Живые мишени

Роман Всеволодов, 2017

Роман «Живые мишени» рассказывает о последних днях жизни Николая Второго и его семьи. Опираясь на многочисленные документальные свидетельства, автор предлагает собственную версию одной из самых трагических страниц российской истории. В книге нет ни одного выдуманного персонажа, каждый из них предстает во всем многообразии и противоречивости своего характера. Автор подкрепляет собственную версию происходивших событий текстами официальных документов, писем, стенограмм, обильно цитируемых на страницах книги. Но роман можно назвать и одой юности – хрупкой, уязвимой, пылкой, беззаветной, бесстрашной и восторженной. Главное внимание писателя сосредоточено на образах невинно убиенных дочерей Николая Второго, до последних дней сохранивших чистоту своих помыслов и силу дочерней любви.

Глава вторая

Комиссара Яковлева поразила размеренность жизни пребывающей в заключении царской семьи, все силы которой, казалось, были направлены теперь лишь на одно — не дать раствориться, ускользнуть привычной приторно-слащавой атмосфере аристократического благополучия. Им, похоже, совсем не много дела до заливаемой кровью страны. Главное, слетев с царственных вершин, суметь сохранить за собой местечко поуютнее. Это же надо: для одной только семьи (причем не почестей заслуживающей, а с позором с трона выгнанной) — громадное барское здание с бесконечным количеством комнат, всякими пристройками, антресолями, кладовыми, которые и за несколько часов не успеешь осмотреть. Глядя на тихую спокойную улыбку отрекшегося от царской власти императора, который, похоже, вознамерился сохранить домашний уют на задворках заливаемой кровью, выжигаемой огнем пожаров страны, Яковлев вспоминал ярый блеск глаз председателя Уральского Совета Заславского, с которым он говорил совсем недавно.

— Кончать с этой семейкой надо, — за словами последовал жест, душивший толстыми пальцами тяжелый воздух. — Отцарствовались, ироды. Мало, сидючи на троне, крови нашей попили, так и теперь по ночам из-за них не спи, от каждого шороха вздрагивай. Точно вам говорю, освободить их хотят. Сюда, в город, без конца новые люди приезжают. Не иначе белогвардейщина поганая разгруппировалась по одному, чтоб подозрений наших не вызвать, в личины разные обрядилась, а потом, в условный час, как сконцентрируются разом и выхватят у нас всю семейку. Так дело до того дойдет, что их обратно на трон взгромоздят. Нет, шлепать их надо, и чем скорей, тем лучше. Мы уже пытались их отбить своими силами у охраны, но там человек больно уж много, и вооружены хорошо. Теперь дело, верно, на лад пойдет. У нас соответствующих бумаг не было, а сейчас… — мечтательно улыбнулся Заславский, — разом их перетюкаем. Вас же для этого прислали, верно?

— Нет, меня прислали не для этого, — холодно ответил Яковлев, которого уже начинал раздражать этот тщедушный человек с безумным блеском в глазах.

— А для чего же тогда? — сразу растерялся председатель Уральского Совета.

— Если бывший царь и будет казнен, то не ваших рук это дело. Ищите себе дичь помельче! — эти слова Яковлева разом перечеркнули надежды Заславского видеть в нем товарища, а не новую враждебную силу. И рука его сама собой потянулась к кобуре. Яковлев оказался быстрее. В одно мгновение выхватил он… нет, не наган — документы и приблизил их к самым глазам Заславского.

— Вы отчетливо видите, что здесь написано? И какие полномочия даны мне самим товарищем Лениным и товарищем Свердловым? Я здесь для того, чтобы служить прямым исполнителем их распоряжений. Следовательно, неповиновение мне — это прямое оскорбление в моем лице всей Советской власти. В случае таких оскорблений мне даны полномочия вплоть до расстрела. Так что впредь я не советовал бы вступать со мной в споры. Может плохо кончиться. Для вас.

И комиссар замолчал, решив, что и так потратил очень много слов на этого тщедушного, неопрятного, неуклюже-нервного человека, с которым в строительстве новой жизни ему вдруг оказалось по пути.

Как все-таки отличаются солдаты, набранные Керенским для охраны низложенного царя, — статные, с четкой выправкой, — куда более годящиеся для военного парада, чем для роли тюремщиков. Вот бы с кем делать эту войну. Но не беда. Шальных пуль много. Хватит и на Заславского, и на подобных ему, с кем воюешь сейчас на одной стороне, но кого лучше бы не было больше на свете к тому времени, когда удастся наконец построить новую жизнь.