Очень-очень особенный детектив

Ромен Пуэртолас, 2017

Помните загадку Эйнштейна? Ну, ту самую, где англичанин живет в красном доме, в зеленом доме пьют кофе, у всех разные домашние животные, и надо выяснить, кто пьет воду и кто держит зебру? Всего 2% населения Земли могут решить эту загадку. А вот Гаспар, очень-очень особенный детектив, разгадал ее меньше, чем за час. Что же в этом такого особенного, спросите вы? А то, что Гаспар – не только обладатель сверхчувствительного обоняния, двух работ в Париже и множества разноцветных тетрадок, куда он записывает удивительные факты из жизни и гугла. Дело в том, что Гаспар – обладатель лишней хромосомы. У него синдром Дауна. Детектив с синдромом Дауна берется за расследование убийства в специальном интернате. И правда, которую он узнает, страшней и удивительней всего, что ему до того удавалось узнать.

Цыпленок в пепле с запахом дыма

Ровно в 16:00 звонят мои часы-калькулятор «Касио». Я как раз заношу в технический паспорт сведения о том, что нанюхал под мышкой у Ноама. В ноздрях приятные ароматы лимона, мяты, пастилок «Виши», цыпленка и дыма. Моя задача уловить всю гамму запахов, включая самые глубинные, чтобы потом сравнить их с изготовленным образцом. Мсье Здоровьяк собирается завоевать рынок новым мужским дезодорантом R-класса.

Мобилизован весь штат сотрудников. В белом зальчике нас десять «обнюхивателей» и столько же «обнюхиваемых». Обнаженные до пояса подопечные стоят гуськом, подняв одну руку, и под каждой поднятой рукой полуприсел сотрудник в халате. На взгляд непосвященного в этой сцене, безусловно, есть нечто диковинное. А возможно, и отталкивающее.

Через три минуты пятьдесят секунд после звонка моих «Касио» раздается звонок, возвещающий о конце рабочего дня (время — деньги у мсье Здоровьяка!), и колонна подопытных кроликов — мигом врассыпную, точно военный отряд, получивший увольнительную в город.

Ноам опускает руку, кивает мне на прощание и надевает рубашку. Девять остальных точно так же кивают, надевают рубашки, и они все вместе выходят в раздевалку.

Я машу Ноаму, Пьеру, Вилфриду, Абделю, Сержу, Сирилу, Доминику, Вальтеру, Амиду, Лео. И немного задерживаюсь с коллегами, кончая заполнять технический паспорт. Сегодня он не стандартный — от нас ждут мнения о новом дезодоранте. Нас десять человек, и каждый имеет право голоса. Решение остается за мсье Здоровьяком — но он всегда к нам прислушивается, когда его принимает.

А к моему мнению он прислушивается с особым вниманием.

Я пишу в соответствующей графе «мнение благоприятное», ибо образчик обладает гармоничным сочетанием запахов свежести и одновременно крепости, достойным лучших парфюмов. И его уровень — R-класс — нам об этом напоминает. Этот дезодорант не из тех, какими пользуются, поиграв в регби, а потом приняв душ. Он создан для обонятельного гурманства, он для торжественных случаев. Его хочется съесть.

Я кладу технический паспорт в конвертик и отдаю начальнице отделения. Элен берет его и деликатно — но так, чтобы я все же заметил, — помещает мой конвертик поверх всей стопки, а потом одаряет особенной улыбкой, словно хочет меня обольстить. Я среди здешнего обслуживающего персонала — единственное лицо мужского пола.

Я уже в дверях, но тут появляется мсье Здоровьяк и удерживает меня. Он громко откашливается, прочищая горло, несколько раз ударяет себя в грудь кулаком, а потом официально объявляет, что сегодня вечером улетает на самолете в Рио-де-Жанейро. Он не объясняет цель поездки, но, я думаю, он ищет инвесторов или хочет прощупать бразильский рынок. Он часто отправляется на другой конец света — поохотиться за крупными контрактами. Вернется только на будущей неделе и, как всегда, поручает руководство лабораторией своему заместителю — мсье Голуа. Услышав свое имя, маленький человечек тут же появляется из тени хозяина-атлета, будто родился из его подмышечной впадины. Все невольно вздрогнули. Никто не заметил, как он вошел, мы смотрели только на нашего крупногабаритного харизматичного патрона. И неудивительно, Голуа — полная противоположность мсье Здоровьяку. Он бесцветен, грустен, консервативен, замкнут, у него холодные влажные руки. Куда ему до первоклассного спортсмена, набирающего обороты на новом поприще! Таким, как он, люди не доверяют, вот и приходится ему то и дело повышать голос — жалкий тявкающий пуделек, затесавшийся в стаю молчаливых питбулей. Свою работу он ненавидит, потому что всегда мечтал стать певцом, но голоса у него не больше, чем у четырехлетнего. Нас он тоже ненавидит. Особенно меня. Он боится тех, кто не похож на всех.

Пока все служащие с постными лицами, молча, слушают мсье Голуа, повторяющего вековечные правила, действующие в отсутствие главного, я улыбаюсь. Элен тихонечко толкает меня локтем. Должно быть, решила, что у меня обострение, приступ идиотизма. Но я улыбаюсь, потому что меня здесь уже нет, и я не слушаю злобную шавку. Я думаю о своих домиках и оранжевой тетради, ожидающих меня в раздевалке, и все размышляю и размышляю: кто же пьет воду? Кто держит зебру?