— Да. К сожалению…

Я заметил, что к мнению отставного полковника с планеты Улл прислушиваются и военные. В этот раз уже сами позабывшие про свою разведку и контрразведку.

— И как скоро? — отстранив одного из своих лейтенантов, спросил майор.

Я видел, что шеф не хочет об этом говорить. Мне казалось, что я понимаю его — делать такие прогнозы, да на ходу… Но все так смотрели на него, все настолько были уверены, что уж он-то всё точно знает, что Сержант вынужден был ответить.

— Я думаю, два-три года у нас есть… — недовольно пробормотал он.

— Так всё-таки, что с лодкой? — очень кстати для нашего шефа и некстати для всех остальных встрял в разговор подошедший сзади Карас. — Понятно, что её не было… Но всё же…

— Лодка теперь ваша, — чуть усмехнувшись, ответил Сержант. — Только угоните её отсюда подальше…

— Я помню. Заказчик, — деловито кивнул смотритель.

— Это было её приданое, — решился я вставить слово.

Наглости вмешаться в разговор старших я набрался у курчавого активиста общины Рыбаков по имени Карас. Сержант всегда говорил, что я сильно подвержен дурным примерам.

— А получилось — плата за жизнь? — смотритель Кер резко повернулся ко мне, но я выдержал взгляд его чуть прищуренных зеленоватых глаз.

И тогда он перевернул всё по-своему… На то он и смотритель…

— Вижу я, полковник, что, хотя ваш агент и носит в кармане ярлык Кожевенников, кровь рыбака из его жил никуда не делась, — одобрительно хохотнув, проговорил он.

— С приданым потом что-нибудь решим, — добавил он специально для меня.

Дальше ничего не было слышно, так как оба катера принялись одновременно заводить двигатели.

Мы взлетели первыми. Забираясь в катер, я обратил внимание, что все гнёзда для имитаторов цели, закреплённые на его борту, пусты. Наша машина вела бой на пределе возможностей — Уиц вертелся как юла, стрелял на всю железку и выпустил все ложные цели, какие были.

И почему-то только тогда ко мне пришёл страх. Я будто снова вернулся к реальности. Меня начало трясти — уже не от холода…

На борт, кроме пилота, Сержант взял только меня и Стаки. Красена и Саста он отправил перегонять оба джипа с обоих берегов реки на базу. Это они к обеду только вернутся…

Мы летели над рекой. В остеклении кабины я увидел отражение своего перекошенного лица… М-да! Геройский вид, что ни говори… Чтобы не привлекать к себе внимания, я наклонился к борту и, стуча зубами, глядел через выпуклый блистер прозрачного колпака кабины на отблески зари в неспокойном зеркале Уараты.

Заметив, что со мной что-то не так, мой напарник Стаки принялся опекать меня.

— Куртке твоей каюк, — заботливо сказал мне друг, просунув палец в одну из прожжённых на спине дыр.

— И брюкам тоже, — добавил он, критически оглядывая меня со всех сторон.

— О, брат, да ты ранен! — воскликнул Стаки, обнаружив у меня на бедре повыше колена медленно расползающееся кровавое пятно. Он предпринимал попытки меня перевязать, а я не знал, как от него отделаться…

— Уиц, у тебя сколько энергии осталось? — строго спросил Сержант у нашего пилота. — Ты сегодня на сверхзвуке летал, много стрелял, маневрировал с форсажем, несколько раз взлетал и садился…

«На сверхзвуке! Так вот что это был за грохот», — догадался я, вспомнив свои ощущения в лодке под обстрелом. Меня накрыло ударной волной от сверхзвукового полёта. Наверное, она ушла вперёд, опередив породивший её катер, когда Уиц, атакуя прямо с ходу, пытался прицелиться и вынужден был выпустить воздушные тормоза… Как же они торопились, чтобы спасти меня, олуха… И ведь еле-еле успели… Я представил себе, как Сержант вдвоём с Уицем бесстрашно пикируют на огрызающееся огнём морское кибер-чудовище… А я ведь так и не успел поблагодарить ни того, ни другого… Уиц наверняка шёл в атаку из-за поворота реки, прижимаясь к высокому левому берегу… Катер в сверхзвуковом полёте должен был пройти на малой высоте над самыми Выселками — интересно, не повылетали ли там стёкла в университетском посёлке?

— Остаток на семь с половиной минут полёта, — через секунду ответил наш пилот.

— А сколько до базы лететь? — поинтересовался шеф.

— Примерно пять пятьдесят. Считая посадку.

С точки зрения нашего слегка чокнутого Уица запас в семьдесят секунд — это довольно много, не о чем беспокоиться… И шеф тоже ничего ему не сказал, хотя пилотом не был. Видимо, с уровня полковника спецслужб такое восприятие времени — тоже норма…

«Ну что сегодня за день такой сумасшедший», — только и успел подумать я.

— А́чет! Стаки! — в этот раз Сержант обратился к нам.

Мы хором отозвались.

— За неуклюжие действия у причала при попытке задержания контрабандистов оценка отрицательная!

Мы оба промолчали. Хорошо, что у нас не армия и нет необходимости кричать в ответ «Есть!»

— Ачет! — шеф продолжил оперативный разбор операции.

— Да…

— За работу по разрешению многостороннего инцидента с экстерриториальным элементом — оценка положительная, — резюмировал он и добавил: — Вторая за месяц… Поздравляю! Растёшь…

— Спасибо, — пробормотал я, всем существом чувствуя, что, будь на моём месте Стаки, он бы уж точно в этот момент воскликнул «Есть!», несмотря на то, что из армии его уволили по суду…

А ещё я подумал о другом. Как хорошо, что опыта сегодняшнего сражения с прилетевшей к нам из космоса «Морской змеёй» у меня не было две недели назад, когда я столкнулся с другой космической гостьей. Живой, но не менее опасной. Той самой Гостьей, которую уже пишут с большой буквы. Тогда, доставая пистолет, я ещё испытывал некую тень смущения… Тогда я ещё не знал, каково это, валяться, оглушённому, на дне простреленной лодки, среди обжигающего огня и ледяной воды… Да, хорошо, что я пережил всё это только сейчас. А иначе в ту ночь я мог сделать что-нибудь не так…

И эта война, которую мы почти неизбежно проиграем… Неужели у нас нет никакого выхода? Нет никакого шанса?

Сержант недаром говорит, что всех нас видит насквозь. Вот и сейчас он словно прочитал мои мысли.

— Не надейся понапрасну, — сказал он персонально мне, обернувшись всем телом с переднего сиденья. — Дальше будет только хуже.

Мы уже закладывали плавный вираж над левобережным лесом недалеко от Третьего моста, когда наконец взошло солнце. И сразу всё стало по-другому. Прямо на глазах начала гаснуть на востоке тревожная багряная заря. А небо вокруг нас стало таким голубым-голубым, а верхушки елей под крылом — такими зелёными-зелёными… Наступил день. Спокойный, размеренный день… Сколько-то их у нас ещё осталось…

Я вспомнил, как две недели назад мне пришлось соревноваться с солнцем, торопясь до рассвета спасти чью-то жизнь, рискуя своей. И вышло тогда тютелька в тютельку… Сегодня я тоже рисковал, но у меня получилось гораздо хуже… Зато солнце в этот раз мы явно опередили!

«Сегодня наша взяла, — хмурясь, подумал я, наблюдая, как с каждой минутой солнце поднимается всё выше. — Сегодня до твоего восхода успели все гадости подчистить».