Бастард четвёртого мира. Том 3. Затерянная межа

Роман Владимирович Зацепин, 2023

«В тяжелом походе нет лучшей опоры, чем соратник преданный. Так же и в битве – не сыскать подспорья вернее крепкого меча, не придумать к разладу приправы уместнее слова острого»…Однако вопреки естественному порядку, явь не всегда жалует смертных, а обезумевшие прихлебатели древних демиургов не терпят случайных гостей и тому паче.Порой наступает черед времени, в коем всё вокруг – есть вовсе не то, чем кажется. И тогда без смекалки да терпения не одолеть зла. Не совладать с кошмарами без решимости и истинной веры. Ибо чрево темного, давно забытого собственными создателями храма всё ещё кроет в себе множество опасностей, до сих пор дышит вековой пылью и по-прежнему ждет тех, кто не побоится ступить за его поросший мхами и тайнами порог./Источник изображений – нейросеть/

Глава 5

–…И о чем тут рассуждать?! — пыша недовольством и глотая от досады слова, вновь заорал капитан Тычок. — Я что, один остался при своем уме? — он заметался по мрачному коридору, не зная какое решение будет верным. — А-а-а-а, — Дики раздраженно махнул рукой, — и шкот с вами! Я пошел спасать длинноухого. Догоняйте, тугодумы!

Тычок крутанулся на месте и, нарочито стараясь топать погромче, зашагал вдоль лоснящихся от сырости гладких сводов. Канри никак не мог понять, отчего двое громил, которых до нынешнего момента он считал бесстрашными воителями и тем паче преданными друзьями, не желают отправиться вместе с ним отваживать повесу эльфа от очередного глупого и необдуманного порыва любопытства.

— В конце концов, это их приятель, а не мой, — бормотал себе под нос Тычок. — И с каких это пор судьба пришлого долговязого простофили меня волнует больше, чем сохранность собственной шкуры? — щеки канри горячо раздувались, а короткие локти то и дело подпрыгивали вверх в негодующем жесте. — Тьфу ты, истуканы! Выпучили глаза и молчат, словно глупые плоскобрюхи, выброшенные шальной волной на берег.

Чем дальше уходил капитан, тем быстрее угасало его недовольство. Наконец он почувствовал, что раздражение отступает и замедлил шаг.

— Ну что, парни, не передумали?! Втроем-то, поди, всем веселее будет?! — бросил он через плечо и, не услышав ответа, оглянулся. — Румб мне в брюхо, — нижняя губа барсука медленно отвисла, а глаза превратились в два изумленных блюдца. — Это как понимать? — следом ошарашено прошептал он.

Позади, где совсем недавно маячило светлое пятно выхода, частично перечеркнутое двумя широкими силуэтами белобородого рыцаря и броктара, виднелась лишь клубящаяся пустота заброшенного тоннеля, уходящего в неизвестность.

— Сюда… — гулким отчетливым шепотом раздалось за спиной Тычка.

Тот вздрогнул, оборачиваясь на голос, и неловко отпрянул. Теперь все вокруг выглядело немного иначе, чем мгновением раньше. К немалому удивлению Дики, коридор быстро вытягивался, прямо на ходу превращаясь из извилистого лабиринта в прямую линию. Узкое пространство, не более трех шагов в ширину, наполнилось тусклым светом, достаточным, чтобы разглядеть неровности пола и широкие ветви трещин на поверхности низкого потолка, сочащегося крупными каплями мутной влаги. Рваные отголоски эха то приближали, то снова уносили вглубь закоулков храма частые настороженные шорохи. Справа и слева прежде монолитные стены сейчас зияли большими округлыми дырами, напоминающими собой гигантские норы.

Тычок оторопело замер. Старый канри повидал многое на своем веку, но на этот раз его разум отказывался принимать на веру то, что открывала перед ним быстро меняющаяся действительность. Будто сгустки раскаленной магмы, лениво сползающей по горлу растревоженного вулкана, из углублений в стенах неторопливо вываливались белесые клубы тусклого пара. Полупрозрачная дымка плотно прижималась к земле и единым потоком устремлялась далеко вперед, пробираясь сквозь густой сумрак и освещая собой пустые артерии древнего обиталища веры.

— Капитан Дики… — вновь донесся настойчивый шепот, — сюда! Следуйте за мной. Я слышал чей-то голос.

Широкий ручей молочного сияния забурлил, дрогнул, бесшумно взорвался веером брызг и на короткое мгновение высветил дальнюю часть тоннеля. Четкие, словно запечатленные угольными чернилами на белоснежной бумаге, высокие стройные очертания проступили в ореоле яркого пятна и рваной тенью скользнули в один из проломов.

— Давинти, это ты? — позвал Тычок и заспешил к источнику звука.

— Да-да. Это я, — хрипло ответил шепот. — Я — Давинти. Идите ко мне, капитан. Я что-то нашел, что-то интересное. Я, кажется, вижу его. Слышу его ворчание. Должно быть он совсем близко. Еще немного и я настигну…

— Вот только я тебя никак не настигну, болван длинноногий, — приглушенно буркнул Дики, прибавил шаг и уже громко пробасил: — Дави, да погоди же ты. Стой! Там наверняка никого нет. А бормотание, которое ты слышишь — эхо твоей же неугомонной болтовни. Стой, говорят!

Капитану было тяжело кричать набегу, в груди недоставало свежего воздуха, а спертая затхлая атмосфера подземелья невероятно быстро лишала сил. Натужно посапывая, он добрался до поворота, за коим исчез эльф, облокотился о гладкую каменную поверхность, несколько раз глубоко и размеренно вдохнул, стараясь успокоить стук расшалившегося сердца, шагнул в следующую комнату и тут же застыл на месте, отчаянно растирая глаза кулаками.

— Проклятье! — с чувством выругался канри и замотал головой.

Перед ним с точностью до малейших подробностей повторялась уже знакомая картина — прямой коридор, уходящий в бесконечность, как две капли воды похожий на тот, что остался позади. Все та же река белесой дымки, стелящаяся по полу, терялась в глубине низких сводов. Проломы в стенах по-прежнему изрыгали тягучий пар. И высокая тень, стоящая у поворота за угол, среди веера мерцающих капель, поднятых в воздух беззвучной силой.

— Сюда, — шепот стал настырнее и будто тяжелым пыльным мешком давил на плечи.

— Да чтоб тебя! — взревел капитан. — Давинти, подожди! Или, клянусь, я выбью из твоей тощей тушки треклятое упрямство вот этими натруженными руками!

— Идите за мной…

— Ты помнишь, что было у входа в храм? А, длинноухий? — капитан заспешил вперед. — Все это проклятое логово до самого верха набито смертоносными капканами. И лучше бы тебе, эльф, послушать старого барсука. Не ровен час, наткнешься на одну из ловушек. А я за твоим бездыханным трупом не полезу. Вот так и знай! — Тычок прислушался в надежде уловить хоть какой-нибудь ответ. — И значит, ты рискуешь провести целую вечность в забытьи, — отчаянно проворчал он. — Так-то, сынок.

— Возможно…

Шепот постепенно перерастал в гул и медленно наполнялся мощью. При этом слова звучали отстраненно, холодно.

— Возможно, смерть — это единственный выход отсюда.

— Что ты такое говоришь? — оторопело возразил капитан.

— Да-да… Сомнения… — стены отозвались совершенно чужим, отрывистым, абсолютно непохожим на тон эльфа хрипом. — Ожидания… Неверие собственным чаяниям… Это искаженные пороки прогнивших душ всех разумных. Смерть — единственно верное решение, которое мир принимает за вас, не советуясь с кем-либо. Смерть — выдающаяся возможность излечиться от ограниченности скудного разума и без труда вернуться в начало пути. Вскоре тебе предстоит убедиться в правоте наших убеждений.

— Что? Что за нелепицу ты несешь? — испуганно проговорил Тычок. — Н-е-е-т. Чем бы это ни было, оно не может быть Давинти, — тихо протянул капитан и неловко попятился.

Осторожно отступая спиной, Дики опасливо щурился сквозь клубящееся размытое марево теплого воздуха. Шаг. Второй. Под опорной ногой что-то приглушенно щелкнуло. Отголоски хруста сухими металлическими ударами побежали по границам катакомб. Твердая массивная плита мгновенно растрескалась и превратилась в вязкое каменное крошево, словно зыбучие пески, засасывающее ступни во чрево пола. Канри резко дернулся, высвободил правую ногу из рыхлой топи и рывком подался вперед. С немалым трудом преодолев ловушку, он утратил равновесие и с размаху шлепнулся в широкий ручей мерцающего дыма. Затем закряхтел, сгорбился и попытался подняться. Падение оказалось весьма болезненным, словно он слетел не с высоты своего незавидного роста, а катился кубарем с верхушки крутой скалы. Правое плечо страшно ныло, колени отчаянно саднили, а по щеке капитана текла тонкая струйка крови. Встав кое-как, Тычок ощупал побитые места. Тяжело откашлялся и, шатаясь, побрел в обратную сторону, туда, где, как ему помнилось, должен был располагаться выход.

— Нет-нет. Сюда. Сюда! Следуйте за мной, капитан. Я слышал чей-то голос, — вновь зазвучал тонкий восторженный тенор Давинти.

Тычок покрепче стиснул зубы и лишь быстрее захромал прочь.

— Что ж… — догнал барсука разочарованный шепот и, словно одновременный залп сотен корабельных орудий, оглушительным грохотом разорвался прямо над его головой.

Надрывный гвалт лишил бедолагу слуха, и точно припечатанный к земле какой-то неудержимой силой, Дики ошарашено заозирался по сторонам. Вдоль тоннеля стремительно побежали глубокие язвы. Кровля задрожала, покрываясь паутиной расселин. Будто в приступе лихорадки, пол коридора нервно ходил ходуном, не позволяя капитану пошевелиться. Каменные плиты и балки, удерживающие древний проход, лопались одна за другой. Откуда-то сверху хлынул поток ледяной воды. Укрепления издали последний стон и рухнули под тяжестью расколотого на громоздкие угловатые куски свода. Крупный обломок горной породы, спаянный из камня и глины в единое бесформенное целое, скатился с перекрывшей путь к отступлению насыпи, разогнал остатки плотного облака пыли, и в следующую секунду все стихло.

Сбивчиво дыша, Дики вытянул из-под завала придавленную ступню и завыл. Мучительная дрожь прошлась по измотанному телу, заставляя капитана привстать на локтях. Надрывно сплюнув земляную труху, он принялся ждать, когда приступ боли стихнет. Затем протер залепленные грязью веки, бегло окинул взором место обрушения и, подобрав колени к груди, кое-как уселся на полу.

Немного придя в себя, Тычок поднял голову. В двадцати шагах от него, утопая по голень в светящемся мареве, стоял эльф. Тонкие руки Давинти были протянуты к ближайшей стене, а его пальцы сжимали большой металлический рычаг, блестящим стержнем торчащий из гладкой монолитной поверхности. По бледному лицу поэта прямо-таки струились потоки какой-то дикой радости. Неестественно широкая улыбка виднелась от уха до уха, а глубокие впадины глазниц светились белесой пустотой.

— Старый живучий меховой тюк с костями, — прошипел тил, задерживая дыхание на первом слоге каждого слова. — Но ничего, мы почти пришли.

Прерывисто, словно поперхнувшись ледяной кашей собственного изречения, обезумевший рифмоплет хохотнул и опустил рычаг книзу. Глубоко за фигурой Дави вспыхнула желтая искра. Крохотный проблеск рос делался шире, стремительно превращаясь из жирной точки в бурлящее масляное пятно янтарного цвета. Тишина катакомб наполнялась звуками клокочущего рева. Воздух вдруг раскалился. Лицо капитана Тычка обдало нестерпимым жаром. Капли влаги, сползающие с покатых стен, замерли и крохотными струйками пара принялись вздыматься к остаткам потолка.

— Огонь… — изумленно пробормотал онемевшими губами Тычок.

Мгновенно приняв единственное возможное решение, он обозленно нахмурился, собрался с силами, встал на четвереньки и рванул навстречу надвигающемуся пламени. Фырчащая, плюющаяся брызгами расплавленного воздуха, огненная лавина с огромной скоростью неслась по тоннелю, жадно пожирая все на своем пути. Яростный рокот алого шторма надрывно вещал о гибели в жарких объятьях стихии, становясь ближе и неотвратимее с каждой секундой. Но Дики был тертым барсуком. Стараясь не давать волю страху, он со всех лап несся к намеченной цели. До ближайшего пролома оставалось всего каких-то несколько шагов, когда земля под ногами обуглилась и стала обжигать кожу. Тычок надрывно закричал и оттолкнулся в решительном прыжке. Время будто замедлило свою безумную гонку, а взгляд капитана невольно споткнулся о неподвижно стоящий силуэт Давинти, что беззвучно таял в алых клубах огненного вихря.

Еще мгновение и сжатое в плотный напряженный комок тело капитана Дики пересекло незримую черту широкого провала. Сплав бурлящего огня и пыли с сокрушительным ревом промчался мимо и огромным тараном тяжело ударился о плотину из обвалившихся глыб. Дики почувствовал сильный толчок в спину. Грозная стихия лишь вскользь прикоснулась к маленькому, пытающемуся избежать смерти существу и презрительно отшвырнула его в сторону. Кособоко рухнув на землю, Тычок немедленно вскочил и прижался к стене, спасаясь от острых языков голодного жара, силящихся на ходу забраться в каждую щель, во всякий альков своих новых владений. Бережно прижимая ладони к обожженному боку, барсук оперся плечом о теплый камень и завороженно уставился на арку спасительной ниши, за которой постепенно стихало раскаленное неистовство огненного смерча.

Убедившись, что опасность миновала, он внимательно огляделся. Скромная в размерах комната казалась пустой. Несмотря на мощь полыхающего потока, его свет едва ли проникал внутрь, аккуратно облизывая угловатые края прохода и ложась через порог небольшими продолговатыми пятнами. Вязкая темнота старательно укрывала границы помещения тяжелым одеялом прохладной сырости, лишь изредка позволяла проблескам огня достигать противоположного края пещерки. Тычок еще некоторое время сосредоточенно таращился в чернильное марево, пытаясь разобрать, где оказался, но тщетно. Глаза слезились от напряжения, и, отчаявшись различить хоть что-то, капитан устало откинулся назад.

— Ф-у-у-х, — выдохнул он, — кажется, пронесло.

Приглушенно пискнув, Дики отнял руки от саднящей раны. На старом засаленном камзоле, чуть выше пояса, зияло крупное обугленное отверстие. Он отвернул полу одеяния и придирчиво поцокал языком.

— А шкуру залатаем… — процедил он, успокаивая самого себя натянутым бодрым тоном. — Заживет как-нибудь. Главное — добраться до выхода. Найти Варанту и Тамиора. Они-то уж точно сгинуть не дадут, — Тычок закатил глаза кверху. — Надеюсь, их не постигла та же напасть, что и меня.

Огонь в главном тоннеле неохотно ослабевал, но жар по-прежнему был нестерпимым для любого живого создания, а потому выбраться наружу не представлялось возможным. От усталости и недостатка свежего воздуха Тычка клонило в сон. Капитан встряхнулся, сбрасывая с век приятную дрему, хлопнул левой рукой по поясу, проверяя на месте ли верный канрийский палаш, и просунул пухлую пятерню за пазуху. Нащупал в складках одежды потайной карман и выудил из него маленькую плоскую флягу, расписанную серебряными узорами на манер тилской вязи. Это незамысловатое сокровище он неизменно носил с собой. Всегда втайне, скрывая даже ото всей своей почившей команды.

— Крепкий напиток лишь добавляет крепости верным решениям, — хмыкнул Тычок, припомнив одну из своих излюбленных фраз, некогда и по случайности рожденных в долгих и тяжелых путешествиях.

Откупорив пробку, он с наслаждением вобрал ноздрями хмельной древесный аромат и сделал большой глоток. Затем спрятал флягу, облокотился на бок и, затянув простенький заунывный мотив, принялся ждать, когда жар окончательно развеется и выпустит его из вынужденного заточения.

Вдруг чернота, царящая в округе, словно ожила. Густой мрак в дальнем углу комнаты пошел мелкой рябью, зашевелился и выдавил из себя долговязую обособленную тень. Еле слышно ступая по грязному полу, призрак выставил перед собой длинные тонкие руки, крепко сжимающие обломок заржавленного металла. Рукоять оружия — пожалуй, единственное, что осталось от некогда величественного клинка — тускло блеснула в крохотном пятнышке света. Протяжный хрип слился с боевым кличем. В резком замахе силуэт занес меч высоко над головой и ринулся в атаку.

Услышав частые приближающиеся шаги, Дики торопливо обернулся. Перед взором замаячила размытая темная фигура. Инстинкты не подвели старого барсука, а недавний глоток терпкого эля лишь обострил чувства. Страх перед внезапной угрозой колкими ледяными мурашками прошелся по телу канри и, с силой подняв Тычка на ноги, бросил его вправо. Широкий обломок древнего, но по-прежнему смертоносного оружия, с лязгом врубился в стену, где мгновение назад находилась голова капитана. Яркие искры брызнули в сторону, фантом зло забормотал и, пошатываясь, шагнул в пятно зарева, мерно сочащегося из дверного проема. Безумная рваная улыбка немым отпечатком широко застыла на лице противника.

— Давинти? — ошарашенно прошептал Тычок и ощутил предательскую слабость в коленях.

Сурово стиснув зубы, он мысленно взял себя в руки. Не мешкая отставил опорную ногу, принимая позу для боя, потянулся к поясу и, выхватив палаш, приготовился к сражению.

— Сюда… Сюда, капитан. Идите ко мне… — елейным эхом разнеслось по комнате.

Голос, исходящий от пошатывающегося силуэта, был точь-в-точь похож на певучий говор эльфа. И безошибочно повторял типичные для поэта особенности речи так, что сомнений в его подлинности возникнуть не могло. Однако полоска рта стоящей перед капитаном твари оставалась полностью неподвижной, в то время как слова продолжали звучать. Ломаные, неестественно резкие движения выдавали в противнике иную, совершенно не присущую ни одному разумному созданию природу.

Фантом быстро сместился навстречу канри, неуловимым рывком вздернул оружие кверху и, прохрипев нечто отрывистое, мгновенно обрушился на капитана, желая единым ударом завершить неравную стычку. Атака была настолько стремительной, что Тычок, попросту не успевая отскочить, вынуждено принял удар на себя. Сжав обеими лапами рукоять палаша, он всем телом перешел в лобовой блок. Над головой Дики разорвался оглушительный звон металла, в лицо брызнул сноп крошечных огоньков, руки задрожали, а колени заломило от напряжения.

Противник обладал поистине невероятной силой. Рост Тычка был вдвое меньше нападавшего, зато в ширине корпуса барсук значительно его превосходил. Долгие годы плаваний в качестве командира «Пустого Грома», который не всегда считался мирным кораблем контрабандистов средней руки, вложили в Дики умение противостоять соперникам куда крупнее и несоизмеримо крепче его самого.

Скрипя зубами, но все же удерживая тяжелый удар врага, Тычок попытался смягчить сопротивление, на мгновение поддаться, сделать вид, словно больше не может бороться с жестким напором, чтобы затем выгнуть свой клинок и свести инерцию атаки в клинч. Едва ли ослабив хватку, он двинулся немного вперед, задавая темп хитрому маневру, но, сдавленно охнув, тут же отпрянул, получив сильный пинок под ребра. Не дожидаясь пока канри оправится от подлого трюка, призрак еще раз занес тонкие запястья и атаковал с новой силой. На этот раз капитану удалось уйти с линии вертикального удара. Скорее не по собственной воле, но в силу изможденности, он отшатнулся вправо, криво отмахиваясь оружием.

Сталь певуче лязгнула, а тугая дрожь болезненной волной прошила руку, отталкивая и без того неуверенно стоящего на ногах Тычка. Он намеренно рухнул на правое колено, чтобы окончательно не потерять равновесие. На пол упало несколько плотных матовых капель. Левая сторона лба Дики вспыхнула немеющим жаром, а шерсть на голове мгновенно слиплась и стала влажной. Он провел рукой по бровям. Пальцы окрасились в бурый цвет, а из полученной раны хлынула вязкая жидкость. Кровь быстро собиралась в крохотное озерцо, так и норовя затопить веки и безвозвратно ослепить барсука. Однако затем, все же скатывалась ручьем по внешнему изгибу глазницы, продолжая свой путь от щеки к короткой мохнатой шее.

— Ну, держись, сынок, — зло прохрипел капитан.

Его короткие острые клыки обозлено выглянули наружу, а уголки рта угрожающе поползли вниз.

— Пора заканчивать эти странные игры.

Подрагивающая фигура фантома по-прежнему оставалась в пятне света и размытой тенью смещалась из стороны в сторону, точно он хотел запутать жертву, не дать ей возможности предугадать, откуда будет нанесен следующий удар. Рывок вправо, резкий отступ влево — снова и снова, и снова. Тварь, скрывающаяся под личиной друга, то ли выжидала чего-то, то ли нащупывала наиболее слабый рубеж в обороне барсука. Дики тоже не торопился наступать. Такое поведение соперника оказалось ему даже на руку. Короткий отдых позволил восстановить крупицы сил, которых могло не хватить для будущего задуманного маневра. Вот только затишье длилось недолго.

Призрак в очередной раз отскочил боком, перебросил обломок широкого клинка на другую сторону, непринужденно делая вид, что заносит оружие для атаки по дуге с левого локтя. В одно мгновение, неприметным для глаза рывком, вернул меч к прежней траектории и, ринувшись вперед, обрушился на цель круговым горизонтальным замахом. Впрочем, теперь любые ухищрения неприятеля не имели для Тычка ни малейшего значения. Он точно знал, как совладать с сильным неуловимым противником, а придуманная уловка казалась ему единственным шансом.

Не поднимаясь с колена, барсук пружинисто оттолкнулся, свернулся клубком и нырнул под удар, прокатываясь по земле навстречу рассекающему воздух лезвию. Преследователь сориентировался быстро. Молниеносно развернулся, обманным движением отступил назад и с наскоком прочертил оружием косую хлесткую линию снизу вверх. Хитрый ход чуть было не стал последним для канри. Старый мореход едва успел улизнуть в сторону и приготовился к новой атаке. Тварь негодующе заревела, ее тело несколько раз ломано дернулось, и на Тычка посыпался град беспорядочных выпадов. Свист клинка начинался то над макушкой, то прямо у брюха, беззвучно колол в упор, описывал дуги, рубил исподтишка. И каждый раз жертве удавалось уйти от, чудилось, неминуемой кары.

Капитан задыхался. Кашель норовил вырваться из пересушенной глотки и остановить смертельный танец. Ослабевшие от нескончаемого напряжения мускулы сковывала судорога. Однако Тычок все еще был жив и не собирался отступать, в то время как призрачный неприятель, похоже, начинал путаться в собственной ярости и, уже не видя соперника, целил попросту наугад.

Очередной уклон дался Дики и вовсе нелегко. Но в следующий же миг, утвердив поплывший взгляд на силуэте врага, он понял, что стоит прямо за его спиной. Мимолетное преимущество, которого так добивался капитан, наконец было получено. Тычок сжал пальцами рукоять палаша, замахнулся и бросился вперед, целясь в уязвимый затылок призрака. Вдруг правый локоть твари взмыл вверх, поднимая за собой острый металлический обломок в попытке отмахнуться от коварного приема. Фантом же оказался много быстрее. Заржавленный кусок стали тускло блеснул, описывая полукруг, и устремился к горлу жертвы. Теперь Дики понимал, что ему нипочем не успеть ударить первым. Он с трудом замедлился и, стараясь уйти с линии атаки, откинулся на лопатки. Руки капитана неуклюже задрались, канрийское лезвие, точно встретив преграду, застряло в воздухе, проломило иллюзорное препятствие, и Дики рухнул навзничь.

Тяжело кряхтя, он мотнул головой, принялся подниматься и ахнул. В шаге от него, придавленная грузом сколотого меча, лежала отрубленная кисть. Супостат по-прежнему смотрел в противоположную сторону, а из искалеченного предплечья вместо потоков крови тянулись тонкие высохшие ветки. Издав приглушенный смешок, тварь крутанулась на месте и ринулась на капитана. Тычок отчаянно зарычал в ответ. И, не успевая сделать что-либо осознанное, выставил клинок перед собой. Острие с сухим хрустом насквозь прошило грудь врага. Дики оступился, и высокий силуэт накрыл барсука целиком.

Предприняв отчаянное усилие, барсук перебросил вес тела набок и вместе с поверженным неприятелем перекатился к входной арке, тонущей в ярких проблесках зарева. Медленно сел и, не веря собственным глазам, уставился на физиономию твари, точь-в-точь повторяющей даже самые незначительные подробности облика говорливого эльфа. Вдруг контуры знакомого лица начали плыть, растягиваться. Голова разбухла до неестественных размеров. Бледная кожа лопнула и принялась расползаться, а сквозь рваные шрамы проступили лоскуты старой запачканной мешковины.

Измученный разум сдался, самообладание уступило место животному страху, и по тоннелям прокатился отчаянный крик ужаса.

— Ты слышал?