Российский колокол № 1–2 (34) 2022

Коллектив авторов, 2022

В этом номере: СОВРЕМЕННАЯ ПОЭЗИЯ Татьяна Ветрова Светлана Конева Андрей Митин Мелисса Шартрез ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА Полина Матыцына ПИСАТЕЛИ БЛИЖНЕГО ЗАРУБЕЖЬЯ Лина Богданова ПОЛИТОЛОГИЯ Сергей Тимофеев ФАНТАСТИКА Марина Дербина Иар Эльтеррус СОВРЕМЕННАЯ ПРОЗА Максим Артемьев Владимир Варава Евгений Гаркушев Дмитрий Грунюшкин Наталия Елизарова Анастасия Чернова КУЛИНАРИУМ Маргарита Ахметова Сергей Менжерицкий Лев Яковлев ПИСАТЕЛИ ДАЛЬНЕГО ЗАРУБЕЖЬЯ Светлана Бугримова В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Современная поэзия

Татьяна Ветрова

Родилась в селе Комсомолец Чернышевского района Читинской области. Имеет два образования: среднетехническое (Семипалатинский политехникум) и высшее (Восточно-Сибирская государственная академия культуры). Режиссер созданного ею Образцового межшкольного детского поэтического театра «ЛИК», которому 13 апреля 2021 г. исполнилось 30 лет.

Издала четыре сборника стихов: «Слово и дело», «Семь глав», «Внутри байкальского пейзажа», «Двенадцать радостей Байкала». Выпустила два аудиодиска: «Внутри байкальского пейзажа», «В подарок из Северобайкальска». В 2011 г. опубликовала сборник легенд о Байкале «Байкалинки», переизданный в 2015-м. В 2014 г. подарочным изданием выпущена поэма «Корховская лыжня». Имеет много публикаций в журналах и групповых сборниках регионального и российского значения.

Руководитель северобайкальского литературного клуба «Контакт». Член жюри российских и международных фестивалей: «Будущее Планеты» (г. Санкт-Петербург), Cosmos Stars (г. Пермь), «Я только малость объясню в стихе…» (г. Новосибирск).

Увлекается фотографией. Член Союза писателей России с 2002 г. и Интернационального Союза писателей с 2021 г. Почетный гражданин города Северобайкальска.

«Человек с перевёрнутым лицом…»

Человек с перевёрнутым лицом…

Глядит вроде в мир, а мира не принимает.

Живёт не одиноким, не вдовцом,

Живёт и весь в себе исчезает.

И что оставит после себя человек?

Сколько добрых воспоминаний?

Человек-дождь, человек-снег,

Он уйдёт бесследно, не оглядываясь в мир бескрайний.

Он уйдёт, человек с перевёрнутым лицом,

Закрытый, застёгнутый на все застёжки,

Жаднее жадных, скупее скупцов,

Не имея ни друга, ни кошки.

19.08.2018

«Девять бусинок на нитке…»

Девять бусинок на нитке —

Девять ярких и блестящих,

Я их молча собирала,

Молча сыплю их в Байкал.

Девять бусинок блестящих

Исчезают, как улыбки,

На воде следы исчезли,

И пуста моя рука.

Август сыплет дождь прозрачный,

Ягодный, грибной, туманный,

Август молча созерцает

Изменение Земли.

Тихий август завершает

Круг спирали многозначной,

И душа прохладным утром,

Просыпаясь, не болит.

Девять бусинок — Байкалу,

Времени — воспоминанья.

Вечности — слова живые,

Птичьи песни в тишине.

Девять бусинок блестящих

На волну я нанизала,

И они храниться будут

Там, в байкальской глубине.

18.08.2018

«Читай мои точки, читай запятые…»

Читай мои точки, читай запятые —

Они же доступные, кратко-простые.

В них замкнуты чувства, гнездятся смешинки,

Без них невозможны стихии стишинки.

Читай мои точки, мои многоточия —

В них тихие звёзды и сны полуночья,

Они всепрощения взгляд издалёка,

Они воскресения — их подоплёка.

В них всё — несомненно, не зло, не издёвка,

Не лёгкая пена — ажурная ковка.

Читай мои точки, тире, восклицанья —

Без объяснений, без отрицанья.

30.06.2018

«Эта точная наука…»

Эта точная наука

Не даёт ответов точных.

Только сердце знает верный,

Положительный ответ.

Над цветами вспыхнут звёзды

Тишиною полуночной,

Слово вырастет из тени,

Посылая ясный свет.

Я ко всем наукам точным

Уважение питаю,

Но расчётливо и прямо

По дороге не хожу.

Я туманом над землёю

Утром молча вырастаю

И до облаков высоких

Молча в небо восхожу.

Восхитительное чувство —

Выйти из земли горячей,

Раскалившейся от зноя,

Как дыхание её.

И лететь над ней, клубиться,

Сложности своей не пряча,

И смотреть, как лето щедро

Свет светила в море льёт.

Эти точные науки —

Словно молотки и гвозди,

Дом построить, стол, и стулья,

И удобную кровать…

Но гораздо интересней

Гроз поспевших в небе гроздья

Недрожащею рукою

Вниз на землю проливать.

«Мы все предатели немного…»

Мы все предатели немного,

Кто друга предал, кто — себя…

Кто Родину сменил и Бога,

Кто продал радости скорбям.

Предательства легка дорога,

Удобна: молча отступить

И не желать излишне много,

Всей горечи земной испить.

Предательство ведёт за руку

В уютный, миленький мирок,

И встречу обратит в разлуку,

И счастье — в горестный исток.

Удобное, почти подушка,

Примявшаяся под щекой,

Один живот, четыре ушка

И равнодушия покой.

А что взамен?! Кусок послаще,

Тугой от денег кошелёк?

И страх, из глаз твоих глядящий,

И душу — банку под залог.

21.12.2017

«А давайте без расставаний…»

А давайте без расставаний,

А давайте без драматизма,

Обличений и назиданий,

Без политики, капитализма…

А давайте честнее и проще,

Без объятий и отдалений,

Без «потоньше» и без «потолще»,

Без предвзятости, ослеплений.

А давайте без выяснений,

Просто — выдох и вдох совместный,

Жить и радоваться, мгновений

Не считая — труд бесполезный.

Бесполезно считать удачи,

Бесполезно считать разлуки,

Жизнь — любая — даётся без сдачи,

Медяками не пачкая руки.

И приходим мы в мир нагими

И нагими из мира уходим.

Ад намереньями благими

Спусковым механизмом взводим.

Что посеяли — то пожали,

Как аукнется, так и откликнется,

Получили всё, что желали…

И чирикнул бы!.. Да не чирикается…

Так давайте глядеть всё прямо,

Сколько б там шагов ни осталось.

Только без надрыва, без драмы!

А теперь начинай сначала…

А… давайте…

17.12.2017

«Я русский!..»

Я русский!

Тем горжусь, на том стою.

Я — русский, закалённый холодами.

Я — русский и на пашне, и в бою,

Я — русский и с друзьями, и с врагами.

И я имею право быть собой,

С душою, непонятно-нелукавой,

Ни силой, мне подаренной земной

Я не кичусь, ни знатностью корявой.

Я — русский!

Хоть кровей во мне течёт

Не меньше, чем ручьёв впадает в Волгу,

И верю в правду я, а не в расчёт,

И быстро еду, запрягая долго.

Не заслоняю Солнца никому,

Хоть по одёжке я гостей встречаю,

Но провожаю, честно, по уму,

А если полюблю — души не чаю.

Я — русский!

По рождению и в смерти,

В веселье буйном и в тоске своей,

Пусть ярости моей боятся черти,

Не раз, не два я бил лихих гостей.

Я — русский!

Единица от народа,

Соединившего и Запад, и Восток,

Родное слово мне гораздо слаще мёда.

Я — русский!

И с сохою, и с мечом.

«Поэт в России больше, чем поэт…»

«Поэт в России больше, чем поэт…»

Он — «божья дудка», он — душевный знахарь.

Его не остановит пистолет…

Стихами ниву засевает пахарь,

Стихи растут, хотя давным-давно

Истлело тело в холоде могилы.

Встают стихи твердынею земной,

Твердынею несокрушимой силы.

Они, как совесть, будят по ночам

Одною строчкой — правдою — навылет.

Их правда — бесконечно горяча,

Их не в воде, а в кро́ви закалили.

В них русский дух, в них русская тоска,

В них красота бессмертная и радость.

Нетленный смысл стихов несут века,

В них соль земная и земная сладость.

И кто бы что про нас ни говорил

И как бы уничтожить ни старался,

Глагол непобедимый всех разбил

И, жизнь храня, в душе людей остался.

04.12.2017

«Жизнь требует другого от меня…»

Жизнь требует другого от меня:

Корону снять и крылья в шкаф повесить.

И накрывает тучей Солнце дня,

И манит мягкой, тёплой ленью кресел.

И некому читать свои стихи…

Бессилием и глупостью бессмыслиц,

Подменою хорошего — плохим,

Потухшей жизнью брошенных гостиниц,

Жизнь требует другого от меня,

Крест неподъёмным весом наполняя.

И жалобою некому пенять,

Себя с утра с постели поднимая.

А надо научиться жить легко,

Слезами разжигая в церкви свечи,

И слово вырастить пшеничною строкой —

Пусть пахнет хлебом слово человечье.

08.07.2015

«Держу иссохшие ладони…»

Держу иссохшие ладони,

В которых в детстве я тонул,

Как в тёплом материнском лоне,

Без страха в бездну заглянуть.

Побитые трудом тяжёлым,

Уставшие нести свой крест,

Ведущие сестёр из школы,

Дарящие мужьям невест.

И хочется схватить их крепко

И никогда не отпускать.

Как в старой сказке дедка — репку,

Лелеять, холить, поливать…

О пресвятая Матерь Божья,

Прости, спаси и сохрани.

Держу ладони… и тревожно…

Продли им жизнь… года ли… дни…

19.05.2015

«Вот и вырвало дерево с корнем…»

Вот и вырвало дерево с корнем

Из души моей, из земли…

Не от ветра, ревущего в шторме,

Разбивающего корабли.

Мир по-прежнему тих и чудесен,

За восходом придёт закат,

Но не будет маминых песен

И парного в ведре молока.

И не будет ватрушек душистых,

И поглаженного белья,

И волос аккуратно-волнистых…

Сиротою остался я…

И не нужно к ней торопиться,

Всё бросать и бежать скорей…

Сиротеет душа-землица,

Развороченная в ноябре.

Стыло… холодно… бесприютно…

Стало больше на небе звёзд.

Мир не стал темнее… и будто

Я теперь повзрослел всерьёз.

23.11.2016

«Всё началось с этой точки расстрельной…»

Всё началось с этой точки расстрельной…

Твёрдой и точной, смертельной, прицельной…

С точки, которая всё разгромила —

Всё, что ещё не полюбила.

Всё началось и закончилось ею,

Точкой одной, равнодушной, твоею…

Имя — молчание… Фамилия — прочерк…

И сатисфакция — из трёх точек.

03.07.2017

«Костёр и Моцарт. Снег… Весна в лесу…»

Костёр и Моцарт. Снег… Весна в лесу…

Пять составляющих двух слов — «покой» и «счастье».

Почти Тарковский — хлопья на весу

Кружáтся плавно, не переходя в ненастье.

Почти Тарковский — белый путь вперёд —

Отрыв от Бытия, тропинка в Вечность,

И дуг берёзовых волшебный переплёт,

Как знак руки небрежной — Бесконечность.

Почти Тарковский… Снегопад поёт

Простую восхитительную песню.

И в череде пасхально-чистых нот

Сверкает Солнце всеблагою вестью.

Почти Тарковский… Молча… не спеша

Под треск костра я Моцарту внимаю,

В снежинках обретает плоть душа,

И сквозь неё снежинки пролетают.

Наверно, все собра́лись у костра:

Тарковский, Моцарт, Бродский — иже с ними…

А на берёзах тёплая кора

Врастает в небо ветками живыми.

09.04.2018

«Многоточия: белые, голубые, зелёные, красные…»

Многоточия: белые, голубые, зелёные, красные…

Это зи́мы и вёсны, ле́та и осени.

Многоточия оставляю шумом прибоя,

Не молчаливые, не напрасные…

Против точки, которую в меня бросили.

Эти точки посвистывают, прошивая навылет,

Эти точки бьют по лицу, как пощёчины.

Эти точки ложатся ярмом на выю

Правотою могильной земли развороченной.

И оправдываться, объяснять нет смысла,

И теряют значенья слова — похвалою — не лестно…

И уходят друзья в отрицательные числа,

Потому что в их объятиях душащих мне становится тесно.

И становится одним многоточием больше,

Это значит, что снова жизнь продолжается.

Многоточие… Со мной, без меня — звучным dolce…

С вашей точки моё многоточие начинается.

04.02.2018

«Мы сами — строим. Сами — разрушаем…»

Мы сами — строим. Сами — разрушаем.

В песочнице, как дети, из песка…

Мы жизнь свою беспечно проживаем

Без неба, без тайги, без ручейка…

И мы тоскуем, а о чём — не знаем,

И мы грустим без видимых причин.

Как много мы не видим, забываем,

Дожив до седины и до морщин.

А надо только не забыть мальчишку

В сатиновых прошорканных штанах,

Склонённого над пожелтевшей книжкой

И там — седлающего скакуна!

А надо уберечь внутри девчонку

С тряпичной куклой на родном крыльце,

Склонившуюся низко над куклёнком,

С улыбкой на замурзанном лице.

Как жизнь проста — до судороги всхлипа —

Ладони мамы на горячем лбу…

И в этой вот песочнице великой

Сидим и строим… всяк свою судьбу.

08.01.2017

Светлана Конева

Родилась в посёлке Мга Ленинградской области. Руководитель Международного фестиваля «Мгинские мосты», автор стихов и краеведческих книг. Поэт, публицист, общественный деятель, лауреат премии «Ладога» им. А. Прокофьева, международных конкурсов.

Член правления ЛОО Союза писателей России, комиссии по присуждению премии «Ладога» им. А. Прокофьева, Российского исторического общества, РО «Знание», комиссии по межнациональным и межконфессиональным отношениям КМР ЛО.

Награждена благодарностью и дипломом губернатора Ленинградской области за большой личный вклад в укрепление народного единства, почётным дипломом ЗакС ЛО за многолетнюю культурную и просветительскую деятельность, а также медалями: «За особый вклад в книжное дело», «Поэт и воин И. Н. Григорьев» за вклад в сохранение и развитие традиций патриотического воспитания, «Непокорённые» МСБН узников фашистских концлагерей за поддержку жертв нацизма.

Странно

Странно — я думала, нить эта точно давно оборвалась,

И позабыл меня здесь мой небесный шальной кукловод.

Не ощущала давно я рывков, и немая усталость

Не освещалась внезапною искрой нездешних забот.

Только сегодня вдруг чувствую: за облаками

Нить натянулась и звучной запела струной,

И, словно птица, победно захлопав листками,

Рвётся из сумки мой старый блокнот записной.

Рвутся на волю стихи сумасшедшею стаей —

Свету поведать секреты рифмованных строк.

Выпущу, жаль их держать, пусть себе полетают,

Чтобы созвучия в них распознать кто-то смог.

Говорили

Говорили: «В голову не бери,

Это всё разрешимо — на раз-два-три,

Это всё мимо совести пропусти —

Не коснётся вскорости — не грусти!»

Говорили… Но мне угомону нет,

Есть диагноз врождённый один — «поэт».

С этой метой, не видной другим извне,

Не пожить мне в благости, в тишине.

Не побыть одной даже полчаса —

Голоса, дотошные голоса

Рвут сознанье вдребезги, полнят мозг,

Наполняют всё от земли до звёзд.

Я — приёмник чуткий высоких волн,

Я — на грани времени зыбкий чёлн.

От макушки до кончиков пальцев ног

Я вибрирую, словно чумной звонок.

И не брать я в голову не могу

Солнце, звёзды, радугу и пургу,

Боль — скорбящих, радость — летящих ввысь…

Навожусь на каждую в мире мысль.

Для чего же этот безумный дар,

Эта пытка, священнейшая из кар?

Может быть, даётся такая роль,

Чтоб, познав, уменьшить вселенной боль…

Плен

Не из тех, кто верует без оглядки,

У сомнений-мнений в плену навеки

Я — раб лампы, а в лампы кругу — тетрадки,

А в тетрадке той живут «человеки».

Так живут, как на души им положит

Прихотливый призрак, гонимый мыслью.

Неосознанность брошенности, а может,

Неответность счастия перед жизнью…

Если резко обложку захлопнуть — будут

Странных судеб расколоты вдрызг сюжеты.

Ели бережно перелистать, то люду

Разношёрстному выпадет шанс на вето.

Я — раб лампы, а в лампы кругу пресветлом

То и дело вселенные создаются,

И вопросы, как правило, без ответа

Мотыльками назойливо рядом вьются.

И когда сгорят любопытных крылья,

Параллельных вселенных сойдутся мненья,

То опять обернётся всё это былью

И возникнет в новом стихотворенье.

Я тогда чуть-чуть обрету свободы,

Кандалы лучистые разомкнутся,

И вздохнут в тетрадке моей народы,

Потихоньку с мыслями соберутся…

Но суров мой круг — манкий свет забрезжит,

Вновь притянет, и с несказанной мощью

Забурлит сознанья поток безбрежный,

Спутав день бессонный с бездельной ночью.

И опять я здесь — исполнять готова

Все причуды созданных вновь вселенных.

Круг замкнулся светом, скрепился словом,

И меня нельзя вызволять из плена…

Воин Света

Возможно, свыше был мне подан знак,

Когда однажды вдруг приснилось это:

В урочище, где править начал мрак,

Явился странный всадник — Воин Света.

Он не был идеален или свят

(За свет встают и тьмы хлебнув до донца),

Он не имел ни званий, ни наград,

Но роль его щита играло Солнце.

Мечом карал он редко, лишь тогда,

Когда совсем уж безнадёжно дело,

А от его лучистого щита

Светлело всё вокруг, в душе светлело…

Нельзя, все знают, в поле — одному,

А он не знал. Он бился без смятенья.

Он извести́ совсем не мыслил тьму,

Он лишь хотел вернуть ей место — тени.

«Тревожной нынче выдалась весна…»

Тревожной нынче выдалась весна.

Погода на контрасте — безупречна.

Так лучше понимаешь: быстротечна

Жизнь, что на этом свете нам дана.

Придём ли мы, уйдём — ни небосклон,

Ни солнечное ясное раздолье

Не отзовутся радостью иль болью —

Природа не почувствует урон.

Наоборот, очистится вода,

Цветы наполнят воздух ароматом,

И в мире, вновь спокойном, как когда-то,

Руинами застынут города.

Через века их уничтожит лес,

Деревья без преград взрастив до неба.

И был здесь вирус-человек иль не был —

Уже не представляет интерес.

Тревожной нынче выдалась весна —

Задуматься о многом заставляет.

Опасность точно разум отрезвляет,

Картину мира изменив сполна.

О хорошем

Комок ночного бреда в утро брошу,

Разбив стекло простого бытия.

Лишь о хорошем, только о хорошем

Себе пообещаю думать я.

Сомкнутся стрелки, застегнув былого

Разбухший переполненный чехол.

Сомкнутся словом. Замыкает слово

Сосуды добродетелей и зол.

Уйдут в былое стылые пороши,

Весна споёт скворцом и соловьём,

И о хорошем, будем о хорошем

Мы говорить! Мы всё переживём.

Неизбежное

Затаилась гряда серых туч на краю горизонта,

Опираясь на щётку косматую сизых лесов.

Потянула с собой коромысло вселенских весов

К рыже-красной черте невозврата и неповорота.

За чертой оголит ветви гордых деревьев зима,

Расцарапают небо до звёзд непослушные прутья,

И туманы горящие раны белёсою мутью

Милосердно замажут, чтоб боль не сводила с ума

Сожалением горьким о неге весенних огней,

О несбывшемся летом и осенью невосполнимом

И о том, что всегда отдавать нам приходится зимам

Жизни часть, словно выкуп за радости солнечных дней.

Боль утихнет совсем под бинтами стерильных снегов.

Позабудется в белом безмолвии яркое лето.

Только солнечный лучик, внезапно пробившийся где-то,

Вдруг напомнит о том, что не вечен студёный покров.

И тогда засвербят в небесах точки звёздных стигмат,

Раскачается снова вселенских весов коромысло

И в заветную формулу выложит новые числа,

Возвращая наш разум в привычный приятный формат.

Одесную

«Лицом к лицу — лица не увидать…»

Сергей Есенин

«Ату её!» — на пасквили и хамство,

Смолчать бы, да невмочь.

Ошуюю средь чванного убранства

Сидеть мне в эту ночь.

Ответственна за судьбы и за строки,

Внесённые в тетрадь,

А тесные сжимает время сроки —

Нельзя переписать.

Ответственна за речи и молчанье —

Суть счастья и потерь,

За честное горенье и сиянье

Ответствую теперь.

Отверстие меж сущим и всемерным —

Как чёрная дыра.

Отверженной быть нелегко, наверное,

Попробовать пора.

Отверста даль — иди, куда захочешь,

Да чаянья молчат.

Отчаянной до истеченья ночи

Сидеть, потупив взгляд.

Нас, ошуюю сидящих, всех минуют

И милости, и честь.

Одумавшись когда-то, одесную

Предложат пересесть,

Но красные останутся пустынны —

И угол, и скамья…

Напрасно одесную место стынет,

Как эта ночь моя…

Слово

Извечное начало всех начал —

Творящее и творческое слово,

Из ничего родившееся словно,

Обро́ненное будто невзначай.

Является нам слово и звучит

В призыве трубном, в лепете чуть слышном,

В ржаных колосьях, в буйном цвете вишен,

В пожаре и в мерцании свечи…

По слову совершается исход,

Проносятся эпохи как мгновенья,

Творится хаос светопреставленья,

И умиротворенье настаёт.

Скрещение космических орбит,

Чертёж замысловатый инженера,

Указанный народом символ веры

Живое слово предопределит.

Единая основа бытия,

Оно — и прародитель, и предтеча,

Диктат, увещевание и вече,

Оно — весь мир, и в этом мире — я…

Писатель

Вне времени, но в каждом из веков

Есть свой источник мудрости и чести:

Писатель, что чудак из чудаков,

Вселенские несёт планете вести.

Он разнолик, но в том равновелик,

Он в рубище, но есть над ним корона.

Интуитивно предречёт он миг

Судьбы свершенья и сверженья трона.

Андрей Митин

Родился 30 августа 2000 г. в городе Новосибирске.

Студент НГПУ. Организатор литературной аффинити-группы «Надо так». Лауреат конкурса «Зеркало революции» журнала «Аврора», в 2020 г. вошёл в лонг-лист премии «Лицей». Пишет стихи на протяжении восьми лет.

«Мой дух теснят дощатые часы…»

Мой дух теснят дощатые часы,

склонили головы седые гвозди.

Когда осенние челны

придут, печальны и честны,

прошу тебя,

будь, как и прежде,

будь везде,

будь возле.

К Элизе

Зыбкий подножный субстрат стоит на горбатых китах,

живёт в неустойчивом русле Гераклита,

единственный твёрдый фундамент — могильная плита,

панцири черепах и раковины улиток.

Соль земли состоит из отдельных щепоток.

От зубов отскакивает пламенный язык Герасима,

занюханный кухонный шепоток

на руку сильным мира сего.

Под нами волнуется Тетис,

необузданный кипяток,

громоздится над нами Тетрис,

панельно-шаток,

нас с молотка,

с прилавка

толкает в оптовую пропасть вселенский торг,

как итог —

грибным дождём разольётся новая Хиросима.

Ты неси меня,

чёрная речка Акидабан,

узнает и примет обратно

родного брата

одинокий океан,

волосы встали дыбом,

всё, что было любо,

отдали слащавым лыбам

и чугунным лбам.

Я ступил только шаг по неровной поверхности Парагвая

и сразу пошёл на дно, потому как не знаю брода,

но умоляю у смертного одра,

моя дорогая,

не оставляй меня никогда,

ты бежала прочь от Великого голода —

нас двоих обуяла великая жажда,

в потоках крови, лавы и оранжада

впереди открывались любви световые года.

Брызжа слюной, набросилась дикая похоть.

Наши дети с улыбкой уходят в последний поход,

чтоб свои молодые силы в лёгкие сельвы вдохнуть.

Кто сегодня откажется бросить камень?

Ты хоронишь меня своими руками,

зарывая всё глубже во влажное тело своё.

Я так часто стал путать тебя с войной,

над могилой моей райский ворон гнезда не совьёт.

Тебя же, подруга моя, бедолага,

на месте, увы, не линчуют

солдатня-пьянчуги,

поведут с балаганом

по разным странам,

на потеху долгоруким ресторанам.

Мохнатая Офелия,

Хулия Пастрана,

урчит в животах толстосумов вырезка филейная,

ты рвёшься в пампасы, к родным просторам,

но кругом только прутья решётки, на все четыре стороны.

Жизнь этой бабочки неоправданно долго длилась,

и ты упорхнёшь на свидание с космосом, Ремедиос.

Дождь перебирает чётки капель,

гложет сердце месяц-скальпель,

только жертву сожрав, вернётся Дионис.

Кричат крамольные ответы

горячие ветры,

в тяжёлой воде возбудили взвесь,

посбивали дремотную спесь,

лживую жирную слизь.

Мы с тобою — здесь и днесь,

это и есть наша жизнь.

Солнце не зря сочится из проржавевших небес,

потерявших свой первозданный блеск,

повисших ветхой эгидой над полем брани.

Многие грянулись оземь, сотни и тысячи

в потной сече,

с кем ты сейчас?

С Харландом или Берни?

Мир, стреноженный правильными играми,

хочешь — не хочешь, сгинет в огне,

мы на острой грани,

на выходе из гавани,

уже сегодня «Гранма» причалит в Гаване.

Весна расправит свои подвенечные перья.

Любовь рождается в пене, в кипении,

ей не нужно другого сырья,

кудлатые гребни,

как крохотные пигмеи,

рухнут пред нею,

падут на колени

на гигантские мостовые нашей Гибернии,

спавшие под асфальтом останки бренные

выйдут наружу цветами, едва их коснётся слеза.

Я прошепчу лепестками:

— Здравствуй, моя Элиза.

«Измученных мельниц колёса…»

Измученных мельниц колёса

Приводят в движение тысячи воль и сил.

Я состригаю волосы.

То ли дюны, то ли колосья,

То ли небо, то ли волн синь.

Я состригаю волосы.

Чужих ДНК обручальные косы

Сплетут бесконечную осень.

Я состригаю волосы,

Я состригаю последние волосы.

София

Скажи, свет мой,

зеркальце —

если это ещё не конец,

что будет в конце?

Проскользни кистепёрой кометой

по тонкой границе

извилин и сердец

меж тесных арен и сцен.

Где трибун, что наложит вето,

сорвёт театральную ветошь

и в вечность войдёт младенцем?

Ищи теперь в поле ветра,

ищи её, подросшую наотмашь.

Корабль пустыни взвалил на ершистую спину

Ковчег Завета,

бредёт на ощупь.

Закольцованным, заколдованным танцем спина

лента времени завита,

затоптана рейвом и мошем.

Молвит Сутуга, молчит Сократ.

Пусть тонут!

Пусть стонут!

Им воздастся стократ,

когда схлестнутся суппорт и хобот,

сожмутся мускулы кулака.

Всех вместит моя дощатая строка,

бегущая без отдыха и страха.

Остался последний штрих кода,

или ты станешь чёрточкой штрихкода,

или буковкой на языке баррикад,

или выступишь против разнузданного порядка

и погибнешь как честный дикарь.

Пускай исказит сотни лиц крик,

да, нам нужен блицкриг,

а не этот цирк!

Но да здравствует жизнь, та, что выше страстей и теорий,

только ради неё можно мир потопить в терроре.

Сквозь звёзды и прах

растут миллиарды правд —

дай им дорогу,

смертию смерть поправ.

«Дитя в коляске, держащее красный шарик…»

Дитя в коляске, держащее красный шарик

в ещё неумелых, наивных руках.

Когда не сумеешь расслышать даже шагов

своих старческий шарк,

вспомни,

как ты легко отпустил меня в облака.

Мелисса Шартрез

Поэт, художник. Наследница по прямой линии древнего польского рода Добровольских. Училась в Сорбонне. Работала в крупнейших художественных галереях Европы и Америки: Рейксмузеуме (Амстердам), Музее Уитни (Нью-Йорк). Много путешествовала.

Публиковать стихи начала с шестнадцати лет. Первый сборник стихотворений «Мальчикам это нравится» вышел в 1992 г. с предисловием Иосифа Бродского.

В настоящее время живёт в Москве.

Снег

Как падал ты, стремительный и властный,

На всех парах — неведомо откуда,

Мой ласковый, единственный, прекрасный,

А я смущалась на пороге чуда.

Сливались дни, и ночь сходила с круга,

Я для тебя на всё была готова;

Вся в белом платье, наплывала вьюга,

А ты летел и опускался снова.

Как падал ты легко — не наглядеться,

Мелькали пятна, здания, предметы;

Как будто кто впустил к себе погреться

И предложил мне чай и сигареты.

Мне скажут: проза. Да, возможно, проза.

Когда с лыжни сходили чемпионы,

Как жар соблазна, как разгул мороза,

Ты шёл и шёл под пляс и перезвоны!

Лепились вновь узоры-завитушки,

И снился сон, какой-то сон прекрасный,

Как смотрят вслед друзья мои, подружки,

А ты со мной — единственный и властный!

Свиданье

Уходит весна в сказанье,

Но топчется на углу;

Назначил ты мне свиданье,

Собой рассекая мглу.

А вечер идёт сквозь город,

Идёт на какой-то зов,

И каждый влюблён и молод,

И смотрит поверх мостов.

А платье под стать удушью,

Как молодость напоказ,

Чуть тронуты синей тушью

Тяжёлые веки глаз.

Ты весел. Ты твёрдо знаешь,

Как сердце летит на вздох,

Любовь на земле одна лишь,

Всё сходится, видит Бог.

Светает над речкой чёрной,

И в небо глядит звезда,

Ты — дерзкий, ты — непокорный,

Влюблённый в меня навсегда!

Сумерки

Как тянутся длинные улицы,

Как медленно кружит метель.

А люди идут и целуются,

А в сердце — свобода и хмель.

Над этими тяжкими соснами

Взлетает и падает снег,

И сумерки кажутся грозными,

И ночь набирает разбег.

Как призраки сосны качаются,

Как улицы тянутся сны,

И вымыслы ввысь устремляются

В предчувствии новой весны.

Летят поезда бесконечные,

Снега на разъезде метут,

И только прохожие встречные

Всё мимо идут и идут…

Солнечные часы

А в небе — стая облаков,

Плывёт, как будто по теченью,

Мгновенья солнечных часов

Скользят за уходящей тенью.

Всё глуше птичьи голоса,

И вроде песенка не спета,

Но смотрят пристально глаза

В глубины ультрафиолета.

Ты видишь, я к тебе спешу,

Вся жизнь моя как час отвесный,

И слышен голос бессловесный,

И я одним тобой дышу!

Давно ли я тебя нашла

И обрела в пылинке малой,

Но в этой жизни небывалой

Готова я сгореть дотла!

И тает звук твоих шагов,

И воздух льётся и струится,

Всё дальше стая облаков,

А счастье длится, длится, длится!

Яблоко

Катится солнце, сбивая пыльцу,

Платье в горошек всё так же к лицу;

Вновь наплывает и стынет рассвет,

Тень растянулась на тысячу лет.

Сказка — намёк; где намёк, там и ложь,

Прямо ли, вкривь — всё одно пропадёшь!

Кто же окликнет в родимом краю?

Яблоко падает в руку мою.

Звёзды над нами стоят высоко,

Будем на небо глядеть мы легко;

Без дуновения высь пролегла.

Тянется лето. Дорога светла.

За расставаньем не видно огней,

А под ногами темней и темней.

Больно уж смел ты, как я погляжу,

Вот что тебе на прощанье скажу.

Жаркое лето звенит над Москвой,

Вновь против стрелки пойду часовой,

Буду молиться в неясной тоске

Я за тебя на родном языке.

Строчки напомнят спустя много лет

Платье в горошек, браслет-самоцвет,

Яблоко, музыку, взмах мотылька…

Мне бы влюбиться, да жизнь коротка.

Октябрь

Время дивных превращений,

Октября мгновенный прах,

А давно ли тень сирени

Отражалась в облаках?

Эти дни ни с чем не схожи,

Словно взор небесный твой,

И не скрыть мне этой дрожи

Между небом и землёй.

Музыканты ловят звуки

На задворках тишины,

Прижимают скрипку руки,

И, всплывая, реют сны.

Языки костра сыграют

Музыку моих страстей,

Прежде чем навек растают

Шорохи осенних дней.

Заступник

А. П.

Всё казалось, что мир неразлучен,

Никому не дано нас разнять;

Как же лихо сюжет был раскручен,

Чтоб изнанку любви показать!

Кто сумеет потерю измерить,

Кто пройдёт, как и ты, по судьбе,

Кто меня бы заставил поверить,

Что пишу я всё это тебе?

Отчего эта жизнь как привычка,

Отчего на воздушных путях

Всё мне чудится птиц перекличка,

Будто я засиделась в гостях?

Вдруг откроется купол небесный,

Где, неведомой волей храним,

Как при жизни, пройдёшь ты над бездной

И заступником станешь моим.

Не с того ли мне снится и снится,

Как на склоне осеннего дня

Тень твоя в небесах золотится

И от бед ограждает меня!

Ich grolle nicht^[1]

(Как бы из Гейне)

Не с теми я, кто взял да и простил,

Ведь я любила, он меня любил;

Не для него застенчивый мой свет,

Он всё простил, а я, признаться, — нет.

Остывший кофе. Дождь стучит вдали,

Преступно плакать на краю земли.

Когда б смириться мне достало сил,

Подумать только, он меня простил!

В зеркалах

Он обнимал меня и всё такое,

Потом куда-то уносил во тьму;

Я в зеркало глядела платяное,

И отраженье нравилось ему.

Любовь порой исполнена значенья,

И ясно мне теперь до мелочей,

Как входит в разговоре точка зренья,

И белый свет, и радуга ночей!

Накануне зимы

И платье с плеча ниспадает,

И грудь холодят жемчуга,

И пенье сирен нарастает,

И падают с неба снега.

И вроде бы солнышко светит,

И вроде бы жизнь удалась,

Но только никто не ответит,

На что я вчера повелась!

До озноба

Как хорошо, что лето скрылось

И всё вокруг переменилось,

А день — чем дальше, тем темней,

И всё быстрей, быстрей, быстрей!

А мне б любить вас до озноба,

И верить про любовь до гроба,

И петь о том, что путь далёк,

И слушать Катю Огонёк!

Приезд

Не то чтоб мир забылся

Среди земных фиест,

Мне в эту ночь приснился

Внезапный твой приезд.

Как день был жгуч и ярок,

Как полдень был глубок,

Как сон мой, как подарок,

Как тайна между строк!

Вошёл — и смолкли трели,

И тень на тень легла,

И распахнулись двери,

Как будто два крыла.

Картины сна листая,

Под звон колоколов

Я шла, как неживая,

На этот вечный зов.

Над мутной глубиною

Ты встал, как Эверест.

Что сбудется со мною,

К чему бы твой приезд?

Клонясь неутомимо,

Одна — поверх голов,

Горит непоправимо

Свеча без лишних слов.

И вновь душа вздыхает,

От счастья горяча,

Горит, но не сгорает

На столике свеча.

Напомнит ли огарок

О смысле бытия,

Как в сердце без помарок

Стихи слагала я?

Как я с тобой летала,

Вдыхая голос твой,

Как ты хотел — я стала

Теперь навек родной!

Август

А надо ли? Надо. Конечно!

Встречаться легко и беспечно,

Курить, за буйки заплывать,

Разглядывать торс трилобита,

Как будто шик-блеск лазурита,

И виски с мартини хлестать!

Не мы ли роман закрутили,

А вот для чего — позабыли,

Не я ли держалась корней?

Подумаешь, кончилось лето

И дождь надвигается где-то

В разгуле вечерних огней!

Не всё же грустить безутешно,

Уж лучше влюбиться поспешно

И весело в небо смотреть;

Потом любоваться букетом,

И шляться с беспутным поэтом,

И песни застольные петь!

А если расстаться придётся,

Не буду я губы кусать,

Ведь кто-нибудь да отзовётся,

И август однажды вернётся

Меня обнимать-целовать!

Связь

Ты бросил жизнь к моим ногам

Вновь, после долгого молчанья,

Я шла, ступая по цветам,

Как по обломкам мирозданья.

И ропот волн, и рокот гроз,

И море синее во взоре,

И аромат альпийских роз

Тебя напомнят на просторе.

И неподвластна эта страсть,

И недоступно покаянье.

К чему бы воспевать мне связь

Как лучезарное слиянье?

Но ты проходишь сквозь меня,

Как будто мы с дороги сбились

И в ясных языках огня

От этой жизни отделились!

Любовь

В. П.

На что такая мне любовь,

И Ниццы ветер многозвонный?

Всё так же накренился вновь

Край неба, в море отражённый.

Закат. Шампанское. Яхт-клуб.

Ты всё шутил, а я молчала.

Когда же ты коснулся губ,

«Ну всё, — решила я — пропала!»

Сквозь дымку, чудо из чудес,

Весь в молниях Никола Тесла.

И Пушкин жив, и жив Дантес,

И я, как видите, воскресла!

Золотые сны

Улыбнёмся для начала,

Встретим холода,

Прямо с Курского вокзала

Раз и навсегда!

Вот и снеги-первопутки,

Золотой рассвет,

Лимузины и маршрутки

Оставляют след.

Проплывают вавилоны,

Встречные огни,

Шпили, купола, кордоны,

Святочные дни.

Проплывает со значеньем

Над страной Москва;

Поднимается виденьем

К небу синева.

А с крылечка на крылечко

Сон мой наяву,

Раскатила я колечко

Через всю Москву.

Там, на крыше мирозданья,

Всем хорош собой,

Снова ищет оправданья

Месяц золотой.

Скрип шагов вдоль улиц сонных,

Стынут холода,

Окунусь я в мир влюблённых

Раз и навсегда.

А потом при ярком свете

Молодой луны

Мне навеет этот ветер

Золотые сны!

Весна

Под тяжестью неба всё та же весна,

Как радуга, вспыхнет в проёме окна.

Плыву ли по небу, иду ли ко дну,

Душа без конца окликает весну.

Шли годы. Шёл дождь наяву и во сне,

Всё так же к тебе я бегу по весне.

Рассветы, закаты мелькнут стороной,

Но вновь о себе я напомню весной.

Разлуки и встречи как вещие сны,

Когда я очнусь на пороге весны.

А сердце тревожит всё та же весна

Отныне и присно, во все времена!

Примечания

1

Я не сержусь (нем.).