Невеста на одну ночь

Розмари Роджерс, 2011

Для Талии Добсон, несмотря на огромное состояние отца-нувориша, путь в высший свет закрыт. Низкое происхождение и отсутствие светского лоска делают её предметом издёвок и насмешек. К тому же девушка очень застенчива и считает себя дурнушкой. Будущее кажется ей унылым и беспросветным. Но неожиданно она становится графиней Эшкомбской. Жизнь её меняется в одночасье, но к лучшему ли эти перемены? Вместо пышных балов и приёмов – однообразная деревенская жизнь, единственный друг скрывает опасную тайну, не радуют даже знаки внимания супруга – он восхищается Талией, но она имеет все основания сомневаться в его искренности…

Глава 6

Обстановку клуба для джентльменов на улице Сент-Джеймс составляла добротная английская мебель и потёртые ковровые дорожки, тянувшиеся от столовой до укромных карточных салонов. На покрытых белой штукатуркой стенах висели картины маслом, в основном посвящённые любимому развлечению аристократии — охоте, а с потолка свисала массивная люстра, сияющая в свете яркого утреннего солнца. В здании пахло красным деревом, кожей и табачным дымом.

Обычно обстановка в клубе действовала на Габриэла успокаивающе.

Однако этим утром он был настолько взвинчен, что никак не мог сосредоточиться на свежем номере газеты «Таймс», который читал, сидя у окна. Габриэла безумно раздражала суета слуг в чёрных бриджах, а также приглушённые разговоры устроившихся за соседними столами джентльменов.

Надо было остаться дома, с досадой подумал он.

Чаще всего Габриэл завтракал в превосходно меблированной малой гостиной, окна которой выходили на розовый сад, а не на невзрачную узкую улочку, как здесь. К тому же его домашний повар готовил гораздо лучше. А главное преимущество — в своём особняке можно спокойно поесть в одиночестве. Здесь же светские сплетники глазеют на него с таким откровенным любопытством, что остаётся только зубами от злости скрипеть.

Увы, весь прошедший месяц Габриэл сторонился общества. Однако, дабы не предстать трусом в глазах мнимых светских приятелей, пришлось волей-неволей возвращаться к прежней жизни.

А это означало проводить не менее часа в клубе, ездить к портному и посещать конный аукцион «Таттерсолз», даже если твоё появление в данных местах вызывает поистине нездоровый интерес.

Габриэл отбросил в сторону недочитанную газету и нервно поправил простой галстук, который надел с голубым сюртуком и жилетом цвета слоновой кости. Габриэл опустил мрачный взгляд на носки тщательно начищенных сапог.

Впрочем, неудивительно, что он в таком отвратительном настроении.

Габриэл прекрасно понимал, кто во всём виноват.

Его жена, чтоб ей пусто было.

Габриэл плотно сжал челюсти. Чёрт возьми! Он нарочно отправил её в Девоншир, чтобы дать понять: с него где сядешь, там и слезешь. Пусть учится жить по его правилам, иначе пожалеет.

Шёл день за днём, однако Габриэл тщетно ожидал от супруги письма с мольбами позволить ей возвратиться в Лондон. Упрямое молчание Талии выводило его из себя.

Что творится в голове этой несносной особы?

Наверняка ведь ждёт не дождётся, когда сможет наконец вернуться в свой любимый высший свет, чтобы глядеть на всех свысока и наслаждаться новым статусом графини Эшкомбской. Для честолюбивой женщины ссылка в деревню хуже смерти.

Однако экономка несколько раз писала хозяину, сообщая, что Талия быстро завоевала любовь и уважение как слуг, так и крестьян. Миссис Дональдсон и сама не уставала восхищаться новой графиней, заверяя при этом, что Талия чувствует себя в усадьбе как рыба в воде и не выказывает ни малейшего желания уехать.

Или воссоединиться с мужем.

Любопытно, что за интригу его супруга затеяла на этот раз?

Напрашивалось самое простое, циничное объяснение: скорее всего, Талия просто хочет усыпить бдительность и завоевать благоволение супруга. Однако поверить в эту версию мешало одно обстоятельство. Конечно, его крестьяне — народ непросвещённый, однако в людях разбираются получше образованных. Они бы сразу почуяли притворство.

Нет, не может быть, чтобы его супруга оказалась невинной овечкой. Или может?..

Барабаня по столу пальцами, Габриэл погрузился в размышления и вынужден был признать, что единственный способ узнать правду — поехать в Кэррик-Парк и не сводить с Талии глаз. В конце концов она непременно выдаст себя и продемонстрирует, что является истинной дочерью своего отца. Или же станет ясно, что Талия — такая же жертва непомерных амбиций Сайласа Добсона, как и сам Габриэл.

Отличная мысль. Из туманных догадок родился чёткий план. Единственный способ разобраться в ситуации — съездить в Девоншир. Так почему бы не отправиться в дорогу прямо сегодня?

И вдруг Габриэл ощутил непонятно откуда взявшееся радостное предвкушение. Однако предвкушал он вовсе не возможность разоблачить жену. На ум невольно пришли их любовные утехи той ночью.

Да, он скучал по Талии!

Что за нелепость. Кругом столько красивых и доступных женщин. Любая готова прибежать к нему по первому зову.

Однако все эти ночи Габриэл провёл один в своей постели, не в силах выбросить из головы образ темноволосой цыганки.

Он как раз упивался воспоминаниями о том, как Талия лежала, распростёртая на кровати, а он двигался всё быстрее, запустив пальцы в спутанные пышные волосы, как вдруг почувствовал, что за спиной кто-то стоит.

Габриэл повернул голову, намереваясь обратить наглеца в соляной столп уничижительной отповедью, но моментально прикусил язык.

Вот это неожиданность!

Перед ним стоял высокий, мускулистый джентльмен в коричневом сюртуке, бежевом жилете, чёрных бриджах и блестящих сапогах. Русые волосы подстрижены намного короче, нежели требовала последняя мода, а лицо было скорее волевым, чем красивым. Хотя золотисто-карие глаза частенько искрились весельем, один суровый взгляд этого человека мог обратить в бегство любого изнеженного щёголя, крутившегося поблизости в попытке примазаться к его славе.

Хьюго. Лорд Ротуэлл.

Один из немногих друзей Габриэла.

— Чего тебе? Навис, будто стервятник, — усмехнувшись, произнёс Габриэл. Он уже знал, что, если попросить друга оставить его в одиночестве, никакого эффекта это не возымеет.

Хьюго прищурился, рассеянно поигрывая кольцом-печаткой на мизинце.

— Да вот гадаю, лезть в логово к разъярённому льву или сначала принять для храбрости.

Габриэл указал взглядом на исподтишка следивших за ними любопытных.

— Разъяришься тут, когда кругом одни болваны, — пробормотал он.

— Хм. — С непринуждённой ловкостью прирождённого спортсмена Хьюго расположился в кожаном кресле напротив Габриэла.

— И поэтому ты уже месяц на всех рычишь? Нет, сдаётся мне, тут дело в другом.

— По крайней мере, у меня нет привычки драться на дуэли со всеми, кто мне не по нраву, — тут же парировал Габриэл. — Впрочем, если так и дальше пойдёт, последую твоему примеру…

Хьюго только улыбнулся.

— Сам понимаешь, вечно скрываться не получится. Рано или поздно придётся удовлетворить всеобщее любопытство.

— Всеобщее? Или твоё?

— И то и другое, — не стал спорить Хьюго. — Но я заслуживаю узнать правду первым. Забыл, сколько лет мы дружим? Ещё с Итона, с первого дня, когда я тебе нос расквасил.

Габриэл фыркнул:

— Во-первых, это я тебе нос расквасил, и было за что — ты мою любимую крикетную биту стащить хотел. А вообще-то не думал, что тебя волнуют сплетни.

— Такие сплетни кого хочешь взволнуют — горделивый и неприступный граф Эшкомбский тайно обвенчался с дочкой Сайласа Добсона.

При упоминании ненавистного тестя Габриэл с трудом сдержал закипающую злость.

— Какие уж тут тайны, когда всем всё известно!

— Значит, это правда?

Помолчав, Габриэл нехотя кивнул:

— Правда.

— Вот чёрт! — пробормотал Хьюго.

— Полностью согласен с твоей оценкой.

Однако сжатый ответ Габриэла Хьюго не удовлетворил.

— Полагаю, можно не спрашивать, как ты угодил в такую передрягу, — упрямо продолжил он. — В подобную историю тебя только Гарри мог втянуть.

Габриэл пожал плечами. Хьюго никогда не скрывал, с каким презрением относится к Гарри и его безумным выходкам.

— Да, отчасти тут есть и его вина, — наконец признал Габриэл.

— Отчасти? — Хьюго недоверчиво покачал головой. — Все знают, что Гарри бросил мисс Добсон у алтаря и смылся с её приданым. Кто как, а я лично не удивился.

При мысли, что Талия могла выйти за его брата, Габриэл ощутил нечто, подозрительно напоминающее ревность.

— Я тоже, — согласился он. — Мог бы предвидеть, чем всё закончится. Попался по глупости.

Хьюго тихо выругался.

— Верно, дурака ты свалял — почувствовал себя виноватым и женился против воли, хотя сам ни при чём!

— Думаешь, я себя виноватым почувствовал?

— А то нет! Иначе не взял бы в жёны эту торговку.

Габриэл хотел было сказать, что женился вовсе не из-за чувства вины, а из-за угрозы шантажа, однако вовремя сдержался. Во-первых, стыдно было признаваться, что угодил в ловко расставленную западню Сайласа Добсона, а во-вторых, Габриэл подозревал, что и сам не до конца разобрался в собственных мотивах.

— Не твоё дело! — наконец рявкнул он.

После небольшой паузы Хьюго неохотно перевёл разговор на другую тему.

— Ну как, не нашёл братца?

Габриэл покачал головой. Узнав о бегстве Гарри, он тут же направил двух доверенных слуг на его поиски, однако пока ничего нового не выяснил — если не считать слухов, что брата якобы видели на дороге к Доверу.

— Пока нет.

— Вот болван, — пробормотал Хьюго.

— Не может же он вечно прятаться. — Габриэл невесело рассмеялся. — Впрочем, какая теперь разница?

— Да уж, своё чёрное дело Гарри сделал. — Некоторое время Хьюго пристально смотрел на Габриэла, будто не решаясь что-то сказать. — Можно спросить, куда ты спрятал любимую жёнушку?

Габриэл изогнул бровь.

— Думаешь, я её в винном погребе запер?

— Говорят, она в каком-то из твоих поместий, но уж у тебя-то, конечно, хватило бы ума сообразить — так просто от неё не отделаешься. В Темзе утопил, да? — Хьюго усмехнулся жестокой шутке. — Или в колонии отправил?

Габриэл ударил рукой по столу так, что чашка с кофе подпрыгнула, а собравшиеся испуганно зашептались.

Но Габриэл всего этого даже не заметил — он не сводил глаз с друга.

— Между прочим, ты сейчас о моей жене говоришь.

Хьюго нахмурился, упрямо выпятив челюсть.

— Вот именно, а жена твоя — наглая выскочка, у которой одни титулы да деньги на уме. Была бы ещё красавица, так нет! Ни внешности, ни вкуса.

Габриэл перегнулся через стол, сам не понимая, с чего вдруг так обозлился.

— Ещё слово скажешь… — угрожающе процедил он.

Сообразив, что выражение лица друга не предвещает ничего хорошего, Хьюго растерянно отпрянул, откинувшись на спинку кресла.

— Чёрт возьми, — пробормотал он. — Что на тебя нашло, дружище?

Габриэл и сам не мог ответить на этот вопрос. Впрочем, сейчас ему было всё равно. Главное — донести до друга, что отныне Талия — член его семьи.

— Никому не позволено оскорблять графиню Эшкомбскую! — прорычал Габриэл. — Включая тебя.

— Она же тебя силой на себе женила!

— Талия… — Габриэл запнулся, не зная, как лучше выразить свои сомнения.

— Ну же, говори.

— Она утверждает, что не хотела выходить замуж ни за Гарри, ни за меня, — наконец признался Габриэл.

Хьюго только отмахнулся:

— Ясное дело. А ты думал, она признается, что хотела в аристократки выбиться? Не такая она дура.

— А вот у меня есть основания полагать, что Талия тоже жертва…

Друг ошеломлённо втянул в себя воздух.

— Ты чего, совсем с головой не дружишь?

Габриэл прищурился:

— Следи за языком, Хьюго.

— Когда женщина не хочет замуж, она просто говорит «нет», и дело с концом. Прошли те времена, когда их силой выдавали. Что мы, варвары непросвещённые? — заспорил Хьюго. — Не хотела бы — не вышла.

Габриэл неоднократно повторял себе то же самое, но сейчас еле сдержался, чтобы не расквасить приятелю нос, совсем как в далёком детстве.

— Ты, наверное, ни разу Сайласа Добсона не встречал?

Хьюго скривился:

— Жуткий тип, но когда доходит до дела, котелок у него варит. Даже я в его последний проект деньги вложил.

— Тогда тебе известно, что Сайлас Добсон злобный тиран, такой, если что-то решит, кого хочешь заставит плясать под свою дудку — и я тому живое подтверждение.

— Это ещё не значит, что мисс Добсон…

— Графиня Эшкомбская, — поправил Габриэл.

Хьюго поморщился:

— Так вот, это ещё не значит, что твою жену он тоже силой принудил. Что, если они с папашей вместе это дельце провернули?

Габриэл нетерпеливо мотнул головой. Ничего, скоро он сам узнает правду.

— Обманщица Талия или нет, теперь она моя жена.

Досада Хьюго сменилась сочувствием.

— Что верно, то верно, — пробормотал он. — Сделку с дьяволом Гарри заключил, а в залог оставил твою душу.

Габриэл только глаза закатил.

— Тебе бы с такими пафосными речами на сцене выступать.

— Просто…

Но тут Хьюго умолк, заметив лакея в знакомой серебристо-голубой ливрее дома Эшкомбов. Тот остановился напротив Габриэла и протянул хозяину сложенную записку.

— Простите за беспокойство, милорд, — извинился лакей. — Это только что доставили из Девоншира. Посыльный сказал, что дело срочное.

— Благодарю.

Габриэл думал, что появились новости о брате, и никак не ожидал, что экономка будет умолять его как можно скорее приехать в Кэррик-Парк. А когда дочитал записку до конца, от потрясения кровь в жилах похолодела. Габриэл вскочил так порывисто, что уронил стул.

— Чёрт. Надо ехать.

— Ехать? — Хьюго немедленно последовал примеру друга. — Куда?

— Радуйся, накаркал, — ядовито бросил Габриэл, сам понимая, что просто пытается скрыть свой страх.

Хьюго наморщил лоб.

— В каком смысле?

— Моя жена пропала, — ответил Габриэл и, развернувшись на каблуках, направился к двери. — Молись теперь, чтобы она была жива и здорова.

Несмотря на нанесённый войной урон, располагавшийся к югу от Парижа замок всё же сохранил следы былого очарования.

За образующими идеальный квадрат стенами скрывался внутренний двор. По углам стояли две башни старинного вида — видимо, остатки предыдущей постройки, предположила Талия. Из того же материала были выстроены крылья замка. Золотистый камень искрился на солнце. Вдоль одного крыла тянулась крытая терраса, поддерживаемая арочными сводами. По ней можно было дойти до главного здания, парадное крыльцо которого состояло из двух величественных каменных лестниц. Над огромными окнами виднелись резные каменные карнизы.

Многие из садовых скульптур и мраморных фонтанов были уничтожены во время нападения бунтовщиков, однако внутреннее убранство просторных залов, элегантных салонов и изящных галерей осталось нетронутым. Талия не могла не восхищаться окружающей её утончённой красотой, даже несмотря на то, что была пленницей в этом замке.

Да и кто бы остался равнодушным при виде бесценных картин и скульптур, гигантских гобеленов, мозаичных паркетных полов и великолепных фресок, украшавших высокие потолки?

Стоя в одной из длинных галерей, Талия прислонилась к одной из покрытых канелюрами колонн возле высокого сводчатого окна и устремила взгляд вдаль, на дорогу.

Уже не в первый раз, с тех пор как её привезли сюда три дня назад, Талия подумала: а может, просто выйти за дверь и направиться куда глаза глядят? В конце концов, она здесь одна, и наверняка успеет уйти далеко, прежде чем её хватятся.

Увы, Талия была не настолько глупа, чтобы надеяться, что вернуться в Англию будет проще простого.

Во-первых, Талия не говорила по-французски, во-вторых, у неё не было при себе ни денег, ни документов. А главное — в её распоряжении нет никаких средств передвижения, кроме собственных ног. В лучшем случае её арестуют в первой же деревне. В худшем можно наткнуться на один из многочисленных французских патрулей, с завидной регулярностью появлявшихся в окрестностях замка.

И уж они-то с ней церемониться не станут. Не то что Джек Джерард.

Хотя вернее будет сказать не Джек, а Жак. Талия глубоко вздохнула.

Как ни возмущало Талию это похищение, она отдавала себе отчёт, что в сложившейся ситуации Джек мог обойтись с ней гораздо хуже.

Поймав Талию возле церкви, Джек отвёл её к небольшой лодке, скрывавшейся среди местных рыбацких судов, а двух моряков посадил на вёсла. Вскоре они подплыли к быстроходной яхте, стоявшей на якоре в укромной бухте. К счастью, Джек тут же отослал двух своих головорезов обратно в Лондон и передал Талию в руки французской команды. Те обращались с ней будто с принцессой крови, всячески проявляя заботу и предупредительность.

Затем они приплыли во Францию. Дорогу до замка Талия практически не запомнила. Она ехала одна в карете, которая долго неслась на сумасшедшей скорости по тряской дороге, а если и останавливалась, то ровно настолько, чтобы Талия успевала быстренько сбегать в кусты.

По прибытии в замок ей предоставили возможность свободно перемещаться по его территории. Однако Талия старалась держаться подальше от крупных пристроек, в одной из которых размещались раненые солдаты, а в другой — с десяток детей, видимо сирот.

Но этим утром Талия предчувствовала, что вскоре её уединение будет нарушено. Приняв ванну, она обнаружила, что платье, которое она носила с самого дня похищения, загадочным образом исчезло. На его месте обнаружился роскошный наряд тёплого золотистого оттенка. К нему прилагались того же цвета туфли и дорогое бельё, при виде которого Талия покраснела.

Пришлось волей-неволей облачиться в принесённую одежду. Горничную Талии не предоставили, поэтому она заплела волосы в простую косу. Глупо сидеть в четырёх стенах только потому, что из гордости не можешь принять новые вещи.

Талии уже надоело ждать, когда по галерее наконец разнеслось эхо шагов. Приготовившись к неизбежному, она обернулась и увидела приближающегося Жака Жерара.

Талия саркастически улыбнулась, обратив внимание на элегантный, подогнанный точно по стройной фигуре тёмно-серый сюртук. Белый галстук был завязан по последней моде, чёрные панталоны эффектно облегали мускулистые ноги.

Скромный викарий превратился в надменного щёголя. Такая уверенная, властная манера обычно свойственна только высокородным. Не в первый раз Талия задумалась: кто же он такой на самом деле?

Для крестьянина слишком образованный, однако аристократов ненавидит всей душой.

Не человек, а загадка.

Остановившись напротив Талии, Жак поцеловал ей руку — пожалуй, поцелуй длился даже слишком долго. При этом он не сводил глаз с её фигуры.

— Bonsoir, та petite^[3], — произнёс Жак. Взгляд его остановился на отделанном брюссельским кружевом глубоком декольте. — Вижу, модистка постаралась. Выглядите изумительно. Жаль только, что вы столь угрюмы. Могу я что-то для вас сделать?

Под пристальным взглядом Жака Талия невольно покраснела. К такому откровенному восхищению она не привыкла. Но, как ни странно, в этот раз она нисколько не смутилась, да и язык не отнялся, а ведь так обычно и случалось, стоило мужчине удостоить её вниманием.

Возможно, жизнь вдали от отца и его вечных придирок пошла Талии на пользу — характер её стал намного сильнее. А может, высокое положение графини Эшкомбской придало ей уверенности.

Или дело в другом. Жак никогда не смеялся над ней, не считал глупой уродиной. Напротив, он всегда относился к ней с симпатией и уважением. Для Талии это было в новинку. Да, Жак вёл себя весьма мило, шепнул ехидный голосок. Пока не выяснилось, что он шпион.

Талия гордо вскинула подбородок и твёрдо встретила его взгляд.

— Вы уже кое-что сделали. — Она провела ладонью по дорогой материи платья. — Вам прекрасно известно, что я не приняла бы от вас подачки, не прикажи вы забрать мою собственную одежду.

Жак чуть сжал её руку, затем отпустил.

— Это подарок, а не подачка. Вам, должно быть, известно, что французы издавна славятся умением одеваться. Я просто счёл своим долгом избавить вас от жалких обносков.

— Моё платье трудно назвать обносками, тем более жалкими.

Жак протестующе взмахнул рукой. Глаза светились откровенным озорством.

— К тому же вы моя гостья. А долг хозяина — хочу заметить, весьма приятный долг — заключается в том, чтобы обеспечить гостей всеми удобствами.

— Я пленница, а не гостья.

— Пленница? — Жак вскинул брови, изображая недоумение. — Вы что же, видите здесь решётки на окнах? Или я заковал вас в кандалы? Нет, ваша свобода ничем не ограничена.

— Только не надо притворяться, будто я приехала к вам погостить по доброй воле, — укоризненно произнесла Талия.

— Ну что вы, та petite, — ласково произнёс Жак, проведя пальцем по её щеке. — Вам же никто не причинил вреда.

Талия отпрянула, задетая его снисходительным тоном.

— Всю жизнь мной командовали, распоряжались и заставляли что-то делать против воли, месье Жерар, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Как же глупа я была, когда решила, что, приехав в Кэррик-Парк, смогу сама распоряжаться собственной судьбой и обрету друзей, которые меня в этом намерении поддержат.

В глазах Жака промелькнуло нечто, напоминающее раскаяние. Затем он взял её за подбородок и мрачно произнёс:

— Oui^[4], и впрямь глупая надежда. Вам не пришлось бы долго наслаждаться независимостью, вскоре вы бы её утратили.

Талия нахмурилась:

— Выражайтесь яснее.

— Напрягите свой ум, Талия, — велел Жак.

— Перестаньте говорить загадками.

— Вы не смогли бы оставаться одна в Кэррик-Парке.

— Это ещё почему? — возразила Талия. — Такое положение вещей устраивало и меня, и моего мужа.

Жак криво усмехнулся:

— Говорите за себя. Уверяю, вскоре ваш супруг приехал бы к вам в Девоншир, либо забрал обратно в Лондон.

При упоминании Габриэла Талия застыла. Она старалась не вспоминать о нём. В первые несколько часов после похищения Талия питала нелепую надежду, что сейчас появится муж и придёт ей на выручку. Можно подумать, Габриэл стал бы спасать нелюбимую жену, даже если бы каким-то чудом узнал, что с ней произошло. Как глупо.

— Что за чушь, — с нескрываемой горечью проговорила Талия. — Он был только рад избавиться от меня.

Жак посмотрел на неё, как на глупенькую.

— Вовсе нет, граф Эшкомбский просто хотел наказать вашего отца за то, что тот посмел его шантажировать, — возразил он. — А убедившись, что поставил на место и вас, и Сайласа Добсона, он непременно заявит права на законную супругу.

Увы, Талия до сих пор не могла забыть, как Габриэл пришёл заявить на неё свои права в первую брачную ночь. Она поспешно отогнала прочь неуместные воспоминания. Да что с ней творится?

— Вы ничего не знаете. — Талия сделала шаг назад, радуясь, что Жак Жерар не умеет читать мысли. — Габриэл жалеет о том, что ему пришлось на мне жениться.

Жак прищурился:

— Даже если это правда — в чём я очень сомневаюсь, — он не может вас игнорировать.

— Почему?

— Потому что вы графиня Эшкомбская, а не жена его слуги.

— Можете не напоминать, — дерзко ответила она. Конечно, свадьба их пышностью не отличалась, однако брак был заключён на законных основаниях. Габриэл даже нарочно пришёл к ней, чтобы…

Нет.

Нельзя об этом думать.

— Значит, вы должны понимать, что, как бы граф Эшкомбский ни относился к вам лично, гордость не позволит ему стать предметом насмешек.

К счастью, слова Жака помогли Талии стряхнуть наваждение.

— Со временем он сделает всё возможное, чтобы ввести вас в высшее общество.

От одной мысли Талия содрогнулась. Нет, лучше уж гнить во французской тюрьме.

— Граф не может заставить общество принять меня.

— Ещё как может. — Жак убрал с её щеки выбившуюся прядь. — Возражать они не посмеют, и скоро весь высший свет будет у ваших прекрасных ног.

По галерее разнёсся невесёлый смех Талии.

— Что за вздор!

Жак пожал плечами:

— Впрочем, разыгрывать роль светской львицы — не самая главная задача графини Эшкомбской.

— И какова же, по-вашему, главная задача?

Жак подошёл так близко, что Талия ощутила его тепло, и взял её лицо в ладони.

— Уж это вы должны понимать сами, несмотря на вашу неопытность.

Сердце Талии дрогнуло.

— Месье…

— Просто Жак, — поправил он сдавленным голосом.

— Жак, — нехотя пробормотала она. — Вы снова говорите загадками.

— Хорошо, выражусь конкретнее. — Жак насмешливо улыбнулся. — Первая и основная обязанность графини Эшкомбской — произвести на свет наследника титула, та petite.

Талия резко втянула в себя воздух. Однако потрясла её вовсе не дерзость Жака, в открытую обсуждавшего подобные темы, а собственная реакция на его слова о ребёнке — рвущая сердце тоска.

Талия была отнюдь не глупа. Перед свадьбой она думала о том, что Габриэлу наверняка понадобится наследник, однако ей и так уже пришлось перенести слишком много разочарований, поэтому давать волю мечтам Талия не смела. Разве можно надеяться родить ребёнка, когда неизвестно даже, сумеет ли муж заставить себя разделить с ней постель?

После первой брачной ночи, когда стало ясно, что Талия не забеременела, она запретила себе даже думать о детях. Видимо, Габриэлу вполне хватает любовниц в Лондоне, а жену он видеть не хочет. Талия старалась всячески подавить заветное желание взять на руки своё дитя, иначе можно впасть в полное отчаяние.

— Я…

Приняв смятение Талии за стыд, Жак погладил большим пальцем по её раскрасневшейся щеке.

— Вы и впрямь удивительно невинны.

— Не настолько, как вам кажется, — сухо ответила Талия.

— В невинности нет ничего дурного. По-моему, это очаровательно. — Тёмные глаза вспыхнули от пугающей страсти. — Вы обворожительны.

Талия в испуге отпрянула:

— Прекратите немедленно.

Жак скрестил руки на груди, внимательно наблюдая за её реакцией.

— Что прекратить? — спросил он. — Вам неприятно, что забыть о существовании мужа не удастся, рано или поздно он вторгнется в вашу жизнь и потребует исполнения супружеского долга?

— Мои отношения с графом Эшкомбским вас не касаются.

— Просто хочу показать, что ваша сельская идиллия не продлилась бы дольше пары недель, — упорствовал Жак. — Вы должны благодарить меня за то, что спас вас от горькой участи. С ним вы никогда не были бы счастливы.

— Спасли? Вы меня похитили, а не спасли, — резким тоном напомнила Талия. — И вообще, вы понятия не имеете, что мне нужно для счастья.

Губы Жака изогнулись в самодовольной улыбке.

— Думаете, та petite?

Содержавшийся в вопросе намёк заставил Талию вспыхнуть.

— Не говорите глупостей.

— Я вас очень хорошо знаю. Для вас величайшее счастье помогать нуждающимся, а в бальных залах и гостиных вам будет неуютно. — Взгляд Жака скользнул по её открытому корсажу. — К тому же вряд ли вам хочется, чтобы человек, который презирает вас, использовал вас в качестве племенной кобылы.

Талия резко отвернулась, не желая давать понять, что за ребёнка отдала бы всё на свете. Произвести на свет дитя, которому можно отдать всю любовь, отвергнутую другими…

— Хватит, — выдавила Талия.

Жак наклонился и, положив руки ей на плечи, жарко зашептал на ухо:

— Здесь ваши таланты оценят по достоинству, та petite. Работы у нас много, а вот людей не хватает.

Талия покачала головой.

— Я не собираюсь предавать родину.

— Пойдёмте, — крепко сжав руку Талии, Жак повёл её к высоким сводчатым окнам, выходившим на задний двор.

Талия невольно улыбнулась, увидев, как с десяток детей от пяти до пятнадцати лет бегают по двору среди разрушенных статуй и фонтанов, играя с дворовой собакой.

— Смотрите, Талия, — требовательно произнёс Жак. Голос его подрагивал от искреннего пыла. — Эти дети не имеют политической принадлежности. Они просто дети. Единственное, что они знают о войне, — из-за неё дома их были уничтожены, а родные убиты. Подумайте, сколько хорошего вы могли бы для них сделать.

Талия почувствовала, что невольно поддаётся.

Месяц, проведённый в Девоншире, доказал, что её призвание — помогать нуждающимся, в чём бы эта помощь ни заключалась: готовить обеды для больных на собственной кухне или организовать в деревне строительство новой школы.

А эти несчастные сироты нуждаются в столь многом…

Талия тяжёло вздохнула:

— Вы используете запрещённые приёмы.

— Цель оправдывает средства.

Эти слова помогли Талии преодолеть минутную слабость. Она решительно повернулась к Жаку.

— И долго вы намерены меня здесь удерживать?

Жак демонстративно поднял голову, любуясь прекрасными полотнами Рубенса в позолоченных рамах и бесценными люстрами из венецианского стекла.

— Эти апартаменты недостаточно хороши для вас?

Талия поджала губы. Всё-таки Жак мог быть очень обаятельным, когда хотел.

— Просто хочу узнать, каковы ваши планы на мой счёт.

Жак, будто машинально, поправил кружева на её корсаже.

— Не бойтесь, Талия. Как только полученная мной информация утратит актуальность и Веллингтон будет разгромлен, я лично сопровожу вас обратно в Девоншир. — Жак помолчал. — Впрочем, надеюсь, к тому времени мне удастся уговорить вас остаться со мной.

Однако Талию это обещание нисколько не обнадёжило.

— Как вы можете так спокойно говорить о том, что совершили? Разве не понимаете, что теперь сотни, тысячи британских солдат погибнут из-за вас?

— Однако сотни, тысячи французских солдат будут спасены, — тут же парировал Жак. — На войне как на войне, та petite.

— Осмелюсь напомнить, войну эту развязал ваш безумный император, одержимый идеей захватить весь мир. — Талия бросила презрительный взгляд на мраморный бюст Наполеона, возвышавшийся на пьедестале из тикового дерева. — Как вы можете служить такому человеку?

Примечания

3

Добрый вечер, моя крошка (фр.).

4

Да (фр.).