Колесо Времени. Книга 1. Око Мира

Роберт Джордан, 1990

Темный, средоточие вселенского зла, некогда заточенный Создателем в горном узилище Шайол Гул, успел навести порчу на мир, и люди, способные использовать Единую Силу и вершить с ее помощью великие деяния, ввергли мир в катастрофу, которую назвали Разломом Мира. На этом кончилась Эпоха легенд, и от прошлого в памяти человеческой остались одни лишь мифы. И разве могло прийти в голову Ранду, Перрину или Мэту, троице неразлучных друзей из затерявшейся в лесной глуши деревеньки, что мифы скоро обрастут плотью, а им самим предстоит оказаться в самом центре событий, от исхода которых будет зависеть судьба людей на земле. В настоящем издании тексты романов, составивших знаменитую эпопею «Колесо Времени», заново отредактированы и исправлены. Роман «Око Мира» дополнен авторским вступлением, ранее не переводившимся. Больше интересных фактов о вселенной Роберта Джордана читайте в ЛитРес: Журнале

Глава 12

Через Тарен

Лан спустился по лестнице, велев отряду спешиться и вести лошадей в поводу за ним. Снова им пришлось поверить, что Страж знает, куда ведет. Туман вился у колен Ранда, пряча его ноги за молочно-бледной пеленой, в которой уже в ярде не было ничего видно. Бледная завеса не оставалась в городке такой тяжелой, как на Северном большаке, но своих спутников Ранд едва различал.

В ночи, кроме них, не двигалась ни одна живая душа. Еще в нескольких окнах зажелтели огни, но в толстых слоях тумана они расплывались тусклыми пятнами, и сквозь окружавший все серый сумрак чаще всего был виден только этот смутный свет. Иные дома, чуть выступавшие из бледной дымки, казалось, плыли в море облаков, а те, что вдруг возникали из тумана, оставляя ряды соседей прятаться в серости, словно бы стояли одни на мили вокруг.

Одеревенело шагая вслед за Стражем, болезненно морщась от тупой боли после долгой скачки, Ранд раздумывал, нельзя ли оставшийся путь до Тар Валона ему пройти пешком. Нет, конечно, сейчас идти пешком немногим лучше, чем скакать верхом, но просто едва ли не единственной частью тела, которая у него не болела, были ноги. По крайней мере, к ходьбе-то Ранд был привычен.

Лишь раз кто-то заговорил так громко, чтобы юноша явственно расслышал слова.

— Ты должен с этим справиться, — произнесла Морейн в ответ на не услышанные Рандом слова Лана. — Он и так много будет помнить, и с этим ничего не поделать. Если я проявлюсь в его мыслях…

Ранд хмуро подтянул на плечах промокший плащ, стараясь держаться поближе к остальным. Мэт и Перрин что-то ворчали недовольно себе под нос, сдавленно охая, когда натыкались ногой на невидимые камни, кочки и тому подобное. Том Меррилин тоже бормотал разные слова: «горячая еда», «огонь», «подогретое вино», — достигавшие ушей Ранда, но ни Страж, ни Айз Седай их не замечали. Эгвейн молча шагала одна, выпрямившись и высоко держа голову. Однако у нее была какая-то мучительно нерешительная походка, поскольку она, как и остальные из Двуречья, верхом ездить не привыкла.

Вот и получила она свое приключение, мрачно подумал Ранд, и чем дальше, тем больше он сомневался, замечает ли она такие мелочи, как туман, сырость или холод. Ему казалось, что должна быть разница между тем, сам ты ищешь приключения или тебя насильно в него втравили. Несомненно, захватывающе звучат сказания: бешеная скачка сквозь туман, а следом гонится драгкар и один Свет знает, что еще. Эгвейн наверняка взволнована; он же ощущал лишь холод и сырость и был рад, что вокруг него деревенские дома, пусть даже эта деревня и Таренский Перевоз.

Вдруг во мраке Ранд ткнулся носом во что-то большое и теплое — жеребец Лана. Страж и Морейн остановились, потом остановились и все остальные, принявшись теперь поглаживать и похлопывать своих лошадей, причем больше для того, чтобы успокоить не животных, а себя. Туман стал немного реже, что позволило им увидеть друг друга пояснее, но и только. Ноги по-прежнему скрывались в низких волнах серого половодья. Туманные валы поглотили дома совершенно.

Ранд осторожно провел Облако чуть вперед и с удивлением услышал, как подошвы его сапог шаркнули по дощатому настилу. Паромная пристань. Он с опаской отступил назад, осадив серого. Ранд слышал, что пристань в Таренском Перевозе… это как мост, никуда не ведущий, кроме как на паром. По слухам, Тарен был широк и глубок, с коварным течением и омутами, в которые могло утянуть и самого сильного пловца. Намного шире Винной реки, решил он. Да еще и туман тут… С облегчением Ранд почувствовал под ногами привычную землю.

Свирепое «ш-ш-ш!» Лана было столь же пронизывающим, как и туман. Страж взмахом руки подозвал всех, быстро шагнул к Перрину и откинул назад полы плаща коренастого парня, выставив напоказ громадный топор. Все еще ничего не понимая, Ранд послушно отбросил плащ с плеча, открыв взорам свой меч. Лан двинулся к своему жеребцу, когда в тумане появились качающиеся пятна света и приглушенно зашуршали приближающиеся шаги.

В сопровождении шести молодцев с туповатыми физиономиями и в груботканой одежде явился мастер Каланча. Факелы в их руках выжгли вокруг них лоскут тумана. Когда они остановились, осветив отряд из Эмондова Луга, серая стена окружающего тумана будто уплотнилась из-за отражающегося от нее света факелов. Паромщик внимательно оглядел всех с ног до макушки, склонив голову набок, нос его сморщился и зашевелился, как у принюхивающейся ласки, опасающейся капкана.

Лан с нарочитой небрежностью прислонился к седлу, причем рука его подчеркнуто случайно легла на длинную рукоять меча. Воздух вокруг него упруго сжался, словно металлическая пружина. Страж ждал.

Ранд торопливо скопировал позу Лана, — по крайней мере, так же положив руку на меч. У него и в мыслях не было, что ему удастся добиться такой же смертоносной сутулости. «Если я попробую так сделать, они наверняка на смех меня подымут».

Перрин подвигал в кожаной петле топор и нарочито неспешно расставил ноги. Мэт положил ладонь на колчан, хотя Ранд не был уверен, что тетива его лука в хорошем состоянии, — из-за всей этой сырости. Том Меррилин с важным видом выступил вперед, поднял руку, медленно повернул ладонь, показывая, что она пуста. Вдруг он резко взмахнул рукой, и между пальцев менестреля завертелся кинжал. Рукоять шлепнула в ладонь, и Том, сразу приняв безразличный вид, принялся подравнивать ногти острием.

Раздался тихий восхищенный смех Морейн. Эгвейн захлопала в ладоши, как будто смотрела представление на празднике, потом уронила руки и смущенно потупилась, хотя и с трудом сдерживала улыбку.

Каланче, похоже, было совсем не до смеха. Широко раскрытыми глазами он уставился на Тома, затем громко откашлялся.

— Кто-то говорил, что за переправу будет уплачено золота больше. — Он вновь оглядел всех мрачным бегающим взглядом. — То, что вы дали мне раньше, уже в надежном месте, ясно? Ни одной монеты вам не видать.

— Остальное золото, — сказал ему Лан, — окажется в ваших руках, когда мы ступим на другой берег. — Страж чуть встряхнул зазвеневший кожаный кошель у него на поясе.

Тут же глаза паромщика метнулись на звон золота, но в конце концов он кивнул.

— Ладно, тогда этим и займемся, — пробормотал он и прошагал на пристань во главе шести своих помощников. Туман расступился перед факелами; серые щупальца сомкнулись за ними, быстро заполняя место, где стояли раньше паромщик и его шестерка.

Сам паром представлял собой деревянную баржу с высокими бортами, обшитыми досками, со сходнями, которые опускались на берег с носа и кормы. Канаты толщиной с человеческую руку, проходящие вдоль бортов, крепились к массивным столбам на пристани. Дальше канаты терялись в ночи за рекой. Подручные паромщика вставили факелы в железные держатели по бортам парома, подождали, пока всех лошадей завели на баржу, затем подняли сходни. Под копытами и сапогами заскрипела палуба, и паром качнуло под тяжестью людей и животных.

Каланча буркнул что-то, заворчав, чтобы все держали лошадей поближе к середине и не мешали перевозчикам. Он покрикивал на своих помощников, гоняя их туда-сюда, пока они готовили паром к отплытию, но те, невзирая на окрики хозяина, двигались без всякого желания и какой-либо спешки, на что паромщик реагировал с полным равнодушием, зачастую обрывая распоряжение на полуслове, чтобы приподнять факел повыше и еще раз вглядеться в туман. В конце концов он совсем замолчал и отошел на нос, где встал, вперясь взглядом в белесую дымку, за которой пряталась река. Он не шевелился, пока один из перевозчиков не тронул его за руку; тогда паромщик вздрогнул, свирепо оглянувшись.

— Что? А, это ты? Готовы? Давно пора. Ну, парни, чего ждете? — Будто позабыв про свой факел, он замахал руками так суматошно, что лошади всхрапнули и попятились. — Отчаливай! Посторонитесь! Пошевеливайся!

Работники Каланчи засуетились, исполняя распоряжение, и паромщик опять уставился в туман, нервно потирая куртку на груди.

Паром накренился, когда отдали швартовы, и его подхватило сильное течение, затем опять накренился, когда направляющие тросы удержали его. Перевозчики, по трое с каждого борта, крепко ухватились за канаты в передней части парома и, что-то негромко приговаривая, с усилием зашагали к корме, изо всех сил борясь с окутанной сумраком рекой.

Пристань поглотил туман, узкие и длинные бледные ленты его плыли над паромом между дрожащими огнями факелов. Течение покачивало баржу. Двигались, казалось, лишь перевозчики: вперед, чтобы ухватиться за канаты, и назад, подтягивая паром дальше, — упорно, непрерывно. Никто не разговаривал. Ребята сбились в кучку в самой середине парома. Они слышали, что Тарен гораздо шире, чем знакомые им реки, а из-за тумана его ширина для них стала еще громадней.

Через какое-то время Ранд передвинулся поближе к Лану. От рек, которые нельзя перейти вброд, или переплыть, или хотя бы окинуть взглядом, он испытывал какое-то гнетущее чувство, как и любой человек, никогда не видевший ничего шире или глубже прудов Мокрого леса.

— А они на самом деле могли попробовать ограбить нас? — спросил он тихо. — Он ведет себя так, будто боится, что это мы хотим его ограбить.

Страж окинул взглядом паромщика и его помощников, — похоже, никто не прислушивался к разговору, — прежде чем ответить таким же тихим голосом:

— С туманом, что скрывает их… ну если что-то люди делают втайне, они порой ведут себя с чужаками так, как ни за что не стали бы поступать, следи за ними другие глаза. И тот, кто сам скорее навредит незнакомцу, более склонен думать, что чужак навредит ему. Этот малый… Я считаю, что он продаст свою мать троллокам на жаркое, если они сойдутся в цене. Я немного удивлен твоим вопросом. В Эмондовом Лугу я слышал, как вы отзываетесь о жителях Таренского Перевоза.

— Да, но… Ну, все говорят, что они… Но я никогда не думал, что они и вправду… — Ранд решил: надо положить конец всяким мыслям, будто он вообще хоть что-то знает о людях не из своей деревни. — Он может рассказать Исчезающему, что мы переправились на пароме, — проговорил он наконец. — Может, он троллоков на наш след наведет.

Лан скупо улыбнулся:

— Грабить незнакомцев — это одно, а иметь дело с Получеловеком — нечто совершенно иное. Ты можешь себе представить, чтобы он взялся перевозить на пароме троллоков, да еще в такой туман, сколько бы золота ему ни посулили? Или даже то, как он разговаривает с мурддраалом, будь у него выбор? При одной мысли об этом паромщик будет бежать целый месяц без оглядки. Не думаю, что нам стоит тревожиться о приспешниках Темного в Таренском Перевозе. Не здесь. Мы в безопасности… на время, по крайней мере. Во всяком случае, такой поворот событий нам не грозит. Но придержи язык.

Каланча бросил рассматривать туман и обернулся. Подавшись вперед и подняв вверх факел, он уставился на Лана и Ранда, словно впервые их увидел. Доски настила поскрипывали под ногами перевозчиков, иногда глухо стукало копыто. Внезапно острые черты лица паромщика исказились, он дернулся, поняв, что они наблюдают за тем, как он рассматривает их. Подскочив, он волчком крутанулся на месте, опять принявшись высматривать противоположный берег или еще что-то в наплывах непроглядного тумана.

— Больше ни слова, — сказал Лан так тихо, что Ранд едва-едва его услышал. — Это плохие дни, чтобы говорить о троллоках, о приспешниках Темного или об Отце Лжи, когда рядом чужие уши. Подобный разговор может обернуться худшим, чем нацарапанный на твоей двери клык Дракона.

У Ранда пропала всякая охота продолжать расспросы. Подавленность охватила его сильнее прежнего. Приспешники Темного! Как будто мало забот с Исчезающим, троллоками, драгкаром. При виде троллока хоть разговаривать можно.

Неожиданно из тумана впереди смутно очертились сваи. Паром глухо толкнулся о берег, и перевозчики торопливо бросились привязывать судно, а потом с тяжелым ударом опустили сходни. Мэт и Перрин во всеуслышание заявили, что Тарен и вполовину не так широк, как им говорили. Лан повел своего жеребца вниз по сходням, за ним — Морейн и остальные. Когда Ранд последним ступил за Белой на сходни, гневно завопил мастер Каланча:

— Эй, эй! Там! Где мое золото?

— Вы его получите, — донесся откуда-то из тумана голос Морейн. Сапоги Ранда ступили со сходней на деревянную пристань. — И серебряная марка каждому вашему человеку, — добавила Айз Седай, — за быструю переправу.

Паромщик заколебался, вытянув голову вперед, словно чуя опасность, но перевозчики при упоминании о серебре оживились. Некоторые замешкались, выхватывая из скоб факелы, но дружной гурьбой все протопали по сходням мимо Каланчи, не дав тому и рта раскрыть. С угрюмым видом паромщик последовал за своей командой.

Пока Ранд осторожно шел по пристани, копыта Облака в тумане стучали приглушенно. Серая стена тумана здесь была такой же плотной, как и над рекой. В конце пристани стоял Страж и раздавал монеты перевозчикам, вокруг него потрескивали факелы Каланчи и его людей. Остальные, кроме Морейн, встревоженно жались за спиной Стража. Айз Седай стояла чуть в стороне и смотрела на реку, хотя что она там могла увидеть, Ранду было совершенно непонятно. Знобко вздрогнув, юноша подтянул насквозь промокший плащ. Вот он и на самом деле вне Двуречья, оно казалось таким далеким, намного дальше, чем за рекой.

— Вот, — произнес Лан, вручая последнюю монету Каланче. — Как договаривались. — Он не стал убирать кошель, и мужчина с лицом хорька жадно впился в него взором.

Раздался громкий скрип, пристань вздрогнула. Каланча дернулся, голова резко, как на шарнире, мотнулась в сторону затянутого туманом парома. Оставшиеся там факелы превратились в пару расплывчатых блеклых клякс света. Пристань застонала, и с оглушительным треском ломающегося дерева эти пятна-близнецы наклонились, затем начали вращаться. Эгвейн ойкнула, а у Тома вырвалось проклятие.

— Он отвязался! — вскрикнул Каланча. Хватая своих перевозчиков, он принялся толчками гнать их к концу пристани. — Паром отвязался, вы, дурачье! Ловите его! Ловите!

После тычков Каланчи перевозчики сделали, спотыкаясь, несколько шагов, но потом остановились. Неясные огоньки на пароме закружились быстрее, потом еще быстрее. Туман над ними клубился вихрем, завиваясь в спираль. Пристань дрожала. Треск и хруст ломающегося дерева наполнили воздух, когда паром начал разваливаться на части.

— Водоворот, — произнес один из перевозчиков, в голосе его звучал благоговейный страх.

— На Тарене нет водоворотов, — бесцветно произнес Каланча. — Никогда не бывало водоворотов…

— Несчастный случай. — Голос Морейн звучал глухо в тумане, превратившем ее, когда она отвернулась от реки, в тень.

— Несчастный, — согласился ровным тоном Лан. — Похоже, какое-то время вам никого не придется переправлять через реку. Жаль, что вы потеряли свое судно на нашей службе. — Страж опять порылся в кошельке, что был у него в руке. — Это возместит вам потерю.

На минуту Каланча уставился на золото, блестевшее в свете факела на ладони Лана, потом он сгорбился, и взгляд его забегал по его недавним пассажирам. Ребята из Эмондова Луга, плохо различимые сквозь туман, стояли молча. С испуганным нечленораздельным воплем паромщик выхватил у Лана монеты, крутанулся на каблуках и припустил бегом в туман. Его подручные отстали от него лишь на полшага, и свет факелов рассеялся в тумане, когда перевозчики исчезли вверх по реке.

— Больше нас здесь ничто не держит, — сказала Айз Седай, будто ничего из ряда вон выходящего не случилось. Взяв под уздцы свою белую кобылу, она направилась прочь от пристани вверх по берегу.

Ранд стоял, разглядывая скрытую туманом реку: «Это могло оказаться чистой случайностью. Он сказал, что никаких водоворотов, но…» Вдруг он заметил, что остальных уже не видно, и торопливо стал подниматься по отлогому берегу.

Через три шага плотный туман исчез. Ранд встал как вкопанный и обалдело оглянулся. По одну сторону над берегом висел тяжелый туман, а по другую — раскинулось ясное ночное небо, по-прежнему темное, хотя четко очерченный лунный диск намекал, что рассвет уже близко.

Страж и Айз Седай совещались возле своих лошадей, в нескольких шагах от границы тумана. Остальные плотной группой стояли чуть в стороне; даже в лунном полусумраке их нервозность была очевидной. Все взоры были прикованы к Лану и Морейн, и все, кроме Эгвейн, стояли в таких напряженных позах, будто разрывались между опасением потерять из виду эту пару и страхом подойти к ним слишком близко. Ранд рысью пробежал последние несколько шагов до Эгвейн, ведя следом Облако, и она улыбнулась юноше. Он подумал, что глаза у нее блестят не только от лунного сияния.

— Он тянется вдоль реки, словно по нарисованной линии, — говорила Морейн довольным тоном. — В Тар Валоне нет и десяти женщин, которым это под силу сделать в одиночку. Не говоря уже о том, чтобы сотворить подобное со спины несущейся галопом лошади.

— Я нисколько не намерен высказывать недовольство, Морейн Седай, — сказал Том, в манере совершенно необычной для него, — но не лучше ли будет скрывать нас и дальше? Скажем, до Байрлона? Если драгкар обыщет этот берег реки, мы потеряем все наше преимущество.

— Драгкар не очень сообразителен, мастер Меррилин, — холодно сказала Айз Седай. — Грозный и смертельно опасный, с острым взором, но ума маловато. Он доложит мурддраалу, что этот берег реки чист, а сама река затянута туманом на мили в обе стороны. Мурддраалу станет известно о тех особых усилиях, которых это мне стоило. Он будет вынужден предположить, что мы можем ускользнуть по реке, и это задержит его. Ему придется разделить свои силы. Туман продержится еще долго, и мурддраалу не понять, не уплыли ли мы на лодке. Я могла бы оттянуть часть тумана к Байрлону, но тогда драгкару не составит труда обыскать реку целиком за несколько часов, и мурддраал точно узнает, куда мы направляемся.

Том чмокнул губами и качнул головой.

— Приношу свои извинения, Айз Седай. Надеюсь, я не оскорбил вас.

— Э-э… Мо… э-э… Айз Седай. — Мэт умолк, чтобы сглотнуть комок в горле. — Паром… э-э… это вы… то есть… я не понимаю зачем… — Он еще что-то едва слышно промямлил, замолк, и воцарилась такая глубокая тишина, что самым громким звуком, что расслышал Ранд, было его собственное дыхание.

Наконец Морейн заговорила, и голос ее в звенящей тишине прозвучал резко:

— Вы все хотите объяснений, но, начни я объяснять вам каждое свое действие, у меня больше ни на что не останется времени. — Облитая лунным сиянием, Айз Седай словно стала выше ростом, угрожающе возвышаясь над ними. — Запомните: я намерена доставить вас в целости и сохранности в Тар Валон. Это единственное, что вам нужно знать.

— Если мы так и будем тут стоять, — вмешался Лан, — то драгкару вовсе не потребуется обыскивать реку. Если я правильно помню… — Он повел своего коня дальше, вверх по речному берегу.

Ранд перевел дыхание, как будто движение Стража отпустило что-то у него в груди. Он услышал вздохи остальных, даже Тома, и припомнил старую поговорку: «Лучше плюнуть в глаза волку, чем перечить Айз Седай». Тем не менее напряжение спало. Больше Морейн не казалась такой угрожающе высокой — она была едва ли ему по грудь.

— Видно, нам не удастся немного отдохнуть, — сказал с затаенной надеждой в голосе Перрин, зевнув во весь рот. Эгвейн, устало вздохнув, привалилась к Беле.

В этом вздохе Ранд впервые уловил какой-никакой намек на разочарованность. «Может, теперь ей станет понятно, что это вовсе не такое грандиозное приключение». Затем Ранд виновато вспомнил, что он, в отличие от нее, проспал весь день.

— Нам нужно отдохнуть, Морейн Седай, — сказал он. — В конце концов, мы же всю ночь проскакали верхом.

— Тогда предлагаю взглянуть, что там для нас у Лана, — сказала Морейн. — Идемте.

Она повела их вверх по берегу, в лес за рекой. От голых ветвей тени стали еще плотнее. Через добрую сотню спанов от Тарена открылся темный холм, с большой поляной перед ним. Когда-то давнее половодье подмыло и опрокинуло на этом месте целую рощицу, превратив ее в огромный плотный клубок, на вид сплошную массу перепутанных стволов, ветвей и корней. Морейн остановилась, и неожиданно низко над землей возник огонек, приближаясь из-под нагромождения деревьев.

Из-под холма, вытянув перед собой обломок факела, вылез Лан и встал.

— Нежданных гостей не было, — сказал он Морейн. — И дрова, что я припас, до сих пор сухие, так что я развел небольшой костерок. Мы отдохнем в тепле.

— Вы рассчитывали, что у нас будет здесь привал? — удивленно спросила Эгвейн.

— Место казалось вполне подходящим, — ответил Лан. — При любых обстоятельствах лучше быть предусмотрительным.

Морейн взяла у него из рук факел.

— Вы позаботитесь о лошадях? Когда закончите, я займусь вами. А сейчас я хочу поговорить с Эгвейн. Эгвейн?

Ранд смотрел, как обе женщины нагнулись и исчезли под громадным завалом древесных стволов. Там оказался низкий вход, в который можно было с трудом пролезть. Свет факела пропал.

Во вьюках, приготовленных Ланом, были, помимо прочего, уложены торбы и немного овса, но расседлывать лошадей Страж не позволил. Вместо этого он достал путы, также упакованные в седельные вьюки.

— Без седел им отдыхать было б удобней, но, если придется быстро уходить, заново седлать их времени не будет.

— По-моему, они выглядят так, будто им вообще не нужен отдых, — сказал Перрин, пытаясь накинуть торбу на морду своей лошади. Та, прежде чем дать ему возможность набросить лямки, пару раз вскинула голову. Облако тоже заставил Ранда потрудиться — только с третьего раза ему удалось надеть торбу на серого.

— Нужен, — сказал Лан. Он выпрямился, стреножив своего жеребца. — Да, скакать они еще могут. Дай им волю, они помчатся изо всех сил, и еще быстрее, а потом упадут замертво от изнурения, которого и не почувствуют. Я бы предпочел, чтобы Морейн Седай не делала того, что она делает, но это необходимо. — Он похлопал жеребца по шее, и тот качнул головой, как бы благодаря Стража. — Следующие несколько дней, пока они не оправятся, нам нужно их придерживать. Придется скакать намного медленнее, чем мне бы хотелось. Но, если повезет, этого будет достаточно.

— Это то?.. — Мэт громко сглотнул. — Это то, о чем она говорила? О нашей усталости?

Ранд потрепал Облако по шее и уставился взглядом в никуда. Несмотря на то что она сделала для Тэма, ему как-то не хотелось, чтобы Айз Седай использовала Силу на нем. «Свет, да она почти призналась, что утопила паром!»

— Нечто вроде этого, — криво усмехнулся Лан. — Но вам не грозит загнать себя до смерти. Не понадобится, если только дела не пойдут намного хуже, чем сейчас. Думайте обо всем только как о дополнительном ночном сне.

Внезапно душераздирающий вопль драгкара эхом прокатился над затянутой туманом рекой. Даже лошади застыли. Вновь, уже ближе, донесся крик, потом опять, словно иглами вонзаясь в череп Ранда. Затем крики стали слабеть, пока не затихли совсем.

— Повезло, — выдохнул Лан. — Тварь обыскивает реку, высматривая нас. — Страж быстро пожал плечами и продолжил вдруг совершенно прозаически: — Давайте внутрь. Мне хватит горячего чаю и еще чего-нибудь, чтобы не было пусто в животе.

Первым в лаз, ведущий вглубь путаницы деревьев, согнувшись в три погибели, на четвереньках пополз вниз по короткому туннелю Ранд. В конце прохода он, по-прежнему скорчившись, остановился. Впереди открылась пещера с неровными стенами, образованная переплетением стволов и ветвей, вполне просторная, чтобы вместить весь отряд. Под низким сводом выпрямиться во весь рост могли только женщины. Дым от небольшого костерка, горевшего на основании из речной гальки, поднимался вверх и уходил наружу через переплетение ветвей — оно было таким плотным, что наружу не пробивалось ни единого проблеска пламени, но тяга оказалась достаточной. Морейн и Эгвейн сидели лицом друг к другу у костра, скрестив ноги и откинув в стороны плащи.

— Единая Сила, — говорила Морейн, — берет начало от Истинного Источника — движущей силы Создания, силы, которая волей Создателя заставляет вращаться Колесо Времени. — Она вытянула руки перед собой и сложила ладонями вместе. — Саидин, мужская половина Истинного Источника, и саидар, женская половина, действуют друг против друга и одновременно вместе, составляя эту силу. Саидин… — она подняла руку, затем уронила ее, — запятнан прикосновением Темного, словно вода с тонкой пленкой прогорклого масла, плавающего наверху. Вода по-прежнему чиста, но коснуться ее, не запачкавшись при этом, нельзя. Безопасно можно пока пользоваться только саидар.

Эгвейн сидела спиной к Ранду. Он не видел ее лица, но девушка вся подалась вперед, жадно ловя каждое слово Айз Седай.

Сзади Ранда пихнул Мэт, что-то пробурчав при этом, и тот вполз в древесную пещеру. На появление Ранда ни Морейн, ни Эгвейн не обратили никакого внимания. Вслед за ним втиснулись остальные мужчины, они сбросили промокшие плащи и расположились вокруг костра, протягивая руки к теплу. Лан, пролезший внутрь последним, вытащил из укромного уголка в стене бурдюки с водой и кожаные мешки, достал чайник и занялся приготовлением чая. Он не обращал внимания на разговор женщин, но друзья Ранда забыли о том, чтобы греть руки над огнем, и в открытую таращили глаза. Том делал вид, что всецело занят набиванием своей резной трубки, но его выдавало то, как он немного наклонился в сторону Айз Седай. Морейн и Эгвейн вели себя так, будто, кроме них, никого вокруг не было.

— Нет, — сказала Морейн, отвечая на вопрос, который Ранд прослушал, — Истинный Источник нельзя вычерпать до конца, так же как нельзя вычерпать реку мельничным колесом. Источник — это река, а Айз Седай — водяное колесо.

— И вы думаете, я могу научиться? — спросила Эгвейн. Она вся сгорала от нетерпения. Ранд никогда не видел ее такой красивой и такой далекой от него. — Я смогу стать Айз Седай?

Конец ознакомительного фрагмента.