Его соблазн

Ронни Траумер, 2022

Я сбежала из родного города подальше от лап убийцы. От человека, который лишил меня семьи, оставив сиротой. Он хищник, а я жертва, сумевшая ускользнуть. Но от него невозможно сбежать, как невозможно сбежать от собственных чувств к нему. Содержит нецензурную брань.

Глава 4

Арман

Эта чёртова девчонка въелась под кожу, как клещ вцепилась, и хрен её оттуда вытащишь.

Пока не овладею ею!

Только после этого я потеряю интерес. После того, как она будет плавиться в моих руках. Стоять на коленях и просить ещё. Умолять меня взять её, доставить удовольствие снова и снова.

Так и будет!

Приползёт, как собачонка, и будет скулить, глядя на меня жалкими глазами. Будет просить прощения, раскаиваться и сожалеть, что нос воротила. От меня! От меня, мать вашу!

Не знает, от чего отказалась. Сомневаюсь, что этот жалкий водитель сможет удовлетворить её так, как это сделаю я.

Не люблю конкурентов, а он мне точно не конкурент, но она держится за него, и я вынужден от него избавиться. В другом случае, я бы его просто грохнул и закопал в лесу. Как, собственно, и поступаю с теми, кто переходит мне дорогу. Но я решил начать с малого, вот только девчонка не понимает, с кем связалась.

И тут уже дело принципа. Потому что мне ничего не стоит схватить её, привезти к себе домой, привязать к кровати и пользоваться стройным телом с привлекательными изгибами, пока яйца не опустеют. Но представляя, как она явится ко мне на порог, стянет с себя дешёвое шмотьё и добровольно отдаст себя — яйца звенят от предвкушения.

Хочешь поиграть? Будем играть.

Разнообразия мне как раз и не хватало. Шлюшки, которые раздвигают передо мной ноги по щелчку пальца, надоели уже, а эта девчонка своим сопротивлением только разжигает интерес.

Вчера ночью, когда я работал дома, в дверь моего кабинета постучал Паша, который докладывает о передвижениях девочки каждый день.

— Выкладывай! — приказал я, продолжая изучать отчёты по супермаркету, где, собственно, и трудится девушка.

Всё же там что-то нечисто — такое резкое падение продаж вызывает сомнения. Меня явно кто-то решил обдурить.

— У неё сегодня был выходной, и она весь день носилась с Гладковым. Он ищет новую работу, но так как вы и приказали — его нигде не берут, — поспешно говорит мой помощник. — И… — замявшись, он привлекает внимание, и я отрываюсь от бумаг.

— Паша! — рычу я на него.

— Вот, — он бросает на стол конверт.

Перевожу взгляд с помощника на конверт. Взяв его в руки, открываю и достаю оттуда несколько фотографий, где объект моего вожделения обнимается в машине с этим самым водителем. В груди разрастается бешеная ярость при виде того, как он трогает её лицо, как его руки блуждают по её телу, и насколько он близко к пухлым губам девчонки.

Рыкнув, словно зверь, я комкаю фотографии в руке и отбрасываю на пол. Паша отходит на шаг назад, уже зная, что может отхватить, попав под горячую руку.

Но в голове только одна мысль — раздавить этого бессмертного так же, как эти фотографии. А эта сучка не догоняет, с кем играет. Думает, я блефую?

Я всегда держу своё слово!

И сейчас, нависая над ней, смотрю в испуганные глаза и чувствую, что до неё только дошло, что со мной шутки плохи.

— Вы не посмеете, — едва заметно качнув головой, она кусает дрожащие губы.

— Ты меня услышала, детка, — подняв уголок губ в кривой усмешке, я окинул её взглядом, представив, как она будет извиваться подо мной и визжать от удовольствия, неспешно развернулся и сел в тачку.

— Трогай! — приказываю водителю и, наклонив голову, смотрю на стоящую истуканом девчонку через затемнённое стекло.

Да, детка, я не шучу!

Но несносная девка не понимает слов, она решила испытать меня, продолжая тереться возле этого парня. Ну что же, раз так, то придётся перейти от слов к делу. Хочешь вечеринку? Будет! Будет тебе и гроб, и венок, и похоронный марш!

Моё терпение лопнуло!

***

Много лет назад

Тихо, словно мышь, которая прячется от кошки, я прокрадываюсь в дом. Где-то в глубине слышны мужские голоса, и я, наклонившись, будто меня это может спасти, иду к лестнице, что ведёт на второй этаж.

— Арман! — раздаётся голос отца, как гром среди ясного неба.

Закатываю глаза и, выпрямляясь, поворачиваюсь к нему лицом.

— Время видел? Где ты был? — спокойное лицо не соответствует раздражённому голосу.

— С пацанами гулял, — отвечаю, вскинув голову вверх.

— Тебе было сказано — кроме школы и дома никуда больше не выходить! — делает шаг ко мне, сжав челюсть так, что желваки играют.

— Мне надоело сидеть взаперти! — твёрдо говорю я, выдерживая его взгляд.

— Мне плевать! — орёт во весь холл. — Было сказано, значит выполняй!

— Почему? — ору в ответ и смотрю на него снизу вверх. — Почему я должен сидеть в четырёх стенах, когда мои ровесники гуляют и развлекаются? — от обиды голос дрожит, но я уверенно стою перед ним.

— Потому что я так сказал, и пока ты живёшь в этом доме, будешь делать то, что я скажу. Тебе ясно? — жёсткий тон не позволяет возразить.

Несколько секунд я прожигаю отца взглядом, после чего, сжав кулаки, разворачиваюсь и чуть ли не бегом поднимаюсь по лестнице. Скрываюсь в своей комнате, не забыв громко хлопнуть дверью, чтобы весь дом слышал, как я зол. Снимаю рюкзак и, бросив его на пол, со всей силы пинаю его ногой, и тот исчезает под кроватью. Всю свою злость и обиду я могу выплеснуть на подушку, тихо и без ущерба, чтобы потом не отхватить от отца ещё больше.

В дверь раздаётся легкий стук, и в проёме сразу же появляется мама с милой улыбкой на лице.

— Можно? — спрашивает и, не дожидаясь ответа, проходит в комнату и садится рядом со мной на кровать. — Ты как? — обнимает меня за плечи.

— Нормально, — бурчу себе под нос.

— Сынок, не надо на него злиться, — восточный акцент делает её голос смешным, но мелодичным.

— Не могу, — резко отвечаю. — Я сижу в этом доме, как в тюрьме.

— Это не совсем так, — усмехается она и притягивает меня к себе. — Ты должен понять, что у папы опасная… работа, и сейчас, в данный период, особенно опасно разгуливать по городу.

— Но я ведь с охранником, — возмущаюсь и поднимаю взгляд на неё.

— Сынок, дома безопаснее всего, — погладив меня по лицу, она смотрит в мои глаза. — Папа и так пошёл тебе на уступки и разрешил ездить в школу каждый день, вместо того, чтобы оставить тебя учиться дома.

— Ну спасибо, — обиженно фыркаю.

— Тебе нужно набраться терпения и подождать, пока папа всё уладит, тогда можно будет свободно гулять по городу, — ласковым тоном говорит и, как всегда, гладит меня по голове, поправляя волосы, которые я сам взъерошиваю.

— А так будет? — вопросительно выгибаю брови.

— Конечно, — уверяет она. — Папа у нас очень умный и сильный, он во всём разберётся, — улыбнувшись, она целует меня в лоб. — Переоденься и спускайся к обеду.

— Хорошо, — киваю я.

Голод сильнее обиды, так что, быстро переодевшись, я спускаюсь вниз, и до ушей сразу доносится взбешённый голос отца.

— Был приказ: дом-школа-дом. Что тебе, мать твою, не ясно? — орёт он на опустившего глаза в пол водителя и охранника в одном лице, который сопровождает меня повсюду.

— Виноват, — едва заметно кивает мужчина.

— Ты должен слушать меня и только меня! Я твой босс, ты выполняешь только мои приказы. И не смей ему потакать!

— Понял, — как болванчик кивает без остановки.

— Ещё раз такое повторится — будешь кормить червей в лесу. Ясно?

— Более чем.

— Свободен, — махнув рукой, отец поворачивается и натыкается на меня. — Из-за тебя могут пострадать и другие люди, — тыкает пальцем в меня.

— Лёша! — в холле появляется мама. — Прекрати уже, весь дом поднял, — строгим тоном обращается она к нему, но с её милым видом он не вяжется.

— Зарина…

— Лёша! — нахмурив тёмные брови, мама смотрит на отца.

— Прости, — поднимает руки в сдающемся жесте папа.

Вот тот человек, у которого есть власть над Алексеем Власовым. И в такие моменты я смотрю на них и радуюсь, что папу строят получше, чем он меня.

Двадцать лет назад мама, оставшись сиротой, и под угрозой попасть в руки плохого человека, сбежала из своего городка на востоке. По счастливой случайности она наткнулась на группу мужчин, среди которых был мой отец.

Папа не любит об этом говорить, но мама рассказывала, что он с первого же взгляда понял, что она его судьба. Он забрал её с собой, обещав, что защит от всего, а через пять лет родился я.

— Обед на столе, — мягко, словно она и не злилась на него минуту назад, мама приглашает нас в столовую.

Примерная семья в красивом доме обедает и обсуждает простые вещи: погоду за окном или соседскую кошку, что всё время перелезает через забор и ошивается у нас во дворе. Казалось бы, ничего необычного.

Как бы не так.

Мой отец самый настоящий бандит, и всё, что у нас есть, добыто не честным путём, а силой и кровью. А вот такие спокойные и красивые воспоминания всегда будут размазанной картинкой. Потому что через пару дней их прикроет другое.

Горящий автомобиль и два надгробных камня.

***

Рано утром на кладбище ещё тихо. Я люблю приходить, когда здесь никого нет. И сейчас, смотря на надгробные фотографии своих родителей, вспоминаю день, когда я видел эти улыбки в последний раз.

Это было в другой жизни, в то время, когда я был мальчишкой, который злился на отца из-за того, что тот не разрешает гулять с друзьями. Но вдруг за один день всё меняется, и ты вынужден повзрослеть раньше, чем нужно было.

— Красивая женщина, больше таких не встречал, — раздаётся голос рядом со мной.

— Да, самая красивая, — соглашаюсь, продолжая смотреть в счастливые глаза матери с тёмными, длинными ресницами.

— Здравствуй, Арман!

— Здравствуй, дядя, — я поворачиваюсь к мужчине с седыми волосами и подаюсь в его объятия.

— Знал, что найду тебя здесь, — говорит он, отпустив меня.

— Где мне ещё быть в такой день, — хмыкаю я и смотрю ещё раз на родителей. — Пойдём, — приглашаю дядю к выходу с кладбища.

— Завтра Руслан возвращается, — говорит он хриплым голосом, пока идём к припаркованным внедорожникам.

— Это отличная новость, — искренне радуюсь я.

Руслан — мой двоюродный брат, но я всегда считал его родным. К тому же, после смерти моих родителей, дядя Витя взял меня к себе, и мы с Русланом выросли вместе.

— Отличная, да, — кивает дядя, но вижу, что он чем-то озадачен. — Я хочу, чтобы ты переубедил его, — остановившись в нескольких шагах от автомобилей и кучи охраны, он поворачивается ко мне и смотрит в глаза. — Не дай ему совершить глупость.

— Дядь Вить, ты же знаешь, что он никогда никого не слушает, — со вздохом говорю я, но замечаю в его глазах угасающую надежду. — Хорошо, я попробую, но ничего не обещаю. Ты же знаешь, какой он.

— Да знаю, — махнув рукой, он продолжает путь к машине. — Ты бесчувственный скотина, а он в два раза хуже, — шумно выдыхает.

— Ты, как всегда, деликатен, — хмыкаю в кулак и сцепляю руки за спиной.

— Так уж вышло, Арман, что наша семья была вынуждена стать такой. Я сам вас растил такими людьми и никогда не жалел, что сделал вас редкими мразями, но по-другому в этом мире не выжить. Тут либо ты, либо тебя. Но что мне говорить, — он хлопает меня по плечу. — Ты лучше меня знаешь.

Знаю! Понял это, когда моих родителей хладнокровно убили. В тот день вместе с ними умерла и хорошая часть меня.

— Думаю, завтра вечером он будет уже у тебя, — говорит дядя перед тем как сесть в машину.

— Я встречу его как надо, — подмигиваю ему.

Чёрный автомобиль трогается с места, и я смотрю ему вслед, предвкушая завтрашнюю встречу. Переубедить Руслана в чём-то — нереальная задача. А если честно, я и не собираюсь. Не знаю, какой у него план, но я его поддержу и помогу, чем смогу. Предательства никто не прощает, а Власовы и подавно.

— Босс, — зовёт меня Паша, и я обращаю своё внимание к нему. — Ваш приказ выполнен, — с гордо поднятой головой докладывает он.

— Гладкова устранили? — уточняю на всякий случай.

Приказов было много, но именно это дело интересует меня больше всего.

— Да, он больше не помешает.

— Хорошая работа, Паша, — говорю и сажусь на заднее сиденье внедорожника. — Можешь, когда к виску дуло пистолета приставят, да?!