Два

Рина Оре, 2020

Две короткие грустные истории: история о мечте и история о времени. Это вторая часть трилогии рассказов "Три. Два. Раз". Фото для обложки из личной коллекции автора.

История первая

Шуба

До

Говорят, человек раб своих вещей. Какая глупость! — человек раб тех вещей, каких у него нет, — Галина Григорьевна это отлично знала, и называлось подобное рабство сладким словом «мечта».

Галина Григорьевна мечтала о шубе — длинной, из ценного меха, сшитой не из кусочков, клочков или полосок, а из цельных спинок. Мечтала она о ней с юности, с тех пор как в семьдесят восьмом году, прорвав железный занавес, в СССР приехала поп-группа «Boney М». Пятнадцатилетняя Галина, прильнув к экрану черно-белого, лампового телевизора «Горизонт» старалась не пропустить ни одного скупого репортажа об их концертах в Москве. Мельком показали мулаток в пушистых шубах — и тогда впервые Галина увидела, какими могут быть шубы — не тумбами из каракуля или цигейки и не убожеством из искусственного нечто чего-то, какое билось током и от какого электризовались волосы. Затем в начале восьмидесятых она купила с рук (аж за рубль!!) карманный календарь «Союзпушнина» с логотипом «НОРКА» — и мечта оформилась окончательно: ее шуба должна быть именно из норки.

Да вот стоила норковая шуба как машина, но это полбеды — не достать просто так ни машины, ни шубы в СССР, тем более норковой шубы. Даже советские артистки и те щеголяли «в телевизорах» в лучшем случае в шубках из лисы или песца («соболя» шли на экспорт), рядовые труженицы радовались меховому воротнику на шерстяном пальто. В общем, Галина Григорьевна как-то смирились с тем, что ее мечта недостижима: жила как все, вышла замуж как все, родила как все… Но, видимо, само провидение вело ее за мечтой: Галина Григорьевна стала учителем географии в школе, в Мегионе — в сибирском городке, где зима длится с октября по апрель, где без шубы — никак и никуда.

Распался СССР, когда в шифоньере Галины Григорьевны водились три шубы. Первая: парадная, длинная, темная, — это из нутрии — вполне себе красивая и немного похожая на норку, правда, колючая из-за жесткого остевого ворса. Вторая шуба: практически тулуп из мутона, — эту шубу Галина Григорьевна выгуливала редко, только в самые жуткие холода (минус сорок и ниже). Третья: полушубок из пестрого искусственного меха, приобретенный в восьмидесятых, — самый нелюбимый зимний покров, уж потерявший лоск, свалявшийся комками на боках под рукавами.

Многим после распада СССР пришлось в России туго: где-то ходили на забастовки, где-то даже голодали, повсеместно закрывались заводы, не выплачивались зарплаты. Нефтяной Мегион жил более-менее тихо. Конечно, зарплата школьного учителя стала смешной — если бы не муж… Впрочем, Виталик звезд с неба не хватал: обычный водитель автобуса на пригородном маршруте в Нижневартовск, даже не таксист. Тем не менее Виталий Иванович «крутился», работал по выходным и приносил в семью хоть какие-то деньги.

Всё бы ничего, да год от года наводнялись улицы Мегиона норковыми мехами: времена изменились — теперь, имелись бы деньги, и любая шуба твоя. Денег у Галины Григорьевны не было, но их вроде как не было и у учительницы биологии, Татьяны Ивановны, однако муж «биологички» поднапрягся и купил жене норковую шубу (путь и из кусочков!). Затем Карине, молоденькой учительнице рисования с грошовой заплатой, жених подарил норковой манто длиной до пят — именно о такой шубе мечтала Галина Григорьевна. А когда уборщица, тетя Паша, пришла в норковом полушубке и, сверкая золотыми зубами, сообщила, что это подарок сына, нефтяника-вахтовика, Галина Григорьевна не выдержала — стала уж не просить, но требовать шубу у своего мужа.

Он, мерзавец, клятвенно да раз десять, не меньше, пообещал ей, а далее как-то пришел нетрезвым с работы, в воскресенье, и вывалил перед Галиной Григорьевной полушубок из искусственного, бело-черного леопарда! Он думал, что это смешно!

Галина Григорьевна плохо помнила, что она тогда в истерике кричала. Очнулась, когда муж ушел, хлопнув дверью. В дверях зала ревела их восьмилетняя Машка…

В начале девяносто пятого года приключился развод. И нет, не шуба перечеркнула десять лет семейной жизни, — это он, Виталий Иванович, надругался над душой жены! Кто не понимает смертельной обиды Галины Григорьевы — тот просто никогда ни о чем не мечтал по-настоящему страстно! Мечта о норковой шубе появилась у нее задолго до Виталия Ивановича, прошла с ней убогую юность, полуголодное студенчество и тяжелую молодость на диком севере, просмотрела вместе с ней кучу художественных фильмов, прочитала уйму журналов типа «Работница», побывала в стольких очередях, ателье и магазинах! Когда бывало плохо, когда отчитывали на работе или доставали непослушные ученики, Галина Григорьевна, находясь в одиночестве, доставала из сумки пластиковый календарик «Союзпушнина» — и любовалась на свою мечту, представляла себя в ней. Ну кто такой есть человек без цели?! Зачем он живет? Зачем просыпается? Зачем дышит? Мечта придает существованию смысл, направляет, заставляет прыгать выше головы, — и в итоге: ты горд за себя. Виталий Иванович этого не понял за целых десять лет! Нет, он никогда ее не любил, лишь использовал!

Лет в двадцать Галина Григорьевна производила впечатление: темноволосая, яркая, с выразительными карими глазами; нос — безупречно прямой, губы — полные, чувственные, улыбка — очаровательная. И к тридцати двум годам она была очень даже хороша: лицо по-прежнему привлекательно, правда, большие очки несколько ее портили, добавляя возраста, а еще она располнела, как-то обабилась: особенно расстраивал выпуклый живот. Но всё это — смотря с кем сравнивать. Если с девчонкой-выпускницей, то хоть плачь, если с ровесницами — гордо поднимай голову. Вот соседка этажом выше, Ирина, бухгалтерша, — она толстая, как сарделька. Зато, едва купила себе новую шубу, конечно, норковую, так сразу замуж вышла! Да за бизнесмена из соседнего Нижневартовска! Стояла Ирка на автобусной остановке зимой, мерзла, — и тут, как в мексиканском сериале, остановилась рядом иномарка, и водитель предложил ее, Ирку, подвезти до дома. Потом завертелось в них, ох! Вся пятиэтажка обсуждала подробности…

Галина Григорьевна, теперь свободная дама, раз зазвала в гости, на чай, Ирину и поинтересовалась: как та шубу приобрела и где можно подешевле-то купить? Оказалось, что Ирина летом отдыхала на Кипре — и там их возили на экскурсию по меховой фабрике. За тысячу долларов можно было взять такую норковую шубу, какая здесь, на севере, стоила три штуки баксов, не меньше. Так план и созрел: тысяча зеленых, Кипр, норковое манто, как у Карины, а там, разумеется, богатый муж не за горами, — кусай локти, Виталик-негодяй.

Наскребла неимоверными усилиями Галина Григорьевна тысячу долларов: половину вытянула у бывшего мужа на нужды их дочери, немного взяла из родительских взносов на ремонт класса, остальное добавила продажа нутриевой шубы Верке.

Верка — это Вероника Сергеевна, лучшая подруга Галины Григорьевны. Дружили они с института, вместе с еще тремя студентками когда-то делили комнату в общежитии. Верка, по характеру мягкая, спокойная, лиричная, преподавала русский язык и литературу в той же школе, что и Галина Григорьевна. Добренькую Веронику Сергеевну ученики любили, строгую Галину Григорьевну — уважали. Верка никогда не разделяла мечты Галины Григорьевы о шубе, Верка лучше тысячи книг накупит, Верка — дура, если говорить прямо. Ей ее муженек и изменял когда-то, и полгода без зарплаты на ее шее сидел, — она же всё его прощала, всё терпела — мол, дети у нас, а дети — главное. Спроси Верку, какая у нее есть мечта, — та скажет: лишь бы были дети здоровы. Что ж, каждому своя мечта…

Третьей подругой в их компании с недавних времен стала Нина Геннадьевна, учитель немецкого языка. Эта-то особа, вообще, замужем никогда не была, оттого она охотно ходила на посиделки за рюмочкой, желательно на халяву: видать, бедствовала Нина Геннадьевна больше подруг, да не сознавалась в этом. Веселая и неунывающая «немка» нравилась Галине Григорьевне. Еще Нинка разделяла мечту Галины Григорьевны о норковой шубе.

Близился конец учебного года, и Галина Григорьевна пришла в турагентство, дабы купить путевку на заветный остров Кипр. Ирина говорила, что недельный отдых в трехзвездочном отеле Лимассола, а также перелет, обошелся ей в миллион рублей, но в турагентстве запросили три миллиона! Говорили о гиперинфляции, о том, что это еще очень дешево, что путевки «горячие-пригорячие» — и через неделю их не будет…

Галина Григорьевна шла домой, словно в холодном тумане. Майское солнце в тот день впервые засветило по-летнему знойно, прохожие, сняв куртки, разгуливали в рубашках, радостно подставляя лица лучам, смеялись… Донесся разговор двух женщин: они обсуждали отдых на Кипре, — и Галина Григорьевна разрыдалась прямо на улице.

— Что с вами, чем помочь? — спрашивали ее те две женщины.

— Не обращайте внимания, — сквозь слезы пыталась улыбаться Галина Григорьевна. — Всё со мной в порядке… Это просто Кипр. Я так туда хотела слетать. Извините меня, не хотела вас отвлекать… всё у меня в порядке…

Женщины переглянулись.

— А я как раз пытаюсь продать путевку на Кипр, — сказала одна из женщин, красивая молодая блондинка в мини-юбке. — Мне она бесплатно на работе досталась, только перелет я оплатила сама. Но не получается лететь: мужу загранпаспорт не дали… Подругу уговариваю купить, она — ни в какую!

— Дорого всё на этом Кипре, — ответила «подруга», совершенно не похожая на приятельницу: неухоженная, в джинсах. — Разоришься на экскурсиях.

— Да где ж это дорого?! Двухнедельное проживание в отеле четыре звезды с обедом или ужином на выбор, плюс завтрак! Море — рядышком, шведский стол, путевка — на двоих!

Конец ознакомительного фрагмента.