Двойное счастье для Сластены

Риша Старлайт, 2021

Что может быть общего у ректора престижного ВУЗА и криминального авторитета всего города? Женщина? Правда? Одна на двоих? И если между собой они уже все решили, то вот моего мнения они узнать не пожелали. А пожелали кое-чего другого… но нужно ли оно мне, подобное двойное счастье? Содержит нецензурную брань.

Глава 12

На ходу расстегивает пиджак, оставаясь в одной рубахе. Я съеживаюсь. Прихожу в себя моментально. Передо мной раскачивается большой орган Громова. Блин. Вот это стыд! Вот это позор! Пытаюсь отползти, но сзади лишь спинка дивана, и бежать мне некуда. Властные руки Демида опускаются на мои плечи и фиксируют в таком положении.

— Свет! — негромко командует ректор бандиту.

Что? Какой свет?! Но, Бадоев, в отличие от меня целиком и полностью понимает своего подельника. Щелкает кнопка выключателя, погружая ректорский кабинет в полумрак. Еще несколько мгновений, и теперь уже опускаются шторы, отрезая дневной свет от окон.

Полумрак странным образом действует на меня успокаивающе. Наверно потому, что моей наготы не видно так уж слишком, да и вообще атмосфера ночи более соответствует тому, чем все втроем мы собираемся заниматься уже по умолчанию.

— Сейчас, Сластен, не бойся, малышка! — голос Бадоева из хриплого баритона превращается в бархатное гортанное мурлыканье. Наверно так бытается мурлыкать взрослый тигр, выделываясь, проявляя заботу к своей самке.

— У нее там болит, придурок, писечку не трогай! — предупреждает Демид, когда Руслан вжикает ширинкой вниз, и высвобождает своего богатыря на волю. — Отымели так оказывается, что через неделю не опомнится.

— Нет, Сластен, тогда не буду туда, не хочу своей девочке больно делать!

— Я тебе дам твоей, Русик! — рычит Громов, приподнимая меня над диваном и вертя, как куклу тряпичную, ставя меня в замысловатую позу, видимо чтобы всем троим было удобно. — Нашу девочку, сука-урка такая, НАШУ! Выяснили ведь, придурок все с тобой, чуть не подстрелил тебя, но пожалел, утырка.

Руслан при этих словах морщится, точно от боли. Что?! Они стрелялись за меня? Как на дуэли? Но… зачем? Поделить не могли и решили… не делить! А так можно было? Можно?! Я же живой человек, не товар! Почему моего мнения не спросили?!

— А какого черта ты сношаешь ее без меня, скажи?!

— Такого! Ждать тебя и звонить, разрешения спрашивать я не собираюсь! Ясно? На такое не подписывался! И так достаточно, что согласился делить ее с тобой!

Говоря все это Громов располагает меня на диване попой кверху, а вот лицом наоборот вниз, аккурат напротив своего ни на секунду ни опавшего друга.

— Малышка, действуй! — умоляет он. Взгляд совсем ненасытный, бешеный, голодный.

А я смотрю… головка шелковистая, влажная от смазки, блестящая… так и хочется дотронуться языком до той самой дырочки, откуда выступила приличная капля смазки. И я дотрагиваюсь. Громов дергается подо мной, опускает тяжелые руки на мой затылок, но я не хочу так. Не нравится мне, что он хочет контролировать меня. Верчу головой в знак протеста. Я впервые делаю это с мужчиной и требую к себе минимального уважения.

— Ух, норовистая! — с придыханием хрипит Громов, но руки свои убирает, позволяя мне полностью завладеть ситуацией.

А я?! А ничего, что я тоже человек? Поделили они меня, козлы фиговы! А может я не хочу ни с кем делить себя?! Что за шовинизм такой? Может, я вообще хочу лишь с одним быть! И не факт, что он будет их этой мерзкой парочки завоевателей! Резко отстраняюсь от Громова.