Темный исток. Гробницы пустоты

Роман Титов (2019)

Продолжение приключений братьев-детективов, на свою беду согласившимся помочь даме в беде. В прошлый раз Риши и Мекету Динальтам удалось одолеть зловещую Майру Метару и ее верного помощника Аргуса, однако не все так просто. Аргус сбежал и теперь строит новые планы, чтобы захватить Риши и использовать его скрытую силу в своих темных целях.

Глава 3

Доверие должно быть обоюдным

— Почему вы сидите в этих трущобах? Что вами движет? — поинтересовался я, когда четверть часа спустя мы (я, мой брат и сам Д’юма) зависли над крышкой круглого стола, привинченного к полу личной палатки контрабандиста тросом. Чтобы не порхать по неопределенной траектории, приходилось упираться коленями в специальный обруч под столом.

Хозяин угощал травяным чаем, подававшимся в прозрачных пластиковых шарах. Посасывая через трубочку терпкий горячий напиток из листьев ламма, выращенного в здешнем гидропонном саду, я ощущал себя аборигеном, что несколько нервировало. В конце концов, мы же сюда не чаи распивать явились. Но, стоило признать, подобного угощения прежде пробовать мне не доводилось.

— Что движет, спрашиваешь? — пробормотал Д’юма задумавшись. — Оглянись, малыш. По-твоему, что движет коддас, обитающих здесь? Любовь к экстриму?

— Им деваться отсюда некуда, — качнул головой я. Слишком сильно хлебнул чаю и обжег небо. — Но не вам, Д’юма.

По обстановке, пусть и весьма скромной, было видно, что палатку используют в качестве постоянного жилища уже не один год. Два инфопланшета торчали в специальных держалках, рядом стопочка электронных книг, инструменты, за одну из множества гибких петелек по периметру палатки цеплялись мешки с одеждой, личными вещами, травами и необходимыми для готовки мелочами, ну и спальное место — мягкая капсула на застежке. Не очень-то в духе космического бродяги, о котором рассказывал Мекет.

— Я лишь стараюсь помогать бедным коддас по мере сил. Только и всего, — ответил он.

На мой вкус не вполне убедительно.

— Чистый альтруизм?

Д’юма присосался к трубочке.

— А почему нет? Почему всегда надо ждать, что кто-то возьмет и сделает что-нибудь хорошее? Почему нельзя сделать это что-то самому? Ты, пока добирался до меня, приметил кого-нибудь конкретного, среди всей серой массы бездомных, ютящихся в латаных-перелатаных палатках?

Я промолчал. И не потому, что ответ был отрицательным.

Но Д’юма расценил это по-своему.

— А все оттого, что нищета — она безлика, — вымолвил он, утерев пухлые губы рукавом. — Особенно нищета коддас. Ты видишь, в какой обстановке им приходится существовать? Когда-то Кодда Секундус была провинцией Риомма, питавшей их и без того жирную тушу своей плазмой. Это был ценный мир. До того, как произошла катастрофа. И что сделала империя в благодарность? Просто впихнула выжившим сеть техносфер и помахала ручкой — удачи, мол. Вся цивилизованная Галактика в курсе, что техносферы — это временное жилье. В них даже не предусмотрены гравигенераторы. О радиации я вообще молчу. С каждым оборотом вокруг местного солнца слой защиты постепенно выгорает. Придет день и его вообще не станет. И куда тогда деваться коддас из этого загона?

Меня слегка покоробило от того, насколько фальшиво и претенциозно прозвучали его слова. Почесав переносицу, я спросил:

— Почему никто не поможет им перебраться на какую-нибудь планету или луну? Да даже астероиды сейчас сплошь и рядом переделывают в дома.

Контрабандист хохотнул, да так резво, что чуть собственный чай с шаром не выпустил.

— Думаешь, все так просто?

Я похлопал глазами.

— Риомм еще не прибрал каждый уголок этой Галактики. В космосе полно незаселенных миров. Вы могли бы подыскать что-нибудь подходящее. Или даже выкупить. Но вместо этого просто тратите огромные деньги на поддержание здешнего уклада. Это какая-то трисилева услуга.

Д’юма осклабился:

— Я не знаком с этим Трисилем, малец. Может статься, отличный был типчик. Но вся загвоздка в том, что Риомм совсем не хочет, чтобы коддас отсюда куда-то делись.

— Что? — удивился я и перевел взгляд на молчавшего все это время брата. — А почему?

Мекет как всегда сморщился, но промолчал.

— Потому, — пропел Д’юма, — что империи выгодно выставлять себя благодетельницей. Коддас здесь уже несколько лет болтаются, будто дерьмо, которое никак не смыть, а Сенат продолжает трепаться о том, сколько сил тратит на помощь местным бедолагам. Думаешь, кого-то там на сияющем Риомме устроит, если вся эта возня немедля прекратится?

— А почему нет? Разве это не снизит затраты и все такое?

— Не будь наивным. Там только болтают о суммах, которые тратятся на поддержание техносфер. На самом деле все до последней ломаной монетки оседает в карманах сенаторов и лоббистов, которые всю эту схему и затеяли.

— Тогда я тем более не понимаю, что держит всех этих людей здесь. Давно бы сбежали, и дело с концом.

— Риомм не помогает коддас, как я уже сказал, но это еще не значит, что он за ними не приглядывает. Раз в четверть оборота вокруг местного светильника орбиту сфер пересекает акаш. Не сближается и на связь не выходит. Но одного его появления достаточно, чтобы вся местная братия забилась в норы и тихонько ждала, когда напасть минует.

— Жуть какая-то, — признался я.

— Вот именно! — кивнул контрабандист, стукнув кулачком по столешнице. — Жуть. И еще какая! Коддас накрепко заперты в этом гадюшнике. И пока Риомм не передумал, единственный их выход — нищенствовать и молиться.

— И кому же они молятся? — поинтересовался Мекет, впервые за время скромной трапезы открыв рот не для того, чтобы отпить чаю.

— Всем богам, каких знают, — заявил Д’юма с убийственной серьезностью, — потому что больше им не на кого рассчитывать.

— Не на кого, кроме тебя, очевидно, — заметил брат.

Отпустив шарик с чаем, Д’юма уставился на него.

— Ты, Динальт, пытаешься мне польстить или нагрубить?

На что Мекет ответил с не самой искренней улыбкой:

— Думаю, всего понемногу. — Перехватив в воздухе едва не сбежавший чай, он вернул его Д’юме со словами: — За всей этой болтовней об угнетенных беженцах, мы упустили из виду настоящую причину нашего появления. Меня не интересует, насколько ты сроднился с коддас. И каким героем они все тебя считают — тоже. Мы оба знаем, что ты на самом деле за фрукт, а потому даже не надейся, что я позволю завербовать братишку в твою унылую конторку.

Поперхнувшись чаем, Д’юма закашлялся.

— С чего ты взял, что он вообще мне нужен? — поинтересовался контрабандист, пытаясь утереть выступившие на глазах слезы и не смотреть в мою сторону.

— Кончай уже, — бросил Мекет.

Д’юма сразу как будто сник, чем удивил меня сверх всякой меры. Я и не подозревал, что у брата на него такое влияние. Или это очередная игра?

— А чего это ты за него решаешь? — внезапно спросил контрабандист, указывая на меня пухлым пальцем. — Что, если он сам решится?..

— Не решится.

— На что не решусь? — попробовал уточнить я.

Мекет без капли энтузиазма пояснил:

— На священный поход Д’юмы против Риомма, который он уже затевает гнарк-его-знает-сколько лет. Или ты думаешь, он просто так из тебя тут слезу выжимает? Этот хитрый хрен давно мечтает, чтоб империя захлебнулась в крови, но все никак не подгадает хорошего момента. А местные — это так, способ развязать конфликт. Да он плясать будет, если однажды Риомм действительно вдарит по коддас.

— Это правда? — изумился я, уставившись на пухлого контрабандиста.

Тот с кислым видом отозвался:

— Твой братец — большой любитель все упрощать. Да, я не поклонник империи. Однако это не значит, будто готов жертвовать несколькими тысячами коддас, лишь бы надеть Риомму трусы на голову.

И все же он не признал, что не планирует вытворить нечто подобное в будущем.

— Вот что тебе стоит усвоить, пацан, — сказал Д’юма. — Первое, что ты сделаешь, когда вернешься на свой блестящий кораблик, отправишь провонявшие шмотки в утиль и примешь душ. Этим же бедолагам такой роскоши не видать как своих ушей! Я уже не говорю о нормальном сне при стандартной гравитации и горячей еде. Об этом тут и мечтать забыли. И если парочке лоснящихся от устриц политиканов придется немножко понервничать из-за того, что я и мои парни попробуют сделать что-нибудь шумное, что ж, я считаю, невелика беда. Потерпят. Как все мы терпим.

— Смотри не заиграйся, — бросил Мекет. — Ты не хуже моего знаешь, какими мелочными бывают риоммские чинуши.

— Тебе-то что, Мекет? — откликнулся Д’юма. — Ты к Риомму привязан так же, как небесный прыгун к земле. Сегодня ты здесь, завтра — там. На одном месте не удержишь. Я слыхал, как ты наподдал тому серому стражу. На твоем фоне, я для них просто пустышка.

— Это пока. К тому же у Риомма всюду уши.

— А у меня тоже! Старый Д’юма еще способен учуять, откуда и куда дует солнечный ветер. А здесь так и подавно. Заранее знаю, кто и когда чихнет. Пусть даже чихотой страдает истинный лейр.

— Я уже сказал, что я не лейр.

Но на мои слова внимания не обратили.

— Поэтому ты так страстно заинтересовался Мозголомом? — спросил брат сощурившись. — Увидел что-то, что пришлось тебе по душе?

Плотоядная улыбка расцвела на физиономии контрабандиста.

— Да брось, Мекет, ты прекрасно знаешь, что я не питаю слабости к смазливым молоденьким мальчикам, пусть даже с таким экстравагантным прозвищем.

— Только к их экстравагантным способностям, — вставил брат. — Ты прав, я очень хорошо тебя знаю. И потому моим ответом будет «нет». Ты понятия не имеешь, с чем пытаешься связаться.

Это заставило Д’юму продемонстрировать мелкие заостренные зубки.

— А мне кажется, имею. Я, знаешь ли, с Желтым Малышом делил не только постель…

Невольно представив себе этот неординарный дуэт, я чудом удержался, чтобы брезгливо не поморщиться. Вышло бы не очень красиво. К тому же внимательные глазки Д’юмы в этот момент как раз пристально за мной наблюдали.

— А можно без подробностей? — попросил Мекет.

Миниатюрный герой-любовник снова осклабился и спрятался за чайным шаром.

— Извольте. Все это я говорю к чему? Мне, знаешь ли, тоже ведомы кое-какие из ваших общих тайн.

— Так это ты даешь пищу тем слухам, что распускают пираты? — Мекет звучал чуть ли не обиженно. — Им всего-то пришлось искать новый притон, вместо разнесенного Дей-Прим.

— Слегка приукрашиваю, — скромно потупился контрабандист. — Да и то лишь для того, чтоб у определенных людей не сложилась истинная картинка событий. А сказки ведь все любят. Особенно такие, в которые трудней всего верится.

Под его изучающим взглядом я снова ощутил неловкость и дискомфорт, что донимали меня при первой встрече. Я нутром чуял, Д’юма что-то замыслил, притом с явным замахом на мое непременное участие. Стоило ли добавлять, насколько мне это не льстило?

Решив чуть изменить русло беседы, я поинтересовался:

— Что это, кстати, за инфочип, о котором вы столько болтаете?

Брат и контрабандист переглянулись, затем Д’юма проговорил:

— Кое для кого это почти такая же мифическая вещь, как Игла Дживана. В кругах контрабандистов и инфоброкеров нет тех, кто не мечтал бы ею обладать. Это чип, на котором собраны все данные обо всех сделках и операциях, что провернула Желтый Малыш за свою насыщенную событиями жизнь. И их участниках, разумеется.

Это меня не сильно удивило. Учитывая род деятельности Малыша, ждать от нее чего-то подобного было логично. Экстравагантная дамочка с не менее экстравагантным именем за свой век могла нажить немало влиятельных врагов, у которых хватило бы и сил, и упорства, чтобы постараться избавиться от той, что слишком много знает. Малыш это наверняка понимала и таким незатейливым способом обезопасила себя. Другой вопрос, зачем все это Мекету? Чего он там надеялся найти? Или наоборот, хотел стереть кое-то, способное открыть о нем нечто еще более неприятное? Сейчас, когда вся Галактике в курсе, что Малыш мертва, спрос на чип с секретами, должно быть, взлететь до космических высот. Как и интерес тех, кто мог захотеть припомнить моему братцу его прошлые делишки. В уме сразу же всплыло звучное имя клана Феб и лицо их очередного главаря Треззлы…

— Что ты хочешь там найти, Мекет? — напрямик спросил я.

— Это мое дело, а не твое, — откликнулся он, скомкав пластиковый шарик и отправив его в свободный полет. — А ты, Д’юма, лучше назови свою цену, и я выкуплю чип у тебя.

Д’юма хитро прищурился и опять потер округлый подбородок.

— Ты, видно, и впрямь располагаешь солидной суммой, раз так спокойно позволяешь мне ставить условия. Или этот инфочип тебе и вправду очень нужен…

— Мои финансы — мое личное дело.

— Ты абсолютно прав, дружище. Кроме того, чип все равно не продается, так что и говорить об этом нечего.

Удивление, отразившееся на лице брата, казалось неподдельным. Похоже, он рассчитывал, что уговорить Д’юму будет несложно. Даже переспросил:

— Что значит не продается?

Улыбка контрабандиста из ехидной превратилась в загадочную.

— Уж и не знаю, как прозрачней выразиться. Нет значит нет, приятель. — Поковырявшись кончиком кривого ногтя в зубах, он заметил: — Впрочем, всегда есть возможность договориться.

Мекету тон Д’юмы не понравился, и это было видно по тому, как заходили желваки на его скулах.

— Слушаю твое предложение.

Д’юма расцвел и довольно быстро затарахтел:

— Я хочу, чтобы ты отправился в систему Боиджия и достал для меня кое-что оттуда. Вещь небольшая, и с ее поисками особых трудностей не будет. Однако же, она весьма ценна и достаточно хорошо охраняется, чтобы ее невозможно было забрать так просто. Выкупить ее тоже нельзя. Только выкрасть.

— Боиджия? — Я чуть не поперхнулся чаем. Неужели не ослышался? Но потом до меня дошел основной смысл слов контрабандиста, и вся заинтересованность мигом схлынула. — Не буду я ничего красть. В жизни не брал чужого и впредь не собираюсь. Мекет, скажи ему!

Но Мекет почему-то не спешил возражать карлику.

— Что за вещь? — спросил он нахмурившись.

— Образец растения.

— Тебе что, зелени здесь не хватает? — брат ткнул пальцем в сторону выхода из палатки.

— Это непростое растение, Мекет, — откликнулся Д’юма. — Это минн.

— Не слыхал о таком.

Зато я слыхал. Вернее, читал, когда, по своему обыкновению, штудировал заметки Батула Аверре о лейрах. Там говорилось и об этом удивительном растении, служившим боиджийским племенам аборигенов способом не только выживать среди смертоносной флоры и фауны планеты джунглей, но даже противостоять Теням лейров, что в разы удивительней. Заметки намекали, будто к созданию минна приложили руку некие могущественные сущности, некогда царствовавшие во Вселенной. И теперь это самое растение понадобилось Д’юме. Притом настолько, что ради него он был готов распрощаться с легендарным инфочипом. Хотя, как по мне, мог бы просто продать штуковину и нанять профессиональных воров, а то и сразу армию для переворота своей мечты.

— Что вы собираетесь с ним делать? — спросил я.

— А ты знаком с минном, верно, малыш? — ничуть не удивившись этому факту, проговорил Д’юма. — Оно и понятно. Такие, как ты, просто обязаны знать о нем.

Очередной намек на мои «необычные способности» заставил вспыхнуть. Как могут они рассуждать о вещах, которых даже не понимают?! И как может Мекет делать вид, будто такие разговоры в порядке вещей?!

Ценою неимоверных усилий я взял себя в руки и постарался улыбнуться:

— Если вы думаете, что я добровольно соглашусь сунуться к тамошним аборигенам только ради того, чтобы добыть вам комнатный кустик, то вы еще более отбитый на голову фанатик, чем мой брат. Всем известно, как ревностно махди оберегают свою территорию от незваных гостей. Многие, кто рискнул отправиться в чащу, назад не вернулись.

Проглотив оскорбление, Д’юма заулыбался шире прежнего:

— Риши, Риши! Я все хорошо понимаю. Будь задача такой простой, я бы не стал ждать ветра от солнца и сам бы давно все организовал. Но так уж удачно совпало, что вам вдруг понадобилась моя помощь. Так почему бы мне этим не воспользоваться?

Я повернулся к Мекету, в надежде услышать от него вразумительный ответ. Но тот только поднял ладонь, призывая меня не горячиться.

— Спокойно, Мозголом. Я разберусь. — Посмотрев в лицо Д’юме, он проговорил: — Ты не сказал, что собираешься делать с этим минном.

Тот фыркнул.

— Конечно не сказал. Но ведь и я не выпытываю, зачем тебе инфочип. Хотя прекрасно осознаю его ценность.

Тут я не смолчал:

— Минн смертелен для всех, кроме махди. Они, как я читал, применяли его практически всюду: готовили из него еду, создавали оружие. Но вы-то не махди, значит, хотите использовать растение в других целях. Например, в вашей будущей войнушке с Риоммом, я прав?

— Неплохо, мой юный друг. Неплохо. — Д’юма и впрямь выглядел впечатленным. — Однако ты далековато забрался от истины. Минн мне нужен вовсе не затем, чтобы устроить переворот.

— Тогда зачем?

Контрабандист шутливо погрозил мне пухлым пальчиком.

— Э, нет, малец, я на эту уловку не поймаюсь. Хочешь узнать мои цели? Принеси мне минн. И если не передумаешь, мы с тобой обсудим, что и как, идет?

— Не идет, — тут же встрял братец.

Д’юма притворно скуксился.

— Ты стал таким правильным, Мекет. Аж тошно.

Тот не отреагировал на поддевку, но зато всерьез задумался над предложением.

— Один инфочип за один росток минна, так?

— Воистину так, — кивнул Д’юма. — Только росток этот должен быть живым. Всяких там засушенных веников из сувенирных лавок мне не надо. С тех пор как махди повымирали, обнаружить минн стало почти так же трудно, как живого лейра. В естественной среде, насколько мне известно, его уже давно нет. Все, что осталось — это несколько экспериментальных образцов в имперских лабораториях в Мероэ. Так что вам даже в лес соваться не понадобится. Только навестить столицу и вывезти оттуда кустик. Для сверхсущества проще некуда, согласитесь?

Мекет не стал спорить и с этим, только мрачно пробормотал:

— Впервые в жизни мужик требует от меня цветы. Надеюсь, он же последний… — Он покосился на меня, затем уставился на крышку стола, потом опять на меня и под конец повернулся к пухлому интригану. — Ладно, чтоб тебя, я готов за это взяться. Но лишь при одном условии.

Д’юма навострил длинные уши.

— Ты отдашь мне инфочип и забудешь, что вообще когда-либо нас знал. — Брат выдержал паузу, внимательно глядя на контрабандиста, после чего прибавил: — Хорошенько обдумай это, Д’юма, потому что потом условия будет уже не изменить. Если я вдруг узнаю, что ты не удержал воду в заднице и рассказал кому-то об этой встрече, можешь сразу заказывать себе гроб по размерам.

— Ты угрожаешь мне, Мекет? — Карлик изо всех сил старался казаться удивленным. — Разве так разговаривают со старыми друзьями?

— Не путай хрен с пальцем. Мы не друзья, Д’юма. И никогда ими не были.

Д’юма то ли фыркнул, то ли хрюкнул.

— Это уж точно. Дружить с тобой не всякий сможет, Мекет. Но я по натуре оптимист и верю, что все еще возможно. Пусть будет по-твоему. Я забуду о нашем знакомстве, как только получу свое растение.

И все это было так мирно и пристойно, что поневоле пришлось напомнить о себе.

— Безумно рад за вас, товарищи. Но вы не забыли, что я еще не дал согласия?

— О, — сказал Д’юма. — О-хо-хо. Я уже понял, что братец не поделился с тобой своими планами относительно инфочипа. И это вполне в его стиле. Но разве ты не должен доверять ему?

Должен ли? Я перевел взгляд на Мекета, чье лицо, наполовину скрытое в тени полей шляпы, оставалось безмятежным. У него на все случаи жизни был план. Но стоил ли он доверия? Ответить на этот вопрос было сложнее, чем прикончить Ди Аргуса.

Кажется, брат почувствовал мои сомнения, потому что вкрадчиво попросил:

— Мозголом, просто сделай мне одолжение, идет? Одно из немногих.

Я вздохнул. По сути, уступить Мекету в его просьбе не стоило мне никакого труда. Все, что было возможно, я мог вытрясти из него и по ходу дела. К тому же путешествие на покрытую туманом древней истории Боиджию могло стать одним из самых запоминающихся приключений в моей жизни. И уж наверняка приятней, чем прошлое дело о пропавшем семейном лакее. Так зачем отказываться?

— Хорошо. Я согласен. Вы отдадите нам инфочип, Д’юма.

— В обмен на кустик минна, — кивнул карлик.

— В обмен на кустик минна, — повторил Мекет. Не сказав больше ни слова, он оттолкнулся от импровизированного столика и выпорхнул из палатки.

Мне ничего другого не оставалось, кроме как поблагодарить Д’юму за чай и отправиться за братом.

— Знаешь, — сказал я, проплывая вслед за Мекетом через трущобные пузыри обратно к кораблю, — если б я знал, зачем нам этот никчемный инфочип, мне было бы проще согласиться.

Мекета мои слова задели.

— Никчемный? Никчемный?! Да понимаешь ли ты, сколько информации хранится на этом маленьком кусочке металлопластика?

Я нарочно скорчил постную мину.

— Я от природы очень неплохо соображаю, но ты не удосужился рассказать мне о деталях.

— Не тебе говорить о природе чего бы то ни было, — огрызнулся брат и тут же замер, сообразив, какую бестактность ляпнул. — Прости, Риши, я не хотел.

— Но сказал, — заметил я, стараясь не показать, что его шпилька достигла цели. Из-за весьма необычного способа, благодаря которому появился на свет, я стал замечать, что крайне болезненно реагирую на все разговоры, связанные с темой естественности.

— Обидчивость тебе не к лицу, — заметил он, оглянувшись по сторонам. На этот раз никто из местных не лез к нам с просьбой подать милостыню. Хотя всю дорогу провожали недоброжелательными взглядами.

Я показал брату средний палец.

Он фыркнул, но продолжил:

— На самом деле, все, что наговорил тебе Д’юма чушь полная. Или по большей части. А вот про чип он не лгал. Малыш занималась разного рода сделками. Некоторые из них были очень специфичны. И оттого привлекательны для многих. Я хочу заполучить чип прежде, чем кто-нибудь другой пожелает того же.

— Это я уже понял. Я хочу знать, зачем?

— Ага. Уверен. Еще как хочешь.

Что ж, это было ожидаемо.

Я закатил глаза и переключился на новый вопрос:

— Чип всегда был у Д’юмы?

— Всегда. С той самой поры, как Малыш заключила свою первую сделку. Она была весьма прагматичной бабенкой. И никому не доверяла. Кроме Д’юмы. За что этот сварливый мешок заработал такой бонус, я понятия не имею. Зато точно знаю, что сам Д’юма никогда этим доверием не пренебрегал.

— И даже не пытался использовать чип в собственных целях? — Нечто довольно странное показалось мне в том, что личность, желавшая высвободить коддас из положения беженцев и разумников третьего сорта, ни разу не прибегла к помощи вещицы, без дураков способной сделать из него богача.

— Если бы Д’юма объявил о намерении продать инфочип Малыша, он бы и суток в живых не протянул. Началась бы охота. Кроме того, ты и сам слышал, что его не интересуют деньги. Только нечто более весомое.

— Минн, что ли? — усмехнулся я.

— На самом деле в этом нет ничего смешного, Риши, — с укоризной качнул головой Мекет.

От меня не ускользнуло, что он уже дважды за время беседы назвал меня по имени, не использовав нелепое прозвище, которым сам же и наградил. Означало ли это перемену в его отношении? Я хотел верить, что нет.

— И все же, что такого привлекательного в том инфочипе? Что важного он хранит для тебя?

— Для нас, Риши. Не для меня, — поправил брат тихо. — Не думай, будто я не сожалею о том, что творится теперь с тобой по моей милости. Хоть ты и стараешься скрыть перемены, я все вижу. Тень растет в тебе, словно опухоль. Клетка за клеткой она захватывает твое естество, пока однажды не поглотит полностью. Это надо остановить. Остановить, пока не поздно. А в инфочипе есть кое-что о том, как это сделать.

Меня от этих слов передернуло. Резко застыв на повороте, я не рассчитал угла и врезался в одну из переборок — эдакая иллюстрация удара обухом по голове.

— Зараза! — выругался я и схватился за ушибленный лоб. — Так, погоди… Что? Как это понимать? В инфочипе есть подсказка, как усмирить Исток? Откуда она там взялась? Да и вообще, откуда тебе знать, что это можно сделать?

— Я не знаю наверняка, но почти уверен, что возможно, — сказал Мекет, перехватив мою руку и подтолкнув к ползунку, ведущему на борт «Ртути».

— Как?.. Почему?.. Да каким образом, в конце-то концов?!

В ответ на это брат усмехнулся, но без намека на веселье.

— А это еще одна из тайн, которые Желтый Малыш унесла с собой в могилу. Но мы ее узнаем. Просто доверься мне.

Если б я был дурак, я бы, наверное, так и сделал. Но кое-какой опыт и жизнь бок о бок с Мекетом научили воспринимать его слова чуть менее буквально. Не нужно зваться гением, чтобы понять, в какую сторону ветер гонит фотоны. Братец затеял авантюру, но, догадываясь, что меня на нее легко не подписать, нарочно нагнал туману, чем и воспалил мое воображение. Он, как никто, в Галактике знал, насколько сильно я падок на всякие тайны и загадки прошлого, пусть даже не особо далекого, и давил на это не стесняясь.

Притом не зря.

После разговора в техносферах мне и впрямь захотелось побывать на Боиджии и побродить по ее легендарной висячей столице. Но вместе с тем я не переставал испытывать зудящее ощущение на самом краю сознания, которое шептало, что простой прогулкой дело совсем не ограничится. За прошедшие недели фигура Ди Аргуса, маячившая, казалось, всюду, куда бы мы ни сунулись, ничуть не утратила своей зловещести.

Как ни забавен был оборот, с той поры, как мы оставили Дей-Прим, серый страж мерещился мне в каждой тени. Я знал, что смерть хозяйки не повлияет на его целеустремленность и, может быть, поэтому ожидал за первым попавшимся поворотом. Бледное лицо с жутким серебристым взглядом даже снилось ночами. Оно намекало, что новая встреча была неизбежна, и я старался морально готовить себя к ней. Аргус не обещал мне мук адских, но вполне доходчиво дал понять, что не остановится, пока не заполучит обратно. А раз так, то имело смысл оглядываться почаще. И не соваться туда, где само понятие цивилизованности давно размылось и превратилось в анахронизм.

Мекет же, напротив, вел себя так, будто никакого Аргуса нет и в помине, и все, что им движет — желание исправить прежние ошибки. Но я-то знал, что ночные кошмары донимают брата едва ли реже, чем меня самого, а все эти обещания с помощью эфемерных знаний избавиться от влияния Теней — лишь отчаянная попытка обратить время вспять. Он не понимал, что сделанного не исправить, и на все мои попытки втолковать ему эту простую истину, только огрызался. Брат, как и большинство разумников, считал Тени вселенским Злом, которое следует уничтожить, прежде чем оно успеет осквернить все на свете. Но я не винил его за зашоренность. Придет время, и ему придется столкнуться с реальностью. И будет лучше, если это случится на моих условиях.