Магнус Чейз и боги Асгарда. Книга 3. Корабль мертвецов

Рик Риордан, 2017

Уж что только не выпадало на долю славного эйнхерия Магнуса Чейза. Но корабль из ногтей мертвецов – это что-то совсем из ряда вон! И все же именно его нужно отыскать Магнусу и его друзьям, чтобы раз и навсегда покончить с коварными планами Локи, бога обмана, мечтающего лишь об одном – начать Рагнарок. Чтобы добраться до Нагльфара, судна, кишащего мертвецами, друзьям придется столкнуться с такими испытаниями, которые и в кошмаре не приснятся. И если бы речь шла только об убийцах-великанах и утаскивающих на дно моря водяных лошадях! На этот раз каждому из друзей придется столкнуться со своими самыми потаенными страхами… Чего же им будет стоить спасение Девяти Миров?

Глава X

Давайте лучше про мед

Ну, началось. Вот скажите, с какого перепугу ей в голову пришло мое имя? Видимо, фруктовыми нотками навеяло.

Нет, ну честное слово, ребята! Даже обидно!

Дочери Эгира повскакивали с мест. Кто-то схватил столовый нож, кто-то вилку, кто-то салфетку — определенно с целью раскромсать нас на куски, проткнуть или придушить.

— Магнус Чейз? — прогромыхал Эгир. — Отчего такое вероломство?

Мы с друзьями и бровью не повели. Потому что законы гостеприимства никто не отменял. У нас еще есть шанс отговориться от схватки. А вот стоит нам обнажить оружие, и мы автоматически перестаем считаться гостями и начинаем считаться добычей. Целая семейка йотунских божеств, да еще на их территории — перевес, прямо скажем, не на нашей стороне.

— Погодите! — Я старался говорить спокойным тоном. Хотя это не так просто, когда девица по имени Кровавые Волосы грозит тебе ножом. — Мы все еще гости в вашем чертоге. Мы не нарушали правил.

Из-под краев Эгировой панамы повалил пар. Его очки в золотой оправе запотели. Бочонок у него под мышкой затрещал, как орех пекан в щипцах для орехов.

— Ты мне солгал! — проревел Эгир. — Ты сказал, ты не Магнус Чейз!

— Сейчас бочонок лопнет, — предупредил я.

Это возымело действие. Эгир вытащил бочонок из-под мышки и принялся баюкать его, словно младенца.

— Законы гостеприимства на вас не распространяются! Я разделил с вами пищу и мед, а вы меня обманули!

— Но я не говорил, что я не Магнус Чейз, — напомнил я. — И, кроме того, ваши дочери притащили нас сюда из-за того, что мы сказали слово «мед».

— И из-за вашего уродского желтого корабля! — прошипела Кольга.

Интересно, кто-нибудь видит, что мое сердце сейчас проломит ребра? По ощущениям это именно так.

— Верно, но сначала мед. Мы здесь, потому что интересуемся медом.

— Правда, что ли? — опешил Хафборн.

Мэллори так на него посмотрела, будто хотела пристукнуть на месте. А ведь между ними стояла еще морская дева.

— Разумеется, правда, дубина!

— Вот видите, — продолжил я, — никакого обмана. Наши намерения были абсолютно чисты!

Дочки Эгира взволнованно зашептались меж собой, бессильные против моей безупречной логики.

Эгир все укачивал свой бочонок:

— А что конкретно вы хотите знать о меде?

— Чудесно, что вы задали этот вопрос! — вскричал я. И запоздало сообразил, что не знаю на него ответа.

И снова на выручку пришла Самира.

— Сейчас мы объясним! — заявила она. — Но долгие истории лучше рассказывать за столом в кругу друзей за кубком доброго меда, правда же?

Эгир любовно погладил бочонок:

— За кубком доброго аперитива с фруктовыми нотками.

— Вот именно, — одобрила Сэм. — Поэтому давайте же разговеемся все вместе. Если наши объяснения покажутся вам неубедительными, можете после ужина убить нас.

— Зачем убивать-то? — испугался Ти Джей. — Хотя… конечно. Можете нас убить.

Справа от меня с острых, как когти, ногтей Блод капала кровавая морская вода. Слева вокруг Кольги кружился вихрь с градом. Остальные семь сестриц, рассаженные между моими друзьями, издавали звуки, похожие на рычание сумчатого дьявола^[23].

Блитцен положил руки на кольчужный жилет. Несколько месяцев назад гном испытал на себе колющую силу меча Скофнунг и с тех пор довольно настороженно относится к холодному оружию. Взгляд Хэртстоуна скользил по лицам: эльф пытался разобрать, кто что говорит. Читать по губам — сложная задачка, даже если собеседник всего один, а если их такая толпа, то и вовсе почти невозможная.

Мэллори Кин покрепче сжала кубок с медом и приготовилась впечатать его в физиономию ближайшей из сестер. Хафборн сонно хмурился, видимо, окончательно уверившись, что происходящее вокруг ему снится. Ти Джей с невинным лицом запустил руку в мешочек с капсюлями для винтовки. А Алекс Фьерро сидел как ни в чем не бывало и потягивал персиковый ламбик. Алексу лишние приготовления ни к чему. Я сам видел, как стремительно появляется его гаррота.

В общем, все зависело от морского бога Эгира. Стоит ему произнести: «Убейте их», и нас сварят в котле, как тот самый мед. Мы, конечно, будем доблестно сражаться. И столь же доблестно погибнем.

— Ну, не знаю… — задумчиво протянул Эгир. — Жена сказала убить тебя, как только увижу. Мне положено утопить тебя, оживить, а потом опять утопить.

Очень в духе богини Ран.

— Великий владыка волн, — встрял Блитцен, — а вы давали клятву убить Магнуса Чейза?

— Да нет, — признался Эгир. — Но раз уж моя жена так просила…

— Разумеется, следует уважать ее желания! — подхватил Блитцен. — Но в данном случае вам придется выбрать между ними и законами гостеприимства. И вам не принять верного решения, пока мы не расскажем свою историю.

— Папочка, позволь мне убить их! — взревела дева с непомерно большими руками. — Я вцеплюсь в них и задушу!

— Тихо, Волна-Душегубка, — цыкнул на дочь Эгир.

— Нет, папочка, пусть мне выпадет эта честь! — возо-пила другая сестрица, шмякнув об пол тарелку. — Я зашвырну их в пасть Йормунганду!

— Молчи, Килевая Качка, — нахмурился Эгир. — Гном дело говорит. Вот же дилемма, однако…

И он погладил бочонок. Я все ждал, когда он скажет что-нибудь типа: «Мой бочоночек гневается. А если мой бочоночек гневается, значит, смерть всем!»

Но вместо этого Эгир вздохнул:

— Жаль переводить такой мед впустую. Мы поедим и выпьем все вместе. Вы поведаете мне свою историю. И особо разъясните, какое отношение вы имеете к меду. — Он махнул дочерям рукой, чтобы те сели. — Но предупреждаю, Магнус Чейз, если мне вздумается убить тебя, пощады не жди! Я йотунское божество, воплощение первозданной мощи! Я Море и, подобно своим братьям Огню и Воздуху, неукротимая стихия, и ярость моя не знает границ!

Тут дверь кухни распахнулась, и на пороге пиршественного зала возник Эльдир. Борода его потихоньку тлела, а поварской колпак по-настоящему пылал. В руках Эльдир держал стопку подносов с блюдами.

— Кому безглютеновую еду? — басовито пророкотал он.

— Безглютеновую? — удивился Алекс. — Мы вроде такой не заказывали.

— Это мне! — вдруг сказала Блод. И, заметив мой ошалелый взгляд, насупилась. — Ну а что? Я на кровяной диете.

— Да на здоровье, — пискнул я.

Эгир решил, что пора принять командование.

— Ну ладно, — сказал он. — Халяльная еда — это для Самиры. Вегетарианская — это для Магнуса-Убьем-Его-Позже-Чейза. А эта зеленоволосая ерунда…

— Это мне, — быстро вставил Алекс. Хотя мог бы и не вставлять. В зале, битком набитом морскими девами, он был единственным обладателем зеленых волос.

Когда подносы распределили и мед разлили по кубкам, Эгир уселся на троне:

— Ну вот. У всех все есть?

— Тут еще осталось! — подал голос Эльдир. — Буддистская еда!

— Это мое, — сказал Эгир.

«Только не ржать», — мысленно приказал я себе, когда воплощение первозданной мощи подтянуло к себе поднос с тофу и бобовыми ростками. В конце концов, мало ли у кого какие причуды.

— Так на чем я остановился? — произнес Эгир. — А, ну да: неукротимая стихия, и ярость моя не знает границ. Я вам руки-ноги поотрываю!

Угроза прозвучала бы более убедительно, если бы он не размахивал при этом гороховым стручком, приготовленным на пару.

Алекс отпил из своего кубка:

— Позвольте заметить, что этот мед — чистый нектар! И фруктовые нотки на месте. И как, интересно, вы его варите?

У Эгира вспыхнули глаза.

— Да ты, похоже, знаешь толк в напитках! И вот что я тебе скажу: весь секрет в температуре пчелиного меда…

И морского бога понесло. Алекс вежливо кивал и время от времени задавал вопросы.

Я догадался, что мой друг тянет время. Надеется, что мы сумеем, пока суд да дело, сочинить какую-нибудь историю на медовую тему. Но медовые сюжеты отчего-то не слетались мне в голову, как пчелы на мед.

Я покосился на тарелку Блод. И очень зря. Потому что великанша, чавкая, опустошала огромную посудину, залитую кровяным студнем.

Пришлось повернуться вправо. На тарелке у Кольги лежали разложенные веером, как павлиний хвост, разноцветные рожки из снега.

Кольга перехватила мой взгляд и осклабилась. Зубы у нее были как обтесанные кубики льда. В зале как будто стало очень холодно, и в ушах у меня захрустел иней.

— Чего пялишься, Магнус Чейз? Не тронь мою снежную мороженку!

— Нет-нет, я и не собирался! Я просто подумал… А вы на какой стороне в Рагнароке?

— Море поглотит все, — прошипела дева.

Я подождал подробностей. Но, похоже, этим стратегия Судного дня для нее исчерпывалась.

— Ну ладно, — наконец произнес я и с энтузиазмом добавил: — Значит, вы, получается, ни за кого? Круто!

Кольга окинула меня недоверчивым взглядом:

— Круто — это не круто. Холодно — вот что круто.

— Ну да. Но ваш папа не дружит с Локи.

— Конечно, нет! После той кошмарной перебранки! Локи осрамил наш чертог, богов, папочку и даже папочкин мед!

— Ага. Значит, перебранка.

Какое-то знакомое слово. Кажется, оно мелькало на телеэкране в Вальгалле. Только смысл у него мутноватый.

— Полагаю, тебе не доводилось слышать имя Бёльверка? — наудачу ляпнул я. — Он ведь как-то связан с медом, да?

Кольга снисходительно ухмыльнулась, прозрачно намекая, что я редкостный кретин.

— Всем известно, Бёльверк — это другое имя медового вора.

— Медового вора… — эхом повторил я.

Звучало как название дешевого детектива.

— Того, кто похитил мед Квасира! — пояснила Кольга. — Единственный мед, который папочка не может сварить. До чего ж ты безмозглый! Скорее бы засунуть твою душу в канделябр. — И она занялась своей снежной мороженкой.

Квасир. Ну, приехали! Была одна загадка, стало две. Но я чувствовал, что подбираюсь к чему-то важному: вот-вот кусочки головоломки сложатся в картинку. И тогда я разгадаю записи дяди Рэндольфа, и открою способ одолеть Локи, и, возможно даже, придумаю медовый план спасения из чертога Эгира.

Эгир продолжал разливаться соловьем, толкуя Алексу о преимуществах добавления в дрожжи питательных веществ и об ареометрах^[24]. Алекс героически делал вид, что ему интересно.

Я поймал взгляд сидевшего напротив Хэртстоуна. И просигналил ему по буквам:

— Что такое П-Е-Р-Е-Б-Р-А-Н-К-А?

Эльф нахмурился.

— Состязание, — ответил он. Потом поднял указательный палец и покрутил им, как бы… А, понятно. Это значит «оскорбление».

— К-В-А-С-И-Р? — спросил я.

Хэртстоун отдернул руки, точно обжегся о горячую плиту.

— Так ты знаешь? — показал он.

Сэм постучала костяшками пальцев по столу, требуя моего внимания. Ее руки замелькали в быстрых движениях:

— Я пытаюсь тебе сказать! Локи был здесь. Давно. Состязался в оскорблениях. Обещай Эгиру месть. Мы с Алексом думаем, можно использовать мед…

— Я понял, — ответил я жестами.

И тут меня озарило. В голове у меня возник план. Правда, не во всех подробностях. Если честно, вообще без подробностей. Знаете эту детскую игру с конфетами на веревочке? Мне как будто завязали глаза, развернули примерно в ту сторону, где висит конфета, вручили ножницы и сказали: «Стриги».

Однако, согласитесь, это лучше, чем ничего.

— Великий Эгир! — Я вскочил со стула и вскарабкался на стол, не очень соображая, что делаю. — Я готов объяснить вам, почему нас не стоит убивать и как это связано с медом.

За столом повисло молчание. Девять штормовых дев таращились на меня, видимо, прикидывая в уме, как они меня придушат, швырнут, расплющат и заморозят до смерти.

Краем глаза я заметил, как Алекс показал мне руками:

— Молния!

Я сначала решил, что это он так восхищается моей геройской крутизной. Или молниеносностью моей мысли. Но Алекс показывал глазами куда-то вниз. На мои штаны. Ширинка расстегнута, с ужасом осознал я.

Сверхчеловеческим усилием воли я заставил себя не глядеть вниз. Я не отводил глаз от хмурого Эгира и бобового ростка, застрявшего у него в бороде.

— Я как раз говорил об очистке фермента! — прорычал морской бог. — Надеюсь, твои слова и впрямь окажутся дельными!

— Еще какими дельными! — заверил я, незаметно проверяя ширинку и выясняя, что она вполне себе застегнута. — Наш отряд отправился в плавание, чтобы призвать к ответу Локи! Он избавился от пут, однако мы намерены отыскать его корабль Нагльфар до летнего солнцестояния, пока он не отплыл из гавани. Мы захватим Локи и приведем его назад в оковах. Помогите же нам и тем самым воздайте Локи за ту позорную перебранку!

Из-под панамы Эгира вырвались клубы пара, словно где-то у него в голове лопался попкорн.

— Как смеешь ты вспоминать о том бесчестии?! — возмутился морской бог. — Здесь, за этим самым столом, где все и случилось!

— Я знаю, Локи победил в перебранке! — заорал я в ответ. — Отделал вас под орех! Он всех тут оскорбил — и богов, и хозяина. И даже ваш мед! Но мы тоже можем отделать Локи! Мы ему отплатим за все! Я… я сам брошу вызов Локи!

Сэм спрятала лицо в ладонях. Алекс поднял глаза к потолку и пробормотал:

— Ни фига себе. Только не это.

Все друзья уставились на меня в полном ошеломлении, как будто я сорвал чеку с гранаты. (Я один раз попробовал сделать это на поле боя в Вальгалле — просто не знал, как действует граната. Тогда все кончилось плохо — и для гранаты, и для меня.)

Эгир вдруг сделался тих, как покойник. Он подался ко мне, блеснув стеклами в золотой оправе:

— Ты, Магнус Чейз, намерен вызвать Локи на перебранку?

— Да, — подтвердил я. Несмотря на столь бурную реакцию друзей, мне казалось, это единственный возможный ответ. Хотя я не очень понимал, чем все это обернется. — Я его забраню до смерти!

Эгир погладил бороду, наткнулся на бобовый росток, выковырял его и отбросил прочь.

— Тебе ли тягаться с Локи? Ни один из богов не сравнится с ним в искусстве перебранки. Тебе понадобится некое тайное оружие, некие особые нотки…

«Очевидно, фруктовые», — пронеслось у меня в голове, и откуда-то я снова знал, что так оно и есть. Я выпрямился и изрек своим самым что ни на есть геройским голосом:

— Я воспользуюсь медом Кевина!

Алекс присоединился к клубу Самиры «Глаза бы мои не глядели на этот срам».

Эгир прищурился:

— Ты о меде Квасира?

— Да! — не моргнув глазом, отозвался я. — О нем!

— Быть того не может! — возразила Кольга, чьи губы окрасились в шесть цветов снежной мороженки. — Папочка, это враки!

— И, великий Эгир, — не сдавался я, — если вы отпустите нас, мы доставим вам… э-э-э… немного меда Квасира для образца. Раз уж это единственный мед, который вам не под силу сварить.

Мои друзья и девять великанш как по команде воззрились на Эгира в ожидании его решения.

Лицо морского бога озарила легкая улыбочка. Такое впечатление, что он таки прорвался к кассе в супермаркете экопродуктов и пробил наконец свой японский чай.

— Ну, это все меняет, — объявил он.

— Правда? — удивился я.

Эгир поднялся с трона:

— Я буду счастлив видеть, как Локи призовут к ответу, и пусть это произойдет в перебранке. Никак не меньше. И я предпочту не убивать вас и обращаться с вами по законам гостеприимства.

— Потрясающе! — обрадовался я. — Так нам можно идти?

— Но, к несчастью, — продолжил Эгир, — ты по-прежнему Магнус Чейз, и моя супруга жаждет твоей смерти. Если я отпущу вас, она будет в бешенстве. Но если вы, скажем, сбежите, когда я на минуточку отвернусь, и мои дочки — всякое бывает — отчего-то с вами не справятся… тогда, думаю, мы будем вправе списать это на волю норн! — Великан поправил жилетку. — Схожу-ка я за медом. Надеюсь, пока меня не будет, ничего не случится. Идем, Эльдир!

Повар хитро глянул на меня из-под дымящихся бровей:

— Ты уж выбрани Локи за Фимафенга, ладно? — И он зашагал следом за хозяином.

Едва дверь за ними закрылась, девять дочурок Эгира вскочили с мест и ринулись в атаку.

Примечания

23

Сумчатый (или тасманийский) дьявол — симпатичная с виду зверушка, похожая на небольшую черную собаку. Однако этого обитателя острова Тасмания не зря назвали дьяволом — характер у него поистине крут, а зубы остры и способны перекусить позвоночник млекопитающего. И рычат эти милые создания так, что поневоле заслушаешься.

24

Ареометр — прибор для измерения плотности жидкости.