Изобилие (сборник)

Роман Сенчин, 2010

Новая книга рассказов Романа Сенчина «Изобилие» – о проблеме выбора, точнее, о том, что выбора нет, а есть иллюзия, для преодоления которой необходимо либо превратиться в хищное животное, либо окончательно впасть в обывательскую спячку. Эта книга наверняка станет для кого-то не просто частью эстетики, а руководством к действию, потому что зверь, оставивший отпечатки лап на ее страницах, как минимум не наивен: он знает, что всё есть так, как есть.

Очистка

Генка вывалился из универмага, толкая входящих и выходящих.

— Раздись, ёптель! Дорогу, бляха!

Люди послушно шарахались от него, кто морщился, кто отворачивался.

На улице хороший мартовский день. Тает снег, солнце светит ярко, припекает даже.

— Ё-о! — громко хрипит Генка, сдвигая плешивую кроличью шапку на затылок. — Бля буду — весна!

Он, шатаясь, бредет по тротуару. Никто не хочет с ним столкнуться, обходят.

— Эй, землячка, погоди! — пытается заговорить Генка с миловидной женщиной. — Давай эт самое… Я плачу! Ну-у…

Замечает курящего парня.

— Во, зёма, стоять!

Парень, замедлив шаг, недружелюбно смотрит на Генку.

— Зёма, дай, бля, покурить. Курить хочу охренеть как! — Принимает сигарету. — Во, и огоньку. Зашибись! Держи копыто!

Топает дальше. Улица широкая, чистая. Весна, солнце. Люди кругом, жизнь. Сигарета тухнет.

— Э-э, бля! Ну, ёп-та! Сука, бля!

Генка стоит посреди тротуара, шатается, крутит в руках окурок.

— Ён-ный рот!

Он расстроен.

— Твою-то мать!..

Прохожие сторонятся, обтекая пьяного. Какой-то пожилой, плотный дядя не хочет просто пройти — встал перед Генкой.

— Чего раскричался? — спрашивает.

— А те хер ли надо? А?

— Чего орёшь-то? Постеснялся бы, — грустно говорит дядя. — Заберут ведь.

Генка не понимает:

— Чё, ветеран? Медаль есть, ёп-та? Чё ты, бля, лезешь?

— Эх, ты-ы! — качает головой пенсионер.

— Рот закрой!

— Научился…

— Рот, говорю, закрой! Пень тухлый. Медаль, да? Вали дальше, удод!

— Научился… Домой бы ступал, проспался хоть.

— У-у! Затрахать решил, да?!

— Молоде-ец… — И пенсионер медленно идет дальше, убедившись, что этого не исправишь.

Генка еще долго стоит, хрипит, размахивает руками, потом тоже двигается по улице. Споткнулся, упал. Потерял окурок.

— Ох, бляха-муха!

Встал, огляделся по сторонам.

А день-то кончается. Солнце скатилось за пятиэтажки. Грустно, обидно…

Генка заводит песню:

— Да красноярское солнце, да над проклятой тайгою!..

К Генке подходят. Двое высоких, хорошо одетых парней. С приятными лицами.

— Подожди-ка, — говорит один, беря Генку за локоть.

— Чего?

— Давай пройдем сюда.

Они подталкивают Генку к забору.

— Чего, ёп-та? — удивляется Генка.

И вот за забором. Тут намечалась когда-то стройка. Котлован, на дно его сочится рыжая вода. Вокруг кучи земли, бетонные плиты.

— Чего надо, бляха?

— Вот сюда…

Заводят за штабель плит, ближе к котловану.

Генка испуган:

— Зёмы, вы чё?..

— Давай, Андрей, — кивнул тот, что держит Генку за локоть.

Андрей вынул из-под пуховика молоток.

— Зёмы?!

— Мы не зёмы. Мы очищаем город от мрази. Андрей!..

— Зё-о!..

Рот Генке закрывают рукой в мягкой перчатке, резко наклоняют вперед. Шапка слетает с головы, катится в котлован. Андрей коротко размахивается и крепко бьет Генку молотком по затылку раз и второй.

1995 г.