Золото верности

Роман Балуев, 2020

Мятежники нападают на королевскую семью с помощью невиданной огненной магии. Во дворце плетётся предательский заговор, на полях сражений вершатся подвиги и поражения, а из-за края мира подымается зловещая сила, жаждущая заполучить саму Вечность… Здесь каждому назначено своё: честь или глупость, дружба или предательство, отмщение или любовь. Повстанческий лагерь против элитного гвардейского подразделения. Орден беспощадных ночных убийц против труппы странствующих актёров, бегущих от войны. Где в этом безумном мире героям отыскать зыбкую правду, не утонув в пучине невежества и лжи?

Глава 10

«Я не боюсь смерти. Я уже мертва.»

Тании снился сон.

Ей снилось, что она стоит одна против бездонного звёздного неба. Только звёзды тут были странными: яркие россыпи звёздных облаков, каких в реальности никогда не увидишь. Не иначе, неведомый создатель редкого ночного цветка, Сна Шамины, черпал вдохновение именно здесь.

И всё же, сон этот не был просто сном. Каким–то образом Тания понимала, что спит. Она словно и не в сон попала, а в неизвестный диковинный мир.

— Звёздный мир!… — прошептала она в восхищении.

Она попробовала поозираться по сторонам, оглядывая бесконечные россыпи Звёздного мира… и остолбенела от изумления.

Позади, прямо за ней, завис блистающий шар. Словно бы одна из звёзд спустилась с небес. Шар дышал и дрожал, словно живой.

— Кто ты? — прошептала Тания, вытаращив ошеломлённые глаза.

— Не имеет значения, кто ты, — молвил серебряный свет. — Важно лишь чего ты хочешь.

Тания вся похолодела. Не из–за самих слов, а того голоса, что их произнёс, что исходил из недр сияющего шара. Это был её, Тании, голос. Словно бы она заговорила сама с собой.

— Ты… Ты та серебристая книга? — пролепетала Тания. — Ты её дух? Ты мой Фамильяр? Кто ты на самом деле?

— На самом деле? — удивился шар её же голосом. — На самом деле меня нет… Я всего лишь слуга. Без хозяина я ненастоящий. Я это не я. Скажи мне, чего ты хочешь, и я исполню это. И тогда ты станешь настоящей.

Тания до боли вгляделась в блистающее сияние, но так ничего и не разглядела. Один ослепительный серебряный свет.

Реанна на вопрос «кто ты?» просто называла своё имя. Теперь подобное её поведение не казалось таким уж чудным. По крайней мере, этот колдовской шар всяко отвечает ещё чудней. А может, просто сам вопрос «кто ты?» слишком неясен? Нужно спросить как–то иначе.

— А… имя у тебя есть? Как тебя зовут?

Сияние вдруг резко исказилось и затрепетало, словно свет вступил в борьбу с потаёнными тенями. В тот миг Тании даже показалось, что внутри проступила человеческая фигура — такая же сияющая серебром, как и сам шар.

— Имя?… Имя под маской… Имя, которого никто не знает… Феникс… — молвил сверкающий дух.

— Феникс… — прошептала Тания. — Какое благородное имя… Ты и вправду возродился тогда в пламени костра, как настоящий феникс!

— Феникс был настоящим… — не умолкал шар, сотрясаясь, как в лихорадке. — Всего лишь слуга… Без хозяина не настоящий… Неважно, кто ты…

Звучание речи, кажется, изменилось: из–под собственного голоса Тании проступило что–то ещё. Но она не знала, что это значит.

Тогда она решилась задать ещё один вопрос.

— Какова цена твоей верности? Что со мной будет? Я буду проклята и умру, как тот, чей скелет лежал там, в пещере? Или… Или что?

Светящийся шар заиграл радужными переливами.

— Правил нет… Нет цены, нет продавца, нет покупателя. Важно лишь чего ты хочешь. Ты станешь, кем захочешь. Я сделаю тебя настоящей. Желания — вот подлинный дар. У меня больше нет своих желаний. Всего лишь слуга…

— Мне всё–таки не очень нравится звать тебя Феникс, — заговорила Тания. — Вернее наоборот: это имя слишком уж красивое. Красотой нельзя разбрасываться, иначе её никто не будет ценить! Пускай Феникс останется твоим тайным именем, а я буду звать тебя просто Светлячок! Согласен, Светлячок?

Но сияющий шар ничего не ответил. Вместо этого он замерцал, как в тревоге, а затем залучился потоками неистового серебра.

— Чужак. Боевые условия? Пробуждение.

И Звёздный мир канул в небытии, утонув в финальной ослепительной вспышке.

— Якорь и плуг! — разбудил Танию чей–то голос под лошадиное фырканье.

— Бороздит плуг землю, а корабли пашут море! — отозвался другой.

Приподняв голову, Тания с кривым сонным прищуром глянула туда, откуда доносились голоса.

Там стояли двое. В первом она признала кого–то из троих ополченцев. Вроде Живан? Второго она не знала, но это явно был карлик. Едва поприветствовав друг друга в предутренних сумерках, оба отошли подальше, откуда Тания больше их не слышала.

Якорь и плуг… Кажется, знакомые слова? Но спросонья голова работала плохо, и вспомнить она так ничего и не смогла. Для подъёма было слишком рано. Тания опустила тяжёлую голову обратно на землю и продолжила досыпать.

* * *

Солнце выступило над холмами, и лучи его бодро затрепыхались у Тании на лице. Проснувшись наконец по–настоящему, она обнаружила, что все остальные уже поднялись.

— О! — раздался голос Живана. — Ну наконец–то! А то я страсть как не люблю усталых людей будить. Ведь ежели человек не бездельник, разве не должен он высыпаться вдоволь? Так и отец мой, бывалый зверолов, всегда говаривал… Впрочем, куда это меня несёт?… Знаешь что хочу сказать… Мы сейчас охотно поделимся с тобой нашим скромным завтраком, как вчера — ужином… Но и хорошее когда–нибудь подходит к концу. Так что извиняй! Дальше наши дорожки расходятся.

Тания поднялась, продирая глаза и озираясь по сторонам. Она пыталась понять, что ей минувшей ночью снилось, а что — явилось на самом деле. У костра сидели все знакомые лица: безучастная ко всему Реанна, вечно жизнерадостный Живан и двое его друзей. Никого больше.

«Карлик тот, выходит, тоже приснился?» — подумала она.

Позади вдруг раздалось недовольное фырканье.

Тания обернулась — четыре лошади мирно паслись неподалёку. Выходит, помимо Реанны и трёх её спутников, здесь появились лошади? Или они были тут и раньше, только ночью она не заметила их в темноте?

— Но так или иначе, рады были знакомству, — продолжал Живан, словно извиняясь. — Удачи тебе на своём пути, куда бы он ни вёл.

Однако Тании не хотелось прощаться. В этой компании она вдруг почувствовала себя так хорошо, как никогда прежде. Не только потому, что они оказались безобидными на вид добрыми парнями. Здесь она ощущала себя словно бы на своём месте. И ещё Реанна… Тания вовсе не хотела прерывать знакомство с ней так быстро.

Нет уж, так просто они от неё не отделаются.

Она судорожно пыталась придумать убедительный предлог, чтобы остаться и… И что дальше? Эти люди идут не куда–нибудь, а нанимаются в королевскую армию воевать с мятежниками. Там ей точно делать нечего.

Вернее, так они сами утверждают. Только вот… Что же с ними всё–таки делает Реанна?

— Нечего киснуть, — сказал Живан, — чей не суженого на войну провожаешь!

Вся троица дружно рассмеялась простоватой шутке.

И тут Танию осенило. Она вдруг осознала подспудную мысль, которая тревожила её ещё со вчерашнего вечера. Как–то нелепо они себя ведут, для тех кто отправляется на войну.

И утреннее происшествие с неизвестным карликом. Такое ведь не могло просто взять и присниться! Хоть рассказы этих малых на первый взгляд и логичны, но никакие они не ополченцы–наёмники, а просто неумелые обманщики. И идут они вовсе не в войско короля–регента. Всё здесь обстоит наоборот.

— Хорошо себя чувствуешь? — обеспокоился Живан. — У тебя лицо всё разом стало… Странным каким–то, как испуганным что ли.

Он даже осмотрелся вокруг — может Тания углядела какого врага позади? Но поблизости никого не было. Только безлюдные холмогорья, поросшие жухлой травой.

Тания подозрительно прищурилась, окидывая того взглядом с головы до ног. Права она или нет? Может она сама всё выдумала и выдаёт желаемое за действительное? Так или иначе, самое время начинать наступление.

— Просто я подумала кое о чем… — молвила она.

— И о чем же? — заподозрил Живан неладное.

— Скажи–ка мне одну вещь. Из каких точно земель в какой части страны вы трое прибыли и к чьей армии собираетесь примкнуть? Ведь непосредственно королю подчиняется лишь его гвардия, и я точно знаю, что туда вам так просто не попасть. А в королевском войске каждый приписан к кому–то из верных короне знатных дворян.

Живан вмиг посерьёзнел.

— Что это за допрос вдруг такой? Какая тебе разница? Да и с каких это пор ты разбираешься в наших армиях и знатных дворянах?

— Худо–бедно разбираюсь кое в чем, ведь мой брат уже наверное год только о королевской гвардии и твердит. Но даже если бы и не разбиралась, куда интересней, разбираетесь ли в этом вы. Странно, что некий отряд вольно путешествует сам по себе, вдали от своего войска. И даже не знают, кто они и откуда.

— Мы же говорили, что только собираемся наняться. Кто больше платит, да лучше кормит — к тому и пойдём. И какая разница, что за зверь у него на гербе будет нарисован?

Несмотря на благообразную логичность объяснений, на лице всех троих сохранялось напряжённое выражение, которое выдавало их с головой. Сомнений не оставалось: они скрывают настоящую правду.

Одна лишь Реанна сохраняла на лице бесстрастное выражение. Вмешиваться она явно не собиралась: просто слушала и наблюдала за спором со стороны. Никак нельзя было понять, о чем она при этом думает.

— Пусть так, — продолжила Тания. — Тогда я рискну сказать следующее…

Она гордо подняла голову, и произнесла во всеуслышание:

— Бороздит плуг землю, а корабли пашут море!

Услышав собственный секретный пароль, все трое дёрнулись от неожиданности, а Живан машинально потянулся к рукояти оружия. Даже лошадь неподалёку недовольно всхрапнула, словно тоже встревожилась.

А Реанна, которая до сего момента оставалась внешне равнодушна к окружающему миру, вдруг шевельнулась и внимательно посмотрела на Танию. На лице её обрисовалось едва заметное недоумение. Оно значило, что воительница усиленно о чем–то раздумывает.

— Я права, — торжествующе объявила Тания. — Никакие вы не ополченцы и не наёмники, вернее не те, за кого себя выдаёте. Зачем сюда явились и куда идёте — не знаю, но точно не в королевское войско. Вы вроде разведотряда с востока, верно? Вы сами и есть те мятежники, против которых якобы собрались воевать! Потому и путешествуете тут одни. И кстати… Утром я случайно проснулась и видела тебя, — Тания ткнула пальцем в Живана, — с каким–то карликом. «Бороздит плуг землю, а корабли пашут море» — ваш тайный пароль для своих, так ведь? Карлик вам этих лошадей привёл?

Все четверо стояли не шелохнувшись. С лиц сдуло недавнюю весёлость, а Живан не убирал пальцев с рукояти меча.

— Даже если бы и так, что с того? Собираешься сообщить о нас в столицу? Пока ты туда доберёшься, мы будем уже далеко. Да и кто поверит в твою историю? Всем известно, что Армия якоря и плуга далеко на востоке. Ты верно девица добрая и неглупая, а потому зла я тебе совсем не желаю. Лучше просто забудь все, что тут видела и иди дальше своей дорогой. Никакой награды за нас ты всё равно не получишь.

— Что за вздор! — возмутилась Тания. — После вашего–то гостеприимства я вовсе и не собиралась сдавать вас столичному гарнизону!

«Ополченцы» переглянулись. Живан наконец отпустил рукоять меча, и остальные тоже немного расслабились. Все, кроме Реанны, которая так и продолжала молча стоять и внимательно разглядывать Танию, как неведомую зверушку из диковинных земель.

— На самом деле я хочу совсем другого. Когда Реанна нашла меня, я как раз собиралась идти на восток, чтобы найти войско атрийских мятежников. Армия якоря и плуга, так вы себя называете? Я хочу сражаться за вас. Что бы вы тут не делали, так или иначе будете возвращаться обратно к своим. Так возьмите меня с собой.

Троица с секунду недоуменно глядела на Танию, а затем дружно рассмеялась.

— Ты верно насмотрелась на нашу Реанну? — хохотал Живан. — Уж прости, но ты ей никак не ровня! В военном лагере тебе делать совершенно нечего. Женщин у нас там и без тебя хватает, что на уходе за ранеными, что на готовке.

Тания вся закипела внутри, а лицо её покраснело от ярости. Даже эти на вид славные малые ни в грош её не ставят. Она сделала шаг вперёд и взревела самым грубым голосом, на который только была способна.

— Я к вам, остолопам дубоухим, не в кухарки собираюсь! Я буду драться за вас, бестолочей пришибленных! И с какого это бодуна после полночного пьяного угара вы решили, что я не ровня вашей драгоценной Реанне! Да вы меня ни дня ещё не знали, но думаете, что я не смогу драться также!

Все дружно притихли от столь забористой вспышки внезапного гнева.

— Да как скажешь, пускай мы остолопы и бестолочи, — примирительно заговорил Живан, — но пойми, у нас тут совсем другое задание и не нам такой вопрос решать… И нас вообще накажут, если узнают, что кто–то из местных раскрыл…

— Так и берите тогда меня с собой. Точно, я сдаюсь вам в плен! А там в лагере вашем, якорно–плужном, уж разберёмся, что к чему! А не возьмёте… — на губах Тании заиграла коварная улыбка. — Тогда точно сообщу в столичный гарнизон!

Живан лишь покачал головой.

— Всё не так просто. Реанна здесь с нами по приказу командующего… воеводы то есть… Он её удочерил, вроде того. Хоть мы её и без того все уважаем и она вполне заслуживает…

Вдруг раздался звонкий лязг стали, оборвав Живана на полуслове. Это Реанна неожиданно зашевелилась: вытащила из–за спины один из двух мечей и ни слова ни говоря метнула его Тании под ноги. Воткнувшись в землю точно между камнями, меч задрожал и запел, жалобно затихнув на высокой ноте.

А затем она достала из–за спины второй свой меч и, указав им на растерявшуюся Танию, тихо произнесла:

— Ты первая.

Тания недоуменно опустила взгляд на торчащую к ней рукоять. Прежде она, бывало, брала в руки мечи из кузни отца, чтобы полюбоваться его мастерской работой. Но она никогда не упражнялась в фехтовании, разве что пару раз с Йедом — в шутку, когда они были ещё детьми. И то, отец увидел это безобразие и запретил им его повторять строго–настрого.

Когда Тания заявила, что сможет драться не хуже Реанны, она имела в виду, что так будет после должной учёбы и тренировки, а не прямо сейчас. Странная воительница похоже опять поняла её слова слишком буквально. Однако в глубине сознания у Тании зашевелилась мысль, что это её шанс. Единственная реальная возможность заслужить уважение этих людей. Реанна в сущности остановила всю эту никчёмную перепалку одним движением. Словно взяла и молча разрубила мечом запутанный словесный узел.

— А это идея! — оживился Живан. — Ну так уж и быть, — повернулся он к Тании. — Пускай будет классический испытательный поединок по всем традициям. Если сумеешь обезоружить Реанну с трёх попыток или хотя бы просто выстоять против неё нужное время, не потеряв оружия, то так тому и быть! Мы тогда берём тебя с собой и представим командующему. Большего не обещаю, но на это — даю сло…

Его перебил бойкий скрежет стали. Тания схватила клинок Реанны за рукоять и вытащила его из камней.

Этот меч выглядел совсем иначе, чем те, что обыкновенно ковал отец. Рукоять подлиннее, а лезвие — наоборот, укорочено. Меч имел элегантный изгиб, а ещё весил куда меньше отцовских. Несомненно, он ковался специально для ловкой и быстрой руки Реанны. А значит и Тании он тоже окажется впору!

Она торжествующе подняла оружие над головой, издала боевой клич и бросилась на соперницу диким ураганом.

Но что произошло в следующую секунду, она толком и понять не успела. Она вдруг обнаружила себя лежащей у ног Реанны — лицом в грязи. Меч, который она только что сжимала в руке, летел куда–то в сторону с жалобным дребезгом.

— Ещё две, — раздался спокойный голос над головой.

Реанна имела в виду, что у неё оставались две попытки.

Тания поднялась, стряхнула грязь с лица и ошалело посмотрела по сторонам. Она догадывалась, что выглядит не менее глупо, чем прошлой ночью — тот здоровяк–разбойник по кличке Коротыш.

Лошадь, в чью сторону отлетел меч, недовольно фыркнула и заливисто заржала, словно насмехалась.

Сжигаемая досадой, Тания стиснула зубы. Она в два прыжка достигла потерянного меча, а тот послушно лёг рукоятью ей в руку — как и в первый раз.

Вторая её попытка нападения почти не отличалась от первой. И закончилась она с тем же результатом.

— Всего одна, — тихо молвила Реанна.

Хладнокровная воительница даже дыхания не сбила.

Тания догадалась, что действует слишком открыто: её движения легко предугадать с самого начала. И тогда ей пришла идея. Она гневно уставилась на противницу и снова понеслась вперёд, делая вид, что собирается повторить всё заново. Но всего за секунду до цели вдруг нырнула в сторону.

Хитрость определённо возымела некий эффект, потому что Реанна не отразила её удар, а просто ловко увернулась.

Но уже через миг меч опять летел в сторону. Итог вышел почти тем же, правда Тания хотя бы осталась стоять на ногах.

Когда же она вновь подобрала многострадальный меч и вернулась в исходную позицию, Реанна произнесла:

— Моя очередь. Правила поединка черно–белые. Ты либо победил, либо проиграл. Иных вариантов нет.

Мелодия бесстрастного голоса прозвенела и затихла, как колокольчик на двери в торговых лавках, что предупреждают дремлющего хозяина о новом посетителе. И Реанна неумолимо двинулась вперёд с мечом наголо, быстро набирая скорость.

На каменно–прекрасном лице воительницы не выражалось ничего, как и прежде. До сего момента Тания и рассмотреть его как следует не могла: Реанна обычно смотрела куда–то в сторону, словно избегая прямых взглядов. Но теперь её ледяно–голубые глаза неотрывно глядели прямо в глаза Тании, словно держа её на незримом прицеле.

Тании вдруг закралась предательская мысль: а что, если это уже никакой не испытательный поединок? Что, если бездушная воительница решила её и вовсе прибить? Ну, чтобы избавиться от ненужного свидетеля, например? Ведь человек с таким бездушным взглядом способен на что угодно… Никто не знает точно, на что.

Она запаниковала. Что ей теперь делать? Она только теперь осознала, что просто не может драться с таким противником на равных.

— Боевые условия!… — вдруг услышала она собственный сдавленный вскрик.

В ту секунду она не могла поручиться, сама догадалась произнести эти два слова, что уже не раз повторял её Фамильяр, или же это он сам их и сказал — её собственным голосом в голове. Но всего через мгновение она вытаращенными глазами глядела на собственную руку, которая вдруг поднялась сама собой и с ювелирной точностью парировала удар Реанны. А затем — и второй такой же удар, и третий.

Воительница отскочила, будто оценивая противника. Как и всегда, нельзя было судить по её лицу, что она при этом думала или чувствовала: удивилась, испугалась, обрадовалась ли?

Но Тании стало уже не до неё. Она в изумлении наблюдала, как её тело сражается с Реанной само по себе. Не сказать, что руками и ногами двигала какая–то внешняя сила. Мышцы сокращались как обычно — только управляла ими не Тания. Более того, она даже не потеряла над телом контроль, хотя и благоразумно старалась не вмешиваться. Получается, ей оставалось только ждать, пока Фамильяр сам сделает всю работу.

— Время!!! — раздался оклик Живана.

Он всё это время отсчитывал свой пульс.

Реанна тут же застыла столбом, как её выключили, а все трое зрителей поединка дружно захлопали в ладоши. Теперь в их глазах сквозила искорка чего–то нового, чего Тания не замечала там прежде. Быть может, уважения?

— Старый мир меня дери! — воскликнул Живан. — Впервые такое вижу!

В его голосе проступали нотки восхищения.

Но обрадоваться победе Тания не успела. На неё вдруг нахлынула ужасная боль, в которой она словно захлебнулась. Дыхание перехватило, а измождённое тело разом заныло и немощно задрожало. С тихим стоном Тания бухнулась на колени, а затем и вовсе распласталась в траве. В выпученные глаза ей пролилось синее небо.

— Тренировок конечно ещё много потребуется, — покачал Живан головой, почёсывая в затылке, — но мы слово сдержим. Идёшь с нами, как и хотела!

Тания догадалась, что хоть с Реанной сражался фактически Фамильяр, он ведь это делал при помощи её тела, а не по волшебству. Каким–то образом он отключил боль и усталость на время поединка, но теперь они включились вновь. И измученные мускулы надрывно заломило.

Живан подошёл к лежащей навзничь Тании и подал руку, помогая подняться.

— Дам несколько минут, чтобы в себя прийти, но затем отчаливаем. Времени нет разлёживаться, нам нужно донесение в штаб доставить. Теперь каждый день на счету.

Боль уже проходила, и Тания не могла не обрадоваться столь удачному повороту событий. Но подспудно, из глубин подсознания, её тревожила неприятная мысль. Ведь всё это заслуга серебристой книги. Древний дух, что обитает на её страницах, всё–таки выполнил обещание: он дал ей то, чего она хотела. Но кто она сама по себе? Без помощи Фамильяра эти люди вряд ли признали бы её. Похвастайся она перед Йедом, что выиграла неравное сражение лишь благодаря какой–то волшебной книге, он бы точно не счёл такую победу честной.

Йед всегда был щепетилен в вопросах чести. Отец часто говаривал: «Человек должен быть настоящим», но никогда толком не объяснял, что конкретно имеет ввиду. А Йед считал, что речь здесь именно про честь, потому и восхищался королевской гвардией. Именно так он понимал отцовские слова «быть настоящим».

Но Тания в таком смысле никогда не была «настоящей». Она и теперь просто добилась своего, и всё тут. Она победила соперника, и не всё ли равно, каким способом? Победителей не судят, да и кому в этом мире даровано право судить, что один способ честен, а другой — бесчестен? Уж не Шамине ли с её Чтецами? А что, если они например скажут, что честно сражаться только с завязанными глазами, а честный забег — это только бег в мешках?

Почему же она должна игнорировать возможности, которые сам этот мир ей предоставил? А всего позавчера, когда в деревне вдруг разразилась чума — миру было безразлично, хотела она этого или нет. Она может и открыла ту чёрную дверь со скелетом, но никто ведь её не предупреждал тогда о последствиях. Разве это было не бесчестно? Так почему же она должна оставаться честной с миром, который так бесчестен с ней!

— Мир, ты ненастоящий… — пробормотала она под нос, разыскивая глазами Реанну.

Пока Живан обсуждал что–то со своими подначальными (а Тания уже не сомневалась, что он и есть командир отряда), нелюдимая воительница седлала лошадей — в стороне ото всех, как и всегда. И Тания решила попробовать разговорить её.

— Скажи, ты же мне ни капельки не поддавалась? — спросила она.

Реанна обернулась и лишь смиренно покачала головой.

— А ты знала, что я смогу выиграть? — не отставала Тания. — Пройти испытание?

— Нет, — ответила Реанна без следов каких–либо эмоций. — Это оказалось неожиданным. Ты должна была проиграть.

— Но зачем тогда было навязывать мне поединок? Если ты считала, что шансов у меня нет?

— Ты должна была проиграть, — повторила Реанна. — Ты должна была понять, что не готова к тому, чего так сильно хочешь. Ты не умеешь управлять желаниями. Но если ты не можешь победить даже себя, ты не победишь врага. Нельзя сражаться, если тебе не ведомо смирение. Познать это можно лишь в поражении… Однако ты меня победила. Но такая победа бессмысленна. Когда–нибудь она обернётся для тебя поражением, и ты погибнешь, подобно мотыльку, что тянется на огонь свечи. Мотылёк сгорает, потому что тоже не может побороть желание. Желания — источник зла.

— Впервые… впервые слышу, чтобы победа считалась чем–то плохим… — пробормотала Тания, немало огорошенная оглашённым вердиктом. — Любой человек… Да любое живое существо всеми силами пытается достичь, чего оно хочет! Иначе зачем ему вообще жить? Как вообще успешное достижение желанной цели можно считать чем–то плохим?!

Но Реанна продолжала говорить, словно бы и не слышала её слов.

— И я тоже потерпела сегодня поражение, потому что так и не помогла тебе познать смирение. Поэтому если ты хочешь научиться сражаться, то я не гожусь тебе в учителя. Я не смогу ничему тебя научить.

На этих словах мелодичный голос умолк, словно бы тихо умер, а воительница отвернулась обратно к лошадиной сбруе. Вероятно, она только что истратила как минимум месячную норму разговоров и до прибытия в лагерь не собиралась более произносить ни слова.

Тания закусила губу и тоже замолчала, крепко задумавшись.

— Нет! — воскликнула она наконец. — Мне вовсе не нужно, чтобы ты становилась мне наставником или чем–то вроде того. Разве я просила подобного? Мне нужно, чтобы ты стала мне другом!

На голубоглазом лице Реанны будто бы промелькнуло лёгкое недоумение — единственное подобие эмоции, которое иногда удавалось там разглядеть. Однако оно никогда не получало развития. Тания подумала, может она выдаёт желаемое за действительное? Может, это просто такая особенность формы мускулов на её лице, и только?

Так ничего и не ответив, Реанна молча отвернулась, словно давая понять, что разговор окончен.

— Погоди! — воскликнула Тания. — Я хочу ещё кое–что знать. Тогда, в сражении, ты ведь не собиралась меня убивать? Только обезоружить, да?

Реанна вновь посмотрела на неё своими голубыми глазами, в которых не читалось ничего.

— Ты боишься смерти? — спросила она.

— Что за странный вопрос? — обескураженно переспросила Тания. — Ну конечно же, я боюсь смерти. Все её боятся, потому что хотят жить! А ты разве нет?

— Я не боюсь смерти, — тихо прозвенел ровный голос. — Я уже мертва.

Реанна снова отвернулась к своим лошадям, а Тания замолчала, решив больше не приставать с расспросами. Она побоялась того, как далеко их может завести сей разговор.