Собрание стихотворений

Роальд Мандельштам, 2006

Настоящее издание – самое полное на сегодня собрание произведений Роальда Мандельштама (1932–1961), легендарного поэта, замечательного представителя героического периода ленинградской неподцензурной словесности. Несмотря на высочайшую оценку его творчества историками литературы, он до сих пор находится в тени своего великого однофамильца. Издание сопровождается аналитическими статьями и подробными примечаниями.

Вечерница

Качания фонарей

Белый круг ночной эмали,

Проржавевший от бессонниц

И простудного томленья

Перламутровой луны,

Плыл, качаясь, в жёлтом ветре

И крылом летучей мыши

Затыкал глазницы дому,

Погасившему огни.

За окном — рябые лужи,

(Запах лестницы и кошек),

И серебряный булыжник

В золотистых фонарях.

А за стенкой кто-то пьяный,

В зимней шапке и калошах,

Тыкал в клавиши роялю

И смеялся.

Продавец лимонов

— Лунные лимоны!

Медные лимоны!

Падают со звоном —

покупайте их,

Рассыпайте всюду

Лунные лимоны, —

Лунно и лимонно

в комнате от них.

— Яркие лимоны!

Звонкие лимоны! —

Если вам ночами

скучно и темно,

Покупайте луны —

Лунные лимоны!

Медные лимоны! —

Золотое дно!

Nocturno (Воет Собака)

〈1〉

— Что с тобою,

Что с тобой?

Ты не спишь.

Сон тревожит голубой,

Ветер с крыш?

В лунных окнах ничего,

Кроме звёзд.

Отчего же, отчего

Плачешь, пёс?

Пёс полночный,

Пёс дрожит

Под рукой,

А из глаз тоска бежит

За тоской.

— Ночью льются в водоём

Ливни звёзд.

Так давай же выть вдвоём,

Скучный пёс.

2

На панели, у ворот —

Талый снег,

На панели, у ворот —

Человек.

В подворотне был убит Человек.

Умирает звёздный луч

На снегу.

— Поживи! — ему кричу.

— Не могу, —

Отвечает звёздный луч:

— Не могу!

Голубой я, — говорят, —

Голубой,

Звёзды синие горят

Над тобой.

Мне не сделаться острей,

Не сгореть,

Мне бы к звёздочке-сестре

Улететь.

— Тоньше, тоньше — тонкий луч

На снегу.

— Подожди! — ему кричу.

— Не могу, —

Отвечает тонкий луч:

— Не могу!

* * *

Если луна, чуть жива,

Блекнет в раме оконной —

Утро плетёт кружева —

Тени балконов;

Небо приходит ко мне,

Мысли — его стрекозы,

Значит, цвести войне

Алой и Белой розы.

Значит, конец фонарям,

Что им грустить, качаясь! —

Льётся на мир заря

Золотом крепкого чая.

Вечерница

О, предзакатная пленница! —

Волосы в синих ветрах —

В синей хрустальной вечернице

Кто-то сложил вечера.

Манием звёздного веера

Ветер приносит в полон

Запах морской парфюмерии

В каменный город-флакон.

Пеной из мраморных раковин

Ночь, нарождаясь, бежит, —

Маками, маками, маками, —

Розами небо дрожит.

В синей хрустальной вечернице

Яблоки бронзовых лун…

О, предзакатная пленница! —

Ночь на паркетном полу.

11 апреля 1954, Ленинград

* * *

А. Арефьеву

Небо живот-барабан

Вспучило, медно гудя,

В красные проруби ран

Лунная пала бадья.

Цепью бегут фонари,

С цепи сорвавшийся, рыж,

Падает сгусток зари

В синь ущемления грыж.

Небу дают наркоз,

Грыжу спешат рассечь,

Мокрым глазам (от слёз)

Звёздно к утру истечь.

(Вариант)

Небо живот-барабан

Вспучило, медно гудя,

В красные проруби ран

Лунная пала бадья…

Так начинается утро:

Темой шизофрении, сомнамбулы, сна,

Мыслью рыбы, немой, как Немо;

Голос птице даёт весна.

Ночь разорвалась, как облачный кокон,

Бросив горящую куколку — день

Пёстрой торпедой вдоль пепельных окон,

В лестничный хаос ступенек и стен.

Там, где чугунное кружево кружев

Давят питоны дубовых перил,

Бесится, ярче оранжевой лужи,

Солнце, рыже́е, чем стадо горилл.

Пьяный шумер в подворотне Аккада

Был бы, наверное, меньше нелеп:

В утренний час золотой клоунады

Мартовский город оглох и ослеп.

Ночь дочитала засаленный сонник,

Вырванный ветром, сбывается сон:

Стал канониром последний каноник

И канонадой — органный канон.

11 марта 1955

Диалог (sonetto)

— Наше небо — ночная фиалка,

Синевой осенившая дом, —

Вьётся полночь серебряной галкой

У моста над чугунным ребром.

Наши тучи теплы, как перины,

Эта скука — удел городам…

Листопад золотой балериной

Дни и ночи летит по садам.

Наши люди забыли о чести,

Полюбили дешёвый уют,

И, мечтая о призрачной мести,

Наши дети угрюмо растут.

— Вы сегодня совсем как бараны —

Дураки, подлецы, наркоманы.

* * *

В облаках летящим птицам

Прям и светел путь.

Опусти свои ресницы —

Время отдохнуть.

Над землёй, уставшей за день,

Тих простор небес.

Если нет душе отрады,

Я приду к тебе.

Буду тихо, осторожно

Над тобой склонясь,

Охранять от снов тревожных

До прихода дня.

Опусти скорей ресницы —

Время отдохнуть.

Лишь одним небесным птицам

Прям и светел путь.

Nocturno i

У Луны фарфоровые плечи

Под цветущим огненным зонтом,

И звезда, покинувшая вече,

К ним приникла посиневшим ртом.

Как блуждают матовые руки

По шелкам туманных кимоно! —

У Луны неведомою мукой

Тело золотистое полно…

— О, Луна! — Луна неосторожна.

В тихой страсти мертвенно-бела,

Вся дрожит серебряною дрожью,

Всё поют её колокола.

* * *

А. Арефьеву

Я люблю по следу ночи

С боем башенных часов

Пролететь со сворой гончих

Золотисто-рыжих псов.

— Слышишь? — В лунном бездорожье

Рвут копыта лошадей

Отупевшие от дрожи

Барабаны площадей,

Пёстрый смерч ночной погони,

Ужас загнанных зверей,

Меловые миллионы

Легионов фонарей.

Пляшут тени-недотроги

В море света, море слёз,

Мёртвой хваткой у берлоги

В глотку ночи — красный пёс.

И кинжалы, как стрекозы —

Крылья высохшей руки, —

Над могилой ночи — розы,

Как собачьи языки!

11 июня 1954

Гостиный двор

Пусть Египет разграбят гиксосы

И в ущелье умрёт Леонид —

Голубые лотки с абрикосами

Ароматом наполнили дни.

Пусть смешные этрусские вазы

Чернокнижнику радуют взор:

— Унитазы! — Прошу: унитазы! —

Голубой, как невеста, фарфор!

Электрический котик! Мутоны! —

Легче трели ночных соловьёв,

Шелковисты, как руки Мадонны,

И прохладны, как бедра её!

Покупайте! Из розовой пены,

Как богиня, понятен и прост.

Абрикос, золотой, как Микены,

Розоватый, как зад, абрикос!

26 июня 1954

* * *

Веселятся ночные химеры

И скорбит обездоленный кат:

Облака — золотые галеры —

Уплывают в багровый закат…

Потушив восходящие звёзды,

Каменея при полной луне,

Небеса, как огромная роза,

Отцветая, склонились ко мне.

— Где душа бесконечно витает?

Что тревожит напрасная грусть?

Поутру обновлённого края

Я теперь никогда не проснусь:

Там, где день, утомлённый безмерно,

Забывается радостным сном,

Осторожный опустит галерник

На стеклянное небо весло.

Получившего новую веру

Не коснётся застенчивый кат —

Уплывают, качаясь, галеры

На багрово цветущий закат…

* * *

Сегодня ярким золотом

Вся комната полна,

Как будто в ней расколоты

И солнце, и луна.

Как солнечные мячики,

По всем её углам

Толпу весёлых зайчиков

Бросают зеркала;

Везде блестят лучистые,

Светлы и горячи, —

Глаза, как небо, чистые,

И ушки — как лучи:

Летят в глаза иголками,

Сверкают под ногой,

Но только солнце — в облако,

Как нет ни одного.

* * *

Когда перестанет осенний закат кровоточить

И синими станут домов покрасневшие стены,

Я окна открою в лиловую ветренность ночи,

Я в двери впущу беспокойные серые тени.

На ликах зеркал, драпированных бархатом пыли,

Удвою, утрою арабские цифры тревоги,

И в мерно поющей тоске ожидания милой

Скрипичной струной напрягутся ночные дороги.

Придёшь — и поникну, исполненный радости мглистой,

Тебе обречённый, не смея молить о пощаде —

Так в лунном саду потускневшее золото листьев

Дрожащие звёзды лучом голубым лихорадят.

* * *

Растревоженный вечером гулким,

Вереницами слов оплетён,

В снеговом забытьи переулков

Я искал и моё забытьё.

Как и раньше, мой город прелестен,

Но в беде не сумеет помочь —

И мелодия будущей песни

Мне известна, как близкая ночь,

Что сиянием призрачным мучит.

Знаю, знаю: что скоро наскучит

И тебе эта песня и мне —

Можешь бросить листок, не читая,

Или сжечь на холодном огне

Полуночного лунного края.

* * *

Звоном песен водосточных

Ночью улицы полны,

У тебя в глазах полночных

До утра — следы луны.

Кровью ржавого коралла

Я хмелён — и мне невмочь:

«На закатных крыльях алых

Прилетела птица-ночь».

10 апреля 1954

* * *

Когда на улицах вечерних

Прохожих душит темнота,

К тебе на древних изреченьях

Летит покорная мечта.

Забыв воинственные клики,

На смерть зовущие живых,

Хочу тонуть смущённым ликом

В глазах рассветной синевы.

Пускай смеются надо мною —

Я больше всех тебя люблю,

Пока оливковой луною

Облиты тени на полу.

Спеши услышать! — Ночь проходит.

Завоют дальние рога.

Когда на огненном восходе

В змею совьются облака, —

Иным велениям покорный,

Я выйду в утренний туман —

Туда, где поднял парус чёрный

Из гроба вставший Капитан.

А всё, что было на закате,

Чем сказка древняя нова,

Пускай хранят в твоей тетради

Мои любимые слова.

24 марта 1954

* * *

Вечер безмолвный и поздний

В синие вышел края.

— Спи, — загораются звёзды, —

Светлая радость моя.

Пусть осторожно и чутко

Сон твой хранят вечера —

Сбудется радостным утром

Всё, что хотелось вчера.

Меркнут закатные розы,

Мысли уносятся прочь, —

Самые светлые грёзы

Знает красавица-ночь.

1 мая 1954

* * *

С сердцем тёмным и ненастным

Я пришёл к Вам, ювелир, —

В этом сердце, милый мастер,

Похоронен дивный мир.

Глуше тёмных переулков,

Надоевшее давно,

В синем бархате шкатулки

Пусть лежит у Вас оно.

А когда придёт к Вам, мастер,

Та, с тревожащим лицом,

Сердце, полное ненастья,

Вы оправьте ей в кольцо.

Пусть она о том не знает,

Что не камнем дорогим —

Сердцем то кольцо сияет,

Ей подаренным другим.

В сером жемчуге несчастья —

Неразде́ленная жизнь.

— Эта шутка, милый мастер, —

Мой единственный каприз.

Визит к любимой в ночь листопада

На поду́ площадей щербатом —

Недожаренный лунный блин.

Еду в ночь на мосту горбатом —

Иноходце речных долин.

В полночь,

В мыслях о листопаде:

В узкий каменный коридор

Он пришёл в золотом наряде —

Безмятежный тореадор.

И навстречу стеклянный, старый,

С треском лопнул дверной пузырь:

Золотым обшлагом швейцара

Предлагает швейцарский сыр.

Обнажив голубую плесень,

Молча, падают этажи;

Спирохеты холодных лестниц,

Окон пёстрые витражи.

Майоликие встали звери —

Я бросаю в дубовый сон,

За железную челюсть двери,

Электрический иней-звон.

Неожиданна эта встреча!

Никому не смогли помочь

Меловые осколки речи

И чугунная тумба-ночь.

Невозможной мечте о счастье

Умереть на пороге дня:

Да! — Она, как солнце, прекрасна.

Нет! — Она не любит меня.

Вечер

Мостика профиль горбатый,

Милая, тих как всегда,

В красную дырку заката

Ветер вдевал провода.

Кто-то угрюмый и старый,

Скоро устав на земле,

Словно качался кошмаром,

Будто в трамвайной петле.

Словом, чуть-чуть синеватый,

Вечер, обычный до слёз,

Тихий, как серая вата,

Скучный, как запахи роз.

* * *

Сегодня вечер горяч не в меру,

И сны сегодня тобой полны…

Опять Флоренция ждёт холеру,

Целует облак плечо луны.

И гибнут люди, а мы с тобою,

С друзьями вместе и без рабов,

Весёлой, пёстрой шумим толпою,

Читая сказки в долине По.

И будто ты сегодня — царица,

И мне велела начать рассказ

О том, что в мире больном творится,

А я исполнить не мог приказ.

И ты сказала: ну что ж! не надо, —

Давно добыча нужна гробам, —

И мне велела подсыпать яду

В вино послушным своим друзьям.

Тянулась туча, как чёрный вымпел,

Луна послушно несла свой крест,

Я знал об яде, но чашу выпил,

И был отравлен, и сон исчез.

* * *

Вечер, вечер,

В пятнах света —

Берег неба-океана.

— У тебя, лиловый вечер, —

Шапка белого тумана.

У тебя, мой вечер поздний,

Осторожные шаги,

У тебя глаза,

Как звёзды,

Брови — радуги-дуги.

— Вечер, вечер,

В пятнах света,

В шапке белого тумана,

Не твое ль дыханье —

Ветер голубого океана?