Тайный оракул

Рик Риордан, 2017

Как наказать бога? Легко! Превратить его в смертного и отнять божественную силу! После того как Аполлон разгневал своего отца Зевса, его свергли с Олимпа. Беспомощный, слабый, он оказался в Нью-Йорке в теле обыкновенного подростка. Лишенный всех сил, он должен не просто выжить в современном городе, но и выполнить волю грозного отца. Аполлону предстоит служить весьма необычной девочке по имени Мэг, которая, к слову сказать, отлично владеет мечами. Вот только за четыре тысячи лет бог солнца нажил себе немало врагов, и они спят и видят, как бы поквитаться за старые обиды. И миссия Аполлона становится практически невыполнимой. Не говоря уже о том, что древнее зло, о котором все успели забыть, кажется, проснулось… Знакомьтесь с богом-зазнайкой Аполлоном и встречайте любимых героев: Перси Джексона, Лео Вальдеса, Нико ди Анджело, кентавра Хирона и других. Потому что ОНИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ! Старые друзья – новые приключения!

4

Джексона дом

И без трона златого для гостя

Шутишь, чувак?

И еще одно, чего я тоже никогда не мог понять: как вы, смертные, живете в такой тесноте? Где ваша гордость? Чувство стиля?

В апартаментах Джексона не оказалось ни тронного зала, ни колоннад, ни террас, ни банкетного зала, ни даже термальной купальни. Одна крохотная общая комната с прилепленной к ней кухней и коридорчик, ведущий, по-видимому, в спальни. Помещалась квартира на пятом этаже, и, хотя я не стал придираться к отсутствию лифта, мне все же показалось странным, что в доме нет посадочной площадки для летающих колесниц. Интересно, что они будут делать, когда с визитом пожалуют гости с небес?

За кухонным столом готовила смузи необыкновенно привлекательная смертная женщина лет сорока. В длинных каштановых волосах мелькали редкие седые нити, но выглядела она моложе благодаря ясным глазам, легкой улыбке и летнему платью из «варенки».

При нашем появлении женщина выключила блендер и вышла из-за стола.

— Святая Сивилла! — воскликнул я. — Мадам, что такое с вашим животом!

Женщина остановилась и недоуменно посмотрела на свой невероятно распухший живот.

— Вообще-то я на седьмом месяце беременности.

Я чуть не расплакался от жалости к ней. Носить такой вес противоестественно. Моя сестра, Артемида, имела некоторое отношение к родовспоможению, но сам я всегда предпочитал, чтобы этой областью целительных искусств занимались другие.

— И как только вы это переносите? Моя мать, Лето, перенесла долгую беременность, но потому лишь, что ее прокляла Гера. Вы прокляты?

— Э, Аполлон… — вмешался Перси. — Она не проклята. И… Ты можешь не упоминать Геру?

— Бедная женщина. — Я покачал головой. — Богиня никогда бы не позволила себе такого обременения. Родила бы сразу, как только пожелала.

— Да, должно быть, чудно, — согласилась женщина.

Перси откашлялся.

— Ладно. Мам, это Аполлон и его подруга, Мэг. Ребята, это моя мама.

Мать Джексона улыбнулась и пожала нам руки:

— Зовите меня Салли.

Она прищурилась, рассматривая мой изуродованный нос.

— Господи, это же, наверно, так больно. Что случилось?

Я попытался объяснить, но поперхнулся собственными словами. Я, сладкоречивый бог поэзии, не мог заставить себя описать свой позор этой доброй женщине.

Чем именно она сразила Посейдона, понять было нетрудно. В Салли идеально сочетались участливость, сила и красота. С богами, что редкость среди смертных, она общалась на равных, не боясь нас, не ожидая наших даров, но предлагая истинную дружбу.

Будь я бессмертным, возможно, и сам бы пофлиртовал с ней. Но мое нынешнее состояние шестнадцатилетнего мальчишки сказывалось и на образе мыслей. Салли Джексон виделась мне мамочкой, и такое восприятие пугало меня и смущало. Я подумал, что уже давно не бывал у своей матери и что по возвращении на Олимп надо будет сводить ее куда-нибудь, угостить обедом.

— Вот что я скажу. — Салли похлопала меня по плечу. — Перси поможет тебе и почиститься, и с перевязкой.

— Да? — поморщился Перси.

Салли укоризненно подняла бровь.

— Аптечка в ванной, дорогой. Пусть Аполлон примет душ, а ты подыщи ему что-нибудь из своей одежды. Вы примерно одного размера.

— Вот же тоска, — проворчал Перси.

Салли потрепала Мэг по щеке. К счастью, девчонка ее не укусила. В глазах женщины затаилось беспокойство, и я понимал, о чем она думает: кто вырядил бедняжку в светофор?

— У меня есть кое-какая одежда, которая вполне может тебе подойти, — сказала Салли. — Та, что я носила до беременности. Давай приведем тебя в порядок, а потом приготовим что-нибудь поесть.

— Поесть бы хорошо, — пробормотала Мэг.

— Ну, это у нас с тобой общее, — рассмеялась Салли. — Перси, забирай Аполлона. Мы будем ждать вас здесь.

В самое короткое время меня сопроводили в душ, перевязали и переодели в джексоновские обноски. В ванной Перси оставил меня одного, за что я был ему благодарен. Он также предложил амброзию и нектар — обычную для богов пищу — для заживления ран, но тут у меня возникли некоторые сомнения: безопасны ли они в моем нынешнем состоянии? Решив избежать риска самовоспламенения, я удовольствовался содержимым обычной аптечки.

Закончив, я посмотрел на себя в зеркале. Возможно, из-за того, что одежда пропиталась какими-то подростковыми страхами, я в еще большей степени ощущал себя обиженным жизнью школьником. Мысли вертелись вокруг несправедливого наказания и проблем, подобных которым никто в истории до меня не испытывал.

С эмпирической точки зрения, так оно и было. Никакое преувеличение здесь и не требовалось.

Хорошо, что хотя бы мои раны залечивались быстрее, чем у обычного смертного. Опухоль заметно спала. Ребра еще побаливали, но, по крайней мере, исчезло малоприятное ощущение, что кто-то в груди вяжет свитер раскаленными спицами.

Ускоренное исцеление было меньшим, что мог сделать для своего сына Зевс. В конце концов, я и сам был богом врачевания. Возможно, он хотел, чтобы я поправился побыстрее, чтобы испытать потом еще больше боли, но в любом случае я был ему признателен.

Наверно, стоило бы разложить в ванной Перси Джексона небольшой костерок и спалить в знак благодарности парочку бинтов, но такая вольность с моей стороны могла нанести удар по гостеприимству Джексонов.

Я повнимательней рассмотрел полученную от Перси футболку. Спереди ее украшал логотип звукозаписывающей фирмы рок-группы «Лед Зеппелин»: падающий с неба крылатый Икар. С «Лед Зеппелин» у меня проблем никогда не возникало — именно я вдохновил ребят на создание их лучших песен. Но мне никак не удавалось избавиться от заползшего в душу подозрения, что Перси дал эту футболку не просто так, а с шутливым намеком — низвержение с небес. Да, ха-ха. Такую метафору не пропустишь, тут и богом поэзии быть необязательно. Поразмыслив, я решил оставить выпад без комментариев и не дать Перси повода позловредничать.

Глубокий вдох. И, как обычно, мотивационная речь перед зеркалом:

— Ты прекрасен, и люди любят тебя!

С этим я и отправился в свет.

Перси сидел на кровати, разглядывая оставленную мною на ковре цепочку капелек крови.

— Извини, — сказал я.

Он развел руками.

— Вообще-то я вспоминал, когда у меня самого шла носом кровь.

— О…

Неясный, с темными пятнами, эпизод всплыл из памяти. Афины. Акрополь. Мы, боги, сражались бок о бок с Перси Джексоном и его товарищами. Армия гигантов была разбита, но капля крови Перси упала на землю и пробудила Гею, проснувшуюся не в самом лучшем настроении.

Потом на меня взъелся Зевс. Мол, все началось из-за меня, только потому, что Гея одурачила одного из моих потомков, парнишку по имени Октавиан, вызвав гражданскую войну между греческим и римским лагерями. Войну, которая едва не уничтожила человеческую цивилизацию. Вот я вас и спрашиваю: в чем тут моя вина?

Тем не менее ответственность за манию величия Октавиана Зевс возложил на меня, посчитав, что эгоизм мальчишка унаследовал от родителя. Что нелепо и смехотворно. Я слишком самокритичен, чтобы быть эгоистичным.

— Так что с тобой случилось? — вторгся в мои размышления голос Перси. — Война закончилась в августе, сейчас январь.

— Вот как? — Ветреная погода должна была бы послужить подсказкой, но я об этом особенно не задумывался.

— В последний раз мы виделись на Акрополе, — продолжал Перси. — Зевс устроил тебе взбучку, а потом — БАМ! — испарил. Шесть месяцев о тебе ни слуху ни духу не было.

Я попытался напрячь память, но все, относившееся к моему божественному существованию, не только не прояснилось, но и, наоборот, затуманилось.

Что случилось в последние шесть месяцев? Пребывал ли я в некоем стазисе? Неужели Зевсу понадобилось полгода, чтобы решить, что со мной делать? Возможно, он не так просто ожидал именно этого момента, чтобы бросить меня на землю. Возможно, была какая-то причина…

В ушах все еще грохотал отцовский голос: ТЫ ПРОВИНИЛСЯ. ТВОЕ НАКАЗАНЬЕ. Я все еще сгорал от стыда, словно разговор произошел только что, но сомнения оставались.

Когда живешь несколько тысяч лет, то даже в лучших обстоятельствах бывает трудно вспомнить, что и когда случилось. Бывает, услышишь песню на «Спотифай» и думаешь, о, что-то новенькое. Потом понимаешь, что это фортепьянный концерт номер 20 Ре минор Моцарта и ему двести с лишком лет. Или просматриваешь список контактов и удивляешься, почему там нет историка Геродота. А у него, оказывается, и смартфона-то нет, потому как он умер еще в Железном веке.

Смертные так быстро умирают, что порой это даже раздражает.

— Я не знаю, где был, — признался я. — У меня случаются провалы в памяти.

— Неприятная штука, — поморщился Перси. — В прошлом году я целый семестр потерял из-за Геи.

— А, да. — Я так и не смог вспомнить, о чем именно говорит Перси. Во время войны с Геей меня больше занимали собственные подвиги. Но ему и его друзьям, наверно, выпала некоторая доля испытаний и лишений.

— Не бойся. Возможности покрыть себя славой еще представятся! Поэтому я и обратился к тебе за помощью!

Он опять посмотрел на меня как-то странно, как будто хотел дать пинка, но я-то знал, что парень просто старается не рассыпаться в благодарностях.

— Послушай, чувак…

— Пожалуйста, перестань называть меня чуваком. Меня это злит, напоминает, что я человек.

— О’кей… Аполлон… Если хочешь, я отвезу вас с Мэг в лагерь. Никогда не отказываю полубогу, который нуждается в помощи…

— Вот и замечательно! У тебя есть что-нибудь кроме «Приуса»? Может, «Мазерати»? Хотя устроит и «Ламборгини».

— Но, — продолжал Перси, — я не могу впутаться в еще одно Великое пророчество или что-то там еще. Я дал обещания.

Я уставился на него непонимающе.

— Обещания?

Перси сплел пальцы. Длинные и ловкие. Из него получился бы прекрасный музыкант.

— Из-за войны с Геей я потерял едва ли не весь учебный год. Этой осенью пришлось догонять, наверстывать упущенное. Если я хочу следующей осенью пойти в колледж вместе с Аннабет, мне нужно держаться подальше от неприятностей и получить диплом.

— Аннабет. — Имя было смутно знакомо. — Такая жуткая блондинка?

— Точно. И я обещал ей лично, что меня не убьют, пока ее нет.

— Нет?

Перси махнул рукой в общем направлении на север.

— Уехала в Бостон на несколько недель. Какие-то срочные семейные дела. Дело в том…

— Хочешь сказать, что не можешь предложить мне свои исключительные услуги по восстановлению меня на троне?

— Э… да. — Он указал на дверь спальни. — К тому же и мама беременна. Придется послужить нянькой. Хочу побыть рядом с малышкой, узнать ее получше.

— М-да, понимаю. Помню, когда родилась Артемида…

— Вы разве не близнецы?

— Ну, я всегда относился к ней как к младшей сестренке.

— А еще… — Перси едва заметно усмехнулся. — Весной у мамы выходит ее первый роман, и мне хотелось бы его прочитать.

— Замечательно! — сказал я. — Напомни про жертвоприношение — чтобы все по правилам. Каллиопа — особа обидчивая и легко раздражается, когда писатели забывают выразить ей благодарность.

— Хорошо. Так вот я это к тому… отправляться на поиски очередных приключений мне сейчас совсем некстати. Не могу я так поступить с семьей.

Перси взглянул на окно. На подоконнике, в горшке, стоял цветок с нежными серебристыми листочками — возможно, лунное кружево.

— Я маме столько волнений доставил — на целую жизнь хватит. Она уже почти простила меня за прошлогоднее исчезновение, но я поклялся ей и Полу, что такое больше не повторится.

— Полу?

— Это мой отчим. Он — учитель. Хороший парень.

— Понятно. — Сказать по правде, понятного было мало. Мне не терпелось вернуться к главной теме, обсудить мои проблемы, а Перси снова и снова поворачивал разговор на себя. Печально, но среди полубогов такого рода эгоцентричность вполне обычное дело.

— Пойми же, мне необходимо найти способ вернуться на Олимп. Возможно, это подразумевает множество рискованных испытаний с высокой вероятностью смерти. Разве ты можешь отказаться от такой славы?

— Да, вообще-то могу. Извини.

Я поджал губы. Меня всегда огорчало, когда смертные ставили себя на первое место и не желали видеть всей картины в целом — первостепенной важности моих интересов, — но я напомнил себе, что этот юноша многократно помогал мне прежде. И, таким образом, заслуживает моей благосклонности.

— Понимаю, — с невероятным благородством промолвил я. — Но ты, по крайней мере, сопроводишь нас в Лагерь полукровок?

— Это я смогу. — Перси Джексон сунул руку в карман толстовки и достал шариковую ручку. У меня мелькнула мысль, что он хочет попросить автограф. Трудно даже сказать, сколь часто такое случается. Потом я вспомнил, что ручка — это его замаскированный меч, Анаклузмос.

Он улыбнулся, и его глаза блеснули озорством полубога.

— Пошли посмотрим, готова ли Мэг к полевой экскурсии.