Тридцать ударов плетью

Риша Старлайт, 2020

Во время ЭКО врачи допустили ошибку, использовав генетический материал другого мужчины. Но муж не поверил этому, считая что я изменила ему. В гневе он продал меня бандиту, которому нужна была почка для его наследницы. Я стала донором, не смотря на беременность, а потом и его бесправной рабыней. Но настоящий виновник моей беременности разыскал меня. Хотел выкупить, но хозяину не нужны деньги. Ему нужна месть. Поэтому он отдаст меня только за тридцать ударов… плетью. И нанести их должен тот, от кого я беременна. Но пойдет ли он на это, или найдет другой выход? Содержит нецензурную брань.

Глава 4

— Ко мне! — приказывает Джамаль, прикрывая за собой дверь.

Я стою, не шевелясь. Моментально вспоминаю о притаившемся в кармане подарке Льва. Ножик там, и эта мысль греет меня, придает мне сил.

— Оглохла, сучка? — оказывается он так близко, что я чувствую от него запах дорогого виски. Дешевый этот ублюдок не употребляет. — Так я тебе сейчас уши отрежу, все равно незачем!

Он и правда вытаскивает здоровенный солдатский нож, складной с красивой резной рукоятью. Приставляет мне его к горлу.

— Выбирай, ухо, а может палец? — ухмыляется молодой урод, хватая меня за мизинчик, — а может что-то еще? — кладет ладонь на грудь и грубо трет сосок через ткань футболки.

С отвращением выдерживаю грубую ласку. А может, обойдется все? Сейчас подержится за сиськи и отстанет? Потому что если сейчас применю ножик, то меня точно убьют. Смерть Джамаля мне никто не простит!

— Застыла, сучка? Боишься меня? Правильно делаешь! Я убью тебя! Но сначала… ножом он задирает низ моей футболки кверху. Немного карябает кожу, специально.

— Ох, них*я себе! — видит он огромный, плохо заживший шрам, пересекающий мой бок. — А может, вторую почку достанем, а красотка? — улыбается он как больной маньяк. — Прямо через него? Я могу! Я же хирург, бл*! Щас чиркну, и все наружу, да, сучка?

— Член себе чиркни! — не выдерживаю я.

Знаю, что зря это сказала, надо было терпеть. Он меня просто запугивал, духу бы не хватило что-то сделать, но слова вылетели и произвели соответствующий эффект.

— Ах ты стерва! — схватил он меня за шею, и потащил к кровати, — да я тебе щас язык твой поганый отрежу!

Он кидает меня на чистую, только что замененную простынь, сам наваливается сверху, прижимая меня всем своим телом. Шакаленок далеко не такой огромный и массивный как Лев, но все же он мужчина, и физически превосходит меня.

Вопреки угрозам, лезет он не за языком, а мне в брюки! Вот и повод законно изнасиловать пленницу — мол сама спровоцировала, сама виновата. Как же я его ненавижу! Не дамся ему, только не ему!

Кое-как добираюсь до кармана, пока он возится со своей одеждой.

Как там говорил Лев? Не размахивать? Бить прицельно? Лезвие очень маленькое. Несколько сантиметров не убьют мудака, но остановят. Он тем временем приспускает джинсы и вжимается в меня своим оттопыренным отростком в трусах. Вот он, шанс!

Я бью его ножом прямо в бедро. Всаживаю все лезвие до миниатюрной рукояти.

— Бл****ь!!!!! — визжит ублюдок на все здание. — Ты что наделала, сволочь? Тварь?!

Он отскакиевает от меня и в ужасе таращится на собственное, сочащееся кровью бедро.

— Бычара! Бычара, помоги! — истерически верещит ублюдок.

Как и все садисты, он очевидно панически боится собственной боли и крови, а посему, поглядев несколько мгновений на свое ранение, шакаленок закатывает глаза и противно шмякается на пол, как мешок с дерьмом.

Я все еще лежу на кровати, с задранной футболкой, и темнотой в глазах, нервное напряжение и страх тоже сказываются на моем состоянии. Я чувствую на боку непривычную мокроту и липкость. Скашиваю глаза прямо туда… Кровь на месте шрама! Все же швы разошлись, не выдержав нагрузки. В висках стучит от страха и паники.

В комнату влетает Бычара. Он что-то орет в телефон, сгибается над припадочным Джамалем. Комната быстро заполоняется людьми. На меня орут, кроют матом на чем свет стоит, но все это я слышу, словно в тумане. А потом и вовсе меркнет свет.

***

Прихожу в себя, медленно вспоминаю, все что было накануне. Я снова в своей клетке. В моей вене утоплена иголка катетера, а по системе капельницы вводится какой-то препарат. Шевелю свободной рукой по шраму. На ощупь он заклеен широким медицинским пластырем.

Рядом с моей клеткой развалившись на стуле сидит Бычара. Он реагирует на шум от моего шевеления и вытаскивает рацию.

— Очухалась! — коротко гавкает в нее.

Далее минут десять ничего не происходит, но потом в подвале появляются такие люди! Год бы их мои глаза еще не видели, этих людей! Старый лис и его шакаленок, который в отличие от меня бодро передвигается на обоих ногах. Эх, слабо я его пырнула…

— Дверь открой! — негромко приказывает Ашотджан Бычаре.

Бычара немедленно подрывается выполнять приказ шефа.

Я не желаю ни приветствовать обоих козлов, ни желать им здоровья, а посему молча смотрю вперед на грязную ободранную стену.

Ашотджан вальяжно входит в клетку и опускается на подобострастно подставленный Бычарой стул. Джамаль мыкается за ним, подходит ко мне и отвешивает звонкую пощечину.

— Сука!

— Сынок! — все так же негромко произносит старый бандит, — Нельзя бить лежачих. Это раз. Нельзя бить больных и слабых. Это два. Женщин, а особенно, лежачих под капельницей, и подавно. Это три.

— Да я ее вообще убью, эту тварь! — истерично выкрикивает придурок, — Ты видел как она мне нож в ногу всадила? А если бы горло вспорола?! Где вообще откопала его?

— Вот поэтому я и пришел с ней поговорить. — осаживает лис шакаленка. — Алина, — обращается он ко мне, и в его тоне не мелькает ничего хорошего. — Ты неподобающе ведешь себя на моей территории!

— Он полез ко мне! Изнасиловать хотел… — я тоже молчать в такой ситуации не собираюсь.

— Да кому ты нужна, насиловать тебя! — сплевывает говнюк прямо на пол. — Да мне любая даст! Ноги раздвинет, умолять будет! На тебя у меня даже не встанет!

Ага, не встанет. Вставал, еще как. Особенно утром!

— Алина. — вновь прерывает своего говнюка Ашотджан. — Мы все к тебе очень хорошо относимся все это время. Ты поделилась почкой с Лалой, и мы этому очень благодарны.

Поделилась, ага. Какой же он сволочь и лицемер!

— Мы создали тебе все условия для реабилитации, для восстановления, хотя могли бы сразу кремировать, ведь документ о смерти уже у меня на руках! Мы даже беременность твою сохранили, я обеспечиваю тебя лекарствами последнего поколения, чтобы не навредить плоду!

Да-да, и ребеночка моего они сохраняют для каких-то своих целей, и меня держат на плаву, только ради второй почки, или возможно, других органов! Эти люди никогда не делают ничего просто так!

— И ты, пользуясь нашей добротой, вероятно, забыла, в качестве кого ты тут находишься!

— Но я не набрасываюсь на людей просто так! Запретите вашему Джамалю приближаться ко мне, и я его пальцем не трону!

Старый лис лишь хмыкает на это, но глаза его остаются серьезными и холодными.

— Джамаль — мой сын, а значит точно такой же хозяин, как и я! И ты обязана ему подчиняться!

— Значит, ему можно угрожая мне ножом насиловать меня, когда захочется?

— Джамаль — парень молодой, горячий, а ты девушка красивая, вернее женщина уже. Чего тебе терять? Будь поласковее с ним, и вероятно, принуждать тебя угрозами и с ножом у горла, он не будет!

Джамаль ухмыляется точно голодная гиена около аппетитной падали. Ему сейчас выдали карт-бланш на меня, на мое тело. А я ничего не могу поделать с этим…

— Но только после того как Лале окончательно полегчает! — Ашотджан кидает предупредительный взгляд на сына.

Вот тебе зараза! Получай гранату! Я с трудом удерживаюсь от ухмылки.

— До этого момента трогать Алину, запрещаю!

Рожа Джамаля немного подсдувается. Он мечет в меня ненавистный взгляд.

— Алина. Но тебе я попытку убийства своего единственного сына просто так не прощу. Я определил тебе наказание. Тридцать ударов плетью.

Они что, совсем обалдели? Это что за средневековье такое?! И разве соизмерима плата за нарушение? Царапина ножом, против полноценной порки? Видимо, на моем лице красноречиво отражается весь ужас ситуации, поэтому Ашотджан решает пояснить:

— Сейчас ты слишком слабая для наказания. Я разрешаю отложить его, до того момента, когда ты немного восстановишься.

— Вы издеваетесь? Меня беременную стегать будете?

— У нас нет цели тебя убить. Лишь наказать. Я сам решу, когда ты будешь к нему готова!

— Но…

— Без «но»! Ты сама вынудила меня так поступить. Возможно, я был слишком добр к тебе до этого. И это моя ошибка, относиться к тебе по-отечески. Но это лишь потому, что верю, что Азамату ты не изменяла. Поверь мне, если бы я был уверен, что ты шлюха, у меня было бы к тебе совершенно другое отношение!