Малиновый пиджакъ. или Культурная контрреволюцiя

Роман Владимирович Днепровский

Книга рассказов Днепровского – это типичный образец «современной литературы» эпохи постмодерна, в которой нет злодеев и героев, но хватает и смешного, и грустного, и самого невероятного.

Хроники Иркутского насобачного гусарского полка

Из цикла «Истина где-то рядом…»

Каких только историй не услышишь в пригородных электричках! За это-то я их и люблю, скрашивают, знаете ли, такие истории монотонную дорогу под перестук колёс. А если интересный собеседник подвернулся, или рассказчик-оригинал — красота! Совсем недавно, двигаясь в сторону моей любимой Старой Ангасолки, услышал я совершенно феерическую историю. Немолодой дядька-дачник с пышными бакенбардами «a-la Император Александр II», погрузился в события двухвековой давности и рассказал историю создания Иркутского гусарского полка, который, как известно, «до самого Парижа дошёл и узурпатора Буонопартия пленил». Нет, я всё знаю, на самом-то деле всё вовсе не так было! Иркутский полк был не гусарским, а драгунским. Гусарским он стал называться только после того, как его объединили с недоукомплектованным Московским гусарским полком, который на свои средства формировал граф Салтыков. Повторю, я всё это знаю, но версия моего случайного попутчика кажется мне заслуживающей того, чтобы познакомить с ней читающую публику, ибо рассказ этот просто великолепен.

–…Ни фига не знаем мы своей истории!

Мой попутчик пристально на меня поглядел. Мы с женой только что обсуждали какой-то эпизод Отечественной войны 1812 года, который в лучших своих традициях передёрнул граф Лев Николаевич Толстой в своём знаменитом четырёхтомнике. Я думал, что беседуем мы достаточно тихо, но вот, поди ж ты, услышал нас попутчик и вступил в разговор.

— Вот вы, например, что-нибудь слыхали про Иркутский гусарский полк?

Я уже было собирался блеснуть эрудицией, но дядька не дал мне этого сделать.

— Конечно же, не слыхали! Ну, так я вам сейчас расскажу!

Он удобнее устроился на жёсткой скамье, подвинул к себе стоявший на полу алюминиевый горбовик и начал свой рассказ:

— Значит, так! Как только началось военное вторжение французов, Царь Александр I объявил общую мобилизацию! В его Указе говорилось, что каждая губерния должна снарядить и отправить к театру военных действий свой гусарский полк! А что такое гусарский полк и кто такие гусары? — рассказчик хитро подмигнул нам, — это ж, братцы мои, лёгкая кавалерия! И не просто лёгкая кавалерия, а чисто дворянское формирование. Не элитное, конечно, именитые наши нотабли от века в Кавалергардском Отдельном Его Величества полку служили, но, тем не менее… А теперь смотрим, что представляла собою тогда наша Иркутская губерния?

Рассказчик снова хитро подмигнул и продолжил:

— Судите сами: территория от Енисея до Аляски включительно, а населения — с гулькин нос! В Иркутске к 1917 году дворян было раз, два, и обчёлся! У нас даже и Дворянского собрания не было за неимением нотаблей. Общественным собранием обходились! А уж в 1812 году и подавно никакого полка из иркутских дворян не наберёшь, разве что, роту… Ну, и что делает наш Генерал-Губернатор?

— Что? — спрашиваем мы. Этот мужик с горбовиком и бакенбардами бесцеремонно врубился в нашу беседу, атаковал нас с наскока, чисто по-гусарски! Но его не хочется перебивать, его хочется слушать дальше. И мы слушаем.

— А вот что! — дачник-краевед поднимает вверх палец, — Генерал-губернатор был голова! И он издаёт указ, в котором объявляет, что в формируемый гусарский полк принимаются не токмо дворяне, но все желающие без различия племён и сословий! И вот, когда этот указ зачитали в каждой деревне, то в деревнях началось — что?

Рассказчик направил указующий перст на меня, и стал похож на знаменитого красноармейца с плаката.

— Что — слегка опешив, спрашиваю я.

— Да пьянка! — он раскатисто захохотал, и остальные пассажиры, повернувшись к нам, тоже стали прислушиваться к рассказу. — Пьянка началась на радостях! Мужики так поняли, что их теперь с дворянством в правах уравняли! Вот и пошёл по деревням праздник: пьют, да гуляют! А тут… Буряты!

Здесь чудной мужик понижает голос и продолжает уже заговорщицким тоном:

— Буряты смотрят, что у русских праздник и ничего понять не могут. «Однах-то, чего у вас за праздник?» — спрашивают у русских буряты. «Так война началась, храмцуз на нас напал!» — радостно отвечают мужики. «И — чего, однах-то теперь?» — не понимают буряты. «Чо-чо! — отвечают им мужики, — Царь-батюшка таперя нас в гусары служить зовёт! В элитные конные войска! Будем теперь все, как дворяне, как господа! Вот чо!» Буряты призадумались, а потом и говорят: «А мы, однах-то, тоже хотим в гусары!», а мужики им отвечают: «Нет! это — токмо с разрешения губернатора!»

Здесь рассказчик вновь подмигивает нам.

— Теперь представьте, выходит Его Высокопревосходительство утром на балкон Сибиряковского дворца и видит, что вся набережная запружена бурятскими конниками! Набережную же представляете? Так там парка-то раньше не было… Так вот: вся набережная конниками бурятскими запружена! Ну, Генерал-губернатор вестового посылает: сгоняй, мол, узнай, чего им надо. Вестовой возвращается, и докладывает: так, мол, и так, приехали буряты из улусов, в гусары записаться хотят! Губернатор обрадовался, зовёт полковника, который из Петербурга приехал: вот, дескать, тебе войско, принимай под свою команду! А полковник, как увидел эту туземную рать, так чуть заикаться не начал: «Я, — говорит, — этих степняков под свою команду брать не буду! Они ж ни строя не знают, ни Устава, да и куда их столько?! Нам полк сформировать надо, а тут их на целую дивизию! Нет и нет!» Ну, Губернатор тут, конечно же, возмутился: «Бери, — говорит, что есть! А что много их, так мы им скажем: пусть промеж собой самых лучших выберут!» Сказано — сделано: позвали во дворец самых знатных из тех, что под губернаторский балкон съехались, да и говорят им: вы, мол, сами выберете из своих воинов тех, что самые лучшие! И что, вы думаете, сделали буряты?

— Что?! — в третий раз спрашиваем мы у удивительного нашего попутчика. А он опять хохочет, и продолжает:

— Они соревнования устроили! Прямо здесь же, под балконом у губернатора! Навроде олимпийского многоборья: борьба, джигитовка, стрельба из лука, скачки, прямо Сурхарбан! Победителей выстроили в шеренгу: вот, мол, самые лучшие! Губернатор на это дело смотрит, и опять полковнику: «Ну, что скажешь? Принимай полк!» Полковник смотрит и чуть не плачет: буряты-то эти один к одному, здоровяки! А на своих маленьких лошадках сидят, ногами чуть земли не касаются! Полковник — губернатору: «Это ж стыд! Они ж — будто на собаках сидят! Насобачный полк какой-то!» Тут Губернатору это надоело: «Бери, — рыкнул он на полковника, — таких, какие есть! Других нету! И завтра же выдвигайтесь в поход, бить Буонопарта! Всё!» — а бурятам и говорит: «Всё, братушки! Поздравляю! Вы теперь гусары Его Величества!» А они, как услышали, так давай кричать «Ур-р-ра!!!»

Переведя дух после громового, прогремевшего на весь вагон «ур-р-ра!», рассказчик продолжил:

— Губернатор в тот вечер приказал, чтоб во всех городских кабаках новопожалованным гусарам чарку водки бы подносили, а денег не брали. И всем горожанам приказал, чтобы защитникам Царя и Отечества наливали. Ну, а буряты те пошли по городу угощаться, да загадку тут же придумали: почему у Бонупарта лица нет? Горожане ту загадку в тот вечер уже тысячу раз слышали, но всё равно подносили новопожалованным гусарам чарку и только когда те выпьют до дна, спрашивали: почему, мол, нет лица у Бонупарта?» А потому, — отвечали новопожалованные гусары, — что лицо, однах-то, не голове растёт! А раз Бунопарт этот на нас напал, то у него, стал быть, и головы нет, а вместо головы ж*па! А раз ж*па, значит, пороть пойдём!» — здесь наш спутник вновь расхохотался, и его добрый раскатистый смех подхватили и многие пассажиры, — вот такой вот наивный степной патриотизм!

Отсмеявшись, он продолжил:

— Выдвинулся новый полк к театру военных действий. Был он сформирован из бурят, примерно, на две трети. Вахмистры сплошь русские, службу знают. Им был приказ: пока полк двигается, обучить новобранцев всему, что должен знать гусар. Вот вахмистры и объясняют всё по дороге, да на привалах: как строй держать, да как атаковать, да кого атаковать, а от кого гусару хорониться. Кто первый враг гусара? — рассказчик снова пристально смотрит на меня, и сам себе отвечает: — Улан! Потому, что улан вооружён пикой! Буряты, как услышали слово «улан», так испугались. Слово-то тюркское, означает на всех тюркских языках «красный»! А красного человека эти новобранцы видели и знали только одного, городского палача, вот и испугались. Ну, вахмистры им стали объяснять, что улан это не палач, а всадник с пикой. Для гусара с саблей — первый враг! Тут они давай смеяться, буряты, то есть: «Он с пикой, однах-то, ну, и мы пики возьмём!» А вахмистры говорят: «Не положено!» — «Почему?» — спрашивают новобранцы, — а вахмистры опять: «Не положено — и всё! Гусару положено с саблей быть, а если он возьмёт пику, то он уже улан, а не гусар. А гусару уланом быть НЕ-ПО-ЛО-ЖЕ-НО!» Я не знаю, — продолжает наш собеседник, — поняли те буряты или не поняли, почему гусару уланом не положено быть. Но они по-другому сделали. Раз им пики не положены, они вспомнили некоторые приёмы сабельного боя, которые ещё их прадеды против пик и копий применяли, да и показали их русским вахмистрам, да гусарам! Вахмистры в шоке: вроде, нигде в уставах таких правил конного боя нет, но ведь против пики действует! А значит, так тому и быть!

Мужик взглянул в окно и засобирался.

— Моя станция скоро, поэтому заканчиваю. Короче, слава про этот Иркутский гусарский полк, в котором гусары улан с их пиками саблей сбивают и из седла выкидывают, по всему русскому фронту пошла! А полк, к слову, так «Насобачным» и прозвали, как полковник говорил. Правда, их уже на Урале на нормальных, высокорослых коней переседлали, но кличка осталась!… Ладно, ещё короче: из других полков к иркутским гусарам стали посылать учиться сабельному бою: езжайте, мол, к этим насобачникам

Конец ознакомительного фрагмента.