Романтика космоимперии. Обыкновенные судьбы

Коллектив авторов, 2021

Империя Объединённых территорий – это кусочек космического пространства нашей Галактики, где больше ста звёздных систем. Содружество планет, связанных между собой единым прошлым, разобщённых шатким настоящим и стремящихся к слиянию в будущем. Здесь летают в космос, ищут древние порталы, совершают открытия, плетут интриги, любят и ненавидят империане разных рас: зоггиане, глионцы, дорлитарцы, уайлиане, томлинцы, лорепиане, осторцы, видийцы, горайды, вионцы и многие-многие другие.

— Что происходит? Кто стрелял? — Вошедший в каюту империанин напряжённо вслушивается в стихающий отзвук выстрела, а я торопливо выключаю технику, ругая себя на чём свет стоит. Увлеклась! Обо всём забыла! Будто это не я пряталась под лестницей пару часов назад, рискуя ради спасения сенсации.

— Никто не стрелял. Это фильм, — пожимаю плечами, пряча вильюрер в карман халата.

— Развлекаешься? — удивлённо хмыкает мой невольный спаситель. — Успокоилась? Быстро. Я думал, пару суток истерить будешь. И каюту мне затопишь слезами.

— Потому ты меня на замок закрыл? Чтобы потоп локализовать? — смеюсь я, отчего-то вместо раздражения испытав совсем иное — лёгкость и спокойствие.

— Да нет, в общем-то, — заметно теряется империанин. — Просто по привычке. Я никогда не оставляю каюту открытой.

— У тебя тут что-то ценное? — мгновенно навостряю ушки.

— У меня тут целый капитан транспортника и его вещи, — с наигранной серьёзностью раскрывается мне «страшная тайна».

Ух! Мне так повезло? Он — капитан? И если я убедительно его попрошу, то… То скроюсь от своих преследователей! И никто меня не найдёт! Нужно лишь аргументы подобрать. А какой для мужчины может быть довод весомее, чем… привязка! Да, нет её у меня, но он-то об этом не знает! И вообще, я этого империанина так целеустремлённо лапала, что усомниться ему будет сложно. Да он и сам уклониться не пытался.

— Я сменную одежду принёс. Размер должен подойти, — тем временем хозяин каюты протягивает мне запечатанный пакет. — Переодевайся, отведу тебя обратно на станцию.

— Ой… Э-м-м… — я тут же смущённо опускаю глаза в пол и, чувственно вздохнув, ненавязчиво так интересуюсь: — А это обязательно? На станцию? Может… Я бы… И вообще…

— Разве ты не ждёшь посадки на лайнер?

— Нет. — Заигрывающе стрельнув глазами, нерешительно признаюсь: — Я вас жду. Сердцу же не прикажешь…

— Когда же ты успела-то? — ошарашенно буркнув, он задумывается и неожиданно резко принимается… раздеваться!

— Что? Прямо сейчас? Вот так сразу? — я в шоке смотрю на его действия, а когда мужчина в недоумении замирает, вынужденно говорю единственное, что остаётся: — Ну хоть фильм сначала давайте вместе посмотрим…

Евгения Шагурова

Сдавайся

Вдох, выдох. Вдох…

Ритмичный шум пробудил, заставив ощутить рядом чьё-то присутствие. Напрячься, в попытке понять, где я и с кем, а мгновением позже выдохнуть с облегчением. Осторожно развернувшись, уткнуться носом в мужскую грудь и с удовольствием вдохнуть такой желанный и приятный аромат.

Счастье… Моё переменчивое счастье… Да, сейчас оно наполняет моё тело и душу, но через пару дней всё изменится, точно знаю. Это происходит постоянно. Раз за разом. С той же регулярностью, с которой я обещаю себе больше подобного не допускать. Однако снова и снова попадаюсь в хитросплетённые любовные сети настойчивого мужчины, а потом уже просто-напросто не могу остановиться.

«Миркус, Миркус, что же нам с тобой делать? — мысленно взываю к спящему. — Ведь так больше продолжаться не может. Какой-то замкнутый круг, из которого нет выхода. Точнее, он есть, но тебе не нужен. Тебя всё устраивает. Чего совсем не скажешь обо мне».

Словно услышав мои мысли, мужчина открывает глаза, улыбается и сонно бормочет:

— Привет. Уже проснулась?

— Мир, давай улетим отсюда. Прошу. Умоляю. Только ты и я. Прямо сейчас, — выпаливаю, опустив приветствие.

— Ты же знаешь, мы не можем, — в ответ раздаётся тяжёлый вздох. — Я не имею права так поступить с твоим братом.

— Вот именно! Ты! — возмущаюсь, выбираясь из мужских объятий, и вскакиваю с кровати. — А я? Обо мне хоть кто-нибудь думает?

— Мы все думаем. О твоей безопасности.

— Только это вас и интересует, — фыркаю недовольно, натягивая на себя комбинезон.

— Ты наша принцесса, Триния.

— Наслышана, — раздражаюсь всё сильнее.

— Погоди, ты куда? — кажется только сейчас поверив, что я действительно намерена уйти, встревоженно интересуется мужчина.

— По делам. У принцессы их знаешь сколько?! — кидаю через плечо, прежде чем дверь каюты закрывается, отделяя меня от ночного гостя.

В коридоре тускло горит свет, периодически подмигивая из-за перепадов напряжения. Быстро иду по широкому проходу в столовую с репликаторами. Первое, что надо успеть сделать, — позавтракать. Чуть позже в этом старом заброшенном дрейфующем крейсере, что уже пару лет как стал нам, двадцати семи отщепенцам, новым домом, все проснутся и будет не до этого. Придётся забыть о себе, чтобы прожить ещё один непростой день в беспроглядном, чёрном и совсем не дружелюбном, впрочем как и остальной мир, космосе.

* * *

— Дихол! Папа! Нельзя же так подкрадываться, — выпаливаю и вздрагиваю на выходе из кабины репликатора, поскольку никак не рассчитываю увидеть поджидающего меня отца.

— Прости, если напугал, — извиняется родитель, сканируя меня взглядом с головы до ног и обратно. — Ты себя хорошо чувствуешь?

— Да вроде, — пожимаю плечами, не совсем понимая, куда он клонит. — А что?

— Пойдём, разговор есть.

Папа резко разворачивается и идёт прочь, уверенный, что я без возражений последую за ним. Собственно, я это и делаю, мысленно перебирая варианты, какого рода беседа предстоит. А что ещё мне остаётся?

— Так в чём дело? — интересуюсь, не выдержав, стоит двери каюты главного отщепенца на этом крейсере закрыться за моей спиной.

— Мне бы тоже хотелось это знать, — отзывается отец. — Поэтому спрашиваю ещё раз. Триния, у тебя точно всё хорошо? Ничего не болит, не беспокоит?

— Кажется, я поняла, к чему ты клонишь. Но я правда в порядке, пап. Не волнуйся, — заверяю, сразу вспомнив маму и то, как безобидно началась её болезнь.

Сначала редкие, причиняющие лёгкий дискомфорт головные боли постепенно превратились в куда более частые и яростные спазмы. Одни утверждали, что это вирус. Другие — просто нервное напряжение, которое вскоре само сойдёт на нет. Но выздоровления так и не наступило. Состояние мамы стремительно ухудшалось, пока не привело к её безвременной кончине.

Вторую жену папа тоже потерял рано. Правда, уже по другой причине. Во время одной из вылазок за продовольствием её серьёзно ранили. Нужных медикаментов, чтобы остановить кровотечение и обработать рану, на корабле не нашлось. К моменту их возвращения на крейсер женщина уже едва дышала. Кажется, от забвения её удерживало лишь одно — острое желание успеть ещё хоть раз повидаться с сыном и приёмной дочерью. Мать Влата прониклась ко мне симпатией с первых минут знакомства и потому относилась едва ли не лучше, чем к собственному ребёнку. Она нередко ставила меня в пример сводному брату, что ему, естественно, не больно-то и нравилось. Мужчина злился, часто обижался, может, даже ревновал. Однако, к его чести, ни разу слова мне плохого не сказал. А после кончины матери, последним желанием которой стало, чтобы мы заботились друг о друге, на пару с отцом принялся опекать меня с удвоенной силой.

Конец ознакомительного фрагмента.