Как Россия победила в Крымской войне. (1853—1856)

Роман Коротенко

За что казнили французского маршала Сент-Арно? Зачем британский посол Редклифф обещал отрезать себе руку? О чём сообщали из Крыма американские военные наблюдатели? Оказывается, находить ответы на эти вопросы проще, чем задаться самими вопросами. Всем известно, что в 1855 году западноевропейцы захватили Севастополь, после чего Россия вынуждена была признать поражение в Крымской войне. Однако во многих источниках того времени рассказывается история, которая противоречит общеизвестной и привычной.

Глава первая.

Издороваде Ребете

Какой же опасный человеческий резервуар эта Азия. Безопасность Европы возможна только в том случае, если мы продвинем европейскую границу до Урала. К западу от него организованного русского государства больше существовать не должно.

Адольф Гитлер, 25 сентября 1941 г.Adolf Hitlers Monologeim Führerhauptquartier, 1980

После того как созданный в 1800 году на обломках государственного банка частный Банк Франции приступил к выпуску бумажных франков, у западноевропейских банкиров больше не оставалось своих внутренних врагов. Собственные суверенные государи были уничтожены, а их потомки, зафиксированные между молотом перманентных революций и наковальней либерализма, послушно исполняли свою роль в образе публичной власти.

Единственной угрозой для элиты западноевропейских посредников, то есть для банкиров, на тот момент оставалась Россия. Причём эта угроза для них была гораздо более опасной, чем может показаться на первый взгляд.

Во-первых, у России был рубль. Все без исключения западноевропейские деньги производились частными банками, которые тесно сотрудничали в рамках ограниченной ответственности и корпоративно формировали публичную политику на подконтрольных им территориях. Главный банк России взаимодействовал с западноевропейскими банками. Однако производитель рубля не входил в состав международной банковской корпорации, так как на 100% принадлежал российскому государству.

Поэтому ни один западноевропейский банкир не имел возможности напрямую посредством рубля влиять на российскую политику. Конкретно таким способом западноевропейская нулевая власть¹⁵ на Россию не распространялась.

Во-вторых, у России были собственные интересы. У каждого государства должны быть собственные интересы. Претворять в жизнь государственные интересы как раз и призвана публичная власть. Поэтому если различные государственные интересы в каком-либо вопросе не совпадают, то между различными публичными властями возникает конфликт.

Однако в условиях, когда публичные власти различных государств подчиняются одной и той же частной банковской корпорации, последнее слово в конфликте публичных властей всегда остаётся за корпорацией. Поэтому, например, объединяя силой оружия разрозненные итальянские государства в единое королевство Италия, Виктор-Эммануил II Савойский «забывает» включить в его состав свои собственные вотчины Савойю и Ниццу, безропотно позволяя Франции забрать их себе.

Российская публичная власть международной частной банковской корпорации не подчинялась в силу пункта первого. Поэтому государственные интересы России вступали в конфликт не с какими-либо иными государствами, а с руководящей этими государствами банковской корпорацией.

И в-третьих, от России до Индии было рукой подать. Напомним, что Индия на тот момент входила в состав Британской империи. Причём не просто входила — основу могущества Британской империи составлял именно индийский рынок, поглощающий львиную долю британских товаров.

Самый сильный в мире британский флот охранял этот рынок от возможных посягательств со стороны любого другого мощного государства. Когда Наполеон отправил свою армию в Индию, британский флот перерезал пути её снабжения¹⁶ и не пропустил французов дальше Сирии.

Единственной страной, от которой в силу её географического расположения британский флот не смог бы защитить Индию, была Россия. Для всех более или менее посвящённых также было очевидно, что при желании изгнание британцев из Индии россияне могли бы устроить без крупномасштабного наступления своих сухопутных войск. Ненависть индусов к заморским обладателям «оптимального сочетания идей, культуры, институтов и технологии»¹⁷ была так велика, что даже сравнительно небольшая инициатива извне могла бы повторить страшный для британцев 1857 год¹⁸, только в бóльших масштабах с доведением до логического конца.

Как сказал Луи Жаколлио, известный в XIX веке французский писатель, путешественник и общепризнанный знаток Индии:

«В тот день, когда русские, пройдя Афганистан, выйдут в долины Гималаев и Верхней Бенгалии для того, чтобы изгнать англичан из Индостана, они тотчас же найдут на полуострове готовых союзников в количестве 25—30 миллионов мусульман, которые из жажды мести поднимутся по первому сигналу»¹⁹.

Возможность подобной инфильтрации в Индию российского войскового подразделения наглядно продемонстрировала, например, всего лишь одна сотня кубанских казаков 1-го Уманского полка, которая под командованием сотника Василия Даниловича Гамалия весной 1916 года с боями прошла через горы и пустыни занятого турками Луристана и нанесла союзнический визит к британцам в Ираке, а после ещё и вернулась через те же горы обратно.

Между русскими позициями в персидском Керманшахе и британскими позициями в иракском Али-эль-Гарби по прямой было около двухсот километров, так что сотня Гамалия фактически преодолела примерно половину дистанции между, например, российским Термезом и британским Пешаваром²⁰.

Впрочем, русская армия совершала и более масштабные рейды по чужой и враждебной горной местности: например, в мае 1915 года конная группа генерала Шерпантье в составе двух драгунских и двух казачьих полков совершила рейд из Тебриза вокруг озера Урмия к озеру Ван — всего около полутора тысяч километров²¹.

Кроме того, из России в Индию можно было пройти не только через Афганистан, но и через Персию, российское влияние в которой неуклонно возрастало начиная с петровского победоносного похода 1722—1723 годов. Кстати, обратим внимание на вполне иллюстративный факт: с 1879 года охрану персидского шаха и его семьи обеспечивала Персидская казачья бригада (в дальнейшем — дивизия) под командованием кадровых российских офицеров.

Очевидно, что в сложившейся стратегической ситуации, когда британцы своим последовательным захватом крайне ценной для них Индии внезапно сделали свою (самую сильную в мире) экономику практически беззащитной перед угрозой возможных активных действий со стороны суверенной России, единственным выходом для западноевропейской нулевой власти было превентивное уничтожение России либо как минимум лишение её суверенитета.

⠀

Первой подобной попыткой была так называемая Русская кампания 1812 года, предпринятая непобедимым Наполеоном Бонапартом совместно с войсками большинства стран континентальной Европы²². Огромная, более чем полумиллионная армия, закалённая в многочисленных боях, с запада пересекла российскую границу и вторглась в российские просторы. Полгода спустя всё ещё непобедимый Наполеон пересёк российскую границу с востока — но теперь уже без армии. В течение полугода куда-то исчезла на тот момент, несомненно, самая мощная войсковая группировка в истории человечества.

Даже для русских, которые были вынуждены принимать эту группировку на своей территории и непосредственно способствовать её исчезновению, результат их собственных усилий, по сути, оказался загадкой.

Как сказал поэт:

⠀

«Гроза двенадцатого года

Настала — кто тут нам помог?

Остервенение народа,

Барклай, зима иль русский Бог?»²³

Просвещённые же европейцы, однако, никакой загадки во всём этом не усмотрели. Например, сам виновник торжества, Наполеон Бонапарт, так объяснял свою неудачу: «Холод, преждевременный холод и сожжение Москвы»²⁴.

Почему-то на тот момент всех удовлетворило это объяснение — даже с учётом того, что своё отступление из Москвы непобедимый Наполеон начал 19 октября 1812 года. Ведь очевидно же, что октябрь — это самый пик русской зимы!²⁵ Впрочем, также очевидно, что холода в России губительно действуют на кого угодно, кроме самих русских.

Несмотря на первую неудачу, новое открытое вторжение западноевропейских армий в Россию произошло в 1854 году.

Сейчас это событие известно широким слоям населения, как Крымская война (она же — Восточная, она же — Русская). Также широким слоям населения известно, что в ходе этой войны англо-французские войска осадили и в конце концов захватили Севастополь.

Падение Севастополя фактически означало поражение России. После захвата города русским был предъявлен ультиматум о прекращении сопротивления, который они были вынуждены с унижением принять. После этого воюющие стороны подписали в Париже мирный договор на условиях победителей.

Для нашего читателя, знакомого с предыдущей книгой из серии «Миростолкновение», вероятно, не окажется неожиданным утверждение, что абсолютно всё сказанное выше о Крымской войне — полнейший бред.

Вопреки общеизвестным фактам, Севастополь, например, не был захвачен французами и британцами. Кроме того, тактическое поражение русской армии на Малаховом кургане никак не повлияло на условия Парижского мирного договора, которым эта война завершилась.

Для сторонних наблюдателей на момент окончания войны Россия явно не считалась проигравшей стороной, ибо, как сказано в одной грузинской летописи, современной описываемым событиям, «четыре государя вместе ополчились против великого царя Николая и три года воевали, но никакого ущерба не могли причинить, а он взял Карс»²⁶.

Очевидно, что общепринятое восприятие Крымской войны, на самом деле в корне не соответствующее действительности, формировалось и укреплялось с вполне определёнными целями.

В эпоху большевиков в России было выгодно на примере якобы проигранной войны показать неэффективность и отсталость царской власти. Французам и англичанам было по умолчанию выгодно представлять себя доблестными победителями.

Для реальных инициаторов этой войны любая её мифологизация не только выгодна, но и непременно необходима: чем больше описание события не соответствует происходившему, тем меньше вероятность обнаружить в нём действительные мотивы и руководящие силы.

Ведь, как мы уже выяснили²⁷, неизвестность — первая и главнейшая заповедь власти номер ноль.

Таким образом, ни в коем случае не претендуя на истину в последней инстанции, однако доверяя собственным умозаключениям больше, чем общепринятым стереотипам, автор этой книги предлагает к сведению уважаемого читателя иную трактовку событий, связанных со второй западноевропейско-русской войной.

А начиналась эта война задолго до 1854 года и очень далеко от Крыма.

Однажды в 1798 году некий албанец Мехмет Али, торговец табаком из северогреческого города Кавала, по зову Блистательной Порты во главе небольшого отряда ополчения прибыл в Египет воевать против французского экспедиционного корпуса, который в то время пытался пробиться посуху в Индию. На следующий год в сражении при Абукире новоиспечённый командир вроде бы даже проявил себя, чуть не погиб вместе с большинством участвовавших в этом бою турок, но благополучно нашёл спасение на британском корабле. Однако, судя по всему, Мехмету Али в Египте понравилось, и он решает стать местным политиком.

На тот момент политическая борьба в турецких провинциях обычно проходила в формате массовой резни оппонентов, в чём Мехмет Али с помощью своих земляков весьма преуспел. Кроме того, на честолюбивого албанца обратили внимание французы, которые к тому времени по договорённости с британцами уже покинули Египет. В общем, в один прекрасный момент у Мехмета Али совершенно кстати оказались лишние семь с половиной миллионов франков, которых в аккурат хватило, чтобы наконец-то купить должность египетского наместника²⁸.

Что характерно, новый глава местной власти при этом начинает активно препятствовать проникновению в Египет британцев, и наносит поражение бывшим своим спасителям, в 1807 году дерзнувшим высадиться на его территории.

Пока Мехмет Али с помощью денег европейцев занимался укреплением своей власти в египетском пашалыке, произошло ещё несколько знаковых событий.

В 1809 году британцы заключили соглашение с персидским шахом, согласно которому Персия обязалась не пропускать через свою территорию какие-либо иностранные (читай — русские) войска в сторону Индии. Взамен британцы обещали ежегодно выплачивать шаху солидную денежную субсидию, а также снабжать его армию вооружением и военными специалистами. Более того, они даже убедили шаха напасть на Россию, и летом 1812 года персидская армия, подкреплённая британскими офицерами и британским оружием, захватывает Ленкорань и Аркиван²⁹.

Однако русские, несмотря на происходящее в это же время вторжение Наполеона (злейшего врага британцев, кстати), находят силы для контрнаступления, разбивают шахскую армию при Асландузе, пленяют британских офицеров³⁰, после чего штурмуют Ленкорань и, наконец, в карабахском селении Гюлистан заключают мир, по которому к России присоединяется всё Закавказье: Дагестан, Картли, Кахетия, Мегрелия, Имеретия, Гурия, Абхазия, а также азербайджанские ханства — Бакинское, Карабахское, Гянджинское, Ширванское, Шекинское, Дербентское, Кубинское и часть Талышского.

Но, как говорится, урок оказался не впрок: вновь подкреплённая британским оружием и офицерами персидская армия летом 1826 года (то есть через полгода после провальной попытки мятежа так называемых декабристов) без объявления войны опять вторгается в российское Закавказье, по пути вырезая армянские селения.

Однако вскоре опять начинается контрнаступление русской армии, которое завершается взятием персидского Тебриза. В начале 1828 года в окрестностях этого города был подписан мирный договор, устанавливающий новую русско-персидскую границу теперь уже по реке Аракс.

Одновременно с этим Турция под давлением французов также начинает войну с Россией, для начала перекрывая пролив Босфор для прохода русских кораблей.

На море эта война запомнилась подвигом маленького русского брига «Меркурий», который в одиночку отбился от двух турецких линкоров³¹. На суше русская армия после трёхдневной осады берёт штурмом крепость Карс в азиатской части Турции, а в её европейской части занимает Адрианополь³², расположенный в 235 километрах от Константинополя. На тот момент Адрианополь официально считался столицей Османской империи. Осенью 1829 года в окрестностях этого города подписывается мирный договор, устанавливающий новую русско-турецкую границу и, кроме прочего, передающий в состав России города Анапа и Поти.

Наступает 1830 год. Во Франции в этом году происходит вооружённый переворот, в результате которого король Карл X бежит из страны, а его место с помощью британцев занимает новый «революционный» король Луи-Филипп I. Свергнутого короля не спасла даже весть о победе французских войск в Алжире, которая была получена в столице за три недели до переворота.

Дело в том, что французское правительство ещё с революционных времён задолжало алжирским купцам семь миллионов франков за поставки продовольствия. Время шло, деньги не возвращались, французский консул вёл себя нагло, и горячий алжирский наместник³³ в конце концов не выдержал и съездил этому консулу по физиономии. Так сказать, начал выбивать долг в буквальном смысле слова.

Франция, естественно, возмутилась и в ожидании сатисфакции направила свой военный флот блокировать алжирское побережье. Однако спустя два года выяснилось, что алжирские пираты и купцы к этой блокаде были совершенно андифера́^,, то есть безразличны. Более того, когда французский линкор «Прованс» под парламентёрским флагом привёз алжирскому наместнику ультиматум, алжирец не только выгнал французского посланника, но и приказал обстрелять линкор, на котором тот прибыл.

А дальше произошло нечто весьма любопытное. Вот что рассказывает современник:

«Это оскорбление французского флота, это нарушение международного права не могло остаться не отомщённым. Между тем князь Полиньяк [французский премьер] напал на несчастную мысль доставить удовлетворение французской чести оружием Мегмета-Али, вице-короля египетского. Французское правительство предложило Мегмету-Али овладеть Алжиром и обещало потом признать его законным владетелем. Вице-король был очень склонен принять это предложение. Он требовал от Франции десять миллионов субсидий, которые ему были обещаны, и уже начал свои вооружения, когда Порта узнала о его намерении и расстроила его своим решительным противоречием»³⁴.

Проще говоря, французы попытались нанять одного турецкого губернатора, чтобы тот в их интересах развязал войну против другого турецкого губернатора. Причём эта сделка, заключённая по обоюдному согласию сторон, в последний момент была сорвана из-за вмешательства третьей стороны.

При этом очевидно, что третьей стороной никак не мог быть упомянутый турецкий султан: во-первых, для Парижа турецкий султан не указ, а скорее наоборот; во-вторых, для египетского наместника турецкий султан тоже был не указ, так как вскоре наместник пойдёт смещать султана с престола. Поэтому мы склонны считать более близкими к истине слова британского консула в египетской Александрии, прозвучавшие в разговоре с российским посланником:

«Когда французы собирались в Алжир, то они предлагали собственно паше [Мехмету Али] предпринять эту экспедицию и покорить Алжир, обещаясь дать ему десять линейных кораблей; после же предложили ему только сумму, равнявшуюся оценке десяти кораблей. Паша отозвался тогда, что он, без согласия Англии, не примет участия в этой войне»³⁵.

Итак, британцы запретили Мехмету Али совершить поход на Алжир, и поэтому низвергать алжирского дея и заменять его французским губернатором пришлось французам самостоятельно — что, как уже было упомянуто, не помогло королю Франции удержаться на собственном троне.

Следует иметь в виду, что вся известная история Мехмета Али изобилует ситуациями, в которых он поочерёдно выступает то на стороне французов против англичан, то на стороне англичан против французов, то вообще против французов и англичан вместе взятых. При этом костяк армии Мехмета Али составляли французские и британские офицеры³⁶, вооружалась и снабжалась эта армия также французами и британцами, а при возникновении какого-либо внешнего конфликта покровителями Мехмета Али неизменно выступали правительства Франции и Британии³⁷.

На самом деле в этом нет противоречия: Мехмет Али являлся непосредственным инструментом той же силы, инструментами которой были правительства Франции и Британии. Поэтому, образно говоря, если эти инструменты иногда сцепливались и мешали друг другу, то, как бы это ни выглядело, на самом деле ничего страшного не происходило — все инструменты оставались в одних руках. Главное, чтобы они ни в коем случае не пытались навредить самому хозяину.

При этом очевидно, что Мехмету Али пришлось отказаться от возможности заработать на алжирской войне по той причине, что хозяева Мехмета Али на тот момент имели для него другое, более ответственное задание.

Примерно в то же самое время, когда алжирские пушки стреляли по линкору «Прованс», озадачивая французов, русская армия генерала Дибича³⁸ перешагнула через Балканы и уже приближалась к турецкой столице, принуждая султана к заключению мирного договора. И это было недопустимо с точки зрения одной крайне влиятельной и заинтересованной стороны. Война против России обязательно должна была продолжаться, поэтому вместо выбывшего из игры турецкого султана на поле выводился запасной игрок — Мехмет Али Египетский.

Следует отметить, что к тому моменту армия и флот наместника по всем статьям превосходили войска его сюзерена. Согласно различным источникам, у Мехмета Али было от 70 до 200 тысяч сухопутных войск и до 60 боевых кораблей. Войска эти имели современное вооружение³⁹, командовали ими в основном кадровые европейские офицеры⁴⁰. Причём не только командовали: например, после разгрома русской армией польского мятежа 1830 года множество бежавших из Польши рядовых инсургентов внезапно оказались под египетскими знамёнами⁴¹.

Осенью 1831 года египетская армия Мехмета Али вторгается в Сирию (на тот момент — турецкую провинцию) и начинает продвигаться в направлении столицы Турции.

В учебниках истории рассказывается, что Мехмет Али выступил против султана якобы с целью получить независимость Египта, чтобы его потомки наследовали власть в этой стране. Однако турецкие провинции, включая Египет, на тот момент уже были фактически независимыми, находясь на полном самообеспечении и поддерживая отношения с метрополией лишь ежегодной передачей в Константинополь определённой денежной суммы⁴². Очевидно, что поход на Константинополь был организован Мехметом Али не для того, чтобы ещё прочнее утвердиться в Египте. Во всяком случае, не для этого западноевропейские правительства вооружали его армию, а главный хозяин пополнял её ряды профессиональными наёмниками с боевым революционным опытом.

После победы над султаном Мехмет Али должен был заняться самым главным делом своей жизни (как это виделось его хозяевам) — воевать против России⁴³. Из всех армий, которые западноевропейские банкиры могли бы выставить против суверенного русского царя, армия Мехмета Али на тот момент являлась наиболее боеспособной, и поэтому именно она была направлена в сторону российских границ.

В начале 1830-х годов фронт разгорающейся войны против России простирался от берегов Балтики до берегов Каспия.

На западном участке этой линии противостояния основным застрельщиком традиционно выступала Польша. В конце 1829 года там начинается очередное так называемое «восстание» против русских «поработителей» — тех, кто предоставил полякам наибольшие во всей Российской империи политические и экономические свободы.

Между прочим, одним из признаков этих свобод был Банк Польский, основанный указом императора Николая I в начале 1828 года. Банк был, естественно, государственным, уставной фонд получил из средств российской казны, однако выпускал в обращение не российские рубли, а польские злотые. Кроме того, польские управляющие этого банка подчинялись не российскому наместнику, а польскому Сейму.

Всего на момент упомянутого «восстания» Банком Польским было эмитировано 36 миллионов злотых в монетах и ассигнациях. Из этого количества непосредственно мятежникам было передано 7 миллионов злотых.

Кроме собственных денег, польский банк в распоряжение мятежников передал ещё 160 миллионов злотых (4 миллиона фунтов стерлингов по курсу), полученных из Британии⁴⁴. Таким образом, британцы «одолжили» полякам денег почти что в пять раз (!) больше, чем поляки даже теоретически когда-либо могли бы вернуть. И конечно же, не может быть никаких сомнений, что это была чисто коммерческая сделка, а не финансирование антироссийского мятежа.

Кроме поляков и одновременно с ними резко активизировались черкесы на черноморском побережье Кавказа и начали массово нападать на русские крепости.

Тогда же имам Гази-Мухаммад поднял против русских знамя газавата в Дагестане⁴⁵.

В самой России также внезапно стало неспокойно: начались холерные бунты.

Первый такой бунт случился 3 июня 1830 года, что характерно, на главной базе Черноморского флота — в Севастополе. К тому времени в городе в течение двух лет действовал противочумный карантин, и это доставляло массу неудобств населению города. Кроме того, причиной для недовольства были различные злоупотребления военных и гражданских чиновников, в частности — коррупция и казнокрадство. В конце концов жители одного из окраинных районов города, Корабельной слободки, собрались в три боевых отряда, несколько дней учились ходить строем и обращаться с оружием, а потом с разных направлений вошли в центр города и убили генерал-губернатора Сталыпина.

И если покажется, что происшедшее выглядит скорее как организованная диверсия, а не стихийный бунт, то действительно «какая-то определённая группа, именовавшая себя „Доброй партией“, существовала и играла руководящую роль в подготовке и проведении Севастопольского восстания»⁴⁶.

Обратим внимание на то, какими именно словами эти «добрые партийцы» уговаривали севастопольцев примкнуть к организованной ими провокации:

«Жители Корабельной слободки умирают с голода, всех их хотят истребить или сослать в Сибирь, и поэтому они решили взбунтоваться, что, как возмущение начнётся, в нём примут участие татары и арнауты (балаклавские греки) и, кроме того, турки пришлют из Константинополя свой флот, о чём им в своё время дано знать»⁴⁷.

В общем, всё как обычно: «заграница нам поможет».

Похожие волнения произошли в Тамбове, Старой Руссе и даже в Санкт-Петербурге:

«…возбуждённые толпы громили полицейские управления и казённые больницы, убивали чиновников, офицеров, дворян-помещиков»⁴⁸.

Однако вернёмся к Мехмету Али. Пройдя с боями через Сирию, его армия вторглась в турецкую Анатолию, где в конце декабря 1832 года разгромила войска султана. Путь на Константинополь был открыт, и в скором его падении уже никто не сомневался.

Вместе с тем в российской столице прекрасно понимали, что произойдёт далее. Как сказал император Николай I,

«…с завоеванием Царьграда мы будем иметь в соседстве гнездо всех людей бесприютных, без отечества, изгнанных всеми благоустроенными обществами. Люди сия не могут остаться в покое; они ныне окружают Мегмед-Али-пашу, наполняют флот и армию его… Мои крымские татары, доселе всегда спокойные, ныне тревожатся; между ними распущены песни с пророчествами о скором прибытии Мегмед-Али-паши, как заступника православных мусульман. Я прежде обходился шестью батальонами в Крыму, теперь же этого мало»⁴⁹.

Западноевропейская пресса деятельность Мехмета Али тогда скромно именовала «революцией в Египте». Очевидно, российские власти прекрасно были осведомлены, кем на самом деле являлись «революционеры» в армии Мехмета Али.

В том, что являлось конечной целью для этой армии, также не было сомнений: начиная с осени 1832 года египетские эмиссары⁵⁰ зачастили в Крым.

Вместе с тем крымские татары начали массово скупать оружие и порох⁵¹. На всех крымских базарах и в мечетях бесплатно раздавались специальные песенники, в которых героический египетский наместник «содействием Господним сего москова завладею»⁵².

Особая роль в подготовке мятежа в Крыму отводилась местному мусульманскому духовенству, которое должно было выступить в качестве агитаторов и организаторов боевых отрядов крымских татар. При этом вербовка будущих крымско-татарских повстанцев проводилась старым проверенным способом — своевременным и достаточным финансированием. Как сказал один мулла, «Мегмет Али паша скоро будет в Крыму… Мегмет Мурза, Адиль Бей… все согласны и рады сему случаю и приходу Мегмета Али паши… Хотя с татарами трудно будет, но деньгами можно всё делать»⁵³.

В общем, получалась любопытная ситуация: турецкому султану, который ввиду недавней русско-турецкой войны никак не мог считаться союзником России, угрожал египетский паша, чьи интересы с российскими вроде бы вообще не пересекались. При этом сам конфликт между пашой и султаном выглядел как борьба за власть внутри Блистательной Порты. Однако было очевидно, что после захвата Константинополя египетский паша станет проблемой уже непосредственно для России, причём эта проблема окажется гораздо опаснее, чем турецкий султан.

Поэтому россияне, дабы не воевать с более эффективным противником, решили поддержать менее эффективного.

Первого января 1833 года в порту Александрии, без салюта флагу наместника, бросает якорь русский фрегат, на котором в египетскую столицу прибывает специальный представитель Николая I. Этот представитель получает аудиенцию у Мехмета Али и на словах передаёт ему послание от императора: «Государь желает, чтобы вы немедленно прекратили кровопролитие и покорились султану».

Мехмет Али, недолго думая (а точнее, будучи лишённым этим визитом возможности манёвра), тут же при российском посланнике отправляет приказ своим войскам в Турции: прекратить дальнейшее продвижение на Константинополь⁵⁴. И его войска действительно остановились. То, чего не могла добиться вся султанская рать, свершилось после одной только фразы, произнесённой от имени императора России.

Однако в Санкт-Петербурге прекрасно понимали, что Мехмет Али в своих начинаниях всего лишь пешка, исполнитель чужой воли. Поэтому было необходимо, чтобы египетский наместник не получил от своих хозяев нового указания возобновить наступление. И тогда произошло следующее:

«Из-за горы, закрывающей верхнюю часть [Босфорского] пролива, явился в заливе Беюг-дэре величественный корабль с русским флагом. Вслед за ним плыл другой, там третий, и в самое короткое время залив покрылся военными судами, которые бросили якорь перед нашим дворцом [посольством России], в виду французской и английской миссий… Внезапное появление наших судов крайне поразило турок, и недружелюбные нам миссии едва верили тому, что у них перед глазами происходило»⁵⁵.

Прибытие в Константинополь отряда военных кораблей Черноморского флота было изящной и многогранной акцией.

Во-первых, этим демонстрировалось намерение России силою оружия защищать турецкого султана от египетского паши. Один только этот факт являлся бы мощным аргументом в любых дальнейших переговорах между Санкт-Петербургом и Константинополем.

Во-вторых, для Мехмета Али было создано весомое обоснование оставаться в бездействии, если его будут понуждать к наступлению⁵⁶.

И в-третьих, военное присутствие русских на Босфоре предположительно могло вызвать какие-либо ответные шаги со стороны западных европейцев и тем самым обнаружить их непосредственную причастность к попытке свержения султана.

Этот план отлично сработал по всем направлениям. Мехмет Али вскоре вообще прекратил воевать. Он получил Сирию и Палестину под своё управление вместе с гарантиями перехода власти в Египте его потомкам⁵⁷, после чего продолжил карьеру наместника в Османской империи.

Любопытно получилось с западными европейцами. Вначале турецкий премьер (не султан) стал требовать, чтобы отряд русских кораблей ушёл из Константинополя в болгарские порты: дескать, если египтяне всё-таки перейдут в наступление, то русский флот успеет вернуться оттуда. Начальник отряда адмирал Лазарев, однако, отказался уходить, сославшись на сильный встречный северный ветер. Потом выяснилось, что на самом деле убрать флот требовали англичане и французы, которым для этого пришлось раскрыть свои карты перед турками:

«Вице-адмирал Руссен [французский посол] грозился им [турецкому правительству], что если они примут наше содействие, то он подвигнет Ибрагим-пашу [командующего египетскими войсками в Турции] к новым наступательным движениям… Ветер всё дул с севера, эскадра не трогалась»⁵⁸.

В общем, после такого каминаута турки перестали пропускать французские корабли в Босфор, отгоняя их выстрелами своих береговых батарей⁵⁹.

И самое главное: вскоре между Россией и Турцией был заключён союзный оборонительный договор — так называемый Ункяр-Искелесийский.

Здесь необходима небольшая ремарка относительно того, почему мы используем уточнение «так называемый».

Дело в том, что этот договор с султаном был подписан в Константинополе специально прибывшим российским представителем — графом Орловым, имевшим широчайшие полномочия. Очевидно, что в соответствии с общепринятой практикой это международное соглашение в средствах массовой информации, учебниках и прочих источниках должно именоваться Константинопольским.

Что же касается собственно топонима Ункяр-Искелеси (Султанская Пристань) — так называлась местность на азиатском берегу близ Константинополя, где с 1 апреля по 28 июня 1833 года располагался лагерь российских войск, прибывших для защиты султанской столицы от Мехмета Али. Причём случилось подобное уже не в первый раз:

«Долина сия… памятна ещё тем, что в 1799 году стоял на ней лагерем С.-Петербургский гренадерский полк генерала Бехметьева. Полк сей был в числе десантных войск, ходивших тогда в Средиземное море на судах адмирала Ушакова»⁶⁰.

Кроме прочего, достоинством этого месторасположения было то, что лагерь находился как раз напротив резиденций французского и английского послов, расположенных в Бююкдере, местечке на противоположном берегу Босфора:

«Прибыл второй десантный отряд, состоявший из 3-й бригады 26-й пехотной дивизии. Войска прибыли на военных кораблях, составлявших третью эскадру Черноморского флота, под командою контр-адмирала Стожевского. Огромный трёхдечный корабль „Париж“, на коем находился адмирал, случайно бросил якорь против самых окон дома французской миссии. Войска второго отряда приняты султаном с тем же дружелюбием, как и предшествовавшие»⁶¹.

Вопреки распространённому мнению (повторённому, кстати, и в «Большой советской энциклопедии»), в Ункяр-Искелеси дворца султана (в котором якобы и был подписан договор) не было. Однако султан Махмуд II приезжал в Ункяр-Искелеси, чтобы посетить лагерь русских войск, причём дважды — как по прибытии десанта, так и на прощание. На первом смотре он даже поприветствовал стройные ряды солдат на чистом русском языке: «Издороваде ребете!»⁶²

⠀

Заключённый между Россией и Турцией оборонительный договор стал называться Ункяр-Искелесийским (а не Константинопольским) с подачи тогдашней западноевропейской прессы — таким образом намекалось, что договор, дескать, был подписан турками исключительно под угрозой штыков русских войск (которые, кстати, в момент заключения договора грузились на корабли для возвращения домой). К сожалению, этот пропагандистский ход оказался успешным, и название прижилось даже в русскоязычной традиции⁶³.

Российско-турецкий договор 1833 года являлся для России обязательством в случае обращения Турции предоставлять ей военную помощь⁶⁴. Взамен Турция обязалась по требованию России закрыть Дарданельский пролив для военных кораблей любой иностранной державы⁶⁵.

На сегодняшний день это соглашение является, по сути, высшим достижением российской дипломатии относительно статуса Черноморских проливов. Причём, как отметил очевидец событий 1833 года, «мы распространяли влияние своё — без кровопролития, и овладевали проливами — без победы»⁶⁶.

Оборонительный союз России и Турции был заключён на восемь лет, до 1841 года. Впрочем, предусматривалось продление действия договора (ст. V): «Обе стороны до истечения означенного срока войдут во взаимные переговоры относительно возобновления сего Трактата сообразно положению дел того времени».

Однако положение дел со временем изменилось: в 1839 году скончался заключивший договор султан Махмуд II. Вскоре после этого новый султан Абдул-Меджид I начинает войну с Мехметом Али и при помощи подразделений британской армии вытесняет египтян из Сирии. Судя по всему, хозяева слили несостоявшегося завоевателя Крыма в обмен на восстановление лояльности султана.

В общем, взамен утратившего силу русско-турецкого договора в 1841 году Россией, Англией, Францией, Австрией, Пруссией и Турцией была подписана Лондонская конвенция о проливах, согласно которой в мирное время Босфор и Дарданеллы объявлялись закрытыми для прохода военных кораблей уже всех держав (включая и Россию).

В принципе, для России это соглашение продолжало оставаться выгодным, так как гарантировало безопасность её южных границ от нападения со стороны Британии и Франции, имевших сильные флоты.

К сожалению, как показали дальнейшие события, эти гарантии оказались сугубо формальными.

Дэвид Робертс, Луи Гаг.

«Опрос Мехмета Али в его дворце в Александрии» (1849)

«Москов-Таш» (Камень московитов) — памятный знак

на берегу Босфора, поставленный в 1833 году в честь

присутствия русской армии и флота. Был сброшен в залив в 1914 году в начале Первой мировой войны

Анри Гийом Шлезингер. «Портрет султана Махмуда II» (1836)

Сергей Пен. «Эскадра контр-адмирала М. П. Лазарева на Константинопольском рейде. 1833 г.» (2012)

Примечания

15

В господствующей ныне либеральной традиции краеугольным камнем является так называемый принцип разделения властей, согласно которому должны быть независимыми друг от друга четыре власти: 1) законодательная, 2) исполнительная, 3) судебная и 4) средства массовой информации. Вместе с тем либеральная традиция требует полного отсутствия государственного (то есть общественного) контроля над экономикой, которая якобы должна управляться мифической «невидимой рукою рынка». На самом деле экономическая власть, которая предоставляет контроль над всеми остальными ветвями власти, но при этом остаётся в тени общественного внимания, является основополагающей, то есть нулевой властью. Об этом подробно рассказано в книге «Явное становится тайным» из серии «Миростолкновение».

16

Это случилось после разгрома французского флота в сражении при Абукире 1—3 августа 1798 года.

17

Джоэль Мокир, уроженец Нидерландов, профессор экономики и истории Северо-Западного университета в штате Иллинойс (США), утверждает, что «Британии… удалось опередить остальную Европу благодаря оптимальному сочетанию идей, культуры, институтов и технологии, которое сделало возможным быстрый экономический рост». На русском языке его книга «Просвещенная экономика. Великобритания и промышленная революция 1700—1850 гг.» была опубликована Институтом Гайдара в 2017 году. Разумеется, Джоэль Мокир в своей книге обошёл вниманием тот факт, что быстрый экономический рост Британии в XIX веке абсолютно коррелируется с геноцидом населения Индии — главного конкурента экономики Британии. Об этом подробно рассказано в книге «Явное становится тайным» из серии «Миростолкновение».

18

В этот год началось знаменитое восстание индийских сипаев, сопровождавшееся массовой резнёй англичан.

19

«Le jour ou les Russes, franchissant l’Afghanistan, s’avanceront dans les plaines de l’Himalaya et du haut Bengale pour chasser les Anglais de l’Indoustan, ils auront une alliance toute prete qui, d’ellememe, s’offrira a eux: c’est celle des vingt-cinq ou trente millions de musulmans que compte la peninsule, et que le desir de la vengeance soulevera au premier signal» (Jacolliot L. Voyage au pays des perles. Paris, 1876, p. 29).

20

Пешавар британцы захватили в 1849 году; район Термеза (Паттагиссар) находился под российским контролем примерно с 1868 года.

21

Елисеев Ф. Казаки на Кавказском фронте 1914—1917. М., 2010, с. 121.

22

В составе наполеоновской Великой армии во вторжении в Россию, кроме собственно французов (300 тыс.), принимали участие подразделения из Германии (142 тыс.), Польши (100 тыс.), Австрии (40 тыс.), Италии (33 тыс.), Швейцарии (12 тыс.), Испании (5 тыс.), Португалии (2 тыс.) и Хорватии (2 тыс.). — Панкратов П. Армия Европы против России // Военно-исторический журнал. 1997. №3, с. 70—81.

23

Из зашифрованного черновика 10-й главы «Евгения Онегина», позднейшая реконструкция (Пушкин А. С. Евгений Онегин. М.: Детгиз, 1934, с. 235).

24

«I asked to what he principally attributed his failure of that expedition. „To the cold, the premature cold, and the burning of Moscow“, replied Napoleon» (O’Meara B. E. Napoleon in exile; or, A voice from St. Helena. The opinions and reflections of Napoleon on the most important events of his life and government in his own words. Vol. 1. Philadelphia, 1822, p. 123).

25

К слову, находясь ещё в Москве, ранним утром 19 октября 1812 года Наполеон отправляет письмо своему министру иностранных дел, герцогу Бассано: «…Армия на марше; завтра мы решили взорвать Кремль и идти на Калугу или Вязьму, чтобы прибыть до наступления холодной погоды и занять зимние квартиры. Всё остальное в порядке» (Correspondance de Napoleon Ier; publiee par ordre de l’empereur Napoleon III. T. 24. Paris, 1868, p. 275).

26

Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1896. Вып. 21, с. 60. Сравните, как фраза практически с тем же содержанием звучит в нынешних учебниках истории: «В ноябре 1855 г. пала сильнейшая турецкая крепость Карс. Однако падение Севастополя предрешило исход войны» (Зуев М., Чернобаев А. (ред.). История России: Учебник для вузов. М.: Высшая школа, 2001, с. 183).

27

См. предыдущую книгу серии «Миростолкновение»: «Явное становится тайным».

28

«Французский консул Дроветти поддерживал его дело перед турецким адмиралом, перед французским послом при Порте; он отнял у [мамелюкской] партии Эльфи двадцать пять человек французов, служивших в его войске. В конце концов Порта убедилась, что мамелюки слишком разъединены для того, чтобы можно было в чём-либо рассчитывать на них. Новый фирман восстановил Мехмета наместником за принесённый им подарок в 7 500 000 франков» (Лависс Э., Рамбо А. (ред.). История XIX века. М., 1907, с. 107).

29

Населённые пункты на территории нынешнего Азербайджана.

30

«In June 1812, Brigadier-General Sir John Malcolm accompanied by 350 British officers and warrant officers arrived in Persia on ships that also carried 30 thousand rifles, 12 cannons, and woolen cloth for uniforms of the sarbazes. It was these British servicemen, weapons, and assets that allowed Abbas Mirza to organize the last march of the war. In August 1812, the Persians captured Lenkoran and Arkivan; in October, they were crushed at Aslanduz. A large group of British supporting officers was taken prisoner; one was killed. The Russian side learned their names and ranks» (Kuznetsov O. The Treaty of Gulistan: 200 years after // The Caucasus & globalization, vol. 7, issue 3—4, 2013, p. 151); «В июне 1812 года бригадный генерал сэр Джон Малкольм в сопровождении 350 британских офицеров и прапорщиков прибыл в Персию на кораблях, которые также привезли 30 тысяч винтовок, 12 пушек и шерстяную ткань для обмундирования сарбазов [персидских пехотинцев]. Именно эти британские военнослужащие, оружие и материальные средства позволили Аббасу Мирзе организовать последний поход в войне. В августе 1812 года персы захватили Ленкорань и Арчиван; в октябре они были разгромлены при Асландузе. Большая группа британских офицеров была взята в плен, один из них был убит. Российская сторона узнала их имена и звания».

31

Впрочем, был ещё и позор фрегата «Рафаил», который сдался туркам без боя всего за два дня до случая с «Меркурием». С той поры русские военные корабли никогда больше не назывались «Рафаилами».

32

Современный город Эдирне.

33

Алжир, как и Египет, в то время являлся провинцией Османской империи.

34

Рохау А. История Франции от низвержения Наполеона I до восстановления империи / Пер. с нем. СПб., 1865. Ч. 1, с. 241—242.

35

Муравьёв Н. Русские на Босфоре в 1833 году. М., 1896, с. 136.

36

Более того, командующим армией Мехмета Али был генералиссимус Сулейман-паша — он же наполеоновский полковник Жозе Антельм Сев.

37

«L’armee de Mehemet-Ali est devenue un objet de predilection pour l’Europe, parce qu’il a des officiers europeens a son service, parce que chaque voyageur en obtient toutes les informations dont il veut tirer le plus grand parti, parce qu’une grande nation s’est laissee entrainer a le prendre sous son patronage, et qu’un habile gouvernement le trouve utile a ses propres desseins…» (Urquhart D. Le Sultan et le Pacha d’Egypte. Paris, 1839, p. 36—37); «Армия Мехмет-Али стала излюбленным объектом для Европы, потому что на её службе находятся европейские офицеры, потому что каждый путешественник получает всю информацию, из которой он может извлечь максимальную пользу, потому что великая нация позволила себе взять его под своё покровительство, и умелое правительство считает его полезным для своих собственных целей».

38

Граф Иван Иванович Дибич-Забалканский (1785—1831), до поступления на русскую службу Ганс Карл Фридрих Антон фон Дибич-унд-Нартен, — русский полководец прусского происхождения, генерал-фельдмаршал (1829), последний полный кавалер ордена Св. Георгия. Благодаря превентивным мерам Дибича против так называемых «декабристов» в 1826 году великий князь Николай Павлович решился занять русский престол вместо своего брата цесаревича Константина.

39

«Not only was the army modernized and streamlined, but it was also armed with up-to-date weaponry» (Marsot A. A History of Egypt From the Arab Conquest to the Present. Second edition. 2007, p. 68); «Армия [Мехмета Али] была не только модернизирована и вышколена, но и вооружена современным оружием».

40

«…Приезжал ещё… капитан одного египетского линейного корабля, англичанин Прессик. Он говорил, что в молодости своей когда-то был записан в нашей морской службе гардемарином в Балтике; но не объяснил, каким случаем из неё выбыл. Служив после того в английском флоте, он командовал судном в сражении под Наварином, и неизвестно мне какими судьбами перешёл после того в службу к Паше» (Муравьёв Н. Русские на Босфоре в 1833 году. М., 1896, с. 93).

41

После разгрома русской армией венгерского мятежа 1848 года точно так же поступили венгерские инсургенты, присоединившись к этим полякам.

42

«…Власть султана давно уже носила призрачный характер. Порта была довольна, если наместники… пашалыков пересылали в столицу установленные для них суммы дани, и почти не вмешивалась в их внутренние дела» (Новичев А. История Турции. Новое время. Ч. 1 (1792—1839). Л., 1968. Т. 2, с. 182).

43

«Mehemet-Ali s’est efforce d’obtenir la sanction de l’Angleterre, de la France et de l’Autriche, a sa declaration d’independance. Dans une note officielle adressee a ces trois cabinets… propose, si les puissances consentent a le reconnaitre souverain independant, de vouer tous ses soins a mettre sur pied une armee considerable (150,000 hommes) qu’il tiendraite a leur disposition contre la Russie» (Urquhart D. Le Sultan et le Pacha d’Egypte. Paris, 1839, p. 77—78); «Мехмет-Али стремился получить согласие Англии, Франции и Австрии на провозглашение независимости. В официальной записке, адресованной этим трём правительствам… он предлагает, если державы согласятся признать его в качестве независимого суверена, посвятить все его усилия созданию значительной армии (150 000 человек), которую он будет держать в их распоряжении против России».

44

«W 1828 r. w obiegu znajdowalo sie 36 mln zlp w biletach i monetach, co stanowilo okolo 9 zlp na jednego mieszkanca… Szczegolnie istotna byla rola Banku Polskiego w czasie wojny polsko-rosyjskiej w 1831 r. Rzad Narodowy za posrednictwem Banku uzyskal w Anglii pozyczke na zakup materialu wojennego w wysokosci 4 mln funtow, tj. 160 mln zlp» (Jezierski A. Historia gospodarcza Polski. Key Text Wydawnictwo, 2010, s. 133).

45

Имам Гази-Мухаммад в 1832 году погибнет в бою против русских. Уцелевший в том же бою Шамиль после скажет прилюдно, что Гази-Мухаммад перед смертью назначил своим преемником Гамзат-бека. В свою очередь новый имам Гамзат-бек назовёт своим преемником Шамиля. Спустя два года Гамзат-бека зарежут прямо в мечети, после чего имамом закономерно станет Шамиль. Хаджи-Мурат, один из убийц Гамзат-бека, по удивительному совпадению окажется в дальнейшем «правою рукою» Шамиля.

46

Полканов А. Севастопольское восстание 1830 года…, с. 68. И там же, на с. 58: «Арестованные за вооружённое сопротивление лица — утверждали, что к сему были побуждаемы приходящими людьми, кои советовали им защищаться против делаемых карантинными чиновниками насилий».

47

Там же, с. 69.

48

Холерные бунты // Большая советская энциклопедия [в 30 т.]. 3-е изд. М.: Советская энциклопедия, 1969—1978. Т. 28, с. 335.

49

Муравьев Н. Н. Русские на Босфоре…, с. 10—11.

50

«В ноябре месяце были взяты крессирами нашими два судна, отправленные от агента паши египетского. На одном из сих кораблей находилась весьма значительная особа, служащий уже двенадцать лет в армии египетского паши в звании полковника <…>; другие агенты… были схвачены в Феодосии в генваре месяце и, наконец, в Ногайске взяты… переписка с горцами, прокламация Ибрагим-Паши и воззвание его повсюду в Крымском полуострове» (Зайцев И., Крол А. «Вражьи рифмы»…, с. 100—101).

51

«…уведомив его также о брожении умов в Крыму, о молве, песнях и пророчествах, распущенных между крымскими татарами, о скором прибытии к ним египетского паши и об открытом у них каком-то заготовлении пороха, о коем я слышал на станциях и от посторонних лиц» (Муравьев Н. Н. Русские на Босфоре…, с. 24).

52

Зайцев И., Крол А. «Вражьи рифмы»…, с. 102.

53

Там же, с. 93.

54

Муравьев Н. Н. Русские на Босфоре…, с. 108.

55

Там же, с. 184.

56

«Мегмед-Али, недовольный предложением Французов [продолжать наступление на Константинополь], разбранил находившегося при нём консула их Мимо, до того времени подстрекавшего его к завоеваниям, и отвечал Руссену [послу Франции], что он верно не знает цели своего правительства» (там же, с. 223).

57

Прапраправнук Мехмета Али, ныне здравствующий король Фуад II, был свержен с престола 18 июня 1953 года, после чего Египет стал республикой. При этом вполне вероятно, что Фуад II не является биологическим потомком Мехмета Али, так как ведёт свой род от Ибрагима — который, согласно некоторым источникам, приходился наместнику не сыном, а пасынком.

58

Муравьев Н. Н. Русские на Босфоре…, с. 187.

59

«Французская шхуна, с депешами к послу Руссену, хотела пройти через Геллеспонский пролив вопреки запрещению турок, почему с батарей Дарданельскаго замка пущено по ней три ядра; шхуна остановилась, и посланный прибыл в Царьград на лодке… Выстрелы эти остались без последствий» (там же, с. 337—338).

60

Там же, с. 218. Напомним, что при Павле I был заключён первый в истории союзный договор между Россией и Турцией. Тогда извечных вроде бы противников объединила борьба против Наполеона.

61

Там же, с. 279.

62

«Мушир записал турецкими буквами обыкновенное приветствие нашим солдатам, и изъявление им удовольствия от начальников: „здорово ребята; спасибо ребята“. Султан хотел вытвердить слова эти и сказать их перед войсками по-русски. Ахмед-паша сам долго трудился над выговором их; но как в турецком языке нет слов, начинающихся с двух согласных букв, то он, произнося записанные речи, выговаривал: из-дорово, ис-пасибо; а на другой день оказалось, что выучил султана говорить: издороваде ребете» (там же, с. 304).

63

Например, в сборнике Юзефовича «Договоры России с Востоком политические и торговые», изданном в 1869 году в Петербурге, на с. 90 можно обнаружить «Трактат, заключённый в Ункяр-Искелесси, 26 Июня 1833 г.», хотя непосредственно в тексте трактата указано действительное место его подписания: Константинополь.

64

Ст. III договора: «Его Величество Император Всероссийский, в случае если бы представились обстоятельства, могущие снова побудить Блистательную Порту требовать от России воинской и морской помощи, <…> обещает снабдить сухим путём и морем таким количеством войск и сил, какое обе Высокие Договаривающиеся стороны признают нужным».

65

Отдельная и секретная статья договора: «Блистательная Порта Оттоманская взамен помощи, которую она в случае нужды обязана подавать, <…> должна будет ограничить действия свои в пользу Императорского Российского двора закрытием Дарданельского пролива, то есть не дозволять никаким иностранным военным кораблям входить в оный под каким бы то ни было предлогом».

66

Муравьев Н. Н. Русские на Босфоре…, с. 206.