Кофе со сливками

Римъ Эдельштейн, 2023

Девушка, поссорившаяся со своим женихом, идёт на встречу к давней подружке в бар, где они знакомятся с африканскими болельщиками, приехавшими на игру своей команды с местным клубом.Это знакомство приносит невероятные эмоции в её жизнь, с ней начинают происходить удивительные события…Но её жених что-то начинает подозревать.

ВТОРОЕ ИЮНЯ, 11:30

Брюзгин вёл себя очень беспокойно — просто не находил себе места. Он и вставал, и снова усаживался, плюхался на кресло, снова подрывался, оглядывался. Мутноватые глаза его бегали из стороны в сторону. Он в третий раз хотел закурить, но худой мужик в белом халате с выбритыми висками снова отобрал у него сигарету. И строго покачал головой.

— Здесь не курят, Тоша, не курят. Я тебе в третий раз говорю.

— А я тебе в третий раз говорю, Сева, ты должен мне помочь.

Сева недовольно посмотрел на него, и во взгляде его серо-зелёных глаз засквозило неудовлетворение. Севой он являлся только для него, для других же клиентов — Всеволод Тимофеевич Жарков, врач высшей категории, уролог, сексопатолог, ярко выраженный эктоморф, незаурядный шахматист и любитель старых энциклопедий, занимавших треть его солнечного кабинета.

— Я тебе уже сказал, что надо полностью обследоваться, — ответил он упорно.

— Да нет у меня времени на сдачу спермы и пальцы в жопу, дружище.

— Я, конечно, могу тебе сказать, что у тебя всё в порядке, и это у тебя стрессы… Возраст. Лишний вес. С кем не бывает.

— Но? Я отчётливо слышу эту нотку «но» в твоём голосе, дружище. Что мешает тебе это сказать?

— То, что я не могу откармливать тебя таблетками просто так. Я не могу тебе сказать, чтобы ты пошёл и купил «силу коня». Это же бред. Тебе надо обследоваться. И ставить точный диагноз. Назначать лечение… Ну, сам понимаешь.

— Я всё понимаю, — примирительно сказал Брюзгин. — Но у меня нет времени на всё это… Я вчера сильно поссорился со своей женой.

— Это я каждый день слышу, — заверил его Жарков. — Ты думаешь, так просто поднимать члены?

Антон натянуто улыбнулся.

— Звучит забавно.

— Может быть, — сухо согласился уролог. — Но всё очень серьёзно. Не «дал таблеточку, и всё заработало». Надо причины выяснять.

— Ты же сам перечислял…

— Надо точно убедиться, — прервал его Жарков. — Что всё нормально у тебя с твоей простатой, что она не распухла так, что теперь пережимает мочеточник.

— Всё с ней нормально, — заверил его Брюзгин, но липкий пот у него выступил на лбу.

— Ты когда последний раз обследовался? Уверен, что давненько. Когда у тебя давление ещё не было сто пятьдесят на девяносто. Уж сколько лет я тебя знаю? Давным-давно… И ты ко мне пришёл всего лишь второй раз на приём, хотя я тебя долго уговаривал зайти.

Брюзгин привстал в очередной раз со стула, но уселся опять под взглядом врача. Тот смотрел хладнокровно, сжав губы в тонкую полоску. Лицо его было совершенно гладким, выдержанным, ни одной нервной морщины не пересекало кожу. Он выглядел куда моложе своих лет.

— Я направляю тебя на биохимию, узи и на мочу тоже.

— А что мне сегодня делать?! — Брюзгин начал нервничать сильнее.

— Во-первых, убери свой мандраж. Во-вторых, я не могу тебе ничего назначить без обследования.

— Тогда я просто зайду и куплю какую-нибудь… Как ты выражаешься, «силу коня». Сам. И сожру пять таблеток.

— Ты не понимаешь…

— Нет, это ты не понимаешь, — прошипел Тоша. — Когда ты сожительствуешь с моложавой куколкой, ты должен всегда быть в форме. А когда ты будешь лажать, ты быстро станешь ненужным. И тебе найдут замену.

— Так ты боишься… быть брошенным? — Жарков задумался.

— Да! — гаркнул Брюзгин. — Я всё равно люблю её… И не хочу её потерять. Потерять вот так — на ровном месте.

— Я тебя прекрасно понимаю, — после некоего раздумья начал доктор. — Но пить… «Поднимающие» лекарства надо осторожно. Сердце у тебя не казённое и не железное. Лучше будет всем, если ты сначала обследуешься, а потом я назначу тебе хорошие и действительно нужные препараты. Ты подлечишься, и будешь радовать всех ещё пуще прежнего. Идёт?

Брюзгин был непреклонен, и смотрел на него тяжёлым взглядом человека, уверенного в своей правоте. Жарков вздохнул, посмотрев по сторонам с видом человека, принимавшего важное и ответственное решение.

— Хорошо, — согласился доктор. Наконец-то. Он оторвал листок и размашистым почерком вывел с десяток корявых буковок. — Зайдёшь в аптеку. Только смотри, не переусердствуй. Я потом не хочу тебе в кардиологию носить яблочки с апельсинчиками. Но после страстного секса со своей бестией ты придёшь и будешь обследоваться. И лечиться. Понял?

— Понял-понял, — энергично согласился Брюзгин.

Он суетливо пожал сухую руку доктора и заспешил из кабинета.

В аптеку он забежал быстренько, даже лишний вес ему не помешал. Как назло, аптекарша оказалась очень миленькой, молоденькой девчоночкой со светлыми волосами. На её тонкие плечики, едва не прозрачные, был накинут совершенно белый халат. Она улыбнулась, и Брюзгин почувствовал, как лиловость заливает его лицо — это же так стыдно. Ведь всегда хочется оставаться самцом, успешным и всё такое, а когда ты забегаешь в аптеку и покупаешь «силу коня», эти заинтересованные голубые глазки сразу превратятся в две насмешливые пуговички. И потом она будет обсуждать его со своей сменщицей… Ну, что уж теперь.

— Чем могу помочь?

«Хорошо, что хоть в аптеке никого нет больше», — подумал Антон и протянул листок, с неудовольствием отметив, что краешки этого листка вымокли от пота его пальцев. У аптекарши на лице промелькнуло лёгкое мимолётное отвращение, но листок она взяла в руки.

— Он же не по рецепту? — спросил Брюзгин с неописуемой надеждой.

— Нет, — ответила она и повернулась к застеклённым полкам с препаратами. Брюзгин невольно отметил её хорошенькую, точёную фигурку. Больших объёмов она не имела, но это его ничуть не расстроило — ему всегда нравились такие дамочки.

«Эх, — рявкнул он про себя. — Тебе сейчас явно не до этого, приятель. Ты тут за подъёмным краном, чтобы не облажаться сегодня опять. Так что не пускай слюни зазря».

— Пожалуйста, — сказала она, повернувшись к нему. — Тысяча семьсот рублей.

«Ни хрена себе», — подумал он в ответ, но полез за кошельком. Сегодня было не до жмотства. Хотя и жмотом он себя не считал — экономным надо быть, только тогда будут деньги, а если вот так транжирить почём зря, тогда придётся кушать только лапшу быстрого приготовления и ездить на трамвае.

Взяв препарат, Брюзгин поспешил удалиться из-под въедливого взгляда аптекарши — ещё надо зайти в цветочный, и неплохо бы купить какое-нибудь шампанское подороже. Да, сегодня у него выдавался не рабочий день, а настоящий прогул.

Зазвонил телефон. Выругавшись, Антон принялся его доставать из кармана брюк.

«Вспомнишь лучик, вот и солнце», — пришла на ум ему старая присказка.

Звонил один из менеджеров — Леонид Дмитриев. Очень способный молодой человек, но вспыльчивость и чувствительная кожа, после каждого бритья покрывающаяся гнойниками, мешали ему получить прибавку к зарплате хотя бы, не говоря уж о повышении.

— Что случилось? — спросил Брюзгин.

— Сегодня проверка из головного офиса, — ответил тот. — Всех подряд… Проверяют. Мне Михал Михалыч звонил, говорил, что…

— Стой! — прервал его Брюзгин. — Мне не до этого сейчас.

— Но ведь выволочка будет будь здоров.

— Пусть будет. У меня дела посерьёзнее сегодня. Всё.

Он отключился, не дав ничего возразить Дмитриеву. И побежал к своей машине, оставленной где-то на заваленной подержанными автомобилями стоянке.